Онлайн чтение книги Наемники
Глава 6

Я оказался прав, к сожалению. В гостиной я застал теплую компанию полицейских. Со стороны это выглядело так, как будто они вознамерились устроить у меня на квартире свой оперативный штаб. Граймс, разумеется, снова удостоил меня своим посещением, а вместе с ним приехали и те двое его приятелей, что уже осмотрелись здесь прошлой ночью, и еще двое — их я прежде вообще не видел. Они расселись по диванам и креслам, и их дешевые мешковатые костюмы совсем не гармонировали с интерьером моей гостиной. Со стороны они скорее напоминали шайку торговцев подержанными автомобилями в ожидании очередной жертвы. Эллы нигде видно не было.

Мой приход внес в ряды ожидавших заметное оживление. Я и был той жертвой, которую они высматривали с заметным нетерпением.

— Ага, — сказал Граймс, вставая мне навстречу. — Наконец-то блудный сын возвратился домой.

— Прошу прощения, — ответил я, — но что-то не припомню, чтобы я вас, ребята, приглашал в гости. Итак, какого ордера у вас не имеется на этот раз?

— Где ты был? — спросил Граймс.

— На Стейтен-Айленде. Раздавал аборигенам пакеты с гуманитарной помощью.

— Очень остроумно. Что ж, попробуем еще раз. Итак, где ты все-таки был?

— В супермаркете.

— Не хочешь говорить дома? — подал голос другой полицейский. — Тогда, может быть, в участке у тебя развяжется язык?

— И на каком же основании, интересно знать, вы собираетесь препроводить меня туда? — поинтересовался я.

— Я вообще-то не собирался давать ход делу о том, как кое-кто скрылся с места происшествия, — недвусмысленно намекнул Граймс.

Я поморщился. Совершенно вылетело из головы. Ведь я сам собирался позвонить сегодня с утра в страховую компанию — в восемь утра, сразу же, как только они откроются, дабы освободить себя тем самым от ненужных обвинений, но я был настолько усталым, голова моя была занята таким множеством других горячих мыслей, что об этом я и думать забыл.

Глядя на меня, Граймс усмехнулся. Похоже, крайняя усталость все-таки не позволила мне сохранить на лице невозмутимое выражение.

— Так, может быть, все же расскажешь нам, где ты был? — снова спросил он.

— Не возражаете, если я позвоню в одно место, прежде чем вы меня арестуете?

— Клэнси Маршаллу? — Граймс отрицательно мотнул головой. — Обойдешься. Ведь никакого дела на тебя нет. И никто не думает его заводить. Пока. Мы можем продержать тебя сколь угодно долго без всякой регистрации. Это задержание с целью допроса. Так что твой заступник, при всей его пройдошности, никогда тебя не найдет.

— Зато у тебя появится возможность посетить все участки Манхэттена, — радостно пообещал один из коллег Граймса.

— И возможно, даже некоторые в Бронксе, — добавил Граймс.

— Нет, ребята, спасибо, — отказался я. — Мне однажды уже представился шанс принять участие в подобной экскурсии. Ничего интересного. Все участки совершенно одинаковые. Зеленые. И стены во всех участках по всему миру зеленые. Неудивительно, что у полицейских всегда скверное настроение.

— Итак, Клей, куда ты ходил прошлой ночью после встречи с нами?

— В сортир.

— Ладно. Собирайся, едем кататься. У меня не было никакого желания отправляться в вояж по полицейским участкам, и я сказал:

— Послушайте, мистер Граймс, я устал. За последние четыре года мне ни разу не удавалось нормально выспаться. Может быть, вы заглянете ко мне со своими расспросами где-нибудь во второй половине дня, идет?

— У меня к тебе только один вопрос, — сказал Граймс. — И я задам его сейчас. Спрашиваю в последний раз, и если ты снова вылезешь со своими шуточками, то увлекательной поездки в нашем обществе тебе не избежать. Итак, где ты успел побывать с момента нашей последней встречи?

— Этого я вам сказать не могу, — вздохнул я. — Даже при всем желании, честное слово. Будь моя воля, я бы выложил все, лишь бы только спровадить вас отсюда и поскорее завалиться спать. Но чего не могу, того не могу.

— Отчего же? — удивился один из полицейских-новеньких.

— Если я не скажу вам этого, — сказал я, — вы меня задержите и затаскаете по участкам. А если я все же развяжу язык, то мне будет еще хуже. — Я обернулся к Граймсу:

— Насколько я понимаю, это как-то связано с Кэнтелом.

— Ты правильно понимаешь.

— Ясно. Но тогда вам совершенно не обязательно знать, где я был. Мои передвижения не имели никакого отношения к Билли-Билли Кэнтелу, честное слово. Так что не ставьте меня в неловкое положение, ладно?

— Так куда ты ездил. Клей?

В своей игре я превзошел сам себя. Я нервно закусил нижнюю губу, запереминался с ноги на ногу, бросая обеспокоенные взгляды на других полицейских, и, в конце концов, с трудом выдавил из себя:

— На собрание. На реорганизационное собрание. Но только от меня вы никогда не узнаете ни где оно проходило, ни кто еще там был, ни что именно реорганизовывалось и почему. Единственное, что я могу сказать, — так это что к Билли-Билли Кэнтелу встреча не имела никакого отношения. И вообще, что за фигура Билли-Билли? Обыкновенный лох, мелкая сошка, и было бы по меньшей мере странно, если бы кто-нибудь из тех, кого я знаю, вдруг стал рисковать своим благополучием ради него. Граймс, вы сами-то пораскиньте мозгами.

В разговор снова вступил один из полицейских:

— А что, Джо Пистолет тоже там был? На этой вашей сходке?

— Это мужик из Европы?

— Возможно.

— Такой, на Джорджа Рафта смахивает, — уточнил я, — как безносый. Только сегодня с ним познакомился.

— Он самый, — сказал полицейский. — Не он ли затеял эту самую вашу реорганизацию?

— Нет. Он лишь наблюдатель.

Тогда подал голос другой полицейский:

— Так, значит, о Билли-Билли Кэнтеле там речь не шла?

— Конечно нет, — подтвердил я. — Да и кто станет беспокоиться из-за такой паршивой мелочевки, как Билли-Билли Кэнтел?

— Я, — сказал Граймс. — Я ужасно переживаю из-за этой паршивой мелочевки. Он мне нужен. И если я его не найду, то мы будем играть с тобой в “мы едем, едем, едем” до тех пор, пока у тебя не поедет крыша.

— А я-то тут при чем? — почти искренне обиделся я. — Если он и в самом деле попал в какой-то переплет, то это уже его трудности. Его, и только его. Никто из наших не имеет к его приключениям никакого отношения. Да и с какой стати нам его выгораживать-то?

— Вот как раз это я и хотел узнать, — сказал Граймс. — Иначе мы бы его уже давно поймали. Но ему кто-то помог скрыться. А раз он ходил в шестерках Эда Ганолезе, то отсюда следует закономерный вывод о том, что это дело рук самого Ганолезе либо кого-нибудь из его холуев.

— Вы придаете скромной персоне Билли-Билли гораздо больше значения, нежели он на самом деле того заслуживает, — сказал я, в душе отчаянно моля, чтобы это было действительно так.

— А что Джек Эберхарт делал в квартире у Джанки Стей-на? — спросил один из полицейских. Я недоуменно заморгал:

— Кто?

— Не прикидывайся дураком. Ты знаком с ними обоими.

— Джек Эберхарт и Джанки Стейн? Ну, разумеется, я их знаю. И что такого? Это-то тут при чем?

— Эберхарт явно дожидался кого-то на квартире у Стей-на. Так чего он там ждал?

— А я почем знаю? — пожал я плечами, пытаясь тем временем угадать, что там могло случиться. Должно быть, полицейские вышли на Джанки, узнав, что тот водил дружбу с Билли-Билли, и, нагрянув к нему на квартиру, застукали там Джека Эберхарта. За Джека я спокоен, зная, что тот не сболтнет лишнего, но вот насчет Джанки у меня такой уверенности не было.

— Он дожидался там Билли-Билли Кэнтела, — подсказал полицейский.

— Неужели?

— Ты знаешь об этом не хуже меня. А то зачем бы он приперся туда?

— Может быть, он просто дружен с Джанки, — предположил я.

— Ты дважды выходил отсюда, — сказал Граймс, снова меняя тему разговора. — Первый раз между тремя и пятью часами. Затем ты вернулся домой и снова ушел в половине девятого. Так на какой из твоих выходов пришлось реорганизационное сборище?

— На оба, — ответил я.

Я злился на то, что мне приходилось так много придумывать на ходу. Я слишком устал для того, чтобы импровизировать на глазах у копов, и с большим трудом запоминал уже сказанное.

— В первый раз, — объяснил я Граймсу, — я должен был встретиться с этим Джо... как его там... и просветить его насчет ситуации.

— Имеешь в виду ситуацию с Билли-Билли Кэнтелом?

— Нет. Я же уже сказал, что к Кэнтелу это никакого отношения не имеет.

— Значит, простая случайность, да?

— То, что я был на работе? Я бы так не сказал. Вообще-то я хожу на работу почти каждый день.

— Бойкий же ты сукин сын, — в сердцах сказал Граймс. Тут в комнату — вот уж не ожидал — вошла Элла с подносом в руках. Она лучезарно улыбнулась мне — невинная пай-девочка, заглянувшая на вечеринку.

— Привет, Клей. Я приготовила вам чай со льдом, — сказала она, обращаясь ко всем, и принялась обходить полицейских со своим подносом.

Компания была застигнута врасплох. Полицейский готов отреагировать на любую ситуацию, кроме одной. Он не знает, как вести себя, когда кто-то вдруг начинает обращаться с ним по-человечески, как с обычным гостем.

— Мы... это... у нас совсем нет времени, — неуверенно соврал Граймс. — Мы уже собирались уходить.

— Жаль. — Элла как будто даже немного расстроилась. Она была великолепна. — А я специально для вас чай приготовила. Со льдом. Жара-то!..

— А правда, не задержитесь ли ненадолго? — тоном великодушного хозяина предложил я. Мне вдруг стало чертовски весело. — Всего на пять минут, чтобы слегка остудиться. На улице — ад кромешный.

Они беспомощно переглянулись и в конце концов решили задержаться и выпить чаю со льдом. Все время до появления подноса я стоял посреди гостиной, словно волк оф-лаженный, но зато теперь у меня появилась возможность плюхнуться в кресло у телефона. Элла разнесла стаканы с чаем и затем небрежно села на пол рядом с моим креслом. Она положила руку мне на колено, и со стороны это, должно быть, выглядело очень мило и по-домашнему.

Воцарилась неловкая пауза. Пришлось мне — как-никак хозяин — первым нарушить затянувшееся молчание.

— Насколько я понимаю, к делу подключился сам “убойный” отдел всего района?

— Да, — подтвердил один из незнакомых полицейских.

— С чего это вдруг? — удивился я. — Вот уж никогда бы не подумал, что Билли-Билли Кэнтелу станут оказывать такие почести. Или, может, все дело в той бабенке? — Я едва не ляпнул ее имя, что с моей стороны стало бы большой ошибкой.

— Вряд ли тебе следует забивать голову еще и нашими полицейскими делами, — мягко заметил Граймс.

— Я только хотел сказать, что мы никогда не обращали особого внимания на Билли-Билли Кэнтела, — пояснил я. — И мне не совсем понятно, почему он столь нужен вам.

— Наша забота, — отшил меня Граймс. — А еще, кстати, я хочу передать через тебя кое-какую информацию для Эда Ганолезе.

— Разумеется, я доложу ему. Если, понятно, мы с ним увидимся.

— Уж ты-то увидишься. Так вот, скажи ему при встрече, что нам не терпится заполучить Билли-Билли Кэнтела. И не позднее сегодняшнего вечера. Живой он будет или мертвый — нам без разницы. Но он должен быть у нас. Если же вы заупрямитесь, то мы сами устроим у вас реорганизацию. Так ему и передай.

— Обязательно. При случае.

— Ты поменьше бы умничал, — посоветовал один из незнакомых полицейских. — А то что-то ты чересчур развеселился.

— Он без этого не может, — вздохнул Граймс. — Такая уж натура. Перед вами типичный прохиндей без стыда и совести, недоумок и недоучка.

Время от времени Граймс начинает действовать мне на нервы, и сейчас, несомненно, был именно тот случай.

— Мистер Граймс, — обратился я к нему. — Объясните, пожалуйста, кто такой “прохиндей”?

— Уж кому, как не тебе, это знать.

— Мне кажется, что прохиндеями обзывают тех, кто в некотором роде нарушает закон. А вы что скажете?

— Я тоже так считаю.

— Тогда покажите мне хоть одного человека, который ни разу в жизни не совершил ничего такого, — сказал я. — Покажите мне кристально честного человека, мистер Ханжа Граймс.

— Это я, — просто ответил он.

— Хотите сказать, что вы ни разу в жизни не пытались хоть немножечко сжульничать при уплате подоходного налога? — уточнил я у него. Элла выразительно посмотрела на меня, сжимая мое колено, предупреждая, чтобы я не зарывался, но я был слишком зол и устал, чтобы-обращать на нее внимание. — Никогда не превышали скорость хотя бы на пару миль? И никогда не спрашивали у кого-либо из близких приятелей, имеющих отношение к соответствующим инстанциям, нельзя ли вам каким-нибудь образом малость скостить налог на имущество?

Он отрицательно покачал головой:

— Никогда.

— Клей, — тихо сказала Элла.

— Подожди, — отмахнулся я от нее и продолжал, обращаясь к Граймсу:

— Вы никогда демонстративно не отворачивались, когда кто-нибудь очень влиятельный собирался явно нарушить закон? И не бросались выполнять команду сверху, если вам приказывали аннулировать штраф или запись регистрации только потому, что сынка какого-нибудь богатенького папаши прихватили за пьянку и дебош? И никогда не закрывали глаза, делая вид, что ничего не происходит, когда из рук в руки кочевали конверты с взятками?

— Клей, не надо, — не выдержала Элла. Граймс теперь стоял передо мной, стакан с холодным чаем он отставил на журнальный столик.

— Тебе следовало бы попридержать язык, — сказал он примирительно. — Иногда мне приходится идти на компромисс с собственной совестью только потому, что у меня нет иного выбора. И я очень не люблю, когда мне напоминают об этом.

— Ты сволочь, Граймс, — сказал я, понимая, что меня заносит. — Ты такой же прощелыга, как и я, как и все остальные, живущие в этом мире. Все люди сволочи. Такова жизнь, так было, и так будет. Но я все-таки немного честнее, чем большинство из вас. Я открыто признаю то, что я сволочь.

— Ты и в самом деле считаешь, что это тебя оправдывает? — серьезно спросил кто-то из полицейских. Я обернулся к нему:

— Покажите мне того человека, перед которым я должен был бы оправдываться.

— Сам напросился, — сказал Граймс, как бы подводя итог спору. — Собирайся. Поедешь с нами.

Я пожал плечами и тяжело поднялся с кресла. Я намеренно избегал встречаться взглядом с Эллой, которая все еще сидела на полу у моих ног, глядя на нас снизу вверх.

— Что делать. — Во мне все еще бурлила ярость. — Я поеду с вами. И когда ты откажешь мне в праве сделать телефонный звонок, положенный по закону, а потом начнешь перевозить из участка в участок, лишь бы только я не смог связаться со своим адвокатом, ты снова и снова будешь нарушать закон. И тем самым снова и снова доказывать всем, что ты за сволочь.

Он поморщился и брезгливо фыркнул, как если бы ему предложили отведать тухлятины.

— Оставайся здесь, — бросил он мне. — Оставайся, ты, умненький мальчик, и развлекайся дальше. Но только не забудь передать Эду Ганолезе то, что я сказал. Не позднее сегодняшнего вечера Билли-Билли Кэнтел должен быть у нас. Или же у всей вашей милой компании появится возможность убедиться, на какие извращения я способен в гневе.

— Передам, — пообещал я. — При встрече.

— Не забудь.

Граймс первым направился к двери, и вся пятерка в затылок друг другу прошествовала к выходу. Я стоял, постепенно остывая и глядя с недоверием на захлопнувшуюся за ними дверь.

Элла поднялась с пола и подошла ко мне.

— Зря ты так. Клей, — сказала она, и в ее голосе слышался упрек. — Зачем было ссориться с ним?

— Он меня достал, — ответил я. — До печенки. Кроме того, не один год я только и делаю, что ссорюсь с Грайм-сом. Для нас с ним это что-то вроде игры. Он действительно человек честный, и это самое смешное. Потому что в нашем проклятом мире нельзя найти создания более уязвимого, чем честный человек.

Она пристально глядела на меня, и от этого ее взгляда мне вдруг стало не по себе.

— А ты, значит, неуязвим? А, Клей?

— Я стараюсь таковым стать.

Еще с минуту она продолжала разглядывать меня, и я терпеливо ждал, мысленно задаваясь вопросом о том, какое решение вызревает сейчас в ее милой головке, что скрывается за этим спокойным взглядом. Затем она отвернулась, прошла через всю комнату туда, где остался лежать поднос, и принялась за работу, собирая и составляя на него стаканы с недопитым чаем.

Наблюдая за ней, я чувствовал, как на меня с новой силой наваливается усталость. Не самый подходящий момент, чтобы предаваться раздумьям или пытаться продолжать разговор начистоту.

— Я очень хочу спать, Элла, — сказал я. — Когда проснусь, надеюсь, все будет в порядке.

— Ну да, конечно, — согласилась она.

— Разбудишь меня в четыре?

— Разбужу, — пообещала она.

Но в мою сторону больше так и не посмотрела.