Онлайн чтение книги Найдите эту женщину
Глава 10

Я проснулся около двух часов дня и полежал в постели еще минут пять, ожидая, когда рассеется туман у меня в голове, и припоминая, о чем я думал, прежде чем заснуть.

Выбравшись из постели, я принял горячий душ, усиленно растирая синяки и ссадины. Я хотел быть уверенным, что проснулся полностью, прежде чем стал планировать новый день.

Вынув из чемодана бритвенный прибор, я привел в порядок свою физиономию, затем оделся в светлый костюм и яркую рубашку. Естественно, 38-ой входил в мою экипировку, после чего я уже мог спуститься в комнату кактусов, примыкающую к вестибюлю, и позавтракать.

Отель гудел, как пчелиный улей, и я напомнил себе, что неделя Эльдорадо продолжается, идет всего лишь второй день. К тому времени, когда я заставил себя съесть хороший завтрак, поскольку, возможно, дальше у меня не будет возможности погрызть что-то посущественнее собственных ногтей, я почувствовал себя неплохо. Последствия полученной мною в Лос-Анджелесе “обработки” все еще были налицо, но это было не так ужасно, как я опасался. Ночные упражнения пошли мне на пользу.

Выпив две чашки черного кофе, я подошел к стойке администратора, пустил в ход еще немного денег и вежливо спросил у клерка, нет ли свободной комнаты, и не могу ли я кое-что посмотреть в комнате Картера. Мне ответили, что свободных комнат пока нет, что касается вещей Картера, я могу на них взглянуть. Это оказалось пустой тратой времени и денег. Все, что я узнал, это что Картер до сих пор не показывался, что у него с собой много чистых белых рубашек, которыми он не пользовался. В его комнате я не нашел для себя ничего полезного.

Я достал из сумки фотографию Изабел размером восемь на десять, вызвал такси по телефону, выпил еще чашку кофе в ожидании, когда оно подойдет, затем отправился прямиком на Вторую улицу, где вышел перед зданием суда. Я вошел внутрь и прошел в помещение шерифа на втором этаже, где представился дежурному. Он пристально рассматривал меня минуту, затем направил в кабинет напротив к Артуру Хоукинсу.

Это был здоровенный парень, сидевший в свободной позе за светлым столом. Лейтенант. Он выгнул колесом грудь, обтянутую темно-серым однобортным пиджаком, который морщился на его плечах, и стал внимательно рассматривать меня.

Я заговорил первым:

— Как поживаете, мистер Хоукинс? Я — Шелл Скотт, следователь из Лос-Анджелеса. Я подумал, что мне лучше...

Он поднял голову. Я увидел, что ему лет сорок, под темными глазами набухли мешки, от носа в обе стороны тянулись глубокие складки. Он спросил:

— Где, черт возьми, были вы?

— Да?

Потом до меня дошло:

— Вы имеете в виду машину?

— Я имею в виду этот несчастный “кадиллак”. Это ваш?

Естественно, они нашли регистрационный талон и навели по нему справки.

— Да, сэр, был мой, — ответил я.

— Садитесь. Вон туда. Что вам об этом известно?

Слова у него выскакивали без остановки, как пули из пистолета.

— Мы вас разыскивали. Сейра!

Он крикнул девушку, подойдя к двери. Та прилетела из соседней комнаты, уселась за столик в углу и положила перед собой блокнот для стенографирования. Кивнув головой, Хоукинс сказал:

— Да, сэр?

— Эй, — крикнул я, — умерьте пыл, я же...

— Сядьте туда. Сядьте туда!

Этот человек не был грубияном и не стремился отделаться от меня. Он просто считал себя большой шишкой, преисполненной сознанием своей значимости. Я постоял еще минуту, чтобы он не вообразил, что на меня легко надавить, но все же сел.

Он посмотрел на меня.

— Олл-райт?

Я помедлил, думая, что же мне говорить, но он моментально стал меня торопить:

— Давайте, давайте!

Ладно, пусть катится ко всем чертям! Я поднялся, пусть приказывает мне сесть, пока не охрипнет. Вытащив из кармана лицензию, я бросил ее на стол:

— Вот моя лицензия. Я — частный детектив из Лос-Анджелеса, что вам должно быть уже известно. Так же, как и то, что я абсолютно чист и не занимаюсь тем, что взрываю собственные машины или подкарауливаю себя на дороге!

Я почувствовал, что мне не справиться с возмущением. Надо же, пришел в полицейское управление, чтобы им же помочь, а теперь этот лейтенантишка со скрипучим голосом командует мною!

— Только в вашем паршивом городе возможны подобные истории. Я вам объясню, что случилось со мною и моей машиной. Я спокойно ехал сюда по делу, а сукин сын по имени Виктор Дэнт взорвал мою машину. И я бы ни капельки не удивился, если бы выяснилось, что он убил здесь двоих людей, некую Изабел Эллис и Вильяма Картера, а в придачу теперь убьет и меня.

Черт побери, хватит дипломатии!

Хоукинс вроде бы покачал головой, когда я назвал имя Картера, и я понял, что бедняга убит.

Я замолчал.

Он посмотрел на девушку, та все аккуратно записывала. Полагаю, у нее не было времени литературно обрабатывать те перлы, которые я изрекал достаточно громко и популярно.

Хоукинс снова смотрел на меня.

— Этот Картер, Вильям Картер. Вы говорите, он убит?

— Этого я не знаю, но предполагаю, что это так.

— Предполагаете, да? Так вот, вы попали в точку.

— Так он умер?

Хоукинс ничего не ответил.

Тогда заговорил я. Слова не задерживались у меня на языке. Я сообщил ему, как меня наняли и что случилось после этого. Конечно, отчет был общий, без малейших подробностей, как, например, мой уход из “Инферно”, и, разумеется, поединок с двумя подонками в аэропорту, но я ему объяснил, почему решил, что Дэнт — тот, кого я разыскиваю.

Мы принялись ходить по кругу раз за разом, атмосфера сгущалась, но постепенно я немного остыл. Я понимал, что Хоукинс явно не знал, что я был “беглецом” из аэропорта и что я мог отчитаться за каждую минуту, проведенную в Лас-Вегасе, а также в Лос-Анджелесе, начиная с восьмого мая до моего отъезда сюда. Как я узнал у него, Картер был убит тремя выстрелами в спину из малокалиберного пистолета.

К тому же ему не к чему было особенно придраться. Единственное, что я сказал — это, что, по-моему мнению, Картера убили.

Через полчаса я подытожил:

— Лейтенант, я явился сюда с открытой душой по собственной инициативе по двум причинам: посмотреть, знаете ли вы что-нибудь об Изабел Эллис, фотографию которой я вам показывал, на что вы ответили отрицательно, и выяснить, не можете ли вы мне что-то сказать о Картере. Такой информацией вы располагаете. Картер занимался тем же делом, что и я, до меня, Хоукинс. Полагаю, вы понимаете, что нервы у меня на пределе.

— Вы прибыли сюда вчера вечером?

— Да...

— Вы не обратились сразу же сюда за помощью?

— Нет. Фактически я был занят другой фазой своего расследования. К тому же мне не хотелось блуждать по городу в темноте. Ведь в этом “кадиллаке” должен был находиться я. Остался в живых совершенно случайно. Верите или нет, но у меня есть несомненный шанс окончить жизнь точно так, как Картер.

Он пожевал губу и посмотрел на меня.

— Еще одно, — продолжал я, — сделайте любезность, разрешите мне позвонить в Лос-Анджелес в полицию.

Хоукинс взглянул на девушку.

— Олл-райт, Сейра.

Та захлопнула блокнот и вышла из кабинета. Хоукинс откинулся в кресло и подтянул к себе аппарат.

— Это сделаю я. Разрешите вам кое-что сказать, мистер Скотт. У меня уже есть полное донесение о вас. И я лично был бы счастлив повесить кое-что на Виктора Дэнта, верьте мне. Но у этого человека огромное количество влиятельных людей, куча денег, да, похоже, что... к нему не придерешься. Дайте мне что-нибудь солидное, тогда я поговорю с ним. Но обращаться к нему только потому, что у вас возникли какие-то дикие идеи...

— Я не собираюсь с вами спорить, — перебил я его, — но ничего дикого в моих идеях нет.

Я слегка усмехнулся.

— Лично я в этом уверен, потому что Дэнт делает все, чтобы убить меня. А такое желание не бывает беспочвенным... И уж коли речь зашла об убийствах, нет ли у вас данных о Дэнте и человеке по имени Уайт?

Он довольно долго хмуро смотрел на меня.

— Ничего убедительного, одни пустые разговоры, — сказал он наконец. — Я сам спрашивал здесь Дэнта. Официально это был несчастный случай. Где вы это подобрали?

— Услышал кое-что по этому поводу. Не все здесь чисто, не так ли, лейтенант?

— Ну-у, возможно...

Он принялся вызывать Лос-Анджелес, минут пять сам говорил явно с Сэмсоном, но мне так и не дал трубку и не стал передавать содержание услышанного им от Фила, лишь сказал, что Сэм только что отправил мне телеграмму.

Ее мне очень хотелось увидеть.

Между тем Хоукинс нудно продолжал:

— В отношении Дэнта или кого угодно вообще, мистер Скотт, вы не можете упрятать человека в тюрьму только потому, что кое-кому из граждан приходит в голову идея, что он должен находиться там. Как, к примеру, мы не задерживаем вас.

Он довольно долго распространялся на тему, что законы созданы главным образом для того, чтобы защищать невиновных.

Я с трудом дослушал его до конца.

Но оказалось, что это еще не все.

Тело Вильяма Картера находилось в похоронном бюро Трумана, поскольку в Лас-Вегасе не существовало морга. Хоукинс пожелал отправиться туда вместе со мной. Да, это был тот самый человек. Рыжие волосы и рыжие пышные усы, над левым глазом зигзагообразный шрам. Я смотрел, как он лежит на специальном столе, и вспоминал милый женский голос в Лос-Анджелесе, прерываемый плачем малыша, и не мог прогнать от себя мысль о том, что и мой конец будет таким же. Несколько пуль в спине, или, возможно, лицом вниз в пустыне, рот будет наполнен кровью и песком, как было у Картера, когда его нашли.

Прежде чем уйти, я еще немного поговорил с Хоукинсом. Заверил его, что позабочусь об обломках моего искореженного “кадиллака”.

Как мне показалось, он мне вполне поверил. И поэтому я счел необходимым добавить:

— Олл-райт, Хоукинс, возможно, я изложил свои соображения неубедительно, но все же скажу вам, что я думаю: Дэнт убил Картера, он виновен в гибели Фредди Пауэлла, он преследует меня. И я почти не сомневаюсь, что он убил Изабел Эллис.

Тот причмокнул губами.

Я повернулся и вышел из кабинета. Если они доставят меня в это самое бюро на носилках, Хоукинс, несомненно, почувствует себя не в своей тарелке.

На стойке администратора в “Дезерт Инне” я нашел телеграмму от Сэма. В ней должна была содержаться информация об Гарвее Эллисе, которую я просил его раздобыть. Меня ждало и другое приятное известие. Возможно, помогли мои деньги, но наконец-то они нашли для меня комнату. Номер двести тринадцатый, на том же этаже, что и комната Фредди.

Я объяснил клерку, что ночевал в комнате Фредди и хотел продолжить, но клерк сразу же прервал меня:

— Очень сожалею, сэр, но если в этой комнате остались какие-то вещи, забирайте их сразу же оттуда. Там начнется уборка. У нас есть заявка на четырех членов парламента.

Как вам это нравится? Уже зарезервировали. Разумно, конечно, в интересах бизнеса, но все равно мне стало не по себе. Я нацарапал “Шелл Скотт” на регистрационной карточке, потом забрал свои пожитки из комнаты Фредди, отнес их в свой номер и растянулся на кровати.

Только теперь я прочел телеграмму. Она гласила:

ГАРВЕЙ ЭЛЛИС ОСУЖДЕН ОГРАБЛЕНИЕ ВТОРОЙ СТЕПЕНИ ОСУЖДЕН ПЕРВОНАЧАЛЬНО ПОЖИЗНЕННО АПРЕЛЕ 1960 ПЕРЕВЕДЕН КВЕНТИН ЯНВАРЕ 1961 ОСВОБОЖДЕН НА ИЗВЕСТНЫХ УСЛОВИЯХ ДОСРОЧНО АДРЕС ФЛАУНА СТРИТ ЛОС-АНДЖЕЛЕС ЕСЛИ НЕ УБИТ ВЫСЫЛАЙ СИГАРЫ.

Я перечитал телеграмму трижды, раздумывая, что бы это могло означать. Но ответить на этот вопрос мне было не под силу, поэтому я позвонил Филу.

Услышав его голос, я заговорил:

— Привет, Сэм. Это Шелл. Благодарю за помощь с Хоукинсом.

— Нашелся, пропавший... — буркнул он, и по тону его голоса я понял, что во рту у него торчит неизменная сигара, — Я ему сказал, что тебя недавно выпустили из дурдома. Должно быть, напугал его.

— Да-а. Послушай, я получил твою телеграмму. Что там с Эллисом? Не можешь ли ты меня просветить поосновательней? Какова похищенная сумма? И потом, просидел он совсем немного. Это что, его первый срок?

— Первый раз, что его поймали, — проворчал Сэм, — но он вышел оттуда всего лишь через девять месяцев не из-за этого.

— О'кей, слушаю, Сэм.

— Парни из отдела ограблений подозревают его в том, что он автор еще четырех других, судя по “почерку”. Способ совершенно такой же, как и при ограблении, на котором Эллис засыпался. Кто-то похитил кучу наличными и много ценных бумаг. Те первые произошли на полгода раньше. Похоже, что и те — дело его рук.

— Ну?

— Всего лишь предположение. Эллис заявил, что они идиоты. Он впервые попробовал нечто подобное.

— Угу, надо быть идиотом, чтобы ответить иначе.

— Да. И само ограбление было не слишком убедительным. Отчасти по этой причине он получил всего лишь девять месяцев. Если он где-то припрятал награбленное, они подумали, что при выходе из тюрьмы он попытается его получить. Возможно, пустые мечты. Эллис ведет себя смирно, устроился на работу.

— Угу. А те ограбления, они крупные?

— Весьма. Что-то около четверти миллиона.

— Господи Иисусе! Я выбрал себе не ту профессию!

— Но ты и не в тюрьме... Думаю, теперь тебе ясно, почему ребята решили поскорее выпустить его. Все же есть какая-то надежда. Четверть миллиона долларов — это куш.

— Можно до конца жизни купаться в бурбоне... Как они его поймали?

— Ты знаешь старый особняк Спрингера недалеко от Фигероуд?

— Знаю.

— Это произошло там. Снова дневная работа, дома никого, без применения оружия, поэтому второй степени. Вроде бы у старика в доме было много золотого песка, но Эллис до него не добрался.

— Хватит про ограбления, Сэм. Ты же из отдела по убийствам. Убежден, что у тебя есть “горячий” материал.

Он усмехнулся:

— На этот раз “горячий” материал был очень старым. Анонимный звонок в отдел ограблений. Какая-то крошка видела, как он пробрался в дом через черный ход и не пожалела монетки позвонить в полицию.

— Такая сознательность! Такой... эй, послушай, Сэм, мне в голову пришла одна мысль. Ты говоришь, звонила женщина?

— Нет! Не говори этого!

— Но, Сэм, жена Эллиса — женщина. Она же...

— Хватить трепаться! — заворчал он. — Я знаю, что его жена женщина. Знаю. Ее нигде нет, куда-то исчезла, и именно ее ты в настоящий момент разыскиваешь... и даже кое-кто из ребят намекал, что звонить могла его любящая женушка. Ты со своими дряхлыми мозгами сведешь меня в могилу. Это могла сделать любая другая из большого населения города...

Помолчав, он добавил:

— Так что вот оно как.

Я рассмеялся.

— О'кей, Сэм. Доброго дня. Я позвоню тебе.

— Эй, — завопил он, — а что в отношении моих сигар?

Он, конечно, получит свою коробку сигар, но просто из вредности я спросил его:

— Что ты сказал? — и повесил трубку.

Еще немного подумав, я нырнул в свой чемодан, достал оттуда фотокопии и кое-какие заметки, уселся в кресло и внимательно все просмотрел. Изабел, разумеется, использовала свое девичье имя. Изабел Мэри Бинг и Гарвей Коллин Эллис подали заявление на брачную лицензию в Лос-Анджелесе 14 января 1939 года, они были обвенчаны Мэнсилдом, священнослужителем, 18 января 1939 года. Изабел тогда было лишь семнадцать лет, а Гарвею тридцать семь, что совпадало с данными о рождении, которые я тоже записал. Оба были уроженцами Лос-Анджелеса. Ее покойная мать звалась Мэри Элизабет Грин, прежде чем вышла замуж за отца Изабел, Джонатана Харрисона Бинга. В моем блокноте были записаны также имя и адрес свидетелей, адрес священника, сфотографированы подписи Изабел и Гарвея.

Тут я что-то припомнил и снова вытащил телеграмму Сэма. Изабел продала дом шестого декабря, а Джонатан Бинг сказал мне, что он не получал писем от дочери весь этот год, то есть последние письма были от нее в декабре. От Сэма я только что услышал, что Гарвей Эллис был досрочно освобожден в январе месяце. Это тоже следовало добавить к тем мелким фактикам, которые постепенно накапливались.

Я стал рассматривать фотографию Изабел. На снимке она прелестно улыбалась и выглядела весьма привлекательной и вполне зрелой женщиной с капризными губами и большими глазами. Правильные черты лица, темные волосы, забранные вверх. Она была вполне на месте в “Пеликане”.

Это напомнило мне, что я хотел снова повидать Лоррейн. Правда, ночью мы с ней довольно долго находились вместе, ноя не говорил с ней по делу.

Я позвонил в “Инферно”, не сказал, кто у телефона, и спросил, не остановилась ли в этом отеле мисс Лоррейн, известная танцовщица. Мне ответили, что да, у нее есть комната, но сейчас ее там нет, а найти ее невозможно. Я положил трубку, решив, что попытаюсь дозвониться позднее.

Сунув фотографию под мышку, я спустился в вестибюль. Мне больше не нужно было беспокоиться из-за Картера. Теперь я могу полностью сосредоточить свое внимание на Изабел. Только теперь я осознал, какую допустил грубую ошибку, приступив к расследованию: сделал скоропалительный вывод и действовал на его основании. По сути дела я собирался искать не Изабел, а ее труп.

Остановившись у стойки администратора, я показал ему фотографию и задал соответствующий вопрос. В конце концов, надо же где-то начинать расспросы. Почему бы не отсюда?

Тот покачал головой.

— Извините, сэр. Я здесь недавно, еще почти никого не знаю.

Поблагодарив его, я пошел в бар, заказал питье и снова пустил в ход фотографию, прежде чем сообразил, что это тоже новый работник. Он заменил Фредди.

Я вертел между пальцами ножку высокого бокала и поглядывал по сторонам. В казино шла игра. С полдесятка нарядно одетых женщин собралось вокруг ближнего стола.

Мое внимание привлекла в особенности одна. На ней были идеально сшитые брюки коричневого цвета, туфли на низком каблуке и черный свитер. Я заметил ее потому, что она стояла в очень эффектной позе, повернувшись ко мне боком и следя за происходящим на зеленом сукне. Одной рукой она облокотилась на перила.

Я бы сказал, что она была среднего роста, но очень изящная, крепко сбитая и компактная, разве что грудь и бедра у нее слегка превышали стандарт. Отчасти в этом виновата была ее поза или же тот угол, под которым я наблюдал за ней, но в целом плавные округлые линии ее тела не могли не привлечь глаз любого мужчины. Я подумал, что, пожалуй, такой потрясающей фигуры я не встречал здесь.

Мне нужно было заниматься делом, и я с трудом заставил себя отвести взгляд от этих заманчивых линий и допить свой бокал. Поднявшись, я прошел вдоль стойки к другому бармену, но все же разок оглянулся назад. Черт возьми, настоящая гитара, другого сравнения мне не найти. Кажется, Хаггард в одном из своих романов подробно описывал “линию красоты” какой-то женщины, найдя в ее фигуре сходство с латинской буквой “С”.

Я сел на высокий табурет, ко мне тут же подошел бармен. Я показал ему фото.

— Когда-нибудь видели ее здесь? — поинтересовался я.

Он взглянул на фото и покачал головой.

— Не думаю. Хотя...

Он наклонился поближе и взял фото в руки.

— Как это понять, а?

Я выпрямился.

— Вы ее знаете?

— Я не уверен... — Он прищурился:

— Немного походит на нее, не правда ли?

Этот парень сведет меня с ума.

— На кого она походит? Кого вы имеете в виду?

Он заморгал глазами:

— Ох, я думал, что вы знаете. Вы же чуть не свалились со стула, уставившись на нее.

Он ухмыльнулся, как будто изрек что-то остроумное. Наверное, он должен был заметить какое-то изменение выражения моего лица, но вместо этого он продолжал улыбаться и болтать:

— Она приходит сюда почти каждый день. Пьет коктейль из виски и мятного ликера с кубиками льда, иногда пару бокалов. За это оставляет доллар. Совсем неплохо, а? Хотел бы я быть Дэнтом.

— Что?

Он заморгал еще энергичнее.

— Что такое? Разве вы не знали, что она миссис Дэнт?

Наверное секунд десять я не мог вымолвить ни слова. Потом взмолился:

— Ой, дайте мне выпить!

Он покачал головой, но начал смешивать для меня виски с содовой. Я повернул свою затуманенную голову, чтобы еще раз взглянуть. На какое-то мгновение в панике мне показалось, что она ушла, но потом я увидел, что она отошла от стола, где шла игра в кости, и отправилась в дальний конец бара, повернувшись ко мне спиной. Даже в том смятенном состоянии, в котором я находился, я не мог не залюбоваться ее походкой. Она не могла быть прирожденной. Нет, она была продумана, отработана тренировкой и отшлифована.

Скользнув на высокий табурет, она заказала себе питье, и другой бармен смешал ее излюбленный коктейль.

Миссис Дэнт, миссис Дэнт, миссис Дэнт. Эти слова молоточком стучали в моем мозгу. Но бармен сказал, что “немного походит на нее”.

Было бы глупо строить догадки и делать необоснованные заключения.

Но, если она действительно была женой Дэнта, возможно, другие представители его клана могли находиться в баре? Но, черт побери, каким образом?

На какое-то мгновение я перестал об этом думать и внимательно вглядывался в лица всех, кого мог различить в толпе. И конечно же, все еще у стола с игрой в кости, где я его не заметил раньше, так как пялил глаза на куда более привлекательное создание, находился человек, правая рука Дэнта, с длинными сухими волосами, свисающими с висков, необычайно загорелой кожей и испуганными глазами на тупой физиономии. Очевидно, он меня не видел, и мне не хотелось, чтобы это случилось.

Я спросил у бармена:

— Кто этот олух? — и показал ему на загорелого.

— Парень из “Инферно”. Ллойд какой-то, точно не знаю. Не понимаю, что он здесь делает. Настоящий подонок.

— Зато я его знаю. Благодарю.

Я взял с собой свой бокал и фотографию и уселся рядом с Изабел Эллис, или миссис Дэнт. Она едва посмотрела на меня, зато я рассмотрел ее как следует.

Нет, я ее не знал. Возможно, конечно, но нет, не знал.

Девушка на фото была брюнетка с пышными волосами, у этой была короткая стрижка. Светлая блондинка, почти платиновая, но это могли сделать ножницы и перекись. К тому же она была на несколько лет старше, чем на снимке, и сейчас я дал бы ей лет двадцать восемь. Черты лица были те же самые. Стройная фигура, вне всякого сомнения, поддерживалась. Она наверняка играла в теннис. К сожалению, у меня не было фотографии ее в полный рост, чтобы сравнить фигуры. А надо было бы ее иметь.

Итак, простое наблюдение мне ничего не могло сказать, поэтому я поставил свой бокал на стойку, сказал “прошу прощения”, а когда она повернулась ко мне, я протянул ей фотографию.

Она взяла ее, мило улыбнулась, и я без обиняков спросил:

— Это вы?

Она взглянула на фото, медленно положила его на стойку, улыбка сразу же исчезла, но она не издала ни единого звука. Просто потеряла сознание и соскользнула с табурета на пол.