Онлайн чтение книги Нескромные сокровища
Глава шестнадцатая. Видение Мангогула

В то время как все были заняты болтовней сокровищ, в государстве возникли новые волнения Они были вызваны употреблением «пенума», т.е. маленького кусочка сукна, который накладывали на умирающих. Старинный ритуал требовал, чтобы его клали на рот Реформаторы утверждали, что его следует класть на зад. Страсти разгорелись. Дело готово было дойти до драки, когда султан, к которому взывали обе партии, разрешил в своем присутствии диспут между самыми учеными из их главарей. Вопрос подвергся тщательному обсуждению. Ссылались на традицию, на священные книги и на комментарии к ним. И у той и у другой стороны имелись веские доводы и крупные авторитеты. Мангогул, не зная, к чему склониться, отложил решение вопроса на неделю. По истечении этого срока сектанты и их противники вновь появились перед султаном.

Султан

– Жрецы и священники, – обратился он к ним, – садитесь. Проникнутые сознанием всей важности пункта из учения, вызвавшего между вами разногласия, мы после диспута, происходившего у подножия нашего трона, не перестали взывать к небесам о ниспослании нам озарения. Прошлую ночь, в час, когда Брама открывает свою волю любимцам, мы имели видение. Мнилось, мы слышали беседу двух важных лиц, из которых одно считало, что у него посреди лица два носа, а другое, что у него две дыры на заду. Вот что они говорили. Первым высказалось лицо с двумя носами:

«То и дело ощупывать себе зад рукой – вот смешной тик…»

«Правда».

«Не можете ли вы от него избавиться?»

«С неменьшим трудом, чем вы от двух носов…»

«Но мои два носа вполне реальны. Я вижу их, я их ощупываю. И чем больше я рассматриваю и трогаю, тем больше убеждаюсь в их реальности… А вот вы уже десять лет, как ощупываете себя и всякий раз обнаруживаете, что зад у вас такой же, как и у всех. И вам уже давно следовало бы излечиться от вашей мании»…

«Моей мании? Нет, двуносый человек, безумец – это вы».

«Довольно споров! Оставим это. Я уже сказал вам, каким образом у меня появился второй нос. Расскажите и вы мне историю вашего второго отверстия, если только помните…»

«Еще бы мне не помнить! Такие вещи не забываются. Это было тридцать первого числа, между часом и двумя ночи».

«Ну, и что же?»

«Постойте… Простите… Я боюсь, что… Нет, нет… Как ни мало я знаю арифметику, но, кажется, правильно вычислил».

«Это очень странно. Итак, в эту ночь?»

«В эту ночь я услыхал знакомый мне голос, кричавший: „Помогите! Помогите!“ Я осмотрелся и увидел молодое создание, перепуганное и растрепанное, которое бежало ко мне со всех ног. Его преследовал угрюмый, свирепый старик. Судя по его одежде и по инструменту, которым он был вооружен, это был столяр. На нем была рубаха и короткие штаны. Рукава рубахи были засучены до локтей, руки жилисты, лицо смугло, лоб покрыт морщинами; щеки одутловатые, на подбородке растительность, глаза сверкающие, грудь волосатая; на голове – остроконечный колпак».

«Представляю себе его».

«Женщина, которую он уже настигал, продолжала кричать: „Помогите! Помогите!“, а преследовавший ее столяр твердил: „Не удерешь! Я тебя поймал! Теперь уж не скажут, что у одной тебя его нет. Клянусь всеми дьяволами, ты тоже его получишь!“ В этот момент несчастная оступилась и упала ничком, все еще крича: „Помогите! Помогите!“, а столяр прибавил: „Ори, ори, сколько хочешь, но у тебя оно будет все равно, маленькое или большое, – уж за это я ручаюсь!“ Тотчас же он задирает ей юбку и обнажает зад.

Этот зад, белый как снег, жирный, упругий, круглый, пухлый, толстый, как две капли воды походил на зад жены верховного жреца».

Жрец

Моей жены?

Султан

А почему бы и нет?

Человек с двумя дырами прибавил: «Это была, в самом деле, она, я узнал ее. Старый столяр поставил ногу ей на крестец, наклонился, провел руками по ее бедрам до самого места расхождения ног, пригнул ей колени к животу и приподнял ей зад так, что я вдоволь мог его разглядеть; созерцание доставляло мне удовольствие, хотя из-под юбок раздавался голос, кричавший: „Помогите! Помогите!“ Вы подумаете, вероятно, что я жестокий, безжалостный человек, но я не хочу казаться лучше, чем я есть, и признаюсь, к моему стыду, что в эту минуту испытывал больше любопытства, чем сострадания, смотрел во все глаза и не думал ей помогать».

Великий жрец снова прервал султана:

– Государь, уже не я ли – один из собеседников?

– А почему бы и нет?

– Человек с двумя носами?

– Почему бы и нет?

– А я, – прибавил глава новаторов, – человек с двумя дырами?

– Почему же нет?

«Мерзавец столяр взял свой инструмент, который он перед тем положил на землю. Это был коловорот. Он взял терку в рот, чтобы ее увлажнить, затем уперся рукояткой себе в живот, и, наклонившись перед несчастной, все еще кричавшей: „Помогите! Помогите!“, собирался проделать ей отверстие там, где их должно быть два и где у нее было только одно».

Жрец

Это не моя жена.

Султан

«Внезапно столяр прервал свою операцию и, словно одумавшись, сказал: „Каких дел я чуть было не натворил! Но она сама виновата. Почему не согласиться добровольно? Сударыня, минуточку терпения“. Он положил на землю коловорот и вытащил из кармана бледно-розовую лету. Большим пальцем левой руки он приложил ее к кончику дамы и, сделав из ленты желобок, ребром другой руки уложил между ягодицами, доведя до низа живота. Дама продолжала кричать: „Помогите! Помогите!“, барахталась, отбивалась, вертелась во все стороны, пытаясь сбросить ленту и расстроить приготовления столяра. А он говорил: „Сударыня, погодите кричать. Ведь я вам еще не причинял боли. Невозможно действовать осторожнее моего. Если вы будете тормошиться, получится черт знает что, и вся вина ляжет на вас. Все должно быть на своем месте. Надо соблюдать известные пропорции. Это важнее, чем вы думаете. Еще минута, и уже ничего нельзя будет поделать, вы сами будете в отчаянии“.

Жрец

И вы все это слышали, государь?

Султан

Да, как слышу вас.

Жрец

А что же женщина?

Султан

«Мне показалось, – прибавил говоривший, – что ему почти удалось ее уломать; судя по расстоянию между ее пятками, я думал, что она уже решается на операцию. Не знаю, что она говорила столяру, но вот что он ей отвечал: „Как, только из-за этого? Ах, как трудно уговорить женщину!“ Закончив свои приготовления, мастер Анофор разостлал бледно-розовую ленточку на линейке и, взяв карандаш, спросил даму: „Какое вы хотите?“

«Я вас не понимаю».

«В античных пропорциях или в современных?»

Жрец

О глубина небесных велений! Это было бы безумием, если бы не было откровением. Да покорится наш разум и да преклонимся благоговейно.

Султан

«Не помню, что ответила дама, но столяр возразил ей: – Честное слово, она порет чушь. Это будет ни на что не похоже. Скажут: „что за осел продырявил ей зад?“

Дама

«Довольно болтать, метр Анофор. Делайте, что я вам говорю…»

Анофор

«Делайте, что я вам говорю. Но каждому человеку дорога честь, мадам.»

Дама

«Я этого хочу, говорю вам. Хочу, хочу…»

Столяр хохотал во всю глотку, и я, как вы думаете, сохранял ли я серьезность? Между тем Анофор начертил на ленте какие-то линии, поместил ее там, где прежде, и воскликнул: «Мадам, это невозможно, это противоречит здравому смыслу. Всякий кто увидит ваш зад, если только он понимает в этом деле, станет насмехаться над вами и надо мной. Всем известно, что между этим и тем должен быть известный промежуток, но он никогда не бывает так велик. Что слишком, то слишком. И вы все-таки этого хотите…»

Дама

«Ну да, хочу, и давайте кончать…»

В тот же миг метр Анофор берет карандаш, наносит на ягодицы дамы линии, соответствующие тем, что он начертил на ленте. Он чертит квадрат, пожимая плечами и бормоча себе под нос: «Что за дурацкий вид это будет иметь. Но такова ее фантазия. И вооружившись снова коловоротом он спросил: „Итак, сударыня хочет, чтобы оно было там?“

«Да, там. Делайте же…»

«Послушайте, сударыня».

«Что еще?»

«В чем дело? Дело в том, что это невозможно.»

«Почему же?» – «Да потому, что вы дрожите и сжимаете ягодицы. Я упустил чертеж и сделаю отверстие чересчур высоко или чересчур низко. Мужайтесь, сударыня!»

«Вам легко говорить. Покажите мне вашу перку… Господи помилуй!»

«Клянусь вам, что это самая маленькая в моей мастерской. Пока мы с вами разговариваем, я успел бы уже проделать полдюжины отверстий. Раздвиньте же ноги, сударыня. Хорошо. Еще немножко, еще немножко. Великолепно. Еще, еще!» И вот я увидал, как коварный столяр тихонько приблизил к ней свой коловорот. Он уже собирался, когда внезапно мной овладела ярость, смешанная с жалостью. Я рванулся вперед, хотел прийти на помощь пациентке, но почувствовал, как чьи-то могучие руки связали меня по рукам и ногам, и, не в силах пошевельнуться, я крикнул столяру: «Разбойник, злодей, стой!» Мой крик сопровождался таким отчаянным усилием, что связывавшие меня узы порвались. Я бросился на столяра и схватил его за горло. «Кто ты, – спросил он меня, – чего тебе надо? Разве ты не видишь, что у нее нет отверстия в заду? Узнай же: я великий Анофор, я делаю отверстия тем, у кого их нет. Я должен сделать ей отверстие, такова воля пославшего меня. За мною придет другой, могущественнее меня. У него не будет коловорота. У него будет долото, и он восстановит то, чего ей недостает. Изыди, оглашенный. Или, клянусь моим коловоротом или долото моего преемника, я тебе…»

«Что – мне?»

«Тебе, да, тебе!..» – В этот момент он левой рукой с шумом потряс в воздухе своим инструментом.

Тут человек с двумя отверстиями, которого вы до сих пор слушали, сказал человеку о двух носах:

«Что с вами? Вы удаляетесь?»

«Я боюсь, как бы вы, жестикулируя, не сломали один из моих носов. Продолжайте».

«Не помню, на чем я остановился».

«Вы упомянули об инструменте, которым столяр производил шум в воздухе…»

«Он ударил меня наотмашь правой рукой по плечу, – с такой силой, что я упал ничком. Вот моя рубашка задрана, обнажен зад, и ужасный Анофор угрожает мне острием своего инструмента и говорит: „Проси пощады, бездельник. Проси пощады, или я тебе сделаю второе“…

Тотчас же я ощутил холод от прикосновения перки коловорота. Меня охватил ужас, и я проснулся. С тех пор я считаю, что у меня две дыры в заду.»

– Тут оба собеседника, – прибавил султан, – принялись насмехаться друг над другом.

«Ха, ха, ха. У него две дыры в заду!»

«Ха, ха, ха. Это футляры для твоих двух носов!»

Затем, важно повернувшись к собранию, султан прибавил:

– И вы, жрецы, и вы, служители алтарей, вы тоже смеетесь. А между тем, как часто считают люди, что у них два носа на лице, и смеются над теми, которые утверждают, что у них две дыры в заду.

Он помолчал с минуту, лицо у него посветлело, и, обращаясь к главарям секты, он спросил, что они думают о его видении.

– Клянемся Брамой, – отвечали они, – таких глубоких истин небо не открывало еще ни одному из пророков.

– Поняли вы что-нибудь?

– Нет, государь.

– Что вы скажете об этих собеседниках?

– Что они безумцы.

– А что, если бы им пришла фантазия сделаться вождями партии и если бы секта, признающая две дыры в заду, стала преследовать секту, признающую два носа?

Жрецы и священники опустили глаза, а Мангогул продолжал:

– Я хочу, чтобы мои подданные жили и умирали, как им заблагорассудится. Я хочу, чтобы пенум клали или на уста, или на зад, смотря по их желанию, и чтобы меня больше не беспокоили такой ерундой.

Жрецы удалились, и на соборе, собравшемся несколько месяцев спустя, было объявлено, что видение Мангогула будет включено в состав канонических книг, к украшению которых оно и послужило.