Путешествие в детский сад

Онлайн чтение книги Наш завод
Путешествие в детский сад


1

От дома до детского сада было всего три квартала. Но бабушка и внук старались закончить все дела и выйти из дому пораньше. Они любили эти утренние прогулки. И не всегда шли они самым коротким путём. Иногда бабушка и внук добирались до детского сада только через час, потому что они шли самой длинной дорогой.

Многие дети любят читать одни и те же книжки и рассматривать одни и те же картинки. А Ваня любил бабушкины рассказы и мог слушать их много раз подряд. Бабушка охотно рассказывала всё об одном и том же. Правда, рассказы её становились день ото дня всё больше, всё длиннее. Росли вместе с Ваней.

— Ну, какой же дорогой пойдём с тобой сегодня? — спросила бабушка.

— Длинной! — ответил Ваня.

— Это можно, — согласилась бабушка. — Погода хорошая, время раннее.

— Пойдём мимо твоего дома! — попросил Ваня.

— И это можно, — согласилась бабушка.

Они завернули за угол и пошли не спеша к новому четырёхэтажному дому, который возвышался в конце улицы.

Бабушка говорила, что дом этот построен недавно, а Ваня считал, что стоит здесь этот дом с незапамятных времён. Но Ваня никогда не спорил со взрослыми о том, что такое давно и что такое недавно. С ними на этот счёт не было возможности договориться. Взрослые считали, например, что война была недавно, а на самом деле даже самые старшие из Ваниных товарищей едва помнили, когда она кончилась.

Бабушка и внук подошли к высокому дому и остановились.

Оба задумчиво глядели на его белые стены и широкие окна.

— Вот на этом месте и стоял домик, в котором вы жили? — спросил Ваня.

И бабушка ответила ему:

— Здесь он и стоял. Вот где первый подъезд. Где вход в детскую консультацию и в ясли.

— Здесь ты и родилась?

— Да. И родилась, и выросла, и замуж вышла.

— И папа мой родился здесь?

— И он тоже.

— Зайдём!

— Хорошо, зайдём, — согласилась бабушка, и они вошли в первый подъезд и остановились у широкой лестницы.

— И весь домик мог бы поместиться вот тут — от двери до лестницы? — спросил Ваня.

— Весь! — ответила бабушка и вздохнула. — Вот примерно здесь стояла русская печка. А вот здесь висела люлька, в которой спал твой папа, когда был маленький.

— Вот здесь?

— Вот здесь.

Ваня посмотрел на то место, где спал его папа, когда был маленький, и засмеялся.

— А тебе жалко было, когда ломали старые домишки? — спросил Ваня.

— Нет, — ответила бабушка. — Свои же люди ломали, заводские. Для того ломали, чтобы построить новый дом для нас, для заводских рабочих… Ну, пойдём, внучек! А то мы на дороге стоим, людям мешаем. Вон видишь — мамаша идёт.

И бабушка, улыбаясь, посторонилась и пропустила на лестницу женщину с грудным ребёнком на руках. И вот бабушка и внук снова вышли на улицу.

— Ну! — сказал Ваня. — Ну, бабушка, рассказывай!

— О чём?

— Ну, ты знаешь! О том, что теперь в этом доме. Ну, бабушка! Войдёт человек в первый подъезд и увидит…

— Войдёт человек в первый подъезд; — начала бабушка, — и увидит: все четыре этажа по этой лестнице отведены детям. Самым маленьким. Которым ещё и года нет. Разместились тут детская консультация и ясли. Маленькие дети — народец слабенький, нежный. Требуют они постоянного ухода, внимания, заботы. Это не простое дело — вырастить из крошечного ребёночка такого большого, здорового и сильного мальчика, как ты, например.

— Как я? — спросил Ваня и посмотрел на себя в стеклянную дверь.

— Как ты, — подтвердила бабушка. — И здесь матерям в этом трудном деле помогают детские доктора. Они осматривают ребёнка, взвешивают на весах, выслушивают, проверяют, не заболел ли, не простудился ли. Словом, заботится наше государство о любом ребёнке, как о своём родном. Понял?

Ваня молча кивнул головой.

— А при царе, когда стоял ещё тут маленький наш домик, никто не помогал родителям растить их детей. Не было ни консультаций, ни детских докторов, ни яслей, где можно оставить ребёнка на весь день так же спокойно, как на руках у родных. Ничего!

И бабушка задумалась о своём и замолчала.

— Ну, бабушка! А о втором подъезде что же ты не рассказываешь? Ну? Бабушка! Войдёт человек…

— Войдёт человек во второй подъезд, — покорно продолжала бабушка, — и увидит: все четыре этажа по этой лестнице отведены взрослым людям, которые хотят учиться. Тут школа-десятилетка для взрослых и лекторий, В школе каждый взрослый может учиться по вечерам. А в лектории учёные люди расскажут каждому обо всём, что он захочет узнать.

— А войдёт человек в третий подъезд?.. — спросил Ваня.

— А войдёт человек в третий подъезд, — продолжала бабушка, — и увидит: все четыре этажа заняты квартирами, в которых живут рабочие завода со своими семьями.

— Здесь живёт Петя Захаров, — сказал Ваня. — Его папа работает на нашем заводе. И Мая Орлова.

— Верно! — сказала бабушка. — Вот какой домище вырос на том самом месте, где стоял наш домишко!

Некоторое время бабушка и внук шли молча. Каждый думал о своём. Но вот Ваня опять спросил:

— Бабушка! Ну, рассказывай! Ну, пожалуйста!

— О чём? — спросила бабушка.

— Рассказывай, как ты жила в вашем домишке, когда была девочкой. Ну, пожалуйста! Ну, бабушка… Как вы жили при царе?

Бабушка подумала, вздохнула и стала рассказывать.

2

— Плохо мы жили в нашем домишке при царе. Трудно.

Конечно, мы, дети, бывало и веселились, и смеялись, и зимой бегали по речке на самодельных деревянных коньках, но зато и плакать нам приходилось так горько, как тебе, внучек, никогда не придётся.

Вот что вспомнилось мне сейчас, Ваня, на том самом месте, где стоял когда-то наш домик в три окошечка.

Один день вспомнила я. Только давний-давний. В тот день исполнилось мне всего только восемь лет. И сказал мне отец, уходя на завод:

«Ну, Лена, жди. Я тебе сегодня подарок принесу к рождению».

Не помню уж, как этот день прошёл и наступил вечер. И побежала я за ворота встречать отца.

Стою я. Жду. Вернее, не стою, а прыгаю с ноги на ногу. Холодно мне ждать его. Подморозило сильно. Мать зовёт меня домой, а я не соглашаюсь.

Я каждый день встречала отца за воротами, а в этот день — особенно хотелось встретить. Всё гадала, думала, что он мне принесёт.

Стою я, жду. Совсем темно стало на улице. Во всех окнах засветились огни. А отца нет и нет. Но вот вижу я наконец — идёт к нашему дому какой-то человек.

Я к нему. Кричу:

«Папаня! Папаня!»

А он не отвечает.

И тут узнаю я вдруг, что это не папаня, а друг его и товарищ Яков Иванович Ломов.

Я ему говорю:

«Здравствуйте, дядя Яша!»

А он не отвечает.

Я говорю:

«Дядя Яша! Это я! Лена! Вы меня не узнали?»

Молчит.

Я говорю:

«Дядя Яша! Вы на меня сердитесь?»

А он только рукою отмахнулся и вздохнул.

Открыл он калитку, поднялся на крыльцо и стал ноги вытирать. Вытирает, всё вытирает, а в дом не идёт. Как будто боится к нам войти.

И вдруг я поняла: беда случилась! С плохими вестями пришёл дядя Яша.

Распахнул он дверь наконец — и в дом. Я за ним. Дрожу вся.

Мама поднялась дяде Яше навстречу.

А он шапку снял, а «здравствуйте» не говорит.

Уставился в пол. Молчит.

Мама поглядела на него, потом на меня, вся побледнела вдруг и спрашивает: «Он помер?»

«Что ты, что ты! — закричал дядя Яша. — Нет, нет! Живой!»

А потом добавил тихо:

«Ушибло его сильно. Колесо задело. Сколько раз просили мы сетку возле колеса установить — отказывают хозяева. Расход лишний. Дрожат, проклятые, трясутся над каждой своей копейкой. Одним рабочим меньше, одним больше — это им не расчёт. Народу хватит».

Мама полушубок накинула, шалью повязалась.

«Бежим! — говорит. — Он в больнице?»

«В больнице».

Пошли они быстро, и вдруг у самой двери Яков Иванович задержался. И поманил меня к себе. Я подошла.

А он достал из кармана пряник. Вижу его перед собою, как сейчас: большой пряник, фигурный. Человек на коне. Человек и конь — коричневые, а поводья, седло, стремена — белые. Сахаром облитые.

Достал дядя Яша пряник, подал мне и говорит: «От отца подарок. К рожденью. Он этот пряник по дороге на завод купил. Всё беспокоился, что забуду его отдать. Бери скорее».

Мать шалью лицо прикрыла, чтобы я не увидела её слёз, опустила голову низко — и в дверь. Дядя Яша — следом. И осталась я дома одна.

Села за стол, поближе к лампе.

Тоскую.

Так тихо у нас в доме, так пусто! Некого мне больше сегодня ждать.

Вот тебе и рождение!

И заплакала я. Так заплакала горько, как тебе, внучек, никогда не придётся. И плакала я, всё плакала, пока не уснула.

Просыпаюсь — рассвет за окном. В лампе синий огонёк над фитилём прыгает — кончился керосин. А мама ещё не вернулась.

Вскочила я, лампу задула, помылась, прибрала в комнате, печку растопила.

А пряник поставила на подоконник, прислонила к стеклу. Работаю и посматриваю на отцовский подарок.

Как вчера мы с мамой пообедали, так с тех пор я и не ела ничего.

Подошла я к окошку, взяла пряник.

Сейчас, думаю, поводья белые, сахарные, отломаю.

И не отломила.

Вот что я сделала.

Забралась я на табуретку и достала со шкафа картонную коробку. Хранились у меня в этой коробке все богатства: лоскутки разноцветные, картинки, глиняный петушок, серебряные бумажки из-под конфет. Разобрала я всё это добро и уложила заветный пряник на самое донышко.

Решила я твёрдо: нельзя! Пока не вернётся отец из больницы, не трону я его подарок. И не тронула. А нам трудно пришлось, пока отец хворал, очень трудно, внучек! Тогда кому до нас было дело? Хозяину? У него один был закон: работай на меня. А заболел — живи, как знаешь. Вот мы и жили. Случались дни — сухой корки дома нет. Вспомнишь пряник в такие дни — и сами руки к коробке тянутся. Так и толкает тебя: лезь на шкаф, снимай коробку, доставай отцовский подарок! Раза два я так и делала. Достану коробку, взгляну на пряник — и обратно уложу. Сберегла я его до отцова возвращения.

И вот уж весна пришла. Вечера стали светлые. Стою я в один такой вечер за воротами, жду маму. Ушла она в больницу — отца проведать. И вот, вижу, возвращается мама весёлая, даже ростом как будто повыше стала.

А рядом с ней кто идёт, прихрамывает?

Ой, люди добрые, да ведь это он, он, отец!..

И тут бабушка опустила голову, прикрыла шалью лицо и замолчала.

И Ваня молчал. Только поглядывал на бабушку. И наконец бабушка сказала:

— Вот тебе и всё, внучек.

— А пряник? — воскликнул Ваня.

Бабушка улыбнулась:

— Вернулся, значит, мой папаня из больницы. И утром на другой день вышел он во двор — погреться на весеннем солнышке. Я возле верчусь. То помогу ему трубку раскурить — уголёк принесу из печки, то шаль притащу — ноги ему укрою. А он только посмеивается, радуется, что домой вернулся. И вспомнил отец про свой подарок, спросил, понравился ли мне пряник.

Я бегом домой — да на шкаф. Схватила коробку — и к отцу:

«Цел, вот он, ваш подарок, папаня! Глядите!»

Отец головою покачал.

Спрашивает:

«Хотела, чтобы у тебя хоть что-нибудь осталось об отце на память?»

Я кивнула.

Отец повеселел и приказал мне:

«А теперь кусай, грызи этот пряник. Он уже, небось, как каменный стал! Не одолеешь?»

«Что вы, папаня!» — ответила я.

Раз, два — и нет отцова подарка!

Вот тебе и всё, внучек.

3

Некоторое время бабушка и внук опять шли молча. Каждый думал о своём. Но вот Ваня спросил:

— А в школу ты, значит, не пошла в тот день?

— Куда, куда? — удивилась бабушка.

— В школу! — повторил Ваня. — Так весь день и пробыла со своим папой?

Бабушка покачала головой и ответила:

— Не училась я тогда в школе.

— Как не училась? — удивился Ваня. — Ведь тебе было тогда уже восемь лет!

— Для нас, детей рабочих, тогда школ нехватало.

— А где же ты училась читать и писать? Откуда ты всё знаешь так хорошо?

— Учиться я пошла, внучек, много-много позже, уже при советской власти.

— Ну ещё, бабушка! Ещё! — попросил Ваня. — Ещё рассказывай! Ну, посидели вы с папой на солнышке, а потом что? Ну, пожалуйста! Бабушка!

— А потом, — ответила бабушка, — стали мы жить да поживать. Вот тебе и всё.

Ваня вздохнул.

— Ты почему вздыхаешь? — спросила бабушка.

Ваня вздохнул ещё раз и ответил:

— Потому что когда про несчастья рассказывают, то говорят длинно. А как только несчастья кончаются, сейчас же: «Вот тебе и всё». Даже в сказках — и то: «Я там был, мёд, пиво пил, по усам текло, а в рот не попало!» И конец… Почему это?

Бабушка подумала и ответила:

— А по-моему, мы с тобой всю дорогу говорили длинно и подробно как раз про хорошее. Про то, что все несчастья прошли и никогда-никогда не вернутся!

И тут бабушка и внук подошли к детскому саду и попрощались до пяти часов.


Читать далее

Путешествие в детский сад

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть