Онлайн чтение книги Девять плюс смерть равняется десять Nine and Death Makes Ten
Глава 3

В первую ночь на корабле, в пятницу 19 января, Макс спал плохо. Несмотря на ветер снаружи, духота в каюте вызывала головную боль. Урчание электровентилятора, наложившееся на плеск волн, и небольшая качка успокаивали Макса, но в голове у него роились неприятные мысли. Ближе к утру – или так ему казалось – его разбудили топот ног и суета. Он сразу понял, что это. Спасательные лодки болтались на шлюп-балках, готовые в любой момент к спуску на воду. Макс снова задремал и проснулся от упорного звона колокола.

– Учебная тревога, сэр, – послышался рядом голос стюарда. – Лучше поторопитесь. Уже одиннадцать.

Не беспокоясь о бритье, Макс плеснул в лицо водой и быстро оделся, потом взял спасательный жилет, противогаз, одеяло и поспешил в салон, где все еще звенел колокол. Если вчера вечером здесь была мрачная атмосфера, то сегодня среди пассажиров царило веселье. Мистер Джон Латроп перебрасывался шутками с мистером Джорджем Э. Хупером, чье лицо Макс никак не мог запомнить. Капитан Бенуа, добросовестно надев противогаз, а сверху фуражку с красно-золотым верхом, выглядел фантастически. Появилась Эстелл Зия-Бей, приветливо улыбнувшись Максу. Этим утром к ним присоединился новый пассажир, к которому третий помощник капитана обращался «доктор», – полный вежливый джентльмен с аккуратно причесанными гладкими светлыми волосами.

– Леди и джентльмены! – воззвал третий помощник. Колокольный звон внезапно прекратился, поэтому его голос обрел некоторую силу. – Как я говорил вам вчера, – быстро продолжал он, – если нас атакуют с моря или с воздуха, вы услышите этот колокол и должны немедленно подняться сюда. Это не обязательно будет означать, что нам придется покинуть корабль и сесть в шлюпки.

– Ха! – скептически заметил мистер Хупер.

– Речь идет всего лишь о мере предосторожности. Но если такое случится, вы последуете за мной на палубу… вот так. Пошли!

Все вышли следом за ним на свежий воздух. Утро было пасмурным – в бурном море белели барашки, и дул ледяной ветер. Когда они вышли на палубу «А», где спасательные шлюпки уже были расчехлены, Макс увидел нечто, заставившее его устыдиться их недавнего веселья. Весь экипаж «Эдвардика» неподвижно выстроился в два ряда – синие кители салонных и палубных стюардов, белые кители каютных стюардов, шапочки стюардесс… а далее – клерки, буфетчики, повара, работники прачечной, матросы, кочегары и грузчики. Каждый надел спасательный жилет. Они стояли так, несмотря на заливающую их при качке ледяную воду, пока последний пассажир не сел в шлюпку.

– Стоп! – крикнул третий помощник, пересчитав пассажиров. – Мисс Вэлери Четфорд! Мистер Джером Кенуорти! – Ответа не последовало, и третий помощник сложил руки рупором: – Мисс Вэлери Четфорд! Мистер Джером Кенуорти! Будьте любезны…

Ассистировавший ему стюард что-то прошептал.

– Меня не волнует, что у них морская болезнь! – отозвался третий помощник. – Они должны быть здесь. Приведите их немедленно. Это может стать вопросом жизни и смерти. Они должны знать, куда идти… Господи, теперь француз ушел!

– Вы же сказали «пошли», – рассудительно заметил Латроп. – «Капитан Бенуа» знает по-английски всего около шести слов. Мне это известно, так как я говорил с ним. Он из Прованса – пытается читать «Унесенные ветром» с помощью англо-французского словаря и не может одолеть даже первую главу. Он…

– Тише, пожалуйста!

– Ну-ну, сын мой! – успокаивающе произнес мистер Джордж Э. Хупер.

– Сожалею, леди и джентльмены, но должен задержать вас еще на несколько минут и сообщить дополнительную инструкцию. С этого времени мы вынуждены просить вас иметь при себе спасательные жилеты, куда бы вы ни ходили.

– Носить их? – испуганно отозвалась миссис Зия-Бей.

– Нет, не носить, а просто иметь под рукой. Но нигде их не оставляйте.

– И противогазы тоже?

– Нет, противогазы не нужны.

– А одеяла?

– Нет, одеяла тоже не нужны.

– Нас что, будут конвоировать?

– Насчет этого я не получал указаний, мадам. Возможно, теперь вам лучше спуститься.

Пока что Макс так и не видел ни мисс Четфорд, ни якобы буйного мистера Кенуорти. Но он думал не о них, а об Эстелл Зия-Бей. Макс никак не мог решить, привлекает она его или отталкивает. Ее привычка громко хохотать, откидывая голову и широко раскрывая рот, действовала бы на нервы любому. Каждые четверть часа она поглощала порцию джина с шампанским и не пьянела, если не считать слегка заплетающегося языка и непристойных словечек. Но у нее были красивые, говорящие глаза и настолько сексапильная фигура, что рядом с ней начинала кружиться голова.

Их вчерашний вечерний разговор в баре походил на перестрелку между аванпостами, когда каждый старается с помощью маневрирования разведать силы противника. Казалось, оба думали: «Я никак не могу принять решение насчет тебя». Расстались они почти враждебно, но сегодня во время учебной тревоги она приветливо ему улыбалась, как будто между ними установилась по меньшей мере интимная дружба.

Весь корабль словно начал пробуждаться от тяжелого сна. Когда Макс пригласил леди в бар на коктейль перед ленчем, там уже был Латроп. Он сидел перед кирпичным камином, расставив ноги. С ним был полный светловолосый мужчина – очевидно, доктор Реджиналд Арчер. Латроп подозвал Макса и миссис Зия-Бей, настояв на том, что закажет мартини для всех.

– Нам нужно побольше учебных тревог, – заявил он. – Эта прошла превосходно. Интересно, им удалось поднять с коек этих двух лентяев?

– Думаю, да, – улыбнулся доктор Арчер. – Фактически я специально задержался, чтобы посмотреть. Ваше здоровье.

Доктор Арчер был в высшей степени светским человеком. С его лица не исчезала терпеливая улыбка пребывающего в мире с действительностью. Он никогда не говорил первым и откликался на слова других тоном выносящего суждение. Должно быть, он был старше, чем казался. Они сидели на красном кожаном диване у камина с горящими позади лампами, так как даже в общественных помещениях почти все иллюминаторы были закрыты. Доктор Арчер откинулся на спинку дивана – желтый свет падал на его аккуратно причесанные волосы, намечающийся двойной подбородок и сеть морщинок вокруг глаз.

– Надеюсь, – продолжал он, подняв стакан, – это мне поможет. Я провел довольно скверную ночь.

– Морская болезнь? – с сочувствием осведомился Латроп.

Доктор Арчер улыбнулся. Его глаза казались желтоватыми и слегка запавшими, но, возможно, это было следствием изъянов электрического освещения.

– Частично, – ответил он.

– Частично?

Доктор улыбнулся снова:

– Да. Хотел бы я знать, кто практикуется в метании ножей в коридорах в два часа ночи.

Как опытный рассказчик анекдотов, он ожидал эффекта, который не замедлил последовать.

– В метании ножей? – воскликнул Латроп так громко, что бармен, мывший стакан, выронил и разбил его.

– По-моему, да.

– Но что произошло?

– Увлекательное приключение. – Однако добродушное лицо доктора стало серьезным.

– Ну? Продолжайте!

– Как я говорил, это произошло около двух часов ночи. Я лежал на своей койке, чувствуя тошноту. Корабль болтался из стороны в сторону и скрипел, как старое кресло-качалка. Помимо этого, царила почти мертвая, неприятная тишина. Должен объяснить, что рядом со мной нет других пассажиров. Моя каюта расположена на палубе «В» в середине корабля. Снаружи находится узкий проход длиной в двенадцать-четырнадцать футов, оканчивающийся стеной с иллюминатором. – Он иллюстрировал повествование жестами холеных рук. – С другой стороны прохода пустая каюта. Первое, что я услышал, походило на стук. Как будто что-то крепкое ударилось о дерево. Потом кто-то проследовал мимо моей двери к концу прохода и вернулся назад. Шаги были тихими и легкими, словно человек шел на цыпочках. Через несколько секунд опять раздался стук, а затем шаги в обоих направлениях. И снова стук. Должен признаться, я немного испугался.

Доктор Арчер склонил голову набок и виновато усмехнулся.

– Я позвонил, чтобы вызвать стюарда, но не получил ответа. Поэтому я встал, чувствуя себя больным, и поплелся к двери. Пока я пытался ее нащупать, раздались еще два стука. Мне очень не нравились эти ночные звуки и шаги украдкой, как будто кто-то подбирался ко мне. Наконец я открыл дверь, и что-то быстро увернулось – только так я могу это описать. Впрочем, я чувствовал себя неважно, и меня могло подвести зрение. В любом случае проход был пуст, но в главном коридоре горел свет, и я увидел, что кто-то использовал этот проход в качестве тира. Кто-то бросал довольно тяжелый нож в лист бумаги, приколотый к стене под иллюминатором. На листе было грубо намалевано человеческое лицо. Нож каждый раз попадал в него – обычно в глаза или шею. Вот почему я сказал, что провел довольно скверную ночь.

Подняв стакан, доктор допил коктейль. Во время рассказа выражение его лица словно говорило: «Может быть, я шучу, а может быть, и нет». Потом он отряхнул брюки.

– Выпьете со мной еще по одному мартини? Нет? Тогда я должен привести себя в порядок перед ленчем.

– Это действительно произошло? – с явным недоверием спросил Латроп.

– Конечно, старина. Если не верите мне, спуститесь и взгляните на вмятины в стене от ножа.

– А сам нож вы видели?

– Увы, нет. Его успели забрать.

– Не обижайтесь, но я этому не верю. Не верю – и все тут!

Доктор Арчер пожал плечами и улыбнулся, потом встал, подтянул жилет и пригладил безукоризненный пиджак. Латроп, очевидно, привык рассказывать истории сам, и ему не нравилось, когда с ним такое проделывают другие. Он в свою очередь скептически улыбнулся и укоризненно покачал головой, но Макс видел, что рассказ произвел на него впечатление.

– Может быть, на корабле завелись привидения? – предположил Макс. – Знаете, как в «Верхней койке».[6]«Верхняя койка» – роман американской писательницы Франсис Мэрион Крофорд (1854–1909).

– Может быть, – согласился Латроп и усмехнулся. – А может быть, этот француз – призрак. Его видишь только во время еды. Или старый Хупер… Я рассказывал вам о Хупере? – осведомился Латроп, снова взяв в свои руки вожжи повествования. – Он производит резиновые печати. Его сын…

– Прошу прощения, – прервал Макс. – Доктор, вы не сообщили об этом событии?

– Сообщил? Кому?

Макс не знал. Он не мог ответить: «Капитану», так как все могло оказаться грубой шуткой или, что более вероятно, выдумкой доктора Реджиналда Арчера. Что-то говорило Максу, что доктор привержен своеобразному чувству юмора, побуждающему рассказывать дикую ложь с серьезным видом только из-за того, что, по его мнению, кто-то первым пытался морочить ему голову. Какое-то время он говорил с Латропом и, по-видимому, вообразил, что тот потчевал его одной выдумкой за другой. К несчастью, Латроп производил именно такое впечатление.

– А как насчет бумаги, на которой было нарисовано лицо? – спросил Макс. – Вы сохранили ее?

– Она у стюарда или была у него, – ответил доктор Арчер. – Бумагу прикрепили к стене булавкой. Можете спросить стюарда. Я говорю правду – честное слово.

– Я вам верю! – неожиданно заявил Латроп.

– В таком случае, – сказал Макс, – мы должны предъявить все улики нашему криминологическому эксперту.

Доктор приподнял почти невидимые светлые брови.

– Криминологическому эксперту?

– Мистеру Латропу. В конце концов, он представляет нью-йоркский департамент полиции и пересекает океан, чтобы доставить назад Карло Фенелли.

Вторая сенсация.

– Это не совсем точно, – заметил Латроп и глазом не моргнув. – Полагаю, вам сообщил ваш брат?

– Да.

– Его сведения не вполне верны. Я действительно еду за Карло Фенелли. Но я не связан с полицейским департаментом в том смысле, какой вы имеете в виду. Я ассистент окружного прокурора. Моя работа – проследить, чтобы Карло не ускользнул с помощью очередного юридического трюка. В этом отношении он настоящий Гудини.[7]Гудини Гарри (Эрих Вайсе) (1874–1926) – американский иллюзионист.

– Вы имеете в виду рэкетира Карло Фенелли? – осведомился доктор Арчер.

– Да. – Латроп сделал жест, как будто отмахиваясь от какой-то чепухи. Он казался возбужденным чем-то еще. Расхаживая у камина с заложенными за спину руками и сосредоточенно наморщенным лбом, Латроп озорно усмехнулся. – Что касается метания ножей, то я, повторяю, юрист, а не детектив. Хотя благодарю за лестное мнение. А вот изучение отпечатков пальцев когда-то было моим хобби. Но в истории доктора есть еще один интересный аспект. Кто-то бросал нож в лицо, нарисованное на бумаге. Возникает вопрос, нет ли тут личного момента. Было ли это чье-то конкретное лицо? Вы можете опознать его?

Доктор Арчер щелкнул пальцами.

– Как глупо с моей стороны, – сказал он, словно какая-то мелочь ускользнула у него из памяти. – Мне следовало упомянуть об этом. Нет, рисунок не напоминал никого конкретно – это был всего лишь грубый набросок. Но одно выглядело несомненным.

– Что именно?

– Это было женское лицо, – ответил доктор Арчер.