Онлайн чтение книги Ночь в монастыре с привидениями
Глава 18. Судья Ди получает поздравления от преступника; он выносит приговор, не зная, приведут ли его когда-нибудь в исполнение

Широкоплечий мужчина повернул голову и со снисходительной улыбкой произнес:

– В конце концов, судья Ди, вы все-таки нашли эту комнату. Вы очень проницательны, мой мальчик. Садитесь же на эту постель, которую я только что вытер, и расскажите, как вам это удалось. Осторожно, на полу кровь.

Судья Ди присел рядом с учителем Суенем и окинул взглядом комнату. Совсем маленькая, не больше двух квадратных метров, она была совершенно пуста, если не считать кровати, на которой они сидели. В углу он заметил статую обнаженной женщины в натуральную величину; сквозь трещинки в гипсе проступало дерево, а от левой руки оставался лишь изъеденный червями обрубок. В одной стене имелась темная ниша, в другой – круглое отверстие, вероятно, служившее для проветривания комнаты.

– Я сразу же заподозрил, что в углу здания есть тайная комната, – объяснил он. – Однако, судя по толщине оконных амбразур, это представлялось невозможным.

– Действительно! – хмыкнул Суень Мин. – Стена коридора недостаточно толста для тайника, но как раз в углу она смыкается со второй стеной, где и умудрились устроить это удобное небольшое убежище. Его не видно из оврага, который огибает монастырь с этой стороны, не видно и из окон восточного крыла. Прежние строители знали свое ремесло, Ди. Но как вообще вам пришла в голову мысль разыскивать этот тайник?

– О, совсем случайно. Вчера вечером, вскоре после моего приезда в монастырь, сильный ветер распахнул ставню, и я заметил эту комнату в тот момент, когда вы вносили сюда статую. Вас я видел только со спины и ваши зачесанные назад серебристые волосы принял за шлем, а скульптуру – за настоящую женщину. Позднее я недоумевал, не стал ли жертвой галлюцинации. Я еще советовался с вами по этому поводу.

Суень Мин от души расхохотался:

– Это действительно из ряда вон. Относительно меня вы советовались со мной!

Судья Ди не разделял веселости своего собеседника. Он продолжал:

– Актер Мо Моте выступал на сцене в старинном шлеме, похожем на тот, что, как мне казалось, я видел на голове незнакомца. Поэтому я его сразу же заподозрил и начал преследовать. Одного не могу понять, почему окно справа не видно снаружи. Однако именно оно бросилось вчера вечером мне в глаза, не так ли?

– Действительно, Ди. Правда, это особое окно. О, не приписывайте мне честь изобретения. Все было уже сделано, когда я обнаружил это скромное укрытие. Как видите, ставни находятся внутри ниши, а рама с промасленной бумагой установлена заподлицо со стеной, причем на ней нарисованы кирпичи. Само собой разумеется, рисунок прозрачен, днем можно открывать ставни для освещения комнаты, и никто ничего не заподозрит.

Суень на мгновение замолк, а потом заговорил снова:

– Да, теперь припоминаю. Вчера вечером мне захотелось проветрить комнату. С этой стороны мы защищены от ветра, и я не опасался, что за мной наблюдают, потому что из-за бури все ставни восточного крыла были закрыты. Услышав, что одно окно распахнуло бурей, я быстренько захлопнул свои ставни, но, похоже, оказался слишком медлителен. Конечно, открывать их было неосторожностью, охотно это признаю.

– Еще большую ошибку вы совершили, когда объяснили мне, что символ Пути всегда разделен по вертикали. Я был убежден, что видел такой символ, но разделенный поперечной линией, а где и когда – никак не мог припомнить. Если бы вы мне сказали, что эта линия может быть проведена в любом направлении, я никогда бы над этим не задумался!

Учитель Суень добродушно хлопнул себя по ляжке.

– Да, – сказал он, – вы задавали мне этот вопрос. Хорошо помню. Я не подумал о замке тайника, давая вам свои разъяснения. А вы наблюдательны, Ди, очень наблюдательны. Но как вам удалось привести в движение диск? Вращаясь, он поднимает или опускает вдоль двери вертикальную задвижку, и повернуть его трудно. Нужен особый ключ.

Даос вынул из платья вилку из закаленного железа, два зубца которой соответствовали отверстиям в диске.

– Я воспользовался шпилькой для волос, – объяснил судья. – Мне потребовалось чуть больше времени, вот и все. Но вернемся к нашим делам. Третью неосторожность вы допустили, поместив барышню Кан в Галерею ужасов. Согласен с вами, она не могла ни шевельнуться, ни крикнуть, и настоящей находкой было закрашивание черной краской ее ступней и рук, но со всеми этими прибывшими на празднество гостями возникала угроза, что ее могут обнаружить.

– Ди, вот в этом вы ошибаетесь, – возразил Суень Мин. – В это время года галерея закрыта для публики. В любом случае, разве вы не находите, что замысел был забавен? И я убежден, что, проведя ночь в таком месте, она стала бы несговорчивее. Надо будет как-нибудь повторить этот опыт, хотя, поверьте мне, побелить тело женщины известкой – работа отнюдь не из легких! У вас, Ди, живой ум. Выводы, сделанные вами из расширенных зрачков кота, совсем не глупы. Предложив Истинной Мудрости способ избавиться от старика-настоятеля, я об этом не подумал. С горечью об этом говорю… Истинной Мудрости не хватало размаха, он был жаден до денег и власти, но не обладал качествами, необходимыми для приобретения этих бесценных благ. Выполняя обязанности эконома, он так беззастенчиво черпал из казны монастыря, что если бы не мое вмешательство, был бы схвачен с поличным. Понятно, после этого ему пришлось содействовать мне в осуществлении моих маленьких прихотей. Нефритовое Зеркало был человеком другой закалки! К счастью, с возрастом его способности притупились, и, заметив, что с послушницами происходят странные вещи, он заподозрил Истинную Мудрость. А тот вообще не представлял, как сделана женщина. Тем не менее, я счел более благоразумным устранить старого добряка настоятеля. Мой сообщник взял на себя осуществление плана… Я же позднее убедил верховного настоятеля передать ему наследие покойного!

С задумчивым видом Суень Мин на секунду остановился, чтобы пригладить свои мохнатые брови и продолжил:

– Но последнее время мой подопечный начал слишком уж утрачивать выдержку. Намеки этого жалкого поэтишки были для него подлинной мукой, и он постоянно мне повторял, что в монастырь проник чужой монах, чтобы за нами шпионить. По его утверждениям, это был монах с мрачным лицом, которого он уже некогда встречал. Ди, думаю, именно его-то вы и разыскиваете. Ясно, что все это вздор! Прямо перед вашим прибытием я затащил Истинную Мудрость на свой насест и устроил ему настоящую выволочку. Впрочем, это мало что дало. Он был так обескуражен, что хотел вас убить. Он провалил дело.., и поверьте, Ди, я очень этому рад!

Судья ничего не ответил. Он ушел в свои мысли, но потом заметил:

– Однако опасения. Истинной Мудрости относительно мрачного монаха были обоснованны. Знаете ли вы, откуда была девушка по имени Лю, умершая здесь от изнурительной болезни?

– Изнурительная болезнь, говорите вы? Забавно! Барышня Лю была красивой, здоровой, жизнерадостной девушкой. Она принадлежала к шайке бродяг, и стражники ее схватили, когда она воровала кур в одном дворе. Моя бесценная госпожа Пао подмазала лапу тюремщику, чтобы ее заполучить.

– Все сходится. Мне сообщили, что истинное имя мрачного монаха, как вы его называете, по всей вероятности Лю. Это брат той девушки. Он странствует, переодевшись даосом, и уже не первый раз посещает монастырь Утреннего Облака. Окончательно уверившись, что его сестру здесь убили, он вернулся сюда под именем Мо Моте с намерением разоблачить убийцу. И отец настоятель беспокоился не напрасно: Мо Моте умеет пользоваться саблей, и он из тех, кто считает отмщение делом чести.

– Пустое! – равнодушно ответил Суень Мин. – Настоятель покинул сей мир, и мы все спишем на него, так что ваш воинственный фехтовальщик будет удовлетворен. Но самым большим просчетом Истинной Мудрости было желание в последний момент выдать меня в попытке спасти свою шкуру.

– Да, – заметил судья. – Мне бы следовало догадаться, что Истинная Мудрость не покончил с собой. Вы его столкнули, не так ли?

– Точно.

Лицо даоса озарила улыбка.

– В том случае я проявил подлинное присутствие духа. Но, Ди, позвольте поздравить вас с железной логикой ваших рассуждений. В ваших доводах была заключена такая сила убеждения, что я сам начал верить в его самоубийство. Огорчен, что не могу угостить вас чаем, но в этой каморке, хотя и очень удобной, у меня нет того, что для этого нужно.

– У вас были еще сообщники, кроме настоятеля и госпожи Пао?

– Конечно, нет. Ваш опыт начальника уезда должен был вам подсказать, что если хотят сохранить секрет, о нем нельзя распространяться.

– Предполагаю, вы здесь убили госпожу Пао? – спросил судья, глядя на окровавленный резак.

– Да. Заметив, что барышни Кан нет в галерее, я был вынужден принять меры предосторожности. Убить почтенную даму не составило труда, но она была, как вы знаете, столь полна, что я испугался, не останутся ли ее останки у меня на руках.., извините за скверный каламбур. Я расчленил тело и через это отверстие спустил в овраг; там есть провал, который еще никто не исследовал. Да и никто не станет искать ее там! Впрочем, мне ее очень жаль. Она обладала умением быть полезной, а благодаря моим усилиям ее репутация в столице была безупречна. Но ей нужно было исчезнуть, ибо только ее показания могли быть использованы против меня в деле барышни Кан.

С дружеской улыбкой он поспешил заметить:

– Относительно этой малышки, Ди. Не думайте, что я зол на вас из-за нее. Ничего я так не люблю, как схватку умов с противником, который того заслуживает. Вы должны быть превосходным шахматистом. Надо будет завтра сыграть партию. Надеюсь, вы играете в шахматы?

– Редко. Моя любимая игра – домино.

– Домино? – Суень Мин выглядел разочарованным. – Ну, у каждого свой вкус. Что касается госпожи Пао, то не беспокойтесь. Я быстро найду вместо нее кого-нибудь, кто продолжит ее благочестивые труды.

Судья задумчиво на него поглядел.

– Почему вы зарылись в этом монастыре? – спросил он. – Ведь некогда вы жили в столице?

При этом упоминании о прошлом Суень Мин снова улыбнулся. Он пригладил серебристые пряди волос и сказал:

– Когда мне выпала несказанная честь разъяснять его величеству даосское вероучение, придворные и дворцовые дамы захотели больше узнать о тайных обрядах. Дочь одного придворного.., она была очень хороша собой.., изучала их с особенным энтузиазмом. Увы, глупая девочка умерла в то время, когда я давал ей частные уроки. Естественно, делу не был дан ход, но из дворца мне пришлось уйти. Этот монастырь мне понравился, и я решил здесь продолжать свои исследования с юными девушками, которых привозила госпожа Пао, чтобы скрасить мое одиночество. Они доставили мне немало удовольствий, но, к несчастью, тоже умерли, как вам известно.

– Припоминаю, что одна из них случайно сорвалась с башни. Это верно?

– Совсем нет. Не буду вам говорить, что девушка, о которой вы упомянули, – ее звали Хуан – имела честь побывать в моей особой комнате. Кстати, Ди, вы не знаете мою особую комнату? Вам надо ее осмотреть, она обита желтой парчой, и, мне кажется, произвела сильнейшее впечатление на барышню Кан. Но вернемся к барышне Хуан. Из комнаты, где мы находимся, она вышла той же дорогой, что и госпожа Пао, только добровольно. Я запер ее здесь, чтобы наказать, уж не помню за какой проступок, и решил забыть на два-три дня о ее существовании. Так вот, поверите ли, плутовка умудрилась выскользнуть через узкое вентиляционное отверстие! Но надо признать, что она была заметно тоньше, чем почтенная госпожа Пао.

– Если вы будете так же разговорчивы перед судом, моя задача заметно облегчится, – заметил начальник уезда. Суень Мин поднял свои мохнатые брови.

– Перед судом? – удивленно спросил он. – Ди, что вы хотите этим сказать?

– Не говоря об изнасиловании и похищении, вы совершили пять убийств. Не думаете же вы, что вам удастся выкрутиться?

– Мой добрый друг! – воскликнул Суень. – Естественно, я выкручусь.., используя ваше вульгарное выражение! Вашими единственными свидетелями были отец настоятель и госпожа Пао. Они покинули этот мир. После двух поучительных первых приключений я больше никогда не показывался своим партнершам, пока они полностью не оказывались у меня в руках. В вашем протоколе только двое – Истинная Мудрость и толстуха-вдова будут нести ответственность за истязания, которым подверглась барышня Кан.

Видя, что начальник уезда отрицательно покачивает головой, Суень Мин воскликнул:

– Ди, я принял вас за умного человека. Не разочаровывайте же меня! Послушайте, вам никогда не удастся начать против меня судебное преследование! Что подумают высшие власти, если вы обвините меня, даосского мудреца, бывшего императорского наставника в ряде фантастических преступлений?.. И без малейших доказательств! Все решили бы, что вы спятили, и ваша карьера была бы навсегда сломана. Ди, я был бы этим искренне огорчен, ибо испытываю к вам настоящую симпатию.

– А что, если для подтверждения своих обвинений я напомню отвратительную дворцовую историю, о которой вы только что рассказывали?

Суень Мин от всего сердца рассмеялся.

– Мой дорогой Ди, неужели вы не понимаете, какие громкие имена замешаны в той историй? Пискните только слово, и вы будете разжалованы, сосланы на самую отдаленную границу империи.., а, может быть, и брошены в тюрьму до конца своих дней!

Судья задумчиво погладил свои бакенбарды.

– Да, – с тяжелым сердцем наконец согласился он, – боюсь, вы правы.

– Ну, конечно же, Ди. Мне доставило большое удовольствие поболтать с вами. Так приятно разговаривать о своих мелких причудах с понимающим человеком. Но я прошу вас забыть наш разговор. Возвращайтесь в Ханюань с чувством удовлетворения от решения сложной задачи и даже победы надо мной в том, что касается барышни Кан. Я же продолжу свою тихую жизнь в этом монастыре. Само собой разумеется, вы не попытаетесь помешать моим скромным.., опытам. Для этого вы слишком умны и, конечно, понимаете, что я сохранил кое-какое влияние при дворе. Ди, вы узнали основную истину: законы создаются для народа, они не применяются по отношению к людям моей закалки. Я принадлежу к той небольшой группе лиц, которые благодаря своим знаниям и дарованиям стоят выше кодекса. Мы оставили далеко за собой условности, которые вы называете добром и злом. Ди, когда молния разрушает дом и поражает его обитателей, разве вы вызываете молнию на свой суд? Позднее, когда вас призовут для исполнения высоких обязанностей в столицу, этот урок будет вам очень полезен. Вы припомните наш разговор и будете признательны за все мною сказанное!.

Он встал и, хлопнув судью по плечу, заметил игривым тоном:

– Всю эту грязь я уберу попозже. А теперь пора спускаться. Монахи вскоре подадут завтрак, а нам обоим следует подкрепиться. Для каждого из нас ночь была утомительной!

Поднялся и судья. Увидев, что Суень Мин берет свою шубу, он вежливо заметил:

– Ваше превосходительство, позвольте взять ее мне. Погода изменилась к лучшему.

– Спасибо, – ответил даос, протягивая шубу – Эти горные грозы своеобычны: они разражаются внезапно, набирают редкую силу и затихают так же быстро, как начались. Впрочем, я не жалуюсь. Они случаются только осенью, а в остальное время местный климат мне очень подходит.

Судья взял фонарь. Когда они вышли из шкафа, Суень повернул диск, говоря:

– Не буду менять этот запор, Ди. Редки люди, способные заметить, что символ Пути Дао стоит не в том положении!

Молча спустились они по лестнице. С паперти у дверей храма Суень Мин окинул взглядом большие каменные плиты, которые начинающийся рассвет окрасил в серые тона, и с удовлетворением заметил:

– Мостовая суха, и ветер стих. Мы сможем пройти в трапезную через двор.

По пути судья спросил:

– А для чего вам служит вторая тайная комната? Я заметил небольшое слуховое окно прямо над кладовой. Но, может быть, мне не следовало задавать вам этот вопрос?

Суень Мин резко остановился.

– Скажите-ка! Еще один тайник? – воскликнул он. – Я о нем ничего не знал. Эти давние строители были хитроумны! В любом случае, Ди, вы человек бесценный! Покажите-ка мне это оконце!

Начальник уезда провел его по дворику, находящемуся между восточным крылом и кладовой. Положив шубу на землю и поставив фонарь, он приподнял тяжелый засов, открыл ворота, и пропустил вперед своего спутника. Когда тот прошел, судья снова закрыл ворота и опустил засов.

Удивленный учитель Суень постучал в глазок. Судья Ди спокойно поднял фонарь и отодвинул в сторону небольшую деревянную панель.

– Что это значит? – воскликнул даос.

– Это значит, что вы будете судимы на этом самом месте, Суень Мин. Вы верно заметили, что я не смогу привлечь вас к суду, поэтому передаю вас в руки великого судии. Небо решит, будет ли наказан тот, кто совершил пять жесточайших убийств, или же предстоит погибнуть мне. У вас, Суень Мин, два шанса из трех выбраться живым, а ведь у ваших жертв не было и одного. На самом деле, возможно, орудие справедливости оставит вас в покое. Возможно и то, что, если на вас нападут, вы сможете привлечь внимание единственного человека, способного остановить нападение и спасти вас.

Лицо Суень Мина побагровело.

– Единственного человека? – закричал он вне себя от бешенства. – Самовлюбленное ничтожество! Меньше чем через час двор наполнится монахами, и они сразу же меня освободят.

– Действительно, именно это они и сделают.., если вы еще будете на этом свете.. Не забывайте, что орудие справедливости рядом с вами.

Суень стремительно обернулся. Из темноты донеслось рычание.

Схватившись за решетку глазка, даос спросил испуганным голосом:

– Ди, что это?

– Скоро узнаете, – ответил начальник уезда и захлопнул глазок. Судья Ди шел по паперти храма, когда тишину прорезал вопль ужаса.