Онлайн чтение книги Найти мертвеца
Глава 3. Свидетельствует отель

Четверг, 18 июня

Было половина шестого, когда бакалейщик объявил, что Гарриэт соединили. Принимая во внимание остановки Гарриэт по пути, она покрыла расстояние гораздо большее чем пять миль между Клыками и Уилверкомбом приблизительно за три часа. На самом деле она прошла шесть или больше миль, но сейчас ощущала, что потрясена количеством времени, потраченным впустую. Ладно, она сделала все от нее зависящее, однако пока судьба была против нее.

— Алло! — уверенно проговорила она.

— Алло! — ответил официальный голос.

— Это уилверкомбский полицейский участок?

— Говорите. Кто вы?

— Я звоню из лавки мистера Херна в Дарли. Мне нужно сообщить вам, что сегодня после полудня примерно в два часа дня я обнаружила мертвого мужчину, который лежит на пляже около Клыков.

— О! — произнес голос — Минуточку, пожалуйста. Итак, труп мужчины у Клыков, да?

— У него перерезано горло, — сказала Гарриэт.

— Перерезано горло, — повторил официальный голос — Да?

— Я также нашла бритву, — сказала Гарриэт.

— Бритву? — по тому как голос произнес это, Гарриэт он показался довольно приятным, о чем она и подумала.

— Кто говорит? — продолжал голос.

— Моя фамилия Вэйн, мисс Гарриэт Вэйн. Я путешествовала пешком и случайно обнаружила его. Не могли бы вы прислать кого-нибудь за мной или мне придется…

— Минуточку. Вас зовут Вэйн. В-Э-Й-Н, так… Вы говорите, что обнаружили его в два часа. Вы немного поздновато ставите нас в известность, не правда ли?

Гарриэт объяснила, что ей было трудно добраться до телефона.

— Понимаю, — произнес голос — Хорошо, мисс. Мы пришлем машину. Только вы оставайтесь там, где вы находитесь, пока мы не приедем. Вам придется отправиться с нами и показать нам труп.

— Боюсь, что сейчас никакого трупа уже нет, — сказала Гарриэт. — Видите ли, он находился очень близко к воде, на той большой скале… ну, вы знаете, и прилив…

— Посмотрим, мисс, — доверительно проговорил голос, как будто Морской Календарь подчиняется полицейскому уставу. — Машина прибудет через десять минут или что-то около этого.

В телефонной будке щелкнуло, и воцарилась тишина. Гарриэт положила трубку на место, и постояла несколько минут в нерешительности. Затем она снова подняла трубку.

— Соедините меня с Лудгейт, 60000, и как можно быстрее. Срочный звонок для прессы. Мне надо дозвониться в пределах пяти минут.

Телефонистка начала возражать.

— Послушайте! Это номер «Морнинг Пост». Звонок чрезвычайной важности.

— Ладно, — поколебавшись произнесла телефонистка. — Посмотрю, что можно сделать.

Гарриэт ожидала.

Прошло три минуты, четыре, пять, шесть. Затем телефон зазвонил. Гарриэт схватила трубку.

— «Морнинг Пост».

— Дайте мне отдел новостей, быстрее. Раздался гул, потом щелчок.

— «Морнинг Пост», редактор отдела новостей.

Гарриэт собралась с духом, чтобы втиснуть свой рассказ в как можно меньшее количество слов и поведать самое необходимое.

— Я звоню из Дарли близ Уилверкомба. Сегодня после полудня в два часа я обнаружила труп мужчины. Так… Вы готовы? Сегодня после полудня, на берегу, с перерезанным от уха до уха горлом. Труп обнаружила мисс Гарриэт Вэйн, популярный автор детективных романов… Да, да, верно. Гарриэт Вэйн, которая два года назад была замешана в деле об убийстве… Да… Мертвый мужчина выглядит примерно на двадцать лет… голубые глаза… короткая темная борода… одет в темно-синий пиджачный костюм, коричневые ботинки и замшевые с кожей перчатки… Около трупа найдена бритва… Вероятно, самоубийство… О, да, это может быть и убийством или, если хотите, это можно назвать загадочными обстоятельствами… Да… Мисс Вэйн, которая путешествует пешком, собирая материал своей будущей четвертой книги под названием «Тайна авторучки»; ей пришлось пройти несколько миль, прежде чем она получила помощь… Нет, полиция труп еще не видела… сейчас он, возможно, уже под водой, но полагаю, его достанут во время отлива… Я позвоню вам позже… Да… Что?.. О, говорит МИСС ВЭЙН… Да… Нет, я передаю это исключительно вам… Наверное, это будет вскоре повсюду, но я передаю вам свой материал эксклюзивно… конечно, при условии, что вы мне дадите хорошую рекламу. Да, разумеется… О, хорошо, думаю, я задержусь в Уилверкомбе… Не знаю, я позвоню вам, когда буду знать, где остановилась… Конечно… конечно… Всего доброго!

Как только Гарриэт закончила разговор, она услышала шум подъезжающей к двери машины, и вышла из маленькой лавки, чтобы натолкнуться на крупного мужчину в сером костюме, который с нетерпением начал:

— Я — инспектор Умпелти. Что произошло?

— О, инспектор! Как я рада вас видеть! Я уже начала думать, что никогда не увижу кого-нибудь здравомыслящего. У меня был вызов по междугородному, мистер Херн, не знаю, сколько это стоит, однако вот вам десять шиллингов. А на сдачу я позвоню в другой раз. Я сказала моим знакомым, что задержусь в Уилверкомбе на несколько дней, инспектор. Думаю, это правильно, не так ли?

Это было неискренне, но романисты и полицейские инспектора, когда дело касается рекламы, не всегда сходятся во взглядах.

— Правильно, мисс. Придется попросить вас задержаться ненадолго, пока мы это расследуем. Лучше запрыгивайте-ка в машину, и быстро поедем туда, где, как вы сказали, видели этот труп. Вот этот джентльмен — доктор Фенчерч. А это — сержант Сандерс.

Гарриэт тоже представилась.

— Не знаю, зачем вы привезли меня с собой, — удрученным голосом произнес полицейский врач. — Если этот человек в два часа дня находился там почти перед приливом, то мы мало что о нем узнаем до позднего вечера. Сейчас прилив почти в разгаре, и к тому же сильный ветер.

— В этом-то вся чертовщина, — согласился инспектор.

— Понимаю, — мрачно сказала Гарриэт, — но я сделала все, что в моих силах, — и она подробно рассказала обо всех деталях своей одиссеи, о своих действиях на скале и предъявив ботинок, портсигар, носовой платок и бритву.

— Ну хорошо, поехали, — произнес инспектор. — Похоже, вы проделали довольно значительную работу, мисс. Можно подумать, что вас учили этому. Фотографировать и тому подобное. Но все же, — добавил он строго, — если бы вы еще больше поторопились, вы были здесь раньше.

— Я не потратила на это много времени, — оправдывалась Гарриэт, — я ведь подумала, что труп смоет водой или еще что-нибудь, поэтому будет лучше, если запечатлеть все это.

— Очень правильно, мисс, но я бы не удивился, если бы вы сделали что-нибудь не так. Судя по всему, нарастает сильный ветер, а он задержит волны.

— Точно, юго-западный, — бросил полицейский, который вел машину. — Если так будет продолжаться, скала окажется на низком уровне воды, и если море будет спокойным, то будет легко подойти туда.

— Да, — откликнулся инспектор. — Но при сильном течении в бухте вы не сможете подойти к Клыкам, если, конечно, не захотите разбить лодке днище.

Действительно, когда они прибыли в Бухту Убийства, как ее мысленно окрестила Гарриэт, скалы видно не было, не говоря уже о трупе. Море тяжело накатывалось на песок. Маленькая полоска бурунов, которая указывала на скрытые под водой верхушки нижней части Клыков, уже исчезла. Ветер свежал все сильнее и сильнее, а солнечные лучи прорывались между сгущающихся облаков.

— Вот это место, верно, мисс? — спросил инспектор.

— О да, это оно, — уверенно ответила Гарриэт. Инспектор покачал головой.

— Сейчас над скалой семнадцать футов воды, — проговорит он. — Еще час будет полный прилив. Теперь мы ничего не сможем с этим поделать. Придется ждать отлива. Он произойдет в два часа или около того. Надо подумать, есть ли возможность тогда вытащить труп, но вы спросите, удастся ли это при такой бурной погоде. Конечно, есть шанс, что его где-нибудь прибьет к берегу. Сандерс, я посылаю вас в Бреннентон, попытайтесь найти кого-нибудь, чтобы он наблюдал за берегом вверху и внизу, а я вернусь в Уилверкомб и посмотрю, нельзя ли договориться о лодке. Вам придется поехать со мной, мисс, и сделать заявление.

— Пожалуйста, — довольно слабо проговорила Гарриэт. Инспектор повернулся и посмотрел на нее.

— Думаю, вы немного огорчены, мисс, — доброжелательно произнес он, — и я не удивляюсь. Не очень-то приятная штука для молодой леди иметь с этим дело. Для меня просто чудо — как вы справляетесь с этим. Да многие молодые леди просто бы сбежали, не говоря уже о том, чтобы забрать все эти ботинки и вещи…

— Ну, видите ли, — объяснила Гарриэт, — я знала, что мне надо делать. Как вам известно, я пишу детективные романы, — добавила она, чтобы произвести на инспектора впечатление — и чувствуя, что это — бесполезное занятие.

— Вот как, — сказал инспектор. — Осмелюсь сказать, не часто вам выпадает возможность применить ваши романы на практике, как вы, наверное, могли заметить. Как, вы сказали, ваше имя, мисс? Я не читаю много книг такого рода, если не считать, время от времени, романы Эдгара Уоллеса, но, разумеется, в любом случае, я должен знать ваше имя.

Гарриэт назвала свое имя и лондонский адрес. Инспектор вдруг стал очень внимательным.

— Кажется, я слышал это имя прежде, — заметил он.

— Да, — немного мрачно проговорила Гарриэт. — Надеюсь. Я, — она смущенно засмеялась, — пресловутая Гарриэт Вэйн, замешанная два года назад в деле об отравлении Филиппа Бойса.

— А, точно! — воскликнул инспектор. — Да. Тогда схватили парня, который это сделал, верно? Дело с мышьяком. Да, конечно. На судебном процессе было довольно много медицинских показаний, если я точно помню. Ловко сработано! Над этой историей еще потрудился лорд Питер Уимси, не так ли?

— Да, и весьма основательно, — согласилась Гарриэт.

— Он кажется умным джентльменом, — заметил инспектор. — О нем часто можно услышать, он занимается то одним, то другим.

— Да, — кивнула Гарриэт, — он весьма деятелен.

— Наверное, вы с ним неплохо знакомы? — продолжал инспектор с ненужным любопытством.

— О да, достаточно хорошо. Разумеется, — ей пришло в голову, что это прозвучало не очень любезно, потому что, несомненно, Уимси вытащил ее тогда из очень затруднительного положения, если не спас от позорной смерти; и она продолжила поспешно и высокопарно: — Я очень благодарна ему.

— Естественно, — сказал инспектор. Но не за то, конечно, что Скотланд-Ярд в конце концов поймал настоящего преступника. Тем не менее (чувствовалось, что местный патриотизм брал верх), у них не было преимущества в кое-каких методах, которые имеются у нас. Они не знают в Лондоне всех людей, как мы знаем здесь всех поблизости. Но они и не могли знать. Но сейчас, в деле, подобном нашему, здесь, десять к одному, что мы сумеем разузнать все о молодом человеке, как говорится, по линиям руки.

— Он может быть приезжим, — сказала Гарриэт.

— Весьма вероятно, — ответил инспектор, — но надеюсь, тем не менее, что найдется кто-нибудь, кто знает его. Здесь вы сойдете, Сандерс. Организуйте всю подмогу, какую только можно, и скажите мистеру Коффину, чтобы он довез вас до Уилверкомба, где вы и закончите. Так вот, мисс. Что вы скажете о том, как выглядит этот парень?

Гарриэт снова описала покойника.

— Борода, да? — спросил инспектор. — Похоже, иностранец, не так ли? Не могу точно определить его положение, но нет никакого сомнения, что его довольно легко можно будет проследить. Ну вот и полицейский участок, мисс. Если вы войдете прямо сейчас, суперинтендант хотел бы с вами увидеться.

Гарриэт послушно вошла внутрь и снова рассказала свою историю, на этот раз подробно, до минуты, суперинтенданту Глейшеру, который принял ее с преувеличенным интересом. Она передала из рук в руки различные предметы, взятые у покойника, ее сфотографировали, а после Гарриэт исчерпывающе допросили, как она провела день до и после обнаружения трупа.

— Кстати, — спросил суперинтендант, — этот молодой парень, которого вы встретили по дороге — куда он девался?

Гарриэт огляделась вокруг, словно ожидала обнаружить мистера Перкинса по-прежнему возле своего локтя.

— Понятия не имею. Я совершенно забыла о нем. Он, должно быть, сбежал, когда я вам звонила.

— Странно, — произнес Глейшер, сделав пометку впоследствии навести справки о мистере Перкинсе.

— Но он, вероятно, не мог ничего знать об этом, — сказала Гарриэт. — Он был ужасно удивлен и напуган. Поэтому и вернулся со мной.

— Придется нам проверить его, даже если речь идет просто о формальности, — произнес суперинтендант. Гарриэт собралась возразить, что это только трата времени, когда вдруг осознала, что по всей вероятности, это была и ее собственная мысль — «надлежало проверить». Она промолчала, и суперинтендант продолжал: — Ну, ладно, мисс Вэйн. Боюсь, нам придется попросить вас задержаться в пределах нашей досягаемости на несколько дней. Что вы думаете делать?

— О, я совсем не знаю. Наверное, мне лучше всего остановиться где-нибудь в Уилверкомбе. Вам не нужно бояться, что я сбегу. Я хочу быть в курсе этого дела.

Полицейский посмотрел на Гарриэт несколько неодобрительно. Каждый, конечно, был бы доволен находиться в центре внимания при столь ужасных обстоятельствах, но леди, несомненно, должна бы желать совсем другого. Тем не менее инспектор Умпелти просто дал скромный совет, что гостиница Клеггса, где не продастся спиртное, считается как и дешевой, так и достаточно удобной.

Гарриэт рассмеялась, внезапно вспомнив, что романист в долгу у газетных репортеров. «Мисс Гарриэт Вэйн, когда ее интервьюировал наш корреспондент в гостинице Клеггса, где не продается спиртное…» Этого нельзя допустить.

— Не люблю гостиниц, где не продается спиртное, — твердо заявила она. — Какой в городе лучший отель?

— «Респлендент» в общем-то, — ответил Глейшер.

— В таком случае вы найдете меня в «Респленденте», — сказала Гарриэт, поднимая свой пыльный рюкзак и готовясь к бою.

— Инспектор отвезет вас туда на машине, — сказал суперинтендант, слегка кивнув Умпелти.

— Очень любезно с его стороны, — забавляясь, отозвалась Гарриэт.

Через несколько минут машина сдала ее на хранение в один из тех чудовищных приморских дворцов, которые выглядят так, словно их проектировал немецкий изготовитель детских картонных игрушек. Его стеклянный подъезд был украшен оранжерейными растениями, а величественный купол его вестибюля поддерживался золочеными пилястрами, уходящими ввысь из синего плюшевого океана. Гарриэт небрежной походкой прошла через его обширное великолепие и потребовала большую комнату на первом этаже с односпальной кроватью, личной ванной и с видом на море.

— Боюсь, что все комнаты заняты, — произнес портье, бросив скучающий взгляд на рюкзачок и туфли Гарриэт.

— Конечно, нет, — сказала она. — Ведь только начало сезона. Попросите хозяина прийти на минуту и переговорить со мной. — Она с решительным выражением лица уселась в ближайшее мягкое кресло и, окликнув официанта, потребовала коктейль.

— Вы не присоединитесь ко мне, инспектор?

Инспектор поблагодарил ее, однако объяснил, что его положение обязывает быть благоразумным.

— Тогда в другой раз, — улыбаясь проговорила Гарриэт и бросила официанту на поднос фунтовую банкноту, которую с нарочито надменным видом извлекла из туго набитого бумажника.

Инспектор Умпелти слабо ухмыльнулся, когда увидел, как портье поманил официанта к себе. Потом он скромно вышел из-за конторки и произнес несколько слов. Немного позже к Гарриэт с подобострастной улыбкой приблизился помощник портье.

— Мы убеждены, мадам, что сможем предоставить вам все удобства. Американский джентльмен проинформировал нас, что он как раз освобождает комнату на первом этаже. Она выходит на эспланаду[4]Эспланада — площадь перед большим зданием.. Надеюсь, что она вас устроит.

— Есть там личная ванная? — без энтузиазма в голосе спросила Гарриэт.

— О да, мадам. И балкон.

— Превосходно, — сказала Гарриэт. — Какой номер? Двадцать третий? Надеюсь, там имеется телефон? Итак, инспектор, вы будете знать, где найти меня, не так ли?

Она дружелюбно улыбнулась ему.

— Да, мисс, — ухмыляясь, ответил инспектор Умпелти. У него имелась своя причина для веселья. Если бумажник Гарриэт послужил ей гарантией для приема в «Респленденте», то его собственный шепот, что это «знакомая лорда Питера Уимси», обеспечил ей вид на море, ванну и балкон. Как раз этого Гарриэт и не знала, а то бы она рассердилась.

Как ни странно, образ лорда Питера навязчиво присутствовал в ее мозгу, когда она звонила в «Морнинг Пост», и даже когда она направлялась на дорогой и превосходный ужин в «Респленденте». Если здесь их ничего не связывало, то было бы простой вежливостью позвонить ему и честно рассказать о трупе с перерезанным горлом. Но под давлением обстоятельств это действие можно было неверно истолковать. И во всяком случае, происшедшее могло оказаться всего лишь некоего рода глупейшим самоубийством, и не стоило того, чтобы привлекать его внимания. Совсем не такая уж сложная и интересная проблема, как, например, ключевая ситуация в «Тайне авторучки». В этой захватывающей тайне один злодей в данный момент был вовлечен в совершение преступления в Эдинбурге, а сам тем временем создал искусное алиби, в котором были завязаны паровая яхта, сигнал точного времени по радио, пять часов изменения во времени от летнего к зимнему. (По-видимому, джентльмен с перерезанным горлом двигался от Уилверкомба. По шоссе? На поезде? Пешком с полустанка Дарли? Если нет, то кто его доставил туда?) Конечно, она должна попытаться сконцентрироваться на этом алиби. Большие трудности возникли с городскими часами. Какое могло произойти изменение во времени? И достаточно ли этого для полного алиби, если ориентироваться на часы, которые пробили полночь в соответствующий момент? Мог ли человек, позаботившийся об этом, быть соучастником? Кто наблюдал за часами на городской ратуше? (Зачем перчатки? И оставила ли она свои собственные отпечатки пальцев на бритве?) В конце концов нужно ли было отправляться в Эдинбург? Возможно, там не было ни городской ратуши, ни часов. Могли, разумеется, быть часы на церкви. Но церковные часы и трупы на колокольнях за последнее время слишком часто встречаются в романах. (Странно поведение мистера Перкинса. Если разгадка всего этого — убийство, то не мог ли убийца уйти куда-нибудь по воде? Возможно, ей надо заняться берегом, а не дорогой возле него. В любом случае сейчас уже слишком поздно.) И она не должным образом отработала паровую яхту. Насчет ее скорости. А ей надо знать о таких вещах. Лорд Питер, конечно бы знал, он достаточно много управлял паровыми яхтами. Должно быть приятно — быть НА САМОМ ДЕЛЕ богатым. Та, которая выйдет замуж за лорда Питера, станет, разумеется, богатой. А он занятный. Никто не мог сказать, что с ним было бы скучно жить. Но сложность заключалась в том, что узнать, понравится ли жизнь с ним, можно только попробовав это. Но довольно. Даже узнавать все о паровых яхтах. Вероятно, романист не может сочетаться браком со всеми, от кого ему нужна точная информация. Гарриэт наслаждалась чашкой кофе, она делала наброски образа американского писателя-детективиста, который вступал в новый брак для каждой своей книги. Для книги о ядах ей пришлось бы выйти замуж за химика-аналитика; для книги о чьем-нибудь завещании — за адвоката; для книги об удушении — разумеется, за палача. Возможно, в этом что-то было. Конечно, книга-розыгрыш, мистификация. А злодей мог освобождаться от каждого супруга методами, описанными в книге, над которой она Работала в данное время. Слишком очевидно. Ну, конечно.

Она встала из-за стола и прошла в некое подобие холла, где Пространство посередине было очищено для дансинга. С одного конца сцену занимал небольшой оркестр, а вокруг стен были установлены маленькие столики, где посетители могли выпить кофе или спиртное и понаблюдать танцы. Когда Гарриэт заняла свое место и сделала заказ, на сцене появилась пара явно профессиональных танцоров, которые напоказ исполняли вальс. Мужчина — высокий и белокурый, с густо набриолиненными лоснящимися волосами и с гомосексуальным, нездорового цвета лицом с большим меланхоличным ртом. Девушка, в подчеркивающем фигуру темно-лиловом атласном платье с огромным турнюром и шлейфом, изображала викторианскую скромницу, когда томно вращалась в руках своего партнера под мелодию «Голубого Дуная». «Autres temps, autres moeurs[5]Иные времена, иные нравы (франц.).», подумала Гарриэт. Она осмотрела помещение. Бросились в глаза длинные юбки и костюмы семидесятых — а также страусовые перья и веера. Даже у скромниц чувствовалось подражание. Но оно было таким очевидным! Кажущиеся тонкими талии были следствием не беспощадно туго затянутой шнуровки, а стараниями очень дорогих портных. Завтра, на теннисном корте мускулистые молодые женщины сегодняшнего дня должны появиться в коротких, просторных блузках, когда их талии не скованы узами. И косые взгляды, опущенные вниз, насмешливо-сдержанные глаза — маски да и только! Если это являлось «возвратом к женственности», так приветствуемым светскими корреспондентами мод, то здесь был совершенно другой вид женственности — основанный на базе экономической независимости. Находилось достаточно глупых мужчин, верящих, что вернулись милые золотые деньки смиренной женственности, которые воскресят в памяти былые фасоны. «Едва ли, — подумала Гарриэт, — когда-нибудь они отлично поймут, что все это только для того, чтобы убрать шлейф и турнюр и, надев короткую юбочку, одержать легкую победу, при этом забрав деньги из их кармана. О, хорошо, это ведь игра, и по-видимому, всем им известны ее правила».

Танцоры кружились до окончания вальса. Оркестранты проверили струны и, потуже затянув колки, снова налаживали свою музыку под шелест небрежных хлопков. Затем танцор-мужчина выбрал себе партнершу с одного из ближайших столиков, а тем временем девушка в темно-лиловом приняла приглашение крепкого промышленника в костюме из твида, который вышел с противоположного конца дансинг-холла. Другая девушка, блондинка в бледно-голубом, поднялась из-за своего уединенного столика, стоящего возле сцены, и увлекла за собой какого-то почтенного мужчину. Остальные посетители встали, сопровождаемые собственными партнершами, и заняли площадку под мелодию следующего вальса. Гарриэт поманила пальцем официанта и попросила еще кофе.

«Мужчинам, — размышляла она, — нравится иллюзия, что женщина зависит от их одобрения и благосклонности ради ее кровного жизненного интереса. Но нравится ли им реальность? Нет, — думала Гарриэт с горечью, — когда мужчина минует свою первую молодость. Вон там девушка, выполняющая обязанности Армии Спасения[6]Армия Спасения — буржуазная религиозная благотворительная организация в Англии и США; создана в 1865 г., в группе собственнически глазеющих на нее самцов, превратится в хищную ведьму, похожую на женщину за соседним столом, пока не найдет чем занять свой мозг, конечно, если предположить, что он у нее есть. В таком случае мужчины скажут, что она их пугает».

«Хищная ведьма» была тощей женщиной с душераздирающим слоем косметики, одетая по преувеличенной моде, которая с трудом красила бы и девятнадцатилетнюю девушку. Она и раньше привлекла внимание Гарриэт своим блестящим экзальтированным взглядом. Женщина сидела одна, но казалось, что она кого-то дожидается, судя по ее пристальному взгляду, беспрестанно блуждающему по холлу, главным образом сосредотачиваясь на столике профессиональных танцоров рядом со сценой. Сейчас она производила впечатление крайне взволнованной. Ее руки, украшенные кольцами, нервно подергивались, и она прикуривала одну сигарету за другой, только для того, чтобы затушить ее, докурив до середины, и схватиться за зеркальце в сумочке, чтобы заново беспокойными движениями привести в порядок косметику, а затем снова начать тот же процесс со следующей сигаретой.

«Дожидается своего жигало, — мысленно поставила диагноз Гарриэт с некоего рода жалостливым отвращением. — Наверное, джентльмена с лягушачьим ртом. Похоже, он самая лучшая рыбка для жаркого».

Официант принес кофе, и женщина за соседним столом схватила его за рукав.

— Мистер Алексис сегодня здесь?

— Нет, мадам, — несколько нервно ответил официант. — Нет, он отсутствует.

— Он болен?

— Наверное, нет, мадам. Хозяин просто сказал, что он не придет.

— Он не оставлял записку?

— Не могу сказать, мадам. — Официант беспокойно переступал с ноги на ногу. — Мистер Энтони не сомневается, что ему выпадет счастье…

— Нет, нет, не беспокойтесь. Я привыкла к мистеру Алексису. Меня устраивает его шаг. Это не имеет значения.

— Да, мадам, благодарю вас, мадам.

Официант ускользнул. Гарриэт заметила, как он пожал плечами и обменялся фразами с метрдотелем. Его губы и брови были красноречивы. Гарриэт почувствовала раздражение. Дойдет ли она до такого, если не выйдет замуж? Вызывать презрение публики к собственной персоне, заискивая перед официантами? Она снова посмотрела на женщину, которая поднялась, чтобы покинуть холл. Она была с обручальным кольцом. По-видимому, брак не спасал ее. Одинокая, замужняя, овдовевшая, разведенная, она идет к такому же концу. Гарриэт задрожала и вдруг почувствовала, что сыта по горло холлом и танцевальной площадкой. Она покончила с кофе и удалилась в маленькую гостиную, которую занимали три тучные женщины, ведя между собой нескончаемую беседу о болезнях, детях и слухах.

— Бедняжка Мюриэл — она совершенный инвалид с тех пор, как родила своего последнего ребенка…

—..я говорила достаточно решительно, сказала: «Теперь ты вполне понимаешь, что если уедешь раньше на месяц, то будешь должна мне деньги…»

—...двадцать гиней в неделю и гонорар хирургу — сто гиней…

— …оба прелестные мальчики, но Ронни в Итоне[7]Итон — закрытое учебное заведение для мальчиков из аристократических семей., а Уилфред — в Оксфорде[8]Оксфорд — один из старейших английских университетов, основан в 1167 г.…

— …они не должны позволять, чтобы дети имели такие счета, дорогая. Фунты оскудевают все больше… я едва ли знакома с ней, но мне будет все равно…

— …некоторого рода — лечение электрическим током, такое же удивительное…

— …а что с ценами и налогами и всей этой ужасной безработицей…

— …вы не можете бороться с нервной диспепсией[9]Диспепсия — расстройство пищеварения., но это очень затрудняет дела…

— …оставила мне дом полный народа в беспорядке; эти девушки так неблагодарны…

«И эти, — подумала Гарриэт, — наверное, они счастливы. Ну их к черту! Как там по поводу городских часов?»