Онлайн чтение книги Ночь в монастыре с привидениями
Глава 16. Белая роза рассказывает судье свою удивительную историю; барышня Тин находит решение своей небольшой личной проблемы

Судье пришлось довольно долго стучать, прежде чем барышня Тин, одетая лишь в легкую ночную рубашку, открыла свою дверь.

– Даже если бы вы были моим мужем» вы не врывались бы так бесцеремонно в мою комнату! – воскликнула она, взглянув на посетителя опухшими от сна глазами.

– Дайте нам пройти, – сказал судья, которому было не до объяснений. Актриса отступила, бросив испуганный взгляд на двух мужчин, которые внесли безжизненную Белую Розу.

– Немедленно растопите вашу жаровню, чтобы согреть комнату, – приказал судья, пока его спутники укладывали девушку в постель. – Вскипятите большой чайник чая и заставьте барышню Пао выпить несколько чашек. Не знаю, как долго она пролежала совершенно обнаженной в ледяном помещении, но боюсь, что может схватить воспаление легких. Смоченным в горячей воде полотенцем сотрите с ее тела краску. И будьте поосторожнее. Хотя на груди рана неглубока, на руках и ногах раны могут оказаться опаснее, чем выглядят. И еще одно дело. Не правда ли, будучи акробаткой, вы научились вправлять вывихи или смещенные позвонки?

Барышня Тин утвердительно кивнула.

– Хорошо, осмотрите ее спину и проверьте, не пострадал ли позвоночник. Я же пойду за лекарствами.

Не задавая лишних вопросов, актриса взяла бамбуковый веер и принялась раздувать угли в жаровне.

– Быстренько отправляйтесь за Каном, – сказал судья Тао Гану и Цун Ли, вытащив их в коридор. – Если по дороге увидите Мо Моте, хватайте его без лишних церемоний!

С трудом добрался он до своих покоев, где служанки открыли ему дверь.

В колеблющемся пламени свечей он разглядел, что на большой постели три его жены мирно спали, тесно прижавшись друг к другу. Стараясь не шуметь, он подошел к сундучку с лекарствами и нашел нужные ему примочки и мази. Обернувшись, он увидел, что его первая супруга проснулась и сидит в постели, прикрывая грудь ночной рубашкой. Чтобы ее успокоить, судья улыбнулся и быстро вышел.

Едва добрался он до второго этажа, как появились его посланцы.

– Кана нет в его комнате, – сообщил Тао Ган, – пропал и медведь. И никаких следов Мо Моте.

– Тем хуже, – ответил начальник уезда. – А теперь сходи за госпожой Пао и приведи ее сюда.

– Что за чудовище истязало Белую Розу?! – с гневом воскликнул Цун Ли.

– Скоро узнаем, – ответил судья. Возвратился Тао Ган.

– Ее дверь была заперта на ключ, но я взломал замок, – сообщил он. – Вещей нет. Остались только платья барышни Пао. Обе кровати этой ночью не были потревожены.

Судья ничего не ответил. Сцепив руки за спиной, он расхаживал по коридору.

Так прошло довольно много времени, но тут барышня Тин открыла дверь и дала ему знак войти.

Он подошел к кровати. Актриса откинула одеяло и подняла свечу. Белая Роза была по-прежнему без сознания, но, когда судья прикасался к оставленным металлическими скобами глубоким ранам, ее губы вздрагивали.

Судья достал из рукава небольшую коробочку.

– Растворите ее содержимое в чашке чая, – приказал он. – Это одновременно и успокоительное, и снотворное.

Он возобновил осмотр. Белая Роза была еще девственницей и, кроме синяка на левом виске, других следов насилия не было заметно. Сердце девушки билось неровно, однако внутренних повреждений вроде бы не было. Он осторожно втер мазь в кровоподтеки, наложил пластырь и, к своему удовлетворению, обнаружил, что на ранку от копья барышня Тин наложила яичную пленку. Снова накрыв девушку одеялом, он вынул из другой коробочки щепотку порошка, который всыпал в ноздри Белой Розы.

Актриса протянула ему чашку, в которой растворила снотворное. По знаку судьи она приподняла голову девушки. Дав ей выпить лекарство, судья присел рядом на край постели. Белая Роза открыла глаза и удивленно на него посмотрела.

– Позовите Тао Гана и Цун Ли, – потребовал судья. – Сейчас она будет говорить, и я хочу, чтобы они присутствовали в качестве свидетелей.

Актриса с беспокойством спросила:

– Вас не тревожит ее состояние?

– Не слишком!

Он похлопал ее по плечу и улыбнулся:

– Вы очень хорошо справились со своей задачей, дорогая, – заметил он.

– А теперь позовите наших друзей.

Когда она вернулась в сопровождении обоих мужчин, судья сказал Белой Розе:

– Тебе больше нечего бояться, мое дитя. Сейчас ты поспишь, и все будет хорошо.

Остановившийся взгляд девушки встревожил его.

– Поговорите с ней, – обратился он к Цун Ли.

Поэт наклонился к Белой Розе и произнес ее имя. Наверное, она услышала, потому что подняла глаза и спросила:

– Что случилось? Ох.., я вспоминаю! Это был кошмар!, Судья дал знак Цун Ли не отвечать. Юноша опустился на колени, нежно поглаживая руку девушки.

– Все позади, мое дитя, все позади, – успокаивающе сказал судья.

– Но я все еще их вижу, – воскликнула она. – Эти ужасные морды!

– Расскажи мне, – уговаривал ее судья. – Ты же знаешь, если дурной сон рассказать, он забывается, и его опасное влияние рассеивается. Кто привел тебя в галерею?

Белая Роза тяжело вздохнула и медленно заговорила:

– На спектакле я пережила глубокое потрясение. Ведь Кан Ийде мой брат, мы всегда друг друга любили, и страшные выпады человека с саблей меня ужаснули! Как только мы вышли, я под каким-то предлогом покинула госпожу Пао и пошла к Ийде за кулисы. Я сказала ему, что нахожусь в большом затруднении и хотела бы поговорить с ним без посторонних. Он предложил мне подняться к нему в комнату, выдав себя за него. Может быть, вы знаете, что он был переодет женщиной?

Она вопросительно поглядела на судью.

– Да, мне это известно, – сказал он. – Но после того, как мы встретились в коридоре, куда ты пошла?

– За углом я столкнулась с госпожой Пао. Она была в бешенстве и устроила настоящую сцену, а затем силой затащила в нашу комнату. Там она попросила прощения, сказав, что несет за меня ответственность и не может допустить, чтобы я посещала актрису с сомнительной репутацией. Тогда я собралась с духом и сказала ей, что не уверена в своем религиозном призвании, добавив, что хотела посоветоваться по этому вопросу с барышней Нгеуян, с которой была знакома в столице.

Госпожа Пао отнеслась к моим словам довольно спокойно. Она сказала мне, что я совершенно свободна принимать любое решение, но монахи уже приступили к подготовке церемонии, и она обязана их немедленно предупредить. По возвращении она объявила мне, что меня ждет отец настоятель.

Взглянув на молодого поэта, она продолжала:

– Госпожа Пао провела меня в храм, где мы стали подниматься по правой лестнице. Несколько раз мы поднимались и опускались, пока не оказались где-то вроде небольшой туалетной комнаты. Госпожа Пао хотела, чтобы я накинула на себя костюм монашки, утверждая, что такое платье более прилично при встрече с настоятелем монастыря. И тут я сообразила, что меня обманывают, и отказалась подчиниться.

Госпожа Пао пришла в дикую ярость. Такой я ее никогда не видела. Она произносила слова, которые я не решусь выговорить, сорвала с меня одежду и совершенно голой втолкнула в соседнюю комнату. Я была так ошеломлена, что просто не могла сопротивляться.

С несчастным видом Белая Роза глянула на судью. Он протянул ей еще чашку чая. Отпив, она продолжала уже более спокойно:

– Я оказалась в пышной спальне. Из недр большой кровати под желтым парчовым балдахином ко мне обратился приглушенный голос: «Иди же ко мне, моя супруга. Для тебя пришло время получить божественное посвящение.» Я поняла, что оказалась в ловушке и любой ценой должна бежать, но госпожа Пао набросилась на меня и связала за спиной руки. Схватив за волосы, она пыталась подтащить меня к постели. Я отбивалась ногами и изо всех сил взывала о помощи. «Оставьте ее, – сказал голос. – Я хочу насладиться зрелищем ее трогательной красоты.» Госпожа Пао бросила меня на колени и отступила. Из кровати до меня донеслось нечто вроде посапывания; звук был так ужасен, что помимо воли я разразилась рыданиями. «Так-то лучше, – сказала госпожа Пао. – Теперь ты будешь доброй девочкой и сделаешь то, что тебе прикажут». Я ответила, что предпочту умереть. «Должна ли я прибегнуть к кнуту?» – спросила она. – «Нет, – ответил голос. – Было бы жаль повредить столь чудную кожу. Ей просто нужно время подумать. Усыпите ее». Госпожа Пао подошла и кулаком сильно ударила меня в висок. Я потеряла сознание…

Цун Ли хотел что-то сказать, но судья знаком остановил его. После короткой паузы Белая Роза заговорила снова:

– Я пришла в себя от страшной боли в спине. Я лежала на чем-то жестком и ничего не видела из-за волос, которые закрывали мое лицо. Попыталась крикнуть, но обнаружила, что мне заткнули рот. Мои руки и ноги были заключены в железные браслеты, при малейшем движении врезавшиеся в тело. Спина заставляла меня страдать. Я чувствовала, что вся моя кожа покрыта какой-то коркой. Дыша через нос, я умудрилась слегка сдвинуть волосы и увидела деревянного демона с копьем. Я поняла, что меня поместили в Галерею ужасов вместо какой-то скульптуры, а мое тело покрыли краской. И вдруг рядом со мной возник кто-то со свечой в руках… Какие новые истязания готовились мне? Но через мгновение все погрузилось во тьму, и я услышала удалявшиеся шаги. Отчаянно пыталась я крикнуть, любая судьба казалась мне предпочтительнее заброшенности в этой пугающей пустоте. Вскоре тишина была снова нарушена: кругом бегали крысы.

Белая Роза закрыла глаза, и все ее тело содрогнулось. Цун Ли зарыдал, заливая слезами руку девушки. Она подняла глаза на судью и продолжала усталым голосом:

– Не знаю, как долго оставалась я в этом состоянии, наполовину обезумев от боли и ужаса, иззябшая до костей… Наконец я увидела свет и попыталась пошевелить руками и ногами, чтобы дать понять, что я жива, но они так закоченели, что не могли двигаться. Именно тогда я услышала ваши слова о неприличии моей позы… Разве у меня не было вокруг бедер хотя бы клочка ткани?

– Конечно! – поспешил заверить ее судья Ди. – Но другие статуи также были лишены повязки, что и вызвало мое замечание. Девушка выглядела немного успокоенной.

– Так я и думала, – сказала она, – но полностью уверена не была… Высказав замечание, вы продолжили путь.

Моим единственным шансом спастись было как-то привлечь ваше внимание, когда вы будете возвращаться. Но как? Я мучительно заставляла себя думать. Внезапно мне пришла в голову мысль, что если я прижму грудь к наконечнику копья, брызнет кровь и, резко выделяясь на известковой белизне краски, может быть, остановит ваш взгляд. Ценой неимоверного усилия я смогла пошевелиться. В сравнении со страданиями, которые мне причиняли мои руки и моя бедная спина, боль, которую я ощутила, когда острие копья вонзилось в грудь, была пустячной. Слой известковой краски мешал мне почувствовать, сочится ли кровь, но я услышала, как падают капли и поняла, что мой замысел удался. Это придало мне бодрости.

Снова в галерее зазвучали шаги. Кто-то пробежал, не глядя на меня. Я знала, что вы появитесь также, но пока услышала ваш голос, мне казалось, что минула вечность.

– Ты проявила большое мужество, – сказал судья. – Ответь теперь еще на два вопроса, и сможешь отдохнуть. Могла бы ты поподробнее описать путь, которым госпожа Пао провела тебя в комнату с балдахином из желтой парчи?

Пытаясь вспомнить. Белая Роза нахмурила брови.

– Убеждена, что эта комната находилась в восточном крыле. Но раньше я никогда не бывала в том конце монастыря. К тому же мы столько раз сворачивали в сторону…

– Проходили ли вы по лестничной площадке с зияющим в центре большим квадратным проемом, огороженным деревянными перилами?

Девушка грустно покачала головой.

– Совсем ничего не помню, – прошептала она.

– Не тревожься, скажи только, был ли тебе знаком голос, доносившийся с кровати? Не напоминал ли он голос настоятеля? Белая Роза снова качнула головой.

– И сейчас этот ужасный голос звучит у меня в ушах, но не вызывает в памяти ничей другой.

Едва заметно улыбнувшись, она сказала:

– А слух у меня довольно тонкий… Я узнала голос Цун Ли, когда вы в первый раз вошли в галерею. А ведь были еще далеко! Какое же я испытала облегчение!

– Именно Цун Ли надоумил меня искать тебя там. Без него я бы тебя не обнаружил.

Она нежно взглянула на поэта, стоявшего на коленях у ее постели, и, повернув голову к судье Ди, прошептала:

– Сейчас я чувствую себя такой счастливой.., мне так покойно. Никогда не смогу я вернуть вам этот долг…

– Напротив, это будет очень легко сделать, лишь научи этого юношу писать хорошие стихи.

Белая Роза хотела улыбнуться, но сил уже не хватало, и ее ресницы опустились. Снотворное постепенно сказывалось.

Судья тихо сказал актрисе:

– Как только она заснет, вышвырните этого юнца за дверь и мягко разотрите вашу пациентку вот этой мазью.

Раздался стук в дверь. Вошел Кан Ийде в мужской одежде.

– Я вывел медведя во двор, чтобы он немного размялся, – сказал он. – Чем вызван весь этот шум?

– У меня нет времени вам это объяснять, – сердитым голосом ответил судья, – Спросите у барышни Тин. Та изумленно смотрела на вошедшего.

– Но – вы мужчина?! – воскликнула она.

Не замечая ни поэта, ни лежащей на постели сестры, Кан Ийде бросился к актрисе и, едва судья вышел из комнаты, обнял ее…