Онлайн чтение книги Наедине с Большой Медведицей
ОБЖИВАЕМСЯ ПОНЕМНОЖКУ!

Знаете ли вы, что это такое – встречать рассвет над рекой?

Должен сказать, что я был подготовлен к восприятию рассвета Николаем, который перед сном имел со мной разговор на эту тему.

– Меня всерьез волнует то, – сказал он, – что наши жены настроились любоваться утренним рассветом. Если они встанут, чтобы наслаждаться лирикой вдвоем, я смирюсь с этим суровым фактом. Но я боюсь, мой друг, что они выдернут из постелей и нас. Когда я подумаю о том, что Таня поднимет меня черт знает в какую рань только для того, чтобы я разделил ее телячий восторг по поводу этого рассвета, я чувствую пробуждение каких-то древних инстинктов. Я готов смотреть на эту штуку сколько угодно, но с одним условием: чтобы он начинался что-нибудь часов в десять утра.

С этими словами Николай задумчиво взял будильник, перевел часовую стрелку на три часа назад и беспечно рассмеялся. Его булькающий смех постепенно стихал, как стихает шум воды, когда закрывают кран: из дверной дыры шалаша на нас в упор смотрела Таня. Николай блудливо отвел глаза. Таня молча взяла будильник и перевела стрелку на законное место.

– Я надеюсь, что ты больше не прикоснешься к будильнику, да, милый? – ласково спросила она.

Вероятно, Николай уловил в этой фразе интонацию, которая составляла семейную тайну, поскольку ответил он быстро и очень предупредительно:

– Безусловно, дорогая, безусловно, можешь быть спокойна.

Впрочем, диверсия с будильником все равно бы не прошла. Ранним утром нас разбудили отчаянные крики: «Спасите! Спасите!» Мы на четвереньках выползли из шалаша и увидели неповторимое, незабываемое зрелище.

Нагнув рогатую голову, за Васей гнался наш старый знакомый лось. Они бегали вокруг машины, и со стороны казалось, что Вася с лосем играют в пятнашки. Однако, судя по всему, удовольствие от этой игры испытывали не все ее участники.

– Что вы смотрите, идиоты? – заорал Вася, ловко увертываясь от рогов. – Хватайте его! Дайте мне ружье, и я убью его наповал!

Лось остановился, чмокнул толстыми губами и вопросительно посмотрел на нас. Вдруг он осклабился, издал какой-то клич и двумя скачками подлетел к шалашу. Таня тихонько взвизгнула, но лось не обратил на нее внимания. Он сделал стойку, поплясал около Нины и, к нашему восторгу, положил голову ей на плечо. Пока растроганная Нина чесала ему меж ушей, Вася, так и не решаясь подойти, взволнованно рассказывал:

– …И вдруг машину что-то толкнуло. Открываю глаза – на меня смотрит какая-то страшная морда и что-то шипит. Я не растерялся и крикнул: «Пошел вон отсюда! Я тебя не боюсь!» Вы, наверное, слышали, как это я крикнул, да? – Вася искоса посмотрел на нас. – Я выскочил, чтобы прогнать негодяя, и, на его счастье, показались вы…

Тут лось повернул голову, и Вася, оборвав правдивое изложение своей истории, серной скакнул за машину.

– И чего этому типу от меня надо? – плаксиво спросил он, высовываясь. – Нина, скажи ему, чтобы он убирался!

Нина угостила своего приятеля сахаром. Лось с огромным удовольствием похрустел, облизнулся и медленно затрусил в лес. Вася глубоко вздохнул и вышел из убежища. Взор его сразу стал тверже, поступь – увереннее. И зарядку проводил уже прежний Вася – боевой, энергичный, мужественный. О рассвете никто не вспоминал. Когда Нина спохватилась, было уже слишком светло, и восторги пришлось отложить на другой раз.

Вода в реке оказалась не такой холодной, как вчера, и мы не без удовольствия в ней плескались. Николай даже рискнул переплыть речку, хотя до противоположного берега было по меньшей мере метров тридцать. Этот спортивный подвиг значительно возвысил Николая в наших глазах, поскольку сам Вася собирался «махнуть через реку», как он выражался, только после двухнедельной тренировки.

– А почему бы нам не запечатлеть картину утреннего купания?– воскликнула Таня, шлепая по воде ладонями. – Ниночка, где твой аппарат? Мы будем играть в водное поло, а ты нас сфотографируешь!

Благодаря этому несвоевременному предложению мы торчали в воде до тех пор, пока Нина не извела штук двадцать кадров (забегая вперед, должен сказать, что получился из них только один, на котором навеки запечатлены пятки нырнувшего в момент съемки Николая).

Таня осталась дежурить, а мы, захватив удочки и ведро для рыбы, отправились в поход. Николай успел выяснить, что километрах в двух вниз по реке Ветке есть отличное местечко. По дороге он не давал нам скучать, рассказывая живописные истории из своей практики, которые кончались довольно однообразно: огромной пойманной рыбой. Он врал два километра, пока мы не пришли на место. Здесь Николай распределил удочки и рассадил нас по местам.

– Помните, что главное – это нажива и внимание, – поучал он. – Рыба – она рыбака любит. Не расстраивайтесь, если в первый раз ничего не выловите. Приглядывайтесь понемножку.

С этими словами Николай лихо взмахнул удочкой, чуть не разорвав мне ухо, и застыл. Осторожно, по-дилетантски, закинули удочки и мы. Вася удил серьезно и сосредоточенно, с полным сознанием важности порученного ему дела. Нина, по-детски раскрыв рот, не отрывала глаз от поплавка, а я, просидев минут десять, почувствовал томящую скуку. Я не имею ничего против рыболовов и даже испытываю большое уважение к их адской выдержке, но сидеть часами на берегу, убеждая себя, что ты хитрее двадцатиграммовой плотвички, кажется мне довольно бестолковым занятием.

Я высказал эту мысль Николаю. Он с жалостью посмотрел на меня и ответил тирадой, смысл которой сводился к бестактному сравнению моего и плотвички умственного уровня. Я сунулся было к Васе, но он не на шутку увлекся и произнес сквозь зубы что-то вроде «иди к черту». Не успел я как следует обидеться, как мой поплавок задергался, и я, к своему немалому удивлению, вытащил из реки рыбу величиной с авторучку. Николай посмотрел на меня так, словно я его обворовал, и вскользь заметил, что рыба направлялась на его крючок, но только по дороге случайно ошиблась адресом. Следующий окунек так же безответственно перепутал адрес. Его, визжа от восторга, вытащила на берег Нина. Николай начал нервничать, хотя мы его успокаивали, как могли. Я даже предложил, чтобы две из четырех рыбешек, которые я вытащил одну за другой, пусть считаются пойманными им, Николаем.

– Ты приглядывайся понемножку, – советовал я ему, – рыба – она наживу любит, рыбака уважает!

Клевало у нас отлично. Я имею в виду Нину и себя. Около Васиного крючка орудовал какой-то ловкий воришка, который аккуратно съедал очередную наживу, приводя Васю в исступление. Николаю же, наверное, рыбы объявили бойкот. И удочку он закидывал артистически, и нажива у него была самая вкусная, и насаживал он ее по-настоящему, но поплавок на его удочке вел себя издевательски спокойно. Николай чертыхался, колдовал что-то про себя, орал на нас, чтобы мы не шумели, и старался не смотреть на ведро, где плескалось штук восемь рыбешек.

– Этакую мелочь кто угодно словит, – жалко оправдывался Николай, – она к любому на удочку полезет, эта мелюзга!

– Скорее, скорее ко мне! – закричала Нина. – Ой, скорее!

Удочка трепетала в ее руках, а леска натянулась, как струна. Общими усилиями мы вытащили на берег большого окуня. И хотя Николай бормотал, что этот окунь – жалкий карасик по сравнению с той щукой, которую однажды вытащил он, Нина радовалась, как дитя.

К обеду мы возвращались домой без Николая. Он сказал, что ни один настоящий рыбак не может удить, когда вокруг него устраивают балаган, и что только теперь он отдастся ловле по-настоящему. Он только попросил часа через три зайти за ним, поскольку один человек не в силах притащить всю рыбу, которую он намерен выловить.

Размышляя о плове, которым Таня обещала нас угостить, мы подошли к лагерю и увидели пяток мальчишек лет десяти-двенадцати, которые сидели вокруг котелка и уплетали за обе щеки. Рядом, скрестив на груди руки и глядя на мальчишек с доброй улыбкой, стояла Таня.

– Надеюсь, вы не хотите есть? – спросила нас она, когда мы подошли. – Где Николай?

– Хотим, и даже очень! – прорычал Вася. – Где плов?

Таня улыбнулась.

– Эти милые дети… Смотрите, как тот, черненький, похож на моего… Где Николай?

– Понятно, – скорбно произнес Вася, глядя на черненького, который уписывал его, Васину, долю плова. Весело посматривая на нас и галдя, мальчишки очистили котелок и встали, отдуваясь. – Рыбу остался удить твой Николай…

– Спасибо, тетя, – пробасил черненький, – очень было вкусно. Хотите, мы вам ягод принесем или на лодке покатаем?

– А вы откуда, дети? – поинтересовалась Нина и, нагнувшись, шепнула мне, что тот, светленький, похож на нашего…

– Из лесу, вестимо, – прогудел светленький. Мальчишки засмеялись.

– Заповедницкие мы, – важно сообщил один мальчишка. – Лешку ищем, лося нашего.

Вася встрепенулся.

– Так этого разбойника зовут Лешка? – воскликнул он. – Держите его на цепи! Это не лось, а хулиган.

– Что вы, дядя, – укоризненно сказал черненький, который, наверное, был главным в этой компании. – Вот Полифем – этот действительно хулиган, этот может лапой двинуть так, что покатишься!

– А кто этот страшный зверь – Полифем? – высокомерно спросил Вася.

– Да медведь наш, заповедницкий. Бурый такой. Вы его по вислому левому уху можете узнать, – разъяснил светленький.

Мы переглянулись. Я про себя решил не водить компании с медведем, у которого вислое левое ухо. Судя по взглядам, которыми обменялись Вася, Таня и Нина, они решили поступить так же.

Между тем мальчишки распрощались и ушли, пообещав наведаться, чтобы принести тете Тане ягод и меду. Таня и Нина грустно взглянули друг на друга.

– Домой хочу, – захныкала Таня, – что мой маленький теперь делает?

– Нам нужно было их взять сюда, – жалобно вторила ей Нина. – Здесь столько воздуха, столько природы!

– А как насчет еды?– грубо вторгаясь в действительность, деловито осведомился Вася. – Насколько я понимаю, съеден весь наш плов, не так ли?

– Именно так, – отчеканила Таня, – дети растут, им пища нужнее, чем тебе. Жив будешь!

– Но ведь я хочу есть! – удивился Вася. – Я очень голоден, честное слово!

Таня сказала, что ей противно слушать всякий вздор. Она лично вот уже два дня ест совсем мало и чувствует себя лучше. И вообще, диета приносит только пользу. Вася возразил, что он предпочитает сгонять лишний вес (было очень забавно слышать, как этот кощей выразился про свой лишний вес) физкультурой, а диету он ненавидит и не может о ней слышать. В ответ Таня квалифицировала Васю как Собакевича. Вася разволновался, снял и надел пенсне, прокашлялся и назвал Таню «толстуха». Тяня вспыхнула, поднялась и убежала в лес.