Онлайн чтение книги Новый Нечистый из Самого Пекла
Пролог

Как-то на небесах наступил душеотборочный день, когда обычно подводятся итоги за год: столько-то душ попадает в рай, столько-то в преисподнюю. К небесным вратам с самого раннего утра явился Нечистый, готовый войти, как только покажется ангел-посыльный. На сей раз ожидать ему пришлось долго – ангел все не шел и не шел. Далеко за полдень Нечистый, наконец, собрался с духом, подошел к калитке и постучал – сперва тихо, потом погромче. Однако отпирать никто не выходил, и тогда он заколотил кулаком во всю мочь, аж все поднебесье загрохотало, будто гром грянул с ясного неба. Показался апостол Петр, открыл глазок в калитке и, увидев Нечистого, спросил официально, словно имел дело с незнакомым лицом:

– Что вам угодно?

Такой вопрос еще более распалил Нечистого, и без того уже рассерженного ожиданием, и он резко ответил:

– Привратники, видно, поспесивее самих господ! С каких это пор ты меня не узнаешь?

– С сегодняшнего дня, – с тем же безразличием, спокойно ответил Петр и хотел было закрыть глазок.

Но Нечистый оказался проворней и запустил в скважину пальцы. Глазок уменьшился, но все же не закрылся.

– Постой-ка, Петр, погоди, ведь сегодня отборочный день, – проговорил Нечистый в щель над своими пальцами, в которой виднелся лишь правый глаз Петра.

– Нет больше никаких таких дней, – сказал Петр и, поясняя, добавил: – Теперь все по-иному.

– Как так по-иному?! – удивленно воскликнул Нечистый. – У меня же договор.

– Он больше не действителен, – сказал Петр.

– Как не действителен?! – закричал Нечистый; и его изумление сменилось тревогой. – Договор подписали обе стороны, нельзя же одной нарушать его.

– И все же он нарушен, – подтвердил Петр. – Ничего нынче не распределяют, нет ни отчетности, ни душ.

– Не говори глупостей, Петр, – по-дружески обратился Нечистый.

Но тот ответил холодно и резко:

– Прошу не фамильярничать. Мы больше не знакомы.

– Что за дьявольщина! – загремел Нечистый, потеряв разуменье. – Да ведь я знаю тебя, а ты меня – еще с той самой поры, когда ты отрекся от господа своего. Мы-то да не знакомы? Еще как!

– Нет, – ответил Петр. – Таков приказ, и я больше знать ничего не знаю. Прошу убрать пальцы, и я закрою глазок.

Из этих слов и самого тона речи Петра Нечистый, наконец, понял, что на небесах действительно подули какие-то новые ветры. «Как же быть с адом и с моими ребятами, ежели я больше не стану получать душ, – озабоченно молвил он про себя. – На кой мне тогда преисподняя с ее чадом и сажей?»

– Эй, деревенщина, отпусти-ка добром глазок, – перебил Петр эти размышления, – иначе я вынужден буду прибегнуть к другим мерам.

– Дорогой друг, Петруша… – с мольбой в голосе начал было Нечистый.

– Я больше вам не друг, – прервал его Петр.

– Но когда-то вы были другом, – ответил Нечистый, – и ради этой прежней дружбы я прошу тебя: приоткрой врата и впусти меня, чтобы я толком разобрался, в чем дело.

– Мне не дозволено впредь пускать вас, – на сей раз уже дружелюбнее сказал Петр.

– Может, ты сам выйдешь на минутку-другую – перемолвиться, побеседовать толком, как в доброе старое время? – спросил Нечистый. – Пойми же, дорогой старый Друг, этак я не осмелюсь домой воротиться. Что я скажу старухе, ребятам, вернувшись с пустыми руками?

Петр подумал и сказал:

– Ладно, я выйду, но отпусти сначала глазок.

– Вправду выйдешь? – испытующе спросил Нечистый.

Выйду, – коротко и твердо ответил Петр.

Нечистый убрал руку, и глазок захлопнулся.

Прошло немало времени, а Петр не показывался. Страшно медленно тянулись часы, настолько медленно, что, усомнившись в обещании бывшего друга, Нечистый хотел было снова забарабанить кулаками в ворота.

– Ну и волынка нынче на небесах, – вздохнул Нечистый, увидев, наконец, Петра.

– Мне хотелось захватить с собой бумагу; я ее ждал, ждал, да так и не дождался, – объяснил Петр; он уселся на верхней ступеньке небесной лестницы и предложил Нечистому сесть рядом.

– Чего про бумагу толковать, если душ не дают, – молвил Нечистый.

– Это и есть та самая бумага, где черным по белому сказано о новом распорядке и условиях душевыдачи.

– Ах, стало быть, все же их можно будет получить? – обрадовался Нечистый.

– Конечно, договор остается в силе, только…

– В чем же дело, если договор в силе?! – нетерпеливо воскликнул Нечистый. – Договор есть, да, видно, выполнять его не хотят? А?

– Его выполнят, но при одном условии: ты должен вочеловечиться на земле и…

– …и родиться от женщины, не так ли?

– Такого условия нет, – деловито сказал Петр. – Ты волен родиться от женщины или от кого угодно, можешь и просто так появиться на земле, как до сих пор бывало.

– Ничего не понимаю, – признался Нечистый. – Какое же это новое условие, чтобы я отправился на землю? Ведь я там и раньше бывал.

– До сих пор ты бывал там в образе Нечистого, а нынче должен вочеловечиться, – разумей и примечай: во-че-ло-ве-читься, стать обык-но-вен-ным смертным.

– И умереть?

– И умереть.

– Нет, на это я не пойду.

– Хорошо, – спокойно ответил Петр, – делай, как знаешь, никто тебя не неволит.

– А как же быть с душами? – спросил Нечистый.

– Если ты не сойдешь на землю в образе человека, не будет тебе душ.

– А если сойду?

– Тогда, пожалуй, и получишь.

– Что это за «пожалуй»?

– Тут-то самое главное и кроется, – пояснил Петр. – Если ты проживешь на земле человеком и обретешь блаженство, то у тебя будет право раздобываться душами на веки вечные. Но если как человек ты после смерти попадешь в ад, тогда конец этому праву навсегда. И больше того: у тебя затребуют назад даже ранее полученные души, так что преисподняя совсем опустеет.

– Тогда самое верное и последовательное сдать весь ад в царствие небесное.

– На это мы пока что не пойдем, – сказал Петр. «Ишь ты! Только пока что», – усмехнулся Нечистый. Но немного поразмыслив, он снова по-приятельски обратился к Петру:

– Все, что ты говоришь, очень интересно, но в каждом деле должна быть своя суть, должен скрываться какой-нибудь особый умысел. Даже на земле ни с того ни с сего не дерут шкуру с хороших друзей, а на небесах и подавно. К чему же вы задумали разгромить мое обиталище? Зачем выключать преисподнюю из мирового хозяйства? Я, по-моему, не давал для этого никакого повода.

– Причины тут кроются глубже, – молвил Петр.

– Ты хочешь сказать – выше?

– Хотя бы и так.

– Не поведаешь ли подробней?

– Это тайна, – сказал Петр.

– Боже милостивый! – вскричал Нечистый. – Я еще ни одной небесной тайны раньше времени не выбалтывал и нынче болтать не собираюсь. Хотя никто нынче своих обещаний и не держит, Нечистый остается верен слову, ибо такова его натура. Поэтому скажи, о Петр, чего ради господу захотелось сделать меня человеком и отправить на землю?

– Господь стал сомневаться в людях, вот почему, – ответил Петр.

– Но ведь человек создан самим господом.

– Так-то оно так, а вот поди…

– Но в таком случае господь усомнился в собственном творении, в самом себе.

– Хотя бы и так. На небесах возникло сомнение: сотворен ли вообще человек таким образом, что он в состоянии обрести блаженство. Если нет, то по какому праву его посылают после смерти в ад?

– Значит, всех разбойников и убийц направлять в рай, или как?

– Нет, но…

– Третьего ведь не дано, – перебил Петра Нечистый, – человек попадает либо в рай, либо в преисподнюю.

– На небесах нашли третью возможность.

– Какую? – заволновался Нечистый.

– Ежели человек сотворен так, что ему вообще нельзя обрести блаженство, то есть если творение не удалось, то его придется изъять, – пояснил Петр.

– Кого изъять? – недоумевал Нечистый.

– Человека.

– Что это значит?

– А вот что: весь род людской как есть будет уничтожен, затем души бывших людей соберут воедино – из рая и ада, отовсюду – и отправят туда, откуда они появились.

– Шутишь ты, что ли? – спросил Нечистый. Но Петр все так же серьезно продолжал:

– На небесах не шутят.

– Стало быть, тогда конец всем былым начинаниям, усилиям и достижениям, – подумав, молвил Нечистый.

– Как будто, – согласился Петр и тихо добавил: – Поэтому и важно, чтобы ты вочеловечился на земле и попытал: нельзя ли все же обрести блаженство. Другими словами, ты как человек должен подтвердить, что не господа постигла неудача в его творении, а люди сами заблуждаются в своей жизни, и, следовательно, возникает право, а также обязанность отсылать их души в ад.

– И ты думаешь, что новых условий для получения душ не поставят? – настойчиво выспрашивал Нечистый.

– Нет, этого нечего бояться.

– Хорошо, тогда я отправлюсь на землю в образе человека, – решил он.

– Это радует и меня и всех небожителей, – облегченно вздохнул Петр и только хотел было встать, как Нечистый положил свою руку ему на колено и спросил:

– Минутку. Небольшой практический вопрос: можно ли мне захватить с собой на землю и свою старуху?

– Только бы не стала она тебе обузой, – заметил Петр.

– Не думаю. А будет мешать, живо отправлю обратно в ад.

– Ладно. Я думаю, на это дадут согласие.

– И еще: как ты думаешь, кем бы мне стать на земле – крестьянином, купцом, промышленником, рабочим, дипломатом, ученым, писателем, художником или духовным лицом? Кому в наши дни легче всего обрести блаженство?

– Трудно сказать, очень трудно, – задумчиво пробормотал Петр. – В свое время я был рыбаком, но ведь тебе самому известно, что из этого вышло. Земледелие – занятие хорошее: если, скажем, грянет война, опустошит поля, сожжет постройки, уничтожит скотину, загубит у тебя жену и детей, то ты наверняка попадешь в рай, ибо тогда, кроме как от господа, ни от кого не жди пощады и милости. Ну, а не случится войны, и начнешь ты вовсю богатеть благодаря разным государственным субсидиям, захочется тебе тогда жить на манер какого-нибудь промышленника или купца, которые благоденствуют за счет высоких пошлин во имя отечества, – и тут не помышляй о спасении своей души, хотя ты и будешь ходить в церковь, как того требуют добрые нравы, причащаться и уплачивать церковные сборы без вмешательства полиции. Становиться рабочим не советую. Нынче это племя чересчур заносится из-за своей многочисленности, и в рай их не тянет. Ежели тебе лишь пустословить охота – подойдет дипломатическое поприще, ибо дела творят биржевые маклеры и фабриканты оружия. В области интеллектуальных профессий – дело дрянь. Когда-то дух оказывал влияние на власть имущих, а ныне выходит наоборот. Положим, что ты ученый, писатель или художник, – ну как тебе приблизиться к господу, если маммона руководит властью, а власть – тобой? Остается еще духовенство. Но ты ведь и сам знаешь, что у них с давних пор в чести только обряды, молитвы да золоченый крест, отнюдь не деяния. Тут придется тебе идти против течения, если хочешь блаженство обрести; и боюсь я, побьют тебя насмерть каменьями на этом пути. Таково мое мнение.

– А смогу ли я по своему желанию переменить род занятий? – спросил Нечистый.

– Сможешь, – ответил Петр. – Коль захочешь, можешь даже создать себе какую-нибудь новую, более подходящую профессию.

– Тогда ладно, – решительно произнес Нечистый. – Начну с земледелия, а там видно будет.

– Помни лишь об одном: если ты, покидая землю, не будешь блажен, то преисподняя не получит больше ни единой души.

– Понимаю, все у– меня поставлено на карту.

– Не только у тебя, у нас на небесах тоже, – поправил Петр и встал. – То, о чем сегодня говорилось устно, через несколько дней будет изложено письменно, чтобы все было точно и ясно. – Сказал и скрылся за вратами рая.

– Точно и ясно, – повторил Нечистый, стоя в одиночестве на лестнице. – И чего только они не выдумают! Нечистого сделать человеком и послать на землю! Эх, тяжкое время, тяжкое!