Онлайн чтение книги Ночной рейс
Глава 12. Визит к товарищу Орлову

Сознание возвращалось к Мэннингу постепенно. Сначала ему казалось, что из глухой темной бездны он выплывает в туманное царство теней. Потом возникло ощущение реальности окружавшего его густого полумрака, который рассекала узенькая полоска серого света, пробившегося сквозь щель в каменной стене. Наконец Гарри разглядел смутные очертания камеры и сразу почувствовал, как страшно замерз. Теперь он обнаружил себя лежащим на железной койке без матраса, пружины которой больно врезались в спину, и рывком спустил ноги с кровати. В ответ тело пронзила боль. Осторожно дотронувшись до головы, он нащупал запекшуюся кровь на виске.

– Кто здесь? – хрипло спросил Мэннинг.

– А, англичанин? – отозвался голос. Человек говорил по-английски с легким акцентом, который Гарри не сумел распознать. – Как интересно.

– В самом деле? А вы кто такой, черт возьми?

Незнакомец подошел к кровати и уселся рядом.

– Сергей Орлов, 31-й инженерный полк.

– Русский? – изумился Гарри.

– Грузин, – поправил Орлов. – Есть некоторая разница, знаете ли.

– Наслышан. Меня зовут Гарри Мэннинг. У нас разные политические взгляды, но, похоже, сейчас мы оба оказались в дерьме. Где вообще мы находимся?

– Эту камеру называют «дырой», – пояснил Орлов. – Весьма неприятное место. Она расположена в самой толще крепостных стен. Если тебе кажется, что сейчас холодно – подожди до рассвета. Ни еды, ни света, ни матрасов.

– Что-то вроде предварительной обработки?

– Похоже на то, – кивнул русский. – Жаль, что ты не можешь увидеть, какая изысканная здесь обстановка. Придется повременить до восхода солнца, чтобы насладиться зрелищем.

Мэннинг машинально порылся в нагрудном кармане и отыскал зажигалку.

– Удивительно, как ее не отобрали, – заметил он, щелкнув ею.

Вспыхнувший огонек выхватил из окружающей тьмы лицо русского – удлиненное, с высокими скулами и черными глазами, в которых порой поблескивали янтарные искорки. Пламя подрагивало, и казалось, что глаза непрерывно меняют цвет. Подвижный рот обрамляла темная бородка. От этого человека исходила огромная жизненная энергия.

– Они небось так увлеклись избиением, что позабыли тебя обыскать. Может, и сигареты остались?

Сунув руку в другой карман, Гарри вытащил кожаный портсигар с полудюжиной сигарет. Взяв одну себе, другую протянул новому знакомому. Потом вышел на середину камеры, снова щелкнул зажигалкой и поднял ее над головой.

Осветилось помещение примерно в пятнадцать квадратных метров, с шершавыми каменными стенами и полом, выложенным плитами. Длинная узкая щель в стене, служившая окном, в ширину достигала не более девяти дюймов. Кроме двух железных коек, никакой другой мебели. Деревянная дверь обита стальными листами. Через маленькое зарешеченное окошко в ней Мэннинг выглянул в темный коридор.

– Здесь довольно тихо.

– Тихо. До тех пор, пока у кого-нибудь не сдадут нервы. Тогда поднимается крик.

– И наш друг Сиенега, наверное, заходит в камеру и избивает бедолагу до полусмерти.

Орлов отрицательно покачал головой.

– Он никогда не входит в камеры без вооруженного охранника. А по ночам Сиенега дежурит здесь один.

– Значит, бедняга может вопить сколько душе угодно и все попусту?

– Не скажите, Сиенега получает удовольствие. Он частенько подглядывает за стенающими через глазок.

Отойдя от двери, Гарри снова поднял зажигалку высоко над головой. Тут-то и заметил, что футах в десяти над полом камеру пересекали укрепленные в стенах толстые дубовые бревна со стальными крюками, вбитыми через равные промежутки.

– А это что за аттракцион?

– Догадайтесь, – усмехнулся Орлов. – Должен сказать, что предпочел бы находиться где-нибудь подальше, когда полковник Рохас будет демонстрировать свое приспособление.

Мэннинг сунул зажигалку в карман и уселся на койку.

– А что вы, черт побери, здесь делаете?

– Месяца три назад я ехал на совещанию в провинцию Камагуэй. Дорога шла вдоль берега, машину занесло на скалы, и она свалилась в море. Мне удалось спастись. Я пытался вплавь добраться до берега, но течение там сильное, и меня отнесло в море.

– А потом?

– Меня подобрали рыбаки и доставили сюда. Полковник Рохас связался с Гаваной и доложил, что я остался жив. Они велели ему молчать и заняться мной как следует.

– Не понял.

– Я ведь инженер по ракетным установкам. Ученый в военной форме. Потому-то меня и послали на Кубу.

– Ясно, – покачал головой Мэннинг. – Раз нельзя размещать здесь ваши установки, так пусть хоть будет специалист, который поможет сделать эти чертовы штуковины.

– Именно, – согласился Орлов. – Но, боюсь, мы с полковником Рохасом по-разному относимся к этой проблеме.

– Мне почему-то кажется, что Москве история не понравится, – заметил Мэннинг.

– Мягко сказано, – вздохнул Орлов, – Никак не могу понять, зачем мы вообще связались с этими жалкими придурками. Очередная глупость нашего Никиты.

– Согласен.

– А ты? – поинтересовался Орлов. – Ты-то почему здесь? Гарри решил, что в таких обстоятельствах наводить тень на плетень не имеет смысла, и он все рассказал Сергею. Выслушав его, Орлов печально заметил:

– Полковник Рохас явно решил заняться нами всерьез. А его методы, насколько я представляю, не сулят радужных перспектив.

Мэннинг встал и опять подошел к окошку. В темноте он сумел разглядеть только железную решетчатую дверь, ведущую в галерею, да полоску света под дверью комнаты Сиенеги.

– Зачем натянули проволочную сетку?

– Пару месяцев назад один заключенный прыгнул вниз, когда его вели на допрос. Рохас разозлился, велел высечь охранников.

– Я видел, что на другой стороне есть еще одна галерея. Там сетки нет.

– В той стороне квартируются офицеры. Сначала меня держали там и прекрасно со мной обращались. Пока я не начал артачиться.

– А здесь, стало быть, твой разум должен просветлеть?

– Да, замысел таков. Но, боюсь, Рохас сделал неправильный выбор. Мои родители погибли в войну, а я в пятнадцать лет сражался в партизанском отряде. Полковник об меня зубы сломает.

– Ты когда-нибудь думал, как выбраться отсюда?

– Частенько, – тихо засмеялся Орлов. – Но пришел к выводу, что это невозможно. Даже если удастся выбраться из камеры, предстоит еще одолеть по крайней мере четыре решетки. Все они заперты и охраняются.

– А если оставить решетки в покое?

– Не понимаю.

Мэннинг уселся на койку.

– Крышу поддерживают громадные деревянные опоры, они стоят на каменном выступе по углам главного зала. А выступ идет вкруговую, по всем стенам.

– И что же?

– Человек ловкий мог бы добраться по выступу до той части галереи, где живут офицеры.

– Отчаявшийся человек, ты хочешь сказать. Ширина выступа – не более десяти дюймов, а до каменных плит внизу – футов восемьдесят.

– Может, попробуем?

– Я бы попробовал, да ты забыл одну маленькую деталь:

сначала нужно выбраться из камеры и дойти до галереи. Как ты рассчитываешь это сделать?

– Мы заманим сюда Сиенегу и освободим его от груза связки ключей.

– Но я ведь уже говорил, – терпеливо повторил Орлов. – Сиенега никогда не входит в камеру без вооруженного охранника, а по ночам он остается здесь один. Даже если мы устроим шум или начнем драться, чтобы привлечь его внимание, он просто встанет у двери и будет наслаждаться зрелищем через окошко.

– Ну а если один заключенный совершит самоубийство? Один из особо важных заключенных? Как он поступит?

– Рохас придет в ярость.

– Вот именно. – Гарри поднялся и осветил зажигалкой потолок. – Так войдет сюда Сиенега, если, заглянув в окошко, увидит, что один из нас висит на крюке?

– Уверен, войдет, – машинально произнес русский и тут же вскочил, вдруг осознав смысл затеи. – Боже правый, ты здорово придумал, Мэннинг. Он войдет, пока будет хоть малейший шанс снять человека с петли вовремя. Страх перед Рохасом выбьет из его тупой башки осторожность.

– Вот. На это и рассчитываю. Меня одно беспокоит. Когда мы нападем на Сиенегу, поднимется шум. Он определенно начнет драться и звать на помощь.

– Никто не обратит внимания. Я же говорил: здесь вопли раздаются каждую ночь.

– Значит, все о'кей! – хлопнул в ладоши Мэннинг. – Теперь нужно только придумать, как изобразить самоубийство.

– Это несложно. Я меньше тебя, а потому займу почетное место. Ты пойдешь к двери и будешь истерически орать. Дай мне свой ремень.

Гарри снял ремень и поднял зажигалку, чтобы русский мог работать при свете. Тот обвязал себя собственным ремнем под мышками, потом пропустил через него другой ремень, сделал петлю и сдвинул ее за спину.

– Господи, надеюсь, я не слишком тяжелый, – весело улыбнулся Орлов.

Мэннинг усмехнулся в ответ. Хотя они только что познакомились, Гарри сразу понял, что представляет собой Орлов. Человека храброго, активного, сильного и умного, с острым чувством юмора обычно легко разглядеть. И невозможно не полюбить.

– А теперь вашу спинку, пожалуйста, – приготовился Орлов к главному моменту инсценировки.

Мэннинг пригнулся. Сергей быстро вскарабкался к нему на спину, а потом очень осторожно встал на плечи, стараясь сохранить равновесие. Зажигалка даже не дрогнула в вытянутой руке капитана. Вдруг тяжесть, давившая на плечи, исчезла. Он выпрямился.

Орлов висел, ухватившись рукой за бревно. В другой руке он держал ременную петлю. Изловчившись, накинул ее на крюк и, набрав в грудь побольше воздуха, мягко скользнул вниз. Только очень сильному человеку мог удаться этот трюк. Теперь его тело раскачивалось в воздухе, крюк отвратительно поскрипывал, а когда Сергей уронил голову набок и изобразил удавленника, иллюзия самоубийства стала полной.

– Как я выгляжу?

– Великолепно, будь я проклят, – одобрил Мэннинг. – Главное, продержись.

Сунув в карман зажигалку, он принялся барабанить в дверь кулаками. Когда удары эхом разнеслись по всему коридору, Гарри прильнул лицом к решетке и заорал по-испански:

– Сиенега, ради Бога, помоги! Он убьет себя.

– Убьет себя, э? – Сиенега грубо захохотал. – Что-то новенькое.

Зверское лицо охранника появилось по ту сторону решетки, и Мэннинг на шаг отступил назад. Через минуту луч мощного фонаря пронзил тьму и остановился на фигуре под потолком. Тело ритмично раскачивалось, неподвижные глаза выкатились, язык вывалился изо рта.

Сиенега издал вопль гнева, и свет фонаря погас. Потом он начал возиться с замком, и дверь распахнулась. Охранник ринулся к самоубийце. Орлов подтянулся, покрепче ухватился за перекладину и изо всех сил саданул кубинца в лицо обеими ногами. Тот отлетел к стене, выронив фонарь, который покатился по полу. Когда Сиенега попытался приподняться, рядом уже оказался Мэннинг. Он двинул коленом прямо в разбитую, окровавленную физиономию тюремщика, но огромные ручищи обхватили его поперек туловища и начали сдавливать.

Чувствуя, как из легких уходят остатки воздуха, Гарри отчаянно вырывался. И тут на сцену выступил Орлов. Он направил свет фонаря в лицо Сиенеги и с размаху нанес удар в правое ухо. Глаза кубинца закатились так, что стали видны одни белки, хватка ослабла, и он рухнул на пол, перевернувшись лицом вниз. Тогда Орлов врезал ему по затылку.

Ключ торчал в замке вместе со связкой остальных, и пленники быстро заперли дверь. Несколько секунд они постояли, прислушиваясь, но все было спокойно. В тускло освещенной галерее царила тишина. Перебирая ключи, Мэннинг наконец отпекал нужный, и они поспешно покинули мрачный отсек, заперев за собой решетчатую дверь.

Холл на первом этаже освещала лишь одна лампочка, крыша здания тонула во тьме. С проволочной сеткой проблем не возникло. Потянув на себя, беглецы отодрали ее от стены и протиснулись в образовавшуюся большую дыру.

Первая деревянная опора стояла в трех футах от них. Мэннинг вздохнул поглубже и осторожно обошел ее. Все получилось на удивление просто, Подождав Орлова, он прижался лицом к стене, распростер руки и мелкими шажками двинулся вперед по каменному выступу. Упрямо продолжая свой путь, он не замечал течения времени и с некоторым удивлением почувствовал, как его пальцы дотронулись до второго столба. Отдыхая, снова подождал Орлова. Лицо Сергея покрылось потом, но он сумел все же озорно улыбнуться и шепнуть:

– Пошли дальше. Ночь на исходе.

Оставалось еще три столба. Гарри двинулся вперед. Собственное дыхание казалось ему неестественно громким. Вдруг внизу хлопнула дверь. Он приклеился к стене и, опустив глаза, увидел, как холл на первом этаже пересек солдат. На мгновение он ступил в озерко электрического света, остановился, прикуривая сигарету, и скрылся за дубовой дверью. Мэннинг снова пошел по выступу, медленно переставляя ноги. Еще две минуты – и он вскарабкался на балюстраду, оказавшись на противоположной галерее. Орлов не заставил себя долго ждать.

Постояв немного в темноте, они прислушались. Где-то опять отворилась дверь и раздался смех. Потом дверь закрылась и все замерло.

– Я знаю эту часть крепости, – сказал Орлов; – В конце коридора есть служебный лифт. На нем можно спуститься вниз, в подвал, там живут ординарцы. Лучше всего идти этим путем, подальше от главного входа.

Гарри кивнул, и Сергей пошел вперед по коридору. Двери лифта, новенькие и сверкающие, казались здесь как-то не на месте. На фабричном клейме отчетливо читались слова: «Сделано в Детройте». Очевидно, это означало что-то важное, но что – сразу не приходило в голову.

Когда лифт открылся, они быстро шагнули в кабину и поехали вниз. Лифт остановился, и капитан почувствовал, как у него засосало под ложечкой, но в огромном подвале было тихо и пусто. А перед беглецами тянулся длинный ярко освещенный коридор. Дверь слева оказалась чуть-чуть приоткрыта, из комнаты доносились голоса. Мэннинг краем глаза заметил солдат, ужинавших за столом, и быстро последовал за Орловым, который встал возле другой двери и прислушался. Когда подошел Мэннинг, он распахнул ее. В комнате жило примерно с полдюжины бойцов. Койки стояли рядами, одеяла были аккуратно свернуты. Автоматы и винтовки лежали на козлах в углу. Мундиры и другое снаряжение находилось в крошечных шкафчиках, стоявших возле коек.

– Ты хорошо говоришь по-испански? – спросил Орлов.

– Почти свободно.

– Тогда лучше всего маскарад. Переодевайся.

Они торопливо натянули на себя шинели и фуражки, прихватив каждый по автомату. Потом вернулись в коридор и быстро двинулись дальше. Поднявшись по каменным ступенькам, снова оказались в узком коридоре, который привел их в небольшой холл.

Возле дверей, ведущих на улицу, стояла небольшая стеклянная будка. Охранник с сигаретой во рту небрежно листал журнал. Мэннинг и Орлов, с автоматами за плечами, как ни в чем не бывало прошествовали мимо. Гарри даже поднял руку в знак приветствия. Кубинец беззаботно махнул рукой в ответ.

На улице шел дождь. Беглецы спустились по каменным ступенькам и пересекли широкий внутренний двор.

– Все машины подъезжают сюда, – пояснил Орлов. – Но нам все равно придется идти к главным воротам. Иначе отсюда не выбраться.

Мэннинг тронул его за руку и показал на джип, стоявший в нескольких ярдах возле освещенной двери.

– Офицерская столовая, – шепнул русский.

– Лучше не придумаешь, – откликнулся Мэннинг. – Вряд ли нас о чем-то спросят.

Они быстро зашагали по мокрым булыжникам. Гарри влез на сиденье водителя, повернул ключ зажигания и нажал на педаль. Сергей уселся рядом, и джип сорвался с места.

Мэннинг ждал, что позади вот-вот поднимется тревога, раздадутся взволнованные крики, автоматные очереди, но все оставалось тихо. Он свернул во двор перед центральным входом и подъехал к воротам. Когда машина приблизилась на двадцать ярдов, охранник поднял шлагбаум. Через несколько мгновений они уже мчались по темной дороге в Сан-Хуан. Побег оказался до смешного легким.