Онлайн чтение книги О квадратно–круглом лесе, Микке–Мяу и других О квадратно-круглом лесе, Микке-мяу и других
Семиглавая Фея

Во всем Рацпацегрене не было человека безобразнее меня. Да что там говорить! Можно было обойти полсвета — а существа уродливее меня не сыщешь. Ноги — кривые, живот — бочкой, голова — тыквой, нос — картошкой, один глаз косит налево, другой — направо, и за это меня дразнили косым да кривым, раскосым да перекосым. Грудь у меня была куриная, да и весь до чего неуклюж! Уши как у слона, рот как у сома, а руки — крюки.

Вот каким я был страшилищем! А может, даже еще страшнее.

Из-за этого мне было так тошно на душе, так тоскливо, как никогда и никому в Рацпацегрене. А еще во мне кипела злоба, скапливался яд, я грыз сам себя, меня душила желчь: почему я такой безобразный? По чьей вине вынужден так страдать? Из-за чего? Кому это нужно?

В Рацпацегреши, соседнем городке, жили два музыканта. Рацегреши умел играть на свирели, а Пацегреши не умел.

Однажды Рацегреши и говорит мне:

— Ладно, ты некрасивый, что ж? Но и на тебя солнце светит. Если у тебя будет доброе сердце, ты просто забудешь о своей некрасивости. И от этого даже похорошеешь.

Но я не хотел становиться добрым. Я хотел быть только красивым. И я злился, упрямо и желчно копил обиду на всех и на вся.

А Пацегреши сказал мне так:

— Ты такой безобразный, что на тебя смотреть невозможно. Наверняка тебя кто-то заколдовал. А вдруг это проделки Семиглавого Чудовища, которое живет у нас по соседству — в Стране Чудес. Тогда тебе надо покончить с ним.

— Да, но я не уверен в этом. А кроме того, оно так прекрасно поет, — заметил я.

Пацегреши пренебрежительно махнул рукой:

— Эти песни лживы и коварны. С их помощью оно заманивает жертвы в свои ловушки.

Это Семиглавое Чудовище, или Семиглавый Дракон, или Семиглавая Колдунья, жило совсем неподалеку. Ведь Рацпацегреш расположен в самом центре Квадратно-Круглого Леса, и от него рукой подать до крытого черепицей дворца короля Ай-Ах Тана Кутарбана, за которым и начинается Страна Чудес. Там и обитало семиглавое, как, бишь, его, которое по вечерам так прекрасно пело. На семь голосов. Причем каждый из них выводил свою мелодию. И все вместе они сливались в замечательный хор.

А вдруг и в самом деле оно заколдовало меня? Вдруг из-за него я стал таким безобразным? Ну так я тебе покажу! И я решил убить это таинственное существо.

— Для тебя это единственный выход, — одобрил мое решение Пацегреши, музыкант, который настолько не умел играть на свирели, что уж и учиться тому не хотел.

К тому же свирель у него была из чистого золота, на ней даже отверстий не было.

И я принялся упражняться, не прерывая упражнений ни на один день, чтобы набраться сил для схватки с Семиглавым Чудовищем. По понедельникам я пил змеиное молоко, по вторникам метал копье, по средам упражнялся с мечом, по четвергам — с топором, по пятницам — с ухватом, по субботам — с саблей, а по воскресеньям накачивал мускулы на руках и ногах.

Вскоре я здорово окреп и однажды ночью наконец двинулся в путь на врага. С копьем, мечом, топором, ухватом и саблей.

— Я убью тебя, злое чудовище, прикончу тебя, проклятие мое! — бормотал я и от злости скрежетал зубами.

Под ногами моими травы рыдали. Но я шел вперед: бим-бум! Что мне трава?!

Кроны деревьев над моей головой жалобно поскрипывали и, казалось, всхлипывали. Но я шел дальше: бим-бум! Что мне деревья?!

Небо жалостливо вздыхало, земля тяжко стонала. А я неотвратимо шагаю дальше: топ-шлеп! топ-шлеп!

Еще только начало светать, когда я был уже в Стране Чудес. Я легко нашел Семиглавую Колдунью. Она спала под эвкалиптом, все ее четырнадцать глаз были крепко закрыты.

Я набросился на нее. Вжик! И отрубил первую голову! Тут словно лопнула некая волшебная струна, и все вокруг наполнилось звоном.

Колдунья, разумеется, проснулась, и все оставшиеся двенадцать глаз посмотрели на меня.

Не жалея ее, я сразу же срубил вторую голову. Все вокруг наполнилось чудными ароматами — запахло безвременником, мятой, тимьяном, сиренью, нарциссами.

Семиглавая Колдунья потянулась ко мне. Видно, хотела схватить меня, но я был начеку и пустил в дело меч, копье, топор, ухват, саблю, руки, ноги и все, что ни есть под рукой.

Вот на землю упала третья голова. В то же мгновение вокруг забили родники, зажурчали ручьи.

Вот и четвертая! Пряди золотых волос взметнулись и исчезли за деревьями.

Вжик! — резанул я по пятой голове. Зазвенели бубенцы и колокольчики, зазвенели и смолкли.

Шестую голову Семиглавая Колдунья особенно берегла — старалась уклониться от моих ударов, прятала голову, но спасти ее не смогла. Удар моего меча обрушился-таки на нее. Вдруг зазвенели колокола. Много, много колоколов звенели все тише и тише, пока вовсе не смолкли… И такого благословенного покоя был исполнен этот звон… Странно!

Но в этот момент — ой! — она схватила меня. И прижала к себе так, что я пошевелиться не мог. Голова моя лежала на ее груди, и я услышал, как бьется сердце Колдуньи: тук! тук! тук!

И тут она спросила меня:

— Чем я досадила тебе, сын человека?

— Ты можешь убить меня, — проговорил я в ответ, — можешь разорвать меня на куски, но все равно я не жалею о том, что сделал. Зачем ты заколдовала меня? Зачем тебе нужно, чтобы я был таким уродом? Ну есть ли на земле человек безобразнее меня?

Я поднял голову и увидел глаза Семиглавой. В них светились огоньки, как прекрасные далекие звездочки.

Я вгляделся в лицо колдуньи.

И пригрезилось мне, будто вижу я в нем серебро тихих озер, покой пашни, красоту майских лугов, цветы. Что же это такое?

— Глупый ты, глупый, — ласково сказала мне Семиглавая и поцеловала меня в правую, а потом в левую щеку. И погладила по голове.

«Она вовсе не собирается убивать меня! И конечно, она не заколдовывала меня! Она не сделает мне ничего плохого! Она жалеет меня», — пронеслось у меня в голове.

И я заплакал:

— Какой ужас! Ведь я отрубил тебе шесть голов!

Семиглавая Колдунья отпустила меня. В зрачке ее глаз я увидел свое отражение. Ноги у меня стали стройными, толстый живот исчез, голова вытянулась, я уже не был косоглазым и лопоухим, грудь у меня расправилась, рот уменьшился.

Я упал перед ней на колени, потому что понял: я сражался вовсе не с чудовищем, а с доброй волшебницей.

— Я не заслужил твоей доброты, — проговорил я, захлебываясь слезами. — Сделай меня снова безобразным, ведь я отрубил тебе шесть голов. О, если бы я мог все повернуть вспять!

Она покачала головой, потом грустно улыбнулась.

В этот момент взошло солнце и осветило ее. И тут до меня дошло, что я чуть было не убил Семиглавую Фею, самую добрую и прекрасную волшебницу на свете. А я, болван, отрубил ей шесть голов!

Что же будет, если она вдруг лишится последней головы?

— Позволь, я стану твоим телохранителем, позволь мне защищать тебя, — сказал я Фее.

Она кивнула в знак согласия.

И я больше не вернулся в Рацпацегреш. Я остался охранять Фею.

И по сей день я охраняю ее — копьем, мечом, топором, ухватом, саблей, руками, ногами и всем, что ни есть под рукой.

Не вздумайте прийти к ней с недобрыми намерениями! Будете иметь дело со мной! Я не дам в обиду Семиглавую Фею! Потому что один глупец уже отрубил ей шесть голов, осталась всего одна. Лучше помогите мне заботиться о ней! Охранять ее! Копьем, мечом, топором, ухватом, саблей, руками, ногами и всем, что ни есть под рукой! И… нашей любовью!