Онлайн чтение книги Без права на наследство No name
Глава V

Мистер Ванстоун попытался расспросить подробнее о планируемом спектакле в Эвегрин-лодж, в ответ на него обрушилось описание настоящей домашней катастрофы, в которой мисс Мэррабл воплощала саму невинность, а ее родители исполняли роль главных жертв.

Мисс Мэррабл была тираном самого распространенного типа – единственным ребенком в семье. Она не получала юридического права терроризировать отца и мать, но с момента, когда у нее стал резаться первый зуб, право это неизменно применялось на практике. Теперь приближался семнадцатый день ее рождения, и в свою честь она решила устроить спектакль. Родители не смели перечить. Миссис Мэррабл готова была пожертвовать гостиной для устройства сцены и зала. Мистер Мэррабл взялся собрать группу достойных молодых леди и джентльменов, согласных взять на себя исполнение ролей. Он же отвечал за преодоление неизбежного хаоса. Семья уже не сопротивлялась тому, что в процессе подготовки спектакля ломали мебель, портили стены, а дом наполняли странные звуки: пронзительные возгласы, хлопанье дверей, топот шагов, беготня по лестницам и коридорам. Но самой трудной задачей оказался подбор актеров-любителей.

«Соперников» выбрала мисс Мэррабл, которой захотелось сыграть роль Лидии Лэнгвиш. Один из ее поклонников согласился представить Капитана Абсолюта, а другой парень без возражений взялся за роль сэра Люциуса О’Триггера. Одна из родственниц – старая дева с богатым воображением – взяла роль миссис Малапроп, и начались репетиции. Однако оставалось еще девять персонажей, и тут начались трудности с подбором актеров.

Друзья семьи вдруг оказались людьми, на которых нельзя положиться. Впервые в жизни! Сначала они одобряли идею поставить спектакль, но один за другим отказывались принести себя в жертву. Другие соглашались сыграть роль, но затем не учили текст и не появлялись на репетициях, или им не нравился предложенный персонаж, или внезапно заболевали, или у них объявлялись родственники-пуритане, приходившие в ужас от самого факта их участия в театральном действе. А рабочие тем временем вовсю трудились над постройкой сцены, по всему дому разносился стук молотков. Мисс Мэррабл была на грани истерики, семейный доктор был встревожен ее состоянием, так что родители взялись за поиск соучастников. В отчаянии приглашали восемнадцатилетнего парня на роль сэра Энтони Абсолюта, джентльмена почтенного возраста, в расчете на театральный грим, способный прибавить лет. Корпулентная леди неопределенного возраста с вечно юным сердцем взялась за роль сентиментальной Джулии. Благодаря усилиям мистера и миссис Мэррабл все вакансии, наконец, были заполнены. Осталось лишь два персонажа: горничная Люси и ревнивый возлюбленный Джулии по имени Фолкленд. Джентльмены приходили, видели «Джулию», ее объемистые формы и странный парик, на котором исполнительница настаивала, делали комплименты, извинялись и ретировались. Леди читали роль Люси, отмечали привлекательность персонажа в первой части спектакля, но затем были разочарованы тем, что роль сходила на нет, в то время как у всех остальных участников оставался шанс показать себя во всей красе. Они вздыхали и вежливо отказывались. Оставалось восемь дней до представления, вложено было много сил и средств, и отсутствие двух персонажей становилось катастрофой. Рассказав эту печальную историю, Мэрраблы признались, что визит в Ком-Рейвен – последняя надежда найти «Люси» и «Фолкленда».

Жалобы гостей тронули сердца и пылкой Магдален, и ее сердобольного отца.

Не обращая внимания на реакцию жены и мисс Гарт, мистер Ванстоун не только разрешил Магдален участие в спектакле, но и предложил свои услуги, а также помощь Норы. Миссис Ванстоун поспешила отказаться, сославшись на слабое здоровье, а мисс Гарт оказалась единственной, кому никто ничего не предлагал. Роли Люси и Фолкленда были немедленно вручены предполагаемым актерам. Фрэнк слабо возражал, но его даже слушать не стали. Мэрраблы составили расписание репетиций на все оставшиеся дни и удалились, громко выражая благодарность.

– Если сегодня появятся еще какие-нибудь гости, скажите, что меня нет дома, – торжественно заявила Магдален, когда укатил экипаж Мэрраблов. – Все гораздо серьезнее, чем можно подумать. Ступайте к себе, Фрэнк, учите роль, старайтесь не отвлекаться. Я сегодня буду занята до самого вечера. Но если вы зайдете к нам на чай – с папиного разрешения, конечно, – я смогу высказать вам свое мнение о роли Фолкленда. Томас! Почему этот садовник снова шумит под моим окном?

Я останусь у себя – и чем тише будет в доме, тем больше я буду всем вам благодарна.

Прежде чем успела возмутиться мисс Гарт, прежде чем рассмеялась миссис Ванстоун, Магдален сделала поклон и с самым серьезным видом удалилась – впервые поднявшись по лестнице степенно, а не бегом. Растерянность Фрэнка добавляла сцене особую абсурдность. Он переминался с ноги на ногу, вопросительно глядя на окружающих.

– Я уверен, что не смогу, – заговорил он наконец. – Может, я загляну после чая и выслушаю Магдален? Спасибо, около восьми. Только не говорите моему отцу об этом спектакле, прошу вас.

С этими словами он склонил голову и побрел в сторону прохода в живой изгороди, самый беспомощный Фолкленд на свете.

С уходом Фрэнка семья осталась в одиночестве, и тут на мистера Ванстоуна посыпался град упреков.

– О чем только ты думал, Эндрю, давая согласие? – воскликнула миссис Ванстоун. – Неужели мое молчание не было достаточно красноречивым «нет»?

– Это ошибка, мистер Ванстоун, – заметила мисс Гарт. – Вы действовали из лучших побуждений, но все же это ошибка.

– Возможно, это ошибка, – вступилась за отца Нора, – но я не понимаю, как папа или кто-то другой смог бы отказаться при сложившихся обстоятельствах.

– Ты права, дорогая, – вздохнул мистер Ванстоун. – Обстоятельства были против меня. Мы не могли отказать этим людям в помощи, а Магдален так сильно хотела играть в спектакле. Разве я мог начать читать мораль? Мэрраблы вполне почтенные люди, у них собирается лучшее общество в Клифтоне. Какой от этого вред? Если играет мисс Мэррабл, почему нельзя Магдален? Пусть развлекаются!

Защитившись таким образом, мистер Ванстоун ушел в зимний сад выкурить сигару.

– Я не стала говорить папе, но единственная опасность – возможность чрезмерного сближения Магдален и Фрэнсиса Клэра, – произнесла Нора, обращаясь к матери.

– Ты несправедлива к Фрэнку, милая, – ответила миссис Ванстоун.

Нора опустила глаза и замолчала. Она не изменила мнения, но не хотела спорить. Она умела проявлять сдержанность, и в этом всегда была ее сила.

– О чем вы сейчас думаете? – поинтересовалась мисс Гарт, пристально всматриваясь в лицо Норы. – Если у Магдален любая мысль написана на лице, вы слишком скрытны, Нора.

Время клонилось к вечеру, а Магдален все еще не выходила из комнаты. Ни болтовни, ни беготни, ни частых визитов на кухню. Вся семья была в растерянности. Мисс Гарт решилась, наконец, подняться наверх, дважды постучала в дверь и вошла, получив разрешение.

Магдален сидела в кресле перед зеркалом, волосы ее были рассыпаны по плечам. Девушка погрузилась в пьесу, явно забыв обо всем на свете. Ставни были прикрыты, и яркий солнечный свет проникал сквозь небольшие отверстия, так что в комнате царил таинственный полумрак, горничная расчесывала длинные волосы девушки. Балдахин над кроватью был подхвачен красными лентами, контрастировавшими с белизной постели. Весело раскрашенная ванна с белоснежной эмалью внутри, масса флаконов на туалетном столике, серебряный колокольчик с ручкой в форме купидона – все это придавало обстановке атмосферу роскоши и изящества. Спокойствие и очарование сцены, нежный аромат цветов и парфюмерии, красота Магдален, погруженной в чтение, ритмичные движения рук горничной завораживали. Яркий свет, оживление оставались где-то вдали, за границей двери.

Мисс Гарт невольно замерла на пороге и залюбовалась.

Магдален обожала, когда ей расчесывали волосы, это знали все в доме. Отец часто подшучивал над этим, сравнивая дочь с кошкой, которая любит, когда ее гладят, а она мурлыкает. При всей экстравагантности сравнения оно было не лишено смысла. В девушке было нечто кошачье – вероятно, чувственность и грация, стремление привлекать внимание и получать удовольствие от жизни.

– Вы давно тут? – спросила гувернантка у горничной.

– Весь день, мисс, – рассеянно ответила служанка. – Мисс Магдален говорит, что это успокаивает ее и обостряет чувства и мысли.

Мисс Гарт поняла, что подопечную сейчас лучше не беспокоить, и покинула комнату. Спускаясь по лестнице, она невольно улыбалась, размышляя, как непросто придется будущему мужу Магдален.

За ужином Магдален оставалась задумчивой. Обычно ее аппетит мог бы напугать сентиментального наблюдателя, ожидающего от девушки томной нежности. Но на этот раз она отказывалась от одного блюда за другим с непривычным мужеством современной мученицы, готовой на все ради стройности.

– Я разобралась с частью роли Люси, – произнесла она торжественно. – Теперь главная задача – чтобы Фрэнк понял роль Фолкленда. Не вижу поводов для смеха, это очень серьезный вопрос, он требует ответственности. Нет, папа, сегодня никакого вина, спасибо. Мой разум должен быть ясным. Воды, Томас, и немного желе – полагаю, этого будет достаточно.

Когда вечером пришел Фрэнк, Магдален взяла его за руку, словно учительница средних лет маленького мальчика. Несмотря на попытки юноши заговорить на другие темы, она решительно придерживалась сурового практицизма и была чрезвычайно сосредоточена на пьесе. Она уверенно вводила Фрэнка в курс дела, объясняла ему содержание и характер роли. Тем временем отец заснул в кресле, миссис Ванстоун и мисс Гарт быстро потеряли интерес к занятиям новоявленных актеров и погрузились в тихую беседу между собой. Становилось все позднее, а Магдален не останавливалась. Лицо Норы отражало крайнее неудовольствие, когда она смотрела на сестру и Фрэнка, сидевших рядышком и объединенных общим интересом. Лишь в половине двенадцатого ночи «Люси» оставила в покое «Фолкленда», отпустив его спать.

– Она удивительно умна, – произнес потрясенный Фрэнк, обращаясь к миссис Ванстоун уже на пороге гостиной. – Я приду завтра и еще выслушаю ее, если не возражаете. Я никогда не участвовал в спектаклях, я ведь сразу говорил. Я все время что-то путаю и забываю. Ужасно, правда? Доброй ночи.

Через день состоялась первая настоящая репетиция. Накануне вечером миссис Ванстоун была подавлена, в разговоре с мисс Гарт она сослалась на то, о чем уже упоминала в письме из Лондона: она упрекала себя за слабость в отношении капитана Реджа, которому позволяла постоянно напоминать ей о некоем подобии родства. Жаловалась она и на здоровье, смутно намекала на перемены, ожидавшие ее летом, причем самым тревожным тоном. Мисс Гарт тщетно пыталась развлечь хозяйку дома, а потому поспешила сменить тему разговора, вернувшись к театральному представлению. Мисс Гарт заверила, что готова сопровождать Магдален на все репетиции и не выпускать ее из поля зрения за пределами отцовского дома. Так что утром Фрэнка встречала мисс Гарт, настроенная исполнять роль неусыпного Аргуса рядом с Люси и Фолклендом. Они вместе отправились в Эвергрин-лодж, и в час началась репетиция.