Онлайн чтение книги Одни несчастья
Глава третья

Утро следующего дня для меня началось привычно рано. Я вскочила в половине седьмого утра и кинулась к шкафу одеваться. Времени, как всегда, не хватало… Все как всегда. Толком не проснувшись, зато все-таки успев позавтракать, я вылетела за порог. Автобус отходил от остановки без четверти восемь. И не успеть на него означало опоздать на работу и получить выволочку от миз Коллинз, которая причисляла опоздание к списку смертных грехов. А смертные грехи караются жестоко, вплоть до отмены договоренности об отгуле. Увы, зарплата ассистента не позволяла мечтать о собственном автомобиле, а поездки на такси были слишком уж большой роскошью…

Такео… Стоило вспомнить, что сегодня приезжает мое личное, самое дорогое несчастье, как на душе разом потеплело и даже спать стало хотеться не так сильно.

Такео прилетает вечером. На лице сама собой появилась мечтательная улыбка. Уже вечером мы увидимся… Как же я соскучилась за полтора месяца, страшно сказать. И ведь даже не поделишься ни с кем… Такео Ватанабэ, участник одной из самых знаменитых поп-групп Ямато, встречается с некоей Джулией Беннет, ассистентом главного редактора модного журнала «Фейри стайл». Ужас какой… Думаю, это не слишком положительно отразится на карьере Такео и жизни всей In the Dark. Да и на моей жизни в целом тоже.

В голове в который раз поселилась гаденькая мысль, что нужно завязывать с этими тайными встречами. Все, хватит уже нервы тянуть и из него, и из себя. Пусть найдет себе в Ямато милую девушку из хорошей семьи с солидным приданым и с хорошим характером… Это будет куда лучше, чем мотаться к безвестной секретарше через полмира без какой-либо надежды… Так будет правильней. Но как же сильно не хочется его отпускать…

Порвать с Такео я собиралась если не в каждый его приезд, то через раз точно. И никогда язык не поворачивался ему сказать об этом. Слишком уж его глаза сияли радостью…

Настроение мое от радужного быстро скатилось к полноценной хандре, которая тоже продержалась недолго. На телефон пришло сообщение: «Прошли регистрацию. Жди».

Не успев толком задуматься, зачем и что я делаю, набрала короткий ответ: «Жду», – и тут же отправила, позабыв обо всех своих зароках и обещаниях, которые давала себе во время нашего странного романа. Ну и черт с ними, с зароками. Пусть он сегодня будет счастлив.

Хотя всю дорогу до работы я с ужасом думала, что опоздаю, в приемной все равно как по волшебству появилась первой. В комнате была кромешная темень, жалюзи закрыты, ни одна лампочка на офисной технике не мигала. Сразу как-то стало немного жутко. Даже несмотря на то, что в соседних кабинетах уже давно кипела жизнь (в «Фейри стайл» любой «сове» приходилось волей-неволей становиться «жаворонком» или менять работу. И это не считая постоянных задержек в офисе). Когда Энди убили, она тоже была не одна на этаже, как я сейчас. На работе оставалась еще и я как минимум. Может, и другой кто задержался, просто ушел, не заглядывая к дизайнерам. А причин убивать Энди, девушку не от мира сего, вечно витающую в своих творческих облаках, я вообще не видела. Она никогда ни во что не совалась, ни с кем не дружила и не враждовала, всегда думала об одной только работе… Да у нее даже с личной жизнью было еще хуже, чем у меня! И вот насолила же кому-то настолько, что теперь лежит в полицейском морге. По частям.

Стоило включить свет и раздвинуть жалюзи, как все идиотские параноидальные мысли тут же испарились, оставив после себя лишь послевкусие полузабытого кошмара.

Мерный гул включенного компьютера по идее должен был настроить меня на рабочий лад, но мысли в голове бродили о чем угодно, кроме работы. В основном на вечную тему «что надеть». Хотелось быть сегодня особенной… Для него мне всегда хотелось быть особенной.

Снова на душе стало тяжко. Замкнутый круг какой-то… Таких вот редких встреч я не хотела, а он вообще хотел официальных отношений со знакомством с родителями, свадьбой и последующим рождением детей, причем как минимум троих. И все бы ничего, я в целом тоже не против такого будущего, если бы он не был иностранцем – но это еще как-то можно пережить – и звездой мирового уровня. Ну что поделать, если мы с ним не ровня никаким боком? Да и узнать друг друга за все время толком не получилось. А как, если все общение сводится к редким письмам и еще более редким встречам?

Приступ моей хандры прервала своим появлением Лиллен, которая сегодня просто сияла, будто намереваясь переплюнуть меня по уровню позитива. Причина отличного настроения младшего ассистента обнаружилась достаточно быстро: Лил едва ли не тыкала ею мне в лицо. На безымянном пальце левой руки Адамс сверкало кольцо с солидным бриллиантом. Разумеется, от «Ренелли», эта девушка надевала на себя исключительно брендовые вещи, начиная с нижнего белья и заканчивая украшениями, поэтому неудивительно, что и обручальное кольцо ей подарили от знаменитого дизайнера.

Смотрелась блондинка ужасно забавно, все ее мысли были буквально на лице написаны. Крупно и четко.

«Смотри же, смотри! Я уже обручена! И мой жених очень богат! А ты, всеобщая любимица, все еще одна!»

– Я выхожу замуж через полгода! – все-таки не смогла в конечном итоге промолчать Лиллен. – И ты – подружка невесты!

Я в это время вставляла в принтер бумагу и от удивления просто уронила листы на пол. Какого, прошу прощения, черта, эта ненормальная решила, будто я на такое соглашусь?

– Лил, ты меня случайно ни с кем не перепутала? – недоуменно спросила я, слабо понимая, по какому поводу удостоилась великой чести. – Позови на эту почетную должность лучшую подругу или близкую родственницу.

Коллега скривилась так, будто я предложила ей отравиться.

– У меня не так уж много подруг. И еще меньше таких подруг, которым я бы позволила участвовать в организации собственной свадьбы.

Ну да. Отношения с женщинами у Лиллен обычно не складывались. Не умела она заводить друзей, зато поклонников – запросто. Может быть, потому что слишком многие потенциальные подруги остались без ухажеров по ее милости.

– А кузины мои или страшные, или терпеть меня не могут. К тому же они все как на подбор белобрысые! Зачем мне подружка невесты, которая на меня похожа?

Траекторию полета мыслей блондинки я так до конца и не уловила. Может быть, именно из-за цвета волос.

– Ну а я тебе зачем?

Она вздохнула с настолько мученическим видом, будто я была законченной идиоткой, которой приходится объяснять очевидные вещи.

– Ты красивая, ты хороший организатор и ты шатенка. Что тут непонятного-то?

Я вообще растерялась. Лиллен ни много ни мало сказала, что я красивая. Уму непостижимо! И просит быть подружкой невесты… А ведь мы с ней в более чем натянутых отношениях, причем по ее вине. Ну… в основном по ее вине.

Переварив все сказанное, я задумчиво изрекла:

– Очевидно, с подругами у тебя совсем все плохо…

– Это положительный ответ? – настороженно уточнила девушка, не сводя с меня цепкого взгляда.

– Черт с тобой, Адамс, я согласна угробить на тебя свое свободное время, – махнула рукой на напарницу я.

Спасибо мне, разумеется, и не подумали сказать. В этом вся Лиллен Адамс: выбьет то, что ей требуется, из человека и считает, что так и должно быть. Мир, по мнению Лил, существовал только для того, чтобы лежать у ее стройных ножек, обутых в туфли из последней коллекции очередного ультрамодного дизайнера. Поэтому, собственно говоря, с подругами у Адамс негусто. Зато ухажеров можно поганой метлой выметать, и все равно в углах парочка обнаружится. Даже когда на коллеге был венец безбрачия, она и то умудрялась крутить бурные, хоть и кратковременные романы, а уж стоило избавиться от проклятия, как ее личная жизнь забила уже не ключом, а полноценным фонтаном.

Дженнет явилась в офис с получасовым опозданием, и за эти тридцать минут с работниками журнала едва не случилась истерика. Нет, не потому, что шеф резко всем понадобилась, мы бы с легкостью весь рабочий день без нее протянули, просто это ужасно нервирует, когда приходится торчать у эшафота и ждать, когда же это палач соблаговолит явиться и все-таки отрубить твою повинную голову. Все время в ожидании начальницы штат «Фейри стайл» просидел как на иголках, не решаясь навести рабочий беспорядок на столах или хотя бы выпить традиционную утреннюю чашку кофе.

После этой пытки приход миз Коллинз был встречен едва ли не со слезами умиления, хотя она тут же навалила на подчиненных кучу работы.

В кабинет властительница журнала явилась с фразой:

– Чтоб разорвало совет директоров в полном составе!

Вопрос, почему главный редактор задержалась, отпал сам собой.

Лиллен тут же усиленно застучала по клавиатуре. Слишком быстро, чтобы предположить, что Адамс действительно набирает что-то осмысленное. Интересно, не застрянут ли когда-нибудь ее длинные наращенные ногти между клавиш?

– Что-то случилось, Джен? – уже привычно приняла огонь на себя я.

Главный редактор швырнула на стол Адамс замшевую сумку стоимостью в пять моих зарплат и мрачно ответила:

– Дэниэлс посмел отчитывать меня. Меня . Сопляк! Решил, что раз отец сидит в кресле главы совета, то ему тоже можно все!

Я вздохнула. Речь явно шла не о Ричарде Дэниэлсе, главе совета директоров, а об Артуре, его сыне, который успел изрядно достать всех своей въедливостью и манерой давать разной степени бесполезности советы тем, кто очевидно умнее его. «Фейри стайл» он тоже своим высочайшим вниманием не обошел, но до такого откровенного хамства прежде не доходил. И мое присутствие на него отвращающе, как на его батюшку, почему-то не действовало. А жаль.

– Он не стоит ваших нервов, Дженнет, – успокаивающе произнесла я и отправилась заваривать начальнице чай с мятой. Сегодня никакого кофе, это абсолютно точно. И чашка пол-литровая, совершенно не совместимая с общим стилем журнала, зато отлично сочетающаяся с расшатанными нервами начальницы.

Миз Коллинз с благодарной улыбкой приняла из моих рук напиток.

– Джули, все-таки вы незаменимы. Ваши планы в силе?

– Да, простите, – виновато развела руками я, заливаясь краской.

– Надеюсь, оно хотя бы стоит того. – В голосе шефа слышалось сомнение.

– Стоит, Джен, – без раздумий кивнула я с, должно быть, идиотской в своей детскости улыбкой. Под стать Такео. Он так же глупо улыбается, когда мы видимся. Должно быть, дурость заразна. И передается воздушно-капельным путем.

– Ну смотри, Джулия Беннет, – как-то до странности тепло усмехнулась главный редактор, положив руку мне на плечо. – Не пожалей потом.

Моя улыбка осталась настолько же широкой и счастливой, как и до этих слов шефа. Вера в то, что жалеть потом не придется, была сильной, куда сильней всех возможных доводов рассудка.

Лиллен заинтересованно вынырнула из-за монитора. Будто ей это поможет лучше вникнуть в суть разговора. Ну-ну. Удачи ей.

Шеф удалилась в свой кабинет и подло закрыла за собой дверь, давая возможность Адамс учинить мне полноценный допрос. При открытой двери напарница редко рисковала открывать рот не по делу.

– Бе-э-эннет! А чего это ты у нас такая счастливая? – тут же выползла из-за стола с демонстративной кошачьей грацией блондинка и вплотную подобралась ко мне. Серебристая шелковая юбка так продуманно собиралась в складки при каждом движении Лил, что я начала подозревать наличие бытовой магии в ткани. Шелк настолько эстетически выверенно не морщится. Даже на самой лучшей фигуре.

Я немного нервно зыркнула на нее и на всякий случай откатилась на стуле в сторону, придумывая благовидный предлог, чтобы и вовсе сбежать куда подальше.

– Адамс, я всегда счастливая, если ты еще не поняла.

Такой ответ младшую ассистентку целиком и полностью не устроил, и она, уперев руки в бока, как сварливая жена при виде припозднившегося мужа, продолжила меня расспрашивать:

– Ну да, ты всегда выглядишь довольной. А вот счастливой идиоткой – лишь изредка. Так что колись, в чем дело? Мужик, да?

Мужик в моем понимании был чем-то большим, внушительным и временами дурно пахнущим. Так как ни одна из этих характеристик к Такео не относилась, то я совершенно честно дала ответ:

– Нет.

Физиономия Адамс выражала высшую степень недоверия. И сарказм. Откровенный.

– Врешь!

В голосе Лиллен звучала такая же жажда правды, как у старушки, которая решила вывести на чистую воду молодую соседку, ведущую, по мнению пожилой леди, аморальный образ жизни.

– Как пожелаешь.

Не желая продолжать изначально бессмысленную беседу, я принялась демонстративно просматривать электронную почту, полностью игнорируя возмущенное сопение Лил, прожигающей меня недовольным взглядом. Предлога унести ноги из приемной так и не нашлось… Среди множества полученных писем обнаружилось послание и от Дэниэлса-младшего, который, очевидно, посчитав, что не все сумел сказать Дженнет лично, еще и в письменном виде отправил свое мнение по работе нашего журнала. Будто специально на разговор нарывался, мерзавец невоспитанный… И что ему именно сейчас приперло портить нам жизнь? Весеннее обострение?

Отдать Джен сейчас или переждать? Письмо было откровенно хамским, обучение в лучшем университете страны положительно отразилось на слоге Дэниэлса, но – увы! – не на его чувстве такта и душевных качествах. Потому что писать подобным тоном женщине было просто неприлично, а уж Дженнет Коллинз – еще и опасно.

Я задумалась и все-таки решила, что еще раз бередить и без того уязвленное самолюбие шефа сегодня не следует и лучше отдать ей письмо уже тогда, когда я вернусь на работу после отгула. К тому времени Дженнет должна будет остыть достаточно, чтобы не убить Дэниэлса и еще кого-нибудь, например меня, принесшую дурную весть.

Но это надо было додуматься, в таких хлестких выражениях обвинить нашего босса в неумении управлять журналом и едва ли не в растрате. Да «Фейри стайл» именно Дженнет вывела на международный уровень! Еще пятнадцать лет назад это было издание средней руки, один из многочисленных местных глянцевых журналов, но именно миз Коллинз привела «Фейри стайл» к процветанию и славе, сделала светочем мира моды. И лезть в наши дела этот самый Дэниэлс не имеет ни малейшего права, пусть сперва у него молоко на губах обсохнет.

– Ну, Джули! – тем временем все никак не желала отставать от меня Адамс, для которой сплетни входили в десятку наиболее необходимых для жизни вещей и делили первое место с кислородом. – Ну с кем ты все-таки встречаешься, а?

– Но я сейчас ни с кем не встречаюсь, Лиллен, – упорно продолжала отпираться я.

– Да брось ты, так не бывает!

Я могла бы сказать, что очень даже бывает, более того, у меня был период в жизни, когда мужчины смотрели на меня с тем же выражением, что на табуретку на своей кухне. Это было еще до того, как я стала доброй феей «Фейри стайл». Потом… потом появились поклонники, но ничего серьезного. А затем произошло стихийное бедствие по имени Ватанабэ Такео, и рядом с ним все померкло, как ночные звезды исчезают с восходом солнца. Его любить оказалось настолько просто, что ни на кого другого смотреть желания больше не возникало.

От продолжения допроса меня спас телефон. Дэниэлс. Чего ему неймется? Этот несносный молодой человек попросту вопил. Если с миз Коллинз он еще пытался изображать, будто ему известно, что такое вежливость, то на меня, существо вроде бы как мелкое и незначительное, он орал как обычный базарный хам. И называл меня такими… эпитетами, что выскажи он подобное при личной встрече – врезала бы наглецу ровно так, как учил меня старший брат. Увы, врезать по телефону возможным не представлялось, поэтому я просто максимально холодно попрощалась, ответив Артуру Дэниэлсу что-то пространно-вежливое на тему, что главный редактор непременно с ним свяжется, и положила трубку.

Ну да, свяжется. Как только, так сразу. Обычно этой отмазки хватало часов на пять-шесть, после чего начинали звонить или вовсе являлись в офис. Второй случай был даже предпочтительней, потому что с мальчиками из охраны у меня имелись собственные договоренности, и если не пустить вовсе неугодного посетителя они не могли, то помотать нервы и подержать на входе подольше – запросто. И самое приятное, им за это никогда ничего не было, потому что в таких спорных ситуациях наши охранники всегда становились предельно вежливыми и действовали строго по инструкции. А я… я, например, могла не успеть выписать пропуск. И не отвечать на телефонные звонки из-за занятости. Мелочи, верно? Ну и, разумеется, начальница устраивает мне после показательные выволочки за такие промахи прямо перед возмущенным визитером, и я даже искренне и проникновенно извиняюсь. Но это происходит где-то спустя неделю, в течение которой враг к нам не проникает.

– Лил, если будет звонить этот… если будет звонить мистер Дэниэлс-младший, отправляй его куда подальше. В пределах приличий, разумеется, – чуток придя в себя, велела я Адамс.

– Так плохо? – нервозно спросила та, разом потеряв интерес к моим гипотетическим поклонникам.

Я выразительно посмотрела на нее:

– Все просто отвратительно. Не допускать до Дженнет, пока меня нет, всеми правдами и неправдами.

Вот в таких критических ситуациях я становилась главной. Самой главной. Потому что одной из неписаных обязанностей ассистента было оберегать всеми законными и незаконными способами душевный покой своего начальства. Нервная Дженнет Коллинз – это не катастрофа. Это самый банальный конец света в одном конкретно взятом офисе.

– Постараюсь, – буркнула блондинка, явно прикидывавшая, каким способом она может избавиться от члена совета директоров, если он вдруг станет рваться в кабинет к нашему боссу.

А вот как хочет, пусть так и делает. В конце концов, для нас в порядке вещей исполнять неисполнимое. Либо так, либо увольняйся к черту. Пока Дженнет лично не уволила и не сказала на прощание пару ласковых.

– И вот понадобились тебе эти проклятые отгулы именно тогда, когда у сынка Дэниэлса крыша съехала, – раздраженно вздохнула Адамс и принялась строчить на компьютере. На лице ее расплылась такая довольная ухмылка, что я начала подозревать: не работает она, а сидит в соцсети. Контрольный заход на сайт подтвердил, что я оказалась права.

– Лил, я видела кольцо и красивей!

Например то, что Ватанабэ уже двенадцать раз пытался надеть мне на палец. Не знаю, от кого оно… Может, от дизайнера, может, нет, но подходит мне идеально.

– Что? – высунулась из-за монитора напарница.

Я поднялась, подошла к ней вплотную и ткнула пальцем в открытую страницу, которая не имела к работе ни малейшего отношения.

– Твой статус. «Самое красивое кольцо в мире». Я видела и красивей. А теперь займись делами, пока я Джен не пожаловалась.

Надпись «Джулия Беннет в сети» издевательски маячила на странице Адамс. Но Лил заметила ее слишком поздно.

– Мымра! – еле слышно прошипела мне в спину блондинка. Но из сети вышла тут же.

Я ухмыльнулась и сменила собственный статус на «Хорошо быть главной».

Никогда не думала, будто время может одновременно и нестись, как перепуганная лошадь, и плестись со скоростью черепахи. Я хваталась за каждое подвернувшееся дело, надеясь, что хоть тогда из головы вылетят посторонние мысли. Не вылетали. Я постоянно смотрела на часы. Хотелось, чтобы рабочий день закончился прямо сейчас. Или не заканчивался вовсе.

А вдруг… что-то случится с самолетом? Что тогда? На прошлой неделе самолет разбился, никто не выжил… И как я тогда смогу это выдержать? Такео такой неудачливый… На ровном месте споткнется и лоб расшибет… Не знаю, как пережила тот факт, что во время тура в прошлом году его и остальных ребят поднимали на тросах на три метра над сценой. Думала, сердце остановится, если он сорвется. Парни тогда перед каждым выступлением ходили в храм молиться об успехе. По официальной версии. Такео писал потом, что молитва у них была простая и лаконичная: «Только б не навернуться». Я тоже тогда сходила в церковь, хотя сто лет там не была и не собиралась. Неизвестно, кто ответил на мольбы, бесчисленные ли боги Ямато или наш Создатель, но домой Ватанабэ вернулся целым, невредимым и даже без обязательного растяжения.

Надо было и сейчас в церковь сходить. Попросить высшие силы, чтобы полет для группы In the Dark прошел без эксцессов.

– Беннет, а чего ты погрустнела-то? – прервала мои мучения Лиллен.

Я опомнилась и заставила лицо принять обычное счастливое выражение.

– Да так, Адамс, женские проблемы и все такое, – беззаботно пожала плечами я как ни в чем не бывало. – Даже я от них не застрахована.

Этим словам Лил неожиданно поверила и даже повеселела, приняв к сведению факт, что и у вечно довольной жизнью меня бывают самые обычные трудности. Как у всех.

Айдзава Айко уже полчаса внимательно разглядывала одного из своих шестерых подопечных, Ватанабэ, который смотрел на свой телефон, как будто тот осенен божественной благодатью. Все время с самой регистрации лидер группы вел себя очень странно. Выражение лица кумира миллионов заставляло думать как минимум о слабоумии, потому что у нормального человека не может на физиономии отражаться такое незамутненное счастье. Менеджер тяжко вздохнула и отвернулась, не имея сил видеть эту картину в тысячный раз. Такео завел себе девушку. И это само по себе нервировало Айко, потому что роман по-разному может отразиться на карьере молодого певца. К тому же Ватанабэ вообще ничего не рассказывал о своей пассии, хотя обычно в кругу своих был словоохотлив, стало быть, роман был потенциально проблемным. Кто являлся предметом воздыханий лидера группы, для всего мира являлось строжайшей тайной, впрочем, о влюбленности Такео уже давным-давно знали товарищи по группе и весь обслуживающий персонал. Врать и притворяться Ватанабэ не умел совершенно. Оставалось только выяснить, кто же эта интригующая особа, из-за которой In the Dark больше года вынуждены мотаться через полмира на гастроли. Такео уже умоляли прекратить изображать из себя шпиона и съездить к своей девушке как нормальный человек, без притянутого за уши повода, но тот упорно отказывался сознаваться в романе, даже после того, как ему совали в нос неопровержимые улики. Приходилось догадываться, кто же та самая загадочная возлюбленная и почему же музыкант так старательно ее прячет.

Рядом с мучающейся раздумьями девушкой приземлился Судзуки Хироши, которого в группе называли не иначе как «лидер лидера». С Такео они были неразлучны с трехлетнего возраста, и если нужно было вправить Ватанабэ мозги или вытащить из неприятностей, то за дело брался именно его самый близкий друг. На Хироши же официально сбросили решение проблемы с влюбленностью лидера.

– Ну как, вытряс из него что-нибудь? – тихо поинтересовалась Айко, хотя конспирация была не нужна вовсе. Сейчас Ватанабэ слишком уж глубоко ушел в свои грезы наяву и ничего не замечал вокруг себя.

– Все еще нет, – виновато развел руками Судзуки, тяжело и устало вздохнул. – Кто бы знал, как меня уже достали эти бесконечные айнварские гастроли…

Айко тоже утомили эти выезды за границу по нескольку раз в год.

– Я не понимаю, ну завел он себе девушку, пусть даже иностранку, так чего прятать ее от всех и добивать нас этими поездками? – простонал парень, взлохматив и без того стоящие торчком темные волосы. То, над чем трудились лучшие стилисты Ямато, теперь никто бы не смог назвать стрижкой. Веник – он и есть веник. Впрочем, это почему-то никак не портило внешнего вида молодого человека. Судзуки выглядел, как… самурай, забредший не в то время. Тонкие черты лица, миндалевидные карие глаза, таинственная полуулыбка и умение казаться стильным даже в лохмотьях превращали его в какого-то современного рыцаря, того, кто просто обязан спасать прекрасных девушек и побеждать злодеев. Хиро родился на месяц позже Ватанабэ, но выглядел так, будто был на пару лет его старше.

– Может, он уже успел папой стать? – пессимистично предположила менеджер, доставая из сумки бутылку минеральной воды. Айдзава относилась к тому типу людей, которые, надеясь на лучшее, всегда готовятся к худшему. Поэтому Айко и смогла стать менеджером группы и, по мнению большинства, отлично справлялась с обязанностями, оберегая своих подопечных от тысячи бед. – Вот и прячет. Не хочет скандала.

Живительную влагу тут же отобрал музыкант, одним махом опорожнив сразу половину бутылки.

– Да Такео бы в жизни не бросил собственного ребенка! Он же всегда мечтал о большой семье, – тут же отмел эту версию как полностью несостоятельную Хироши. То, что у Ватанабэ мог быть внебрачный ребенок, у Судзуки просто в голове не укладывалось. Скорее уж друг мог тайно жениться…

«Резонно. Ватанабэ у нас парень хороший, ответственный и совершенно точно не бросил бы забеременевшую от него девушку. Ну, остается только надеяться на это…» – подумала Айко.

После паузы «лидер лидера» ответил:

– К тому же я уже таскал его в магазин выбирать подарки для племянника, делали, так сказать, контрольную закупку. У этого обалдуя ни один мускул на лице не дрогнул. Ребенком он еще точно не обзавелся.

– Вероятно, ты прав…

Скандал с внебрачной связью был бы весьма некстати для молодых звезд…

Генри в течение нескольких часов дежурил у выхода из высотки, где располагалось гнездо порока и разврата, то есть редакция модного журнала. Рабочий день закончился уже два часа как, а мисс Беннет так и не соблаговолила покинуть офис. Даже несмотря на то, что уже и ее начальница отчалила восвояси. И правда трудоголик на грани патологии.

В восемь часов секретарша все-таки соизволила выйти из здания. Лицо ее, к концу дня малость побледневшее, сияло ясной солнечной радостью вопреки тому, что сама девушка выглядела уставшей до полного измождения. И даже макияж не мог скрыть до конца измотанности Беннет.

Объект слежки поймал первое же такси и отправился в неизвестном для детектива направлении. Пока неизвестном. Но О’Нил имел намерение проследить за журнальной барышней и узнать абсолютно все ее секреты.

Конечным пунктом путешествия ассистента миз Коллинз оказался небольшой отель на окраине города. Такси притормозило у главного входа, и девушка выпорхнула из машины. Поездка подействовала на нее благотворно, и Беннет снова казалась бодрой и энергичной. Будто накачалась энергетиками по дороге. Но даже не прилив сил насторожил Генри, а то, что половину лица Беннет теперь скрывали здоровенные темные очки, которые носили поголовно все женщины, пытающиеся претендовать на звание модных. Полицейскому же это извращение напоминало исключительно глаза стрекозы. Или мухи. А насекомых он с детства ненавидел.

Иных мер конспирации мисс Беннет не использовала: на ней был надет темно-синий приталенный плащ с воланами, в котором она утром явилась на работу, вещь приметная, мало с чем перепутаешь.

И все-таки очки она напялила, чтобы лица не разглядели, или это просто дань моде? Возможно, свидание… Но все опрошенные хором твердят, что старший ассистент уже долгое время ни с кем не встречается и на работе буквально днюет и ночует, отдав всю себя делам журнала.

Генри поморщился. Он не мог представить, каково это – отдавать всего себя работе. В его жизни была Диана. Теплая, веселая, она создавала в доме уют, не позволяла полицейскому зарасти грязью или сдохнуть от голода, утешала… От мысли, что он может остаться один, становилось не по себе. Работа никогда не сможет заменить этого тепла, которое ждало О’Нила в квартире с появлением в ней одной журналистки.

А вот эта Беннет – одиночка. Молодая красивая девушка, о которой все отзываются подозрительно хорошо, – и никакой личной жизни. Странно все это.

Инспектор выждал четверть часа в машине. Объект из отеля не вышел, так что Генри счел возможным проявить наглость и любопытство и лично посмотреть, где и с кем свидетель убийства проводит свободное время.

Выбить у портье, в какой именно номер пошла девушка и ключ от этого номера, оказалось до странности сложно. Бесцветная девица в форменном жилете мялась, жалась и пыталась тянуть время, затравленно косясь на двери лифта. Однако рыжему и не таких приходилось продавливать, так что спустя некоторое время он все же получил желаемое и отправился на встречу к Джулии Беннет, предварительно пообещав портье, что он ее посадит, если та все-таки вздумает предупредить гостей отеля, что к ним вот-вот явится страж правопорядка.

Выйдя из лифта, полицейский со всех ног рванул к нужному номеру, открыл дверь, влетел внутрь и опешил.

Он был готов увидеть что угодно, вплоть до оргии или еще теплого трупа. Однако картина ему представилась на удивление приличная и даже пасторальная. В комнате на потертом диване сидели двое. Джулия Беннет и парень восточной наружности лет двадцати пяти на вид, физиономия которого О’Нилу почему-то была знакома. И эти двое просто держались за руки и смотрели друг на друга совершенно влюбленными глазами, как в сопливых фильмах пятидесятилетней выдержки о любви, где юбка по колено уже была верхом эротики. Джулия казалась такой… зачарованной. Да Генри поверить не мог, что на кукольном личике секретарши могло появиться настолько беззащитное мягкое выражение. Сколько раз ему ни доводилось видеть мисс Беннет, она всегда ослепляла улыбкой манекена – счастливой и вежливой. И неестественной.

Парень, увидев постороннего, тут же подорвался с места навстречу чужаку… споткнулся о ножку стоящего рядом с диваном журнального столика и упал. Хорошо еще на пол, а не на стеклянную столешницу.

Беннет издала поистине трагический стон.

– Такео-о-о! – тяжело вздохнула она и кинулась поднимать своего визави. Делала девушка это настолько спокойно и даже привычно, что становилось ясно: не первый раз ее кавалер вот так растягивается у нее на глазах.

Иностранец выглядел совершенно несчастным.

– Чем обязаны вашему появлению, инспектор? – мило и дружелюбно, прямо как в офисе, поинтересовалась девушка, укладывая голову жертвы собственной неуклюжести себе на колени и ласково проводя ладонью по лбу этого самого Такео. Иностранец блаженно прикрыл глаза. – Вообще-то это вторжение в частную жизнь. И я вроде бы свидетель, а не подозреваемая, так что не понимаю причин подобной бестактности.

– Инспектор? Свидетель? – с довольно сильным акцентом встревоженно переспросил парень, поднимаясь на ноги и подавая руку Беннет, чтобы помочь встать. Удивительная галантность, которая, по словам Дианы, совершенно несвойственна восточным мужчинам. А уж Диана, к грусти Генри, неплохо разбиралась в восточных мужчинах.

– У тебя неприятности? – со смесью тревоги и почему-то надежды продолжал расспросы иностранец. Все его внимание было отдано Беннет, и на заявившегося к ним без спроса полицейского даже и смотреть перестали, как только парню стало ясно, что незваный гость не представляет угрозы.

– Нет, вовсе нет, – поспешно заверила секретарша. – Просто… Меня тут, видимо, в чем-то подозревают, Такео… У нас в офисе произошло убийство, а я единственный свидетель. Все в порядке.

Узкие глаза молодого мужчины постепенно округлялись.

– Все в порядке? А если бы что-то случилось? Если бы убили тебя? Джули…

Кукла сурово нахмурилась и оборвала его:

– Даже не начинай!

И тут до рыжего неожиданно дошло. Такео. Ватанабэ Такео, участник In the Dark, которым обычно разумная Диана проела Генри всю плешь. Настолько, что даже на билеты пришлось разориться, а это оказалось недешевым удовольствием. Концерт должен был состояться послезавтра.

– А вы… – растерянно заморгал инспектор, глазам своим не веря.

– Узнал, – мрачно констатировала Беннет, закусив губу от досады. Чуть более широкие, чем модно было сейчас, брови сошлись на переносице. – Не подозревала, что в рядах твоих поклонников есть и бравые стражи закона.

– У меня девушка – фанатка, – тут же стал оправдываться О’Нил. Генри совершенно не хотелось оказаться причисленным к легиону поклонников In the Dark, состоявшему по большей части из экзальтированных девиц или вполне взрослых женщин, которые почему-то решили, будто им прилично вести себя как тинейджеры. – Постоянно слушает.

Пойманные с поличным звезда и его пассия затравленно переглянулись, вздохнули и явно недобрым словом помянули девушку полицейского.

– Вы же понимаете, что это незаконное проникновение в частную жизнь? – пытаясь выглядеть грозно, спросил гражданин Ямато. – И я вас засужу, если вы хоть кому-нибудь что-нибудь скажете.

Если встрепанный певец и не мог вызвать благоговейного трепета, то его адвокаты – запросто. При таком количестве денег адвокатов у Ватанабэ наверняка свора, и все наверняка отличные. Поэтому Генри несколько нервно сглотнул.

– А могу я узнать, когда именно вы назначили встречу мисс Беннет? – решил все же выпытать все интересующие его сведения страж закона. Мало ли… Вдруг…

– Позавчера утром, – без раздумий ответил Ватанабэ. – Как только узнал, когда мы должны прибыть в Айнвар.

– Значит, время визита выбирали вы? – дотошно уточнил полицейский. Возможно, глянцевая кукла просто хотела организовать себе алиби или вовсе исчезнуть из страны при помощи богатого и знаменитого ухажера.

Музыкант согласно кивнул.

– Инспектор, Такео не проходит по вашему делу, – решительно вмешалась девушка, встав между двумя мужчинами. – И вам хорошо бы оставить его в покое. Прямо сейчас.

Это живое воплощение дружелюбия было рассержено и готово к бою, как кошка, на чей драгоценный выводок посягнули. Она совершенно точно защищала своего любовника. Рука певца тут же легла на плечо Беннет. Жест вышел покровительственным, успокаивающим. Он тоже собирался ее защитить.

– Джулия, не волнуйся. Если инспектору нужно что-то узнать, пусть узнает. В этом нет ничего страшного. А ты пока лучше отдохни.

Кумир миллионов выглядел спокойным и уверенным, как горы своей родины, будто не он только что самым нелепым образом пробороздил носом не самый чистый ковер в дешевом отеле. Генри даже почувствовал некоторое уважение к умению настолько хорошо держать себя в руках.

– Но… – смутилась секретарша, мигом растеряв всю свою напускную воинственность. В ее зеленых глазах светилась слепая вера в своего неуклюжего героя. Генри смотрел на Джулию Беннет и понимал: не все могут так верить в Бога, как она – в своего парня.

Ватанабэ на миг прижался носом к ее щеке, а потом подтолкнул девушку в сторону спальни:

– Поспи немного, ты же вся серая от усталости.

В голосе музыканта было столько нежности и тепла, что О’Нилу стыдно стало. И из-за того, что потревожил этих двоих в такой неподходящий момент, и из-за того, что сам он никогда не говорил с Дианой так .

Шатенка неохотно послушалась, но в спальню ушла. То ли действительно сильно устала, то ли просто в этой паре мужчине позволялась неслыханная по нынешним временам роскошь быть мужчиной во всех смыслах этого слова. Не у всех женщин хватает на это мудрости. Проклятая эмансипация.