Онлайн чтение книги Невидимая невеста
XIII

Все, что произошло в соборе Рагза и в особняке Родерихов, было совершено с одной и той же целью и должно было иметь одну и ту же причину. Виновником случившегося мог быть только Вильгельм Шториц. Нельзя было допустить и мысли, что похищение облатки и похищение свадебного венца были просто фокусом! Мне приходило в голову, что отец этого немца передал ему какой-то научный секрет, какое-то тайное открытие, дававшее возможность становиться невидимым… подобно тому как некоторые световые лучи способны проходить через светонепроницаемые тела так, словно тела эти прозрачные… Но не слишком ли далеко я заходил в своих предположениях?.. Поэтому я остерегался высказывать их кому бы то ни было.

Мы привезли домой Миру, не приходившую в сознание. Ее перенесли в комнату и уложили на кровать. Но, несмотря на оказанную помощь, сознание к ней не возвращалось. Мира оставалась неподвижной, бесчувственной. Доктор сознавал свое бессилие перед этой неподвижностью, этой бесчувственностью. Но, в конце концов, она дышала, она жила. Как же она смогла выдержать столько испытаний, как же последнее из них ее не убило?!

Несколько коллег доктора Родериха срочно прибыли в особняк. Они окружили кровать Миры, лежавшей без движения, с опущенными веками и бледным как воск лицом. Ее грудь приподнималась, следуя за неровным биением сердца. Дыхание было таким слабым, что казалось, оно в любой момент может остановиться!..

Марк держал ее за руки, звал ее, умолял, плакал.

— Мира… моя дорогая Мира!..

Она его не слышала, не открывала глаз…

Голосом, прерывавшимся от рыданий, госпожа Родерих повторяла:

— Мира… дитя мое… доченька моя… Я здесь… возле тебя… я… твоя мать…

Мира не отвечала.

Между тем врачи уже применили самые действенные лекарственные средства, и казалось, девушка вот-вот придет в сознание…

Да, ее губы невнятно произнесли несколько слов, но их смысл невозможно было понять… Ее пальцы пошевелились в руках Марка, глаза полуоткрылись… Но что за странный взгляд из-под приподнятых век… взгляд, в котором отсутствует мысль!..

И Марк слишком хорошо это понял. Он упал с криком:

— Она безумна… безумна!..

Я бросился к нему и с помощью капитана Харалана удерживал его, опасаясь, как бы он тоже не лишился рассудка!..

Его пришлось отвести в другую комнату, где врачи постарались всеми способами остановить этот припадок с возможным роковым исходом!

Какой же будет развязка?.. Можно ли надеяться, что со временем рассудок вернется к Мире, что благодаря лечению удастся победить ее болезнь, что ее безумие — явление преходящее?..

Когда мы остались вдвоем, капитан Харалан сказал:

— С этим надо кончать!..

Кончать?.. Но как?.. Что он имел в виду?.. Мы не могли сомневаться в том, что Вильгельм Шториц вернулся в Рагз, что именно он учинил это кощунство!.. Но где его найти и можно ли справиться с этим неуловимым существом?..

А город? Какое впечатление все это произвело на горожан? Согласятся ли они с естественнонаучным объяснением случившегося? Мы не во Франции, где, без сомнения, подобные чудеса были бы обращены в шутку газетами и осмеяны в застольных песенках на Монмартре! В этой же стране, видимо, все происходит по-иному. Мне уже приходилось отмечать, что мадьяры имеют природную склонность к вере в чудеса и что суеверие в необразованных классах неискоренимо. Для просвещенных же людей такие странные вещи могли произойти только в результате какого-то физического или химического открытия. Но в глазах простого народа все объясняется вмешательством дьявола, и Вильгельма Шторица будут считать самим дьяволом.

Действительно, уже нельзя было пытаться скрыть, каким образом в данном деле был замешан этот иностранец, которого по приказу губернатора Рагза надлежало выдворить из города. То, что мы до сих пор держали в тайне, не могло остаться скрытым после скандала в соборе Св. Михаила.

Прежде всего, городские газеты снова повели кампанию, прекращенную некоторое время тому назад. Они связали происшествия в особняке Родерихов с тем, что случилось в соборе. Успокоившаяся было публика вновь была растревожена. Горожане узнали наконец, что общего было между этими событиями. Во всех домах, во всех семьях имя Вильгельма Шторица связывалось с образом (можно даже сказать, с призраком) странного человека, чья жизнь протекала между немыми стенами и закрытыми окнами дома на бульваре Телеки.

Не следует поэтому удивляться, что, как только газеты сообщили последние новости, толпа, увлекаемая неодолимой и скорее всего неосознанной силой, устремилась на бульвар Телеки.

Подобным же образом дней за десять до этого люди собрались на кладбище Шпремберга. Но соотечественники ученого, не испытывая никакого чувства враждебности, пришли туда, чтобы увидеть чудеса. Здесь же, наоборот, людьми двигала ненависть и потребность в мести, вызванные вмешательством творящего зло существа.

С другой стороны, не забудем, до какой степени этот благочестивый город был потрясен скандалом, разыгравшимся в соборе! Там произошло чудовищное святотатство. Во время мессы, в момент возношения даров люди видели, как освященная облатка была вырвана из рук протоиерея, пронесена через нефы, затем разломана и сброшена с высоты кафедры!..

И церковь — до нового очищения — будет недоступной для верующих!

Возбуждение усиливалось и приобретало опасные масштабы. Наибольшее число горожан никогда не согласилось бы с единственно приемлемым объяснением — открытием способности стать невидимым.

Губернатор Рагза должен был учитывать такие настроения в городе; поэтому он приказал начальнику полиции принять все необходимые меры в соответствии с ситуацией. Надо было быть готовым к возникновению паники, которая могла бы иметь самые серьезные последствия. Кроме того, как только было названо имя Вильгельма Шторица, пришлось установить охрану дома на бульваре Телеки, перед которым собрались сотни рабочих, крестьян, и защитить его от захвата и ограбления.

Однако, если человек обладает способностью стать невидимым (что мне казалось уже очевидным), если легенда о перстне Гига[86]Гиг — юный лидийский аристократ, сын Даскила, обладавший — согласно легенде — магическим золотым перстнем, с помощью которого становился невидимым. Поступил на службу к царю Кандавлу, добился, чтобы царь приблизил его к себе, а потом убил монарха, завладел троном и женился на его супруге; основал династию Мермнадов; правил в 692–654 годах до н. э., служившего при дворе царя Кандола, стала реальностью, спокойствие в обществе будет совершенно подорванным! Личная безопасность исчезнет. Таким образом, Вильгельм Шториц вернулся в Рагз, но никто его здесь не видел. Никто не мог сказать наверняка, находится ли он еще здесь. И потом, сохранил ли он для себя одного тайну этого открытия, которую, вероятно, ему передал отец?.. Не приобщен ли к ней и его слуга Герман?.. Не воспользуются ли другие люди этим опасным открытием? И кто помешает им проникать в дома когда заблагорассудится, вмешиваться в чужую жизнь?.. Не будет ли нарушена личная жизнь в семьях?.. Сможете ли вы быть уверенным, что, запершись у себя в доме, вы там один, что никто вас не слышит и не видит, если только в помещении не царит полная темнота? А на улице вы все время будете бояться, что за вами следит (без вашего ведома) кто-то незримый, не теряющий вас из виду, могущий вас избить, если ему этого захочется!.. И как можно избежать всякого рода нападений, ставших такими легкоосуществимыми?.. Не наступит ли вечная смута, и не будет ли уничтожена общественная жизнь?..

Газеты вспомнили тогда о происшествии на площади рынка Коломан, свидетелями которого были капитан Харалан и я. Какой-то мужчина был грубо опрокинут на землю, и, как он потом утверждал, опрокинут человеком, которого он не видел… Ошибался ли этот крестьянин?.. Не толкнул ли его мимоходом Вильгельм Шториц, или Герман, или кто-то другой?.. Каждый думал, что такое могло бы случиться с ним самим. Подобные встречи поджидали вас повсюду.

Потом вспомнились некоторые необъяснимые факты: афиша, сорванная у ратуши, шум шагов в комнатах и неожиданно упавшая и разбившаяся склянка во время обыска в доме на бульваре Телеки!..

Итак, он был здесь, и Герман, очевидно, тоже. Они не уехали из города, как мы предполагали, после вечера обручения. Это и объясняет наличие в спальне мыльной воды, огонь кухонной печи. Да! Они оба присутствовали при обыске во дворе, в саду, в доме… И если мы нашли свадебный венец на бельведере, так это, очевидно, потому, что Вильгельм Шториц, застигнутый обыском врасплох, не успел его унести!..

Что касается меня, то таким образом объяснялись инциденты, происшедшие на пароходе, когда я плыл по Дунаю из Будапешта в Рагз. Пассажир, которого я считал сошедшим в Вуковаре, оставался на борту судна, но его никто не видел!..

Итак, Вильгельм Шториц умеет мгновенно превращаться в невидимку… Появляться и исчезать по своему желанию… как сказочный персонаж, владеющий волшебной палочкой. Однако речь не идет о магии, о каббалистических[87]Каббалистический — относящийся к каббалистике, средневековому мистическому течению в иудаизме, применявшему магические ритуалы и гадания. словах, о заклинаниях, о фантасмагории, о колдовстве! Хотя он делает свое тело и одежду невидимыми, это, вероятно, не относится к предметам, которые он держит в руках, поскольку мы видели разорванный букет, унесенный венец, разломанную и брошенную к подножию алтаря облатку. Судя по всему, Вильгельм Шториц знает формулу состава, который достаточно проглотить… Но какого состава? Того самого, который находился в разбитой склянке и который почти мгновенно испаряется! Но какова формула этого состава? Вот чего мы не знаем, вот что нужно узнать, но удастся ли это?!

Что касается самого Вильгельма Шторица — можно ли его схватить, когда он невидим? Будучи скрытым от нашего зрения, ускользнет ли он от нашего осязания?! Его материальная оболочка, думаю, не утратила ни одного из трех измерений, общих для всех тел: длины, ширины, глубины… Вильгельм Шториц всегда был здесь собственной персоной. Невидимый — да, неуловимый — нет! Неуловимы призраки, а мы имеем дело не с призраком!

«Если, — думал я, — удастся по воле случая его схватить — за руки, за ноги, за голову, он, оставаясь невидимым, окажется в наших руках… И какой бы удивительной ни была его способность превращаться в невидимку, она не позволит ему пройти сквозь стены тюрьмы!»

Все это были лишь рассуждения, в целом приемлемые, которые, по-видимому, многим приходили в голову. Однако положение оставалось тревожным, а общественная безопасность подорванной. Горожане жили в состоянии страха. Они не чувствовали себя в безопасности ни дома, ни на улице, ни ночью, ни днем. Малейший шум в комнатах, скрип пола, колышущиеся от ветра жалюзи, поскрипывание флюгера на крыше, жужжание под ухом какого-нибудь насекомого, свист ветра через плохо закрытую дверь или окно — все казалось подозрительным. Во время домашней суеты, за семейным столом, во время вечерних бдений, ночью в часы сна (если вообще можно говорить о сне) люди никогда не были уверены в том, что какой-нибудь незваный гость не нарушит своим присутствием неприкосновенность жилища! Ни на минуту нельзя было оставаться уверенным, что Вильгельм Шториц или кто-либо другой не находится в вашем доме, следя за каждым вашим шагом, слушая, чтó вы говорите, проникая, наконец, в самые сокровенные семейные тайны.

Конечно, могло быть и так, что этот немец уехал из Рагза и вернулся в Шпремберг. И кто знает, не захочет ли он сообщить об открытии германскому государству, передать своим соотечественникам эту способность все видеть, все слышать. Тогда не будет ничего секретного в посольствах, в канцеляриях, в высших правительственных учреждениях, и международная безопасность станет невозможной!

Беря все это во внимание, доктор, капитан Харалан, а также губернатор и начальник полиции, сошлись во мнении, что Вильгельм Шториц вряд ли прекратит свои гнусности. Если гражданское бракосочетание Миры и Марка состоялось, то, очевидно, потому, что пруссак не смог ему помешать; может быть, его не было тогда в Рагзе. Но он прервал религиозное бракосочетание; и в том случае, если к Мире вернется рассудок, не попытается ли он вновь взяться за старое? Угасла ли в нем ненависть к семье Родерих?.. Удовлетворена ли его жажда мести? Можно ли было забыть угрозы, прозвучавшие в соборе?.. «Горе супругам… Горе!..»

Нет! Последнее слово в этом деле еще не было сказано! Какими средствами располагал этот человек для осуществления своих планов мщения?

Хотя особняк Родерихов охранялся и днем, и ночью, не удастся ли злоумышленнику туда проникнуть, а оказавшись в особняке, не будет ли он действовать в соответствии со своими намерениями, свободно прятаться в каких-нибудь закоулках, а затем прокрадываться либо в комнату Миры, либо в комнату моего брата с самыми дурными помыслами?!

Можно себе представить, что подобные мысли преследовали всех жителей Рагза, как тех, кто не терял трезвого взгляда на вещи, так и тех, кто находился во власти суеверного воображения!

Но, в конце концов, был ли выход из этой ситуации?.. Я не видел выхода, и отъезд Марка и Миры из Рагза ничего не изменил бы. Разве Вильгельм Шториц не мог беспрепятственно последовать за ними! И разве, кроме того, состояние Миры позволяло им уехать из города?..

Нельзя было сомневаться и в том, что этот субъект находится среди жителей Рагза и будет продолжать безнаказанно третировать и терроризировать их.

В тот же вечер яркий свет появился у верхнего окна дозорной башни в квартале ратуши, и этот свет был виден даже с площади Листа и рынка Коломан. Горящий факел то опускался, то поднимался, метался, словно какой-то поджигатель хотел, чтобы море огня охватило всю ратушу.

Начальник полиции и его полицейские, оставив центральный пост, мгновенно поднялись на верхушку дозорной башни…

Свет исчез, и — как и предвидел господин Штепарк — никого не нашли. Потушенный факел валялся на полу, распространяя запах гари. Искры от смолистого факела еще не потухли на крыше, но угроза пожара была предотвращена.

Итак, никого!.. Поджигатель — например Вильгельм Шториц — или успел убежать, или находился где-нибудь в углу дозорной башни, невидимый и ненеуловимый.

Толпе, собравшейся у ратуши, оставалось лишь взывать к отмщению, кричать: «Смерть ему!.. Смерть ему!», над чем Вильгельм Шториц, должно быть, смеялся.

На следующий день, на этот раз утром, всему городу, охваченному паникой, был брошен новый вызов.

В половине одиннадцатого вдруг раздался зловещий перезвон колоколов, похоронный звон, набат, вселяющий ужас.

Один человек не мог бы привести в действие все колокола собора. Очевидно, Вильгельму Шторицу помогали несколько сообщников или, по крайней мере, его слуга Герман.

Горожане толпами устремились на площадь Святого Михаила. Испуганные этим набатом, прибежали даже люди из отдаленных кварталов.

И на этот раз господин Штепарк и его полицейские бросились к лестнице северной башни, стремглав поднялись по ней, достигли площадки колоколов, залитой солнечным светом, проходившим сквозь щели навесов.

Но тщетно обыскивали они этот этаж башни и верхнюю галерею… Никого! Никого!.. Когда полицейские ступили на площадку, где умолкнувшие колокола еще слегка качались, невидимые звонари скорее всего унесли ноги.