Повесть о медном городе (ночи 566—578)

Онлайн чтение книги Тысяча и одна ночь One Thousand and One Nights
Повесть о медном городе (ночи 566—578)

Дошло до меня также, что был в древние времена и минувшие века и годы в Дамаске Сирийском царь из халифов, по имени Абд-альМелик ибн Мервая. И сидел он однажды, и были у него вельможи его царства из числа царей и султанов, и начали они рассуждать о преданиях прежде бывших народов и вспомнили рассказы о господине нашем Сулеймане, сыне Дауда (мир над ними обоими) и о том, какую даровал ему Аллах великую силу и власть над людьми и джиннами и птицами и зверями и другими тварями, и сказали они: «Мы слышали от тех, кто был прежде нас, что Аллах (слава ему и величие!) никому не даровал того, что даровал он господину нашему Сулейману, и что достиг Сулейман того, чего не достиг никто: он даже заточал джиннов, маридов и шайтанов в кувшины из меди, которые заливал о к свинцом и припечатывал своей печатью…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот шестьдесят седьмая ночь

Когда же настала пятьсот шестьдесят седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что халиф Абд-аль-Мелик ибн Мервая беседовал со своими помощниками и вельможами своего царства, и вспоминали они господина нашего Сулеймана и власть, дарованную ему Аллахом, и сказал кто-то, что он достиг того, чего не достигал до него никто: он даже заточал маридов и шайтанов в медные кувшины и заливал их свинцом и припечатывал своей печатью.

И рассказывал Талиб ибн Сахль, что некий человек ехал на корабле вместе с толпой людей, и спустились они в страны Индии и ехали не переставая, пока не поднялся против них ветер. И направил их этот ветер к одной земле из земель Аллаха великого, а было это в темноте ночи. И когда заблистал день, вышли к ним из пещер в этой земле люди чёрного цвета с обнажённым телом, подобные зверям и не разумевшие речи. И был у них царь их же породы, и никто из них не знал по-арабски, кроме их царя. И когда увидели они корабль и тех, кто был на нем, царь вышел к ним в толпе своих приближённых и приветствовал их и сказал им: «Добро пожаловать!» – и спросил их, какой они веры, и путники рассказали ему о себе, и царь молвил: «С вами не будет дурного!» А когда они спросили их об их вере, каждый из них исповедовал одну из религий, которые были раньше появления ислама и прежде посольства Мухаммеда (да благословит его Аллах и да приветствует!), и ехавшие на корабле сказали: «Мы не знаем, что ты говоришь, и не ведаем ничего о пере».

И сказал им тогда царь: «Не проникал к нам никто из сыновей Адама прежде вас», – и затем он угостил их мясом птиц и животных и рыбой, а у них не было другой еды, кроме этой. И потом люди, бывшие на корабле, пошли гулять по этому городу, и увидели они, что один рыбак опустил сеть в море, чтобы ловить рыбу, и вытянул её, и вдруг в ней оказался кувшин из земли, залитый свинцом и запечатанный печатью Сулеймана, сына Дауда (мир с ними обоими!). И рыбак вынул кувшин и разбил его, и стал выходить оттуда синий дым, который достиг облаков небесных, и послышался ужасающий голос, говоривший: «Прощение, прощение, о пророк Аллах!» И превратился этот дым в существо ужасного вида и устрашающего облика, голова которого доходила до вершины горы, а затем оно скрылось с глаз. Что же касается до ехавших на корабле, то у них едва не оторвалось сердце, а чернокожие те и не задумались об этом. И вернулся один человек к царю и спросил его об этом, и молвил царь: «Знай, что это один из джиннов, которых Сулейман ибн Дауд, когда гневался на них, заточал в такие кувшины и заливал их свинцом и бросал в море, и когда рыбак закидывает сеть, он большею частью вытаскивает такие кувшины, и если их разбить, из них выходит джин. И является ему мысль, что Сулейман жив, и кается он и говорит: „Прощение, о пророк Аллаха!“

И подивился повелитель правоверных Абд-аль-Мелик ибн Мерван подобным речам и воскликнул: «Хвала Аллаху! Дарована Сулейману власть великая!»

А был среди тех, кто присутствовал на этом собрании, ан-Набига аз-Зубьяни[493]Ан-Набига аз-Зубьяни – выдающийся поэт доисламской эпохи, появление которого в настоящем рассказе – обычный для «1001 ночи» анахронизм., и сказал он: «Правду говорил Талиб в том, что он рассказал, и указывают на это слова Первого мудреца:

«А вот Сулейман, когда сказал его бог ему:

«Восстань и халифом будь и правь ты с усердием!

И тех, кто покорён, ты почти за покорность их,

А тех, кто отверг тебя, навеки ты заточи».

И он сажал их в медные кувшины и бросал в море».

И нашёл повелитель правоверных эти речи прекрасными и воскликнул: «Клянусь Аллахом, поистине, хочу я увидеть какой-нибудь из этих кувшинов!» И сказал ему тогда Талиб ибн Сахль: «О повелитель правоверных, ты можешь это сделать, оставаясь в твоей стране. Пошли к брату твоему Абд-аль-Азизу ибн Мервану приказ, чтобы он доставил их тебе из страны запада. Пусть напишет Мусе, чтобы отправился он в страны запада, к той горе, о которой мы упоминали, и принёс тебе кувшины, которые ты требуешь. Отдалённейший конец его страны примыкает к этой горе».

И одобрил повелитель правоверных его мнение и сказал: «О Талиб, ты был прав в том, что говорил, и хочу я, чтобы ты был моим послом к Мусе ибн Насру с этим делом. Тебе будет белое знамя и какие хочешь богатства и почёт и прочее, и я тебе преемник для твоей семьи». – «С любовью и удовольствием, о повелитель правоверных», – ответил Талиб. И халиф молвил: «Ступай, с благословения Аллаха великого и с помощью его!»

И затем приказал он, чтобы написали письмо его брату Абд-аль-Азизу, наместнику в Египте, и другое письмо к Мусе, наместнику его в странах запада, с приказанием, чтобы отправился Муса лично искать Сулеймановы кувшины и оставил своего сына правителем в стране и чтобы взял он с собой проводников и расходовал деньги и набрал побольше людей, и пусть не допускает он в этом промедления и не отговаривается доводами. И халиф запечатал оба письма и отдал их Талибу ибн Сахлю и велел ему торопиться. И он поставил знамёна над его головой и дал ему денет и людей, конных и пеших, чтобы были они ему помощниками в его пути, и приказал назначить на содержание его дома все, что нужно.

И выступил Талиб, направляясь в Египет…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот шестьдесят восьмая ночь

Когда же настала пятьсот шестьдесят восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Халиб ибн Сахль и его товарищи выступили из Сирии, пересекая страны, и вошли в Египет. И встретил Талиба эмир Египта и поселил его у себя и оказывал ему величайшее уважение, пока он пребывал у него, а затем он послал с ним проводника в Верхний Египет, и прибыли они к эмиру Мусе ибн Насру. И, узнав об Этом, эмир вышел к нему и встретил его и обрадовался ему, и Талиб подал ему письмо, и Муса взял его и прочёл и понял его смысл и положил письмо себе на голову и сказал: „Слушаю и повинуюсь повелителю правоверных“.

И затем мнение их сошлось на том, чтобы призвать вельмож его царства, и когда они явились, Муса стал их расспрашивать о том, что он увидел в письме. И вельможи сказали: «О эмир, если ты хочешь, чтобы кто-нибудь провёл тебя на дорогу к этому месту, то призови шейха Абд-ас-Самада ибн Абд-аль-Каддуса ас-Самуди; это – человек знающий, и он много путешествовал и осведомлён о пустынях, степях и морях и их обитателях и диковинах и о землях и о странах. Призови его к себе, он проведёт тебя к тому, что ты хочешь».

И эмир приказал позвать Абд-ас-Самада, и тот предстал пред ним, и оказалось, что это – глубокий старец, одряхлевший от смены годов и лет. И эмир Муса приветствовал его и оказал ему: «О шейх Абд-ас-Самад, владыка наш повелитель правоверных Абд-аль-Мелик ибн Мервая поюелел нам то-то и то-то, а я мало осведомлён об этой земле. Мне говорили, что ты знаешь эти страны и дороги.

Есть ли у тебя желание исполнить приказ повелителя правоверных?» И старец молвил: «Знай, о эмир, что это дорога крутая, далёкая для отлучки, где мало проторённых путей». И спросил эмир: «Каково туда расстояние?» – «Расстояние в два года и несколько месяцев туда и столько же назад, – ответил старец, – и на этой дороге бедствия, ужасы, диковины и чудеса. А ты – человек, сражающийся с неверными, и страны наши близки от врага; может быть, христиане выступят в твоё отсутствие, и следует тебе оставить в царстве кого-нибудь, кто будет им управлять». И Муса ответил: «Хорошо!» И он оставил своего сына Харуна вместо себя в своём царстве, и привёл к присяге воинов ему и велел им не прекословить, а, напротив, слушаться сына своего во всем, что он им прикажет.

И воины выслушали его слова и послушались его, а был его сын Харун человеком великой ярости, доблестным вождём и неустрашимым храбрецом.

И шейх Абд-ас-Самад объяснил эмиру, что до того места, где находится то, что нужно повелителю правоверных, четыре месяца пути, и расположено оно на берегу моря, и там везде есть водопои, которые примыкают друг к другу, и есть там трава и ручьи. «Аллах облегчит нам это по благости своей, о наместник повелителя правоверных», – сказал он. И эмир Муса спросил его: «Известно ли тебе, что кто-нибудь из царей вступил на эту землю раньше нас?» – «Да, о повелитель правоверных, – отвечал шейх, – эта земля принадлежала царю Искандарии, Дарану-румийцу».

И затем они отправились, и шли до тех пор, пока не достигли одного дворца, и шейх оказал: «Пойдём к этому дворцу, в котором назидание для всех, кто поучается». И эмир Муса подошёл ко дворцу вместе с шейхом Абд-асСамадом и особо приближёнными своими спутниками, и они достигли ворот дворца и увидели, что ворота открыты. А у ворот были высокие колонны и ступени, две из которых были особенно широкие, и были они из разноцветного мрамора, подобного которому не видано, а потолки и стены были разрисованы золотом, серебром и драгоценным сплавом. И на воротах была доска, на которой было что-то написано по-гречески, и шейх Абд-ас-Самад спросил: «Прочитать ли мне это, о эмир?» – «Подойди и прочитай, да благословит тебя Аллах! Нам досталось добро в Этом путешествии только по твоей благости!» – ответил эмир Муса. И шейх прочитал надпись, и вдруг это оказались такие стихи:

«…И люди те – что после деяний их

Оплаканы и власть свою бросили.

А вот дворец – последнюю даст он весть

О тех царях, что все в земле собраны.

Сгубила их, их разлучив, злая смерть,

Во прахе все погибло, что собрано.

И кажется, что кладь они скинули

Для отдыха, но быстро вновь двинулись».

И заплакал эмир Муса, так что его покрыло беспамятством, и воскликнул: «Нет бога, кроме Аллаха, живого, сущего без прекращения!» – а затем он вошёл во дворец и растерялся, увидя, как он прекрасен и хорошо выстроен. И он взглянул на бывшие там изображения и картины и вдруг увидел на других дверях написанные стихи. «Подойди, о шейх, и прочитай их», – сказал эмир Муса, и шейх подошёл и прочитал, и стихи были такие:

«Как много их обитало под сводам

В былые века и годы, и все ушло!

Взгляни же ты, что с другими содеяли

Превратности, когда беды сразили их.

Делили все, что собрали себе они,

Но, радости все покинув, ушли они.

Как были они одеты и ели как!

А ныне их поедает в могиле червь».

И заплакал эмир Муса горьким плачем, и пожелтел мир перед глазами его, и он воскликнул: «Поистине, мы созданы ради великого дела!» И они осмотрели дворец и увидели, что он свободен от обитателей и лишён людей я жителей, и дворы его были пустынны, и помещения его безлюдны, а посреди него стояла высокая постройка с куполом, уходящим ввысь, вокруг которой было четыреста могил. И подошёл эмир Муса к этим могилам и увидел среди них могилу, построенную из мрамора, на котором были вырезаны такие стихи:

«Как часто я медлил, как часто метался,

Как много я разных людей перевидал!

Как много я съел и как много я выпил,

Как много я слышал певиц в моей жизни!

Как много запретов, как много приказов

Я дал, и как много дворцов неприступных

Подверг я осаде, потом обыскал,

И много певиц я оттуда похитил.

По только, глупец, я предел перешёл,

Пытаясь добиться того, что не вечно.

Сочтись же, о муж, ты с душою своей

Пред тем, как испить тебе гибели чашу!

Ведь скоро засыплют могильной землёй

Тебя, и навеки лишишься ты жизни».

И заплакал эмир Муса и те, что были с ним, а затем он подошёл к постройке, и оказалось, что у неё восемь дверей из сандалового дерева с золотыми гвоздями, и они усыпаны серебряными звёздами и украшены благородными металлами и разными драгоценными камнями, и на первых дверях написаны такие стихи:

«Вое то, что оставил я, не щедростью отдано,

Но рок и судьбы закон людьми управляет.

Ведь долго я радость знал и долго блаженствовал,

Храня заповедное, как лев кровожадный.

Покоя не ведал я и зёрнышка не давал

Из жадности, хоть бы был в огонь я повергнут,

Пока не сразил меня предопределённый рок —

Его ниспослал мне бог, творец и создатель.

И если уж суждена кончина мне скорая,

Не в силах я отразить её изобильем.

Нет пользы от воинов, которых я набирал,

Ни друг, ни соседи мне тогда не помогут.

Всю жизнь утомлён я был, путём своим шествуя,

Под сенью погибели, и в лёгком и в трудном.

К другому перед зарёй вернётся она опять,

Носильщик когда придёт к тебе и могильщик.

В деть смотра увидишь ты Аллаха наедине,

Под ношей твоих грехов, злодейств и проступков,

Так пусть не обманет жизнь тебя с её роскошью —

Смотря, что вершит она с семьёй и соседом».

И когда услышал эмир Муса эти стихи, он заплакал горьким плачем, так что его покрыло беспамятством, а очнувшись, он вошёл под купол и увидел там длинную могилу, ужасающую на вид, а на ней доску из китайского железа. И шейх Абд-ас-Самад подошёл к этой доске и стал читать, и вдруг видит, на ней написано: «Во имя Аллаха, вечного, бесконечного, не имеющего конца! Во имя Аллаха, который не рождает и не рождён, и не равен ему никто! Во имя Аллаха, обладателя величия и власти!

Во имя живого, который не умирает!..»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот шестьдесят девятая ночь

Когда же настала пятьсот шестьдесят девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что шейх Абд-ас-Самад прочёл то, о чем мы упомянули, и увидел, что после этого на доске написано: „А после славословия: о достигший этих мест, поучайся, видя превратности времени и удары случайностей, и не дай себя обмануть жизни с её роскошью, ложью, клеветой, обманом и украшениями; она льстива, коварна, и обманчива, и все, что есть в ней, взято взаймы. Она отбирает занятое у занимающего, и подобна она пучкам видений спящего и грёзам грезящего, и точно марево она в равнине, которое сочтёт жаждущий за воду. Украшает её шайтан для человека до смерти его. Вот каковы свойства земной жизни; не доверяй же ей и не питай к ней склонности: она обманывает того, кто на неё опирается и в делах своих на неё полагается. Не попадайся в силки её и по цепляйся за подол её. Я обладал четырьмя тысячами рыжих коней и дворцом и женился на тысяче девушек из дочерей царских, полногрудых дев, подобных луне, и осталась мне тысяча сыновей, подобных хмурым львам, и прожил я жизни тысячу лет, нежась умом и сердцем, и собрал деньги, добыть которые бессильны цари земные, и думал я, что счастье продлится без конца, но не успел я очнуться, как низошла к нам Разлучительница наслаждений и Разрушительница собраний, опустошающая жилище и разрушающая населённые дома, уничтожающая больших и малых, детей, сыновей и матерей. И жили мы в этом дворце спокойно, пока не постиг нас приговор господа миров, господа небес и господа земель, и поразил нас вопль явной истины, и стало умирать из нас каждый день двое, пока не погибло нас великое множество. И когда увидел я, что смерть вошла в дома наши и поселилась у нас и утопила нас в море гибели, я призвал писца и велел ему написать эти стихи и назидания и увещания и вывел их, с циркулем, на этих воротах, досках и могилах. А было у меня войско в тысячу тысяч поводьев и крепких людей с копьями и кольчугами, железными мечами и сильными руками, и приказал я им надеть ниспадающие кольчуги, и повязать режущие мечи, и прикрепить ужасающие копья, и сесть на горячих коней, и когда поразил нас приговор господа миров, господа земель и небес, я сказал им: „О люди, воины и солдаты, можете ли вы отразить то, что снизошло ко мне от царя покоряющего?“ И не было у воинов и солдат для этого силы, и сказали они: „Как будем мы сражаться с тем, кого не заграждает заграждающий, с обладателем ворот, у которых нет привратника?“ И молвил я: „Принесите мне деньги!“ (а было их тысяча колодцев, в каждом колодце по тысяче кинтаров червонного золота, и были там разные жемчуга и драгоценности и столько же белого серебра и сокровищ, собрать которые бессильны цари земли). И сделали это, и когда деньги принесли ко мне, я спросил: „Можете ли вы спасти меня всеми этими деньгами и купить мне на них один день, который я проживу?“ И не могли они этого и подчинились судьбе и предопределению, и я был терпелив, ради Аллаха, к приговору и испытанию, пока не взял Аллах моей души и не поселил меня в гробнице. А если ты опросишь о моем имени, то я – Куш, сын Шеддада, сына Ада-старшего“.

И на этой дороге были написаны ещё такие стихи:

«Коль вспомните меня через много лет вы,

Превратности когда друг друга сменят,

То я – Шеддада сын, людей владыка,

И всей земли со всякою страною.

Послушны мне врагов отряды мощные,

И Шам, и Миср, вплоть до земли Аднана [494]Шам – Сирия. Миср – Египет. Адиан – мифический родоначальник некоторых арабских племён.

Я был велик, царей их унижал я,

И жители земли меня боялись.

Племена я видел и войск отряды в руках моих,

И страх внушал я городам и людям.

И, садясь верхом, я видеть мог, что солдат моих

На спинах конских тысяча есть тысяч.

Я владел деньгами, числа которых счесть нельзя,

Копил я их на случай перемены,

И мне думалось, будто выкуплю всем богатством я

Мой дух и жизни срок назначу новый.

Все отверг господь, и свою лишь волю исполнил он,

И теперь один я, лишён друзей и братьев,

И пришла ко мне смерть разлучница и снесла меня

Из дома славы в лоно униженья.

Я увидел все, что свершил я раньше, и вот теперь

Я – залог за это и сам всему виновник.

Береги себя, когда будешь ты на краю могил,

Пути превратностей остерегайся».

И заплакал эмир Муса, и его покрыло беспамятством, когда увидел он, как погибали эти люди. И ходили потом они по дворцу и рассматривали ею залы и места прогулок, и вдруг увидели они столик на четырех ножках из мрамора, на котором было написано: «Ели за этим столом тысяча царей одноглазых и тысяча царей с здоровыми глазами, и все они покинули сей мир и поселились в могилах и гробницах». И записал эмир Муса все это и вышел, не взяв с собой из дворца ничего, кроме этого столика.

И воины двинулись, а шейх Абд-ас-Самад шёл впереди их и указывал ям дорогу, и прошёл весь этот день, и второй, и третий и вдруг оказались они у высокого холма. И посмотрели они на него и увидели на нем всадника из меди, и на конце его копья было широкое сверкающее острие, которое едва не похищало взора, и было на нем написано: «О тот, кто прибыл ко мне, если ты не знаешь дороги, ведущей к медному городу, потри руку этого всадника: он повернётся и остановится. В какую сторону он обратится, в ту и иди, и пусть не будет на тебе страха и стеснения. Эта дорога приведёт тебя к медному городу…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Ночь, дополняющая до пятисот семидесяти

Когда же настала ночь, дополняющая до пятисот семидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда эмир Муса потёр руку дудника, он повернулся, точно похищающая молния, и обратился не в ту сторону, в которую они шли. И они повернули в эту сторону и пошли, и оказалось, что там настоящая дорога. И они пошли по ней и шли весь день и всю ночь, и пришли далёкие страны. И однажды они шли и вдруг увидели столб из чёрного камня и в нем существо, которое погрузилось в землю до подмышек, и было у него два больших крыла и четыре руки два из них – как руки людей, а две – как лапы льва, с когтями. И на голове у него были волосы, как конский хвост, и было у него два глаза, подобные углям, и третий глаз, на лбу, как глаз барса, и в даём сверкали огненные искры, и было это существо чёрное и длинное, и оно кричало: „Слава господу моему, который судил мае это великое испытание и болезненную пытку до дня воскресения!“

И когда люди увидали его, их разум улетел, и они оторопели при виде облика этого существа и повернулись, обратившись в бегство, и тогда эмир Муса оказал шейху Абд-ас-Самаду: «Что это такое?» – «Я не знаю, что это», – ответил шейх. И эмир сказал ему: «Подойди к нему ближе и расследуй, в чем с ним дело. Может быть, он объяснит, что с ним, и, быть может, ты узнаешь, какова его повесть». – «Да направит Аллах эмира! Мы боимся его», – отвечал шейх. И эмир сказал: «Не бойтесь его; то, что с ним случилось, удерживает его от вас и от других».

И шейх Абд-ас-Самад подошёл к существу и сказал ему: «О человек, как твоё имя, в чем с тобой дело и кто положил тебя в это место в таком виде?» – «Что до меня, – отвечало существо, – то я – ифрит из джиннов, и имя моё – Дахиш сын аль-Амаша. Меня удерживает здесь господнее величие; и я заточён всемогуществом и буду подвергнут пытке до тех пор, пока хочет этого Аллах, великий и славный!» – «О шейх Абд-ас-Самад, спроси его, по какой причине он заточён в этом столбе», – сказал эмир Муса. И шейх спросил ифрита об этом.

И тот оказал: «Моя повесть удивительна. У одного из детей Иблиса был идол из красного сердолика, и я был поставлен сторожить его. А ему поклонялся царь из царей моря, высокий саном и великий значением, который вёл за собой солдат из джиннов тысячу тысяч, и они бились перед ним мечами и отвечали на его зов при бедствиях. А джинны, которые повиновались ему, были под моей властью и подчинялись мне, следуя моему слову, когда я им приказывал, и все они не были послушны Сулейману, сыну Дауда (мир с ними обоими!). А я входил внутрь идола и приказывал и запрещал им. А дочь того царя любила этого идола, часто падала перед ним ниц и предавалась поклонению ему, и была она прекраснейшей из людей своего времени, обладательницей красоты, прелести, блеска и совершенства. И я описал её Сулейману (мир с ним!), и он послал к её отцу, говоря ему: „Выдай за меня твою дочь, сломай твоего идола из сердолика и засвидетельствуй, что нет бога, кроме Аллаха, и Сулейман – пророк Аллаха. Если ты это сделаешь, тебе будет то, что будет нам, и против тебя будет то, что против нас, а если ты откажешься, я приду к тебе с войсками, против которых у тебя не будет силы. Готовь же на вопрос ответ и надень облачение для смерти. Я пряду к тебе с войсками, которые наполнят пустыню и сделают тебя подобным вчерашнему дню, который миновал“.

И когда пришёл к царю посланец Сулеймана (мир с ним!), царь стал нагл и высокомерен и превознесся в душе своей и возгордился и спросил своих везирей: «Что скажете вы о деле Сулеймана, сына Дауда? Он прислал ко мне, требуя мою дочь, и хочет, чтобы я сломал моего сердоликового идола и принял бы его веру». – «О великий царь, – отвечали везири, – может ли Сулейман сделать с тобой это, когда ты посреди этого великого моря? Если он придёт к тебе, он не сможет тебя одолеть: отряды из джиннов будут за тебя сражаться, и ты призовёшь на помощь твоего идола, которому ты поклоняешься; он поможет тебе против Сулеймана и окажет тебе поддержку, и правильно будет, если ты посоветуешься об этом с твоим господом (а они подразумевали идола из красного сердолика) и выслушаешь, каков будет его ответ. Если он посоветует тебе сражаться с Сулейманом, сражайся с ним, а если нет, так нет».

И тогда царь пошёл в тот же час и минуту и вошёл к своему идолу, принеся сначала жертву и зарезав животных, и пал перед идолом ниц и стал плакать, говоря:

«О господи, я силу твою знаю,

А Сулейман разбить тебя желает,

О господи, ищу твоей поддержки!

Приказывай – приказу я послушен!»

И говорил ифрит, половина которого была в столбе, шейху Абд-ас-Самаду, а окружавшие его слушали: «И я вошёл во внутренность идола, по своей глупости и малому разуму, не задумываясь о деле Сулеймана, и стал говорить такие стихи:

«Что до меня, мне Сулейман не страшен,

Ведь обо всех делах осведомлён я.

Коль хочет он войны, то выхожу я,

И дух его намерен я похитить».

И когда услышал царь мой ответ, его сердце ободрилось, и он решил воевать с Сулейманом, пророком Аллаха (мир ему!), и с ним сражаться, и когда пришёл посланец Сулеймана, царь побил его болезненным боем и отвечал ему отвратительным ответом и послал Сулейману угрозы, говоря ему через посланца: «Твоя душа внушила тебе мечтания! Станешь ли ты угрожать мне ложными словами? Или ты придёшь ко мне, или я приду к тебе». И посланец вернулся к Сулейману и осведомил его обо всем, что с ним было и досталось ему.

И когда услышал это пророк Аллаха Сулейман, его охватил сильный гнев, и поднялась в нем решимость, и собрал он свои войска из джиннов, людей, зверей, птиц и пресмыкающихся и велел везирю своему ад-Димиринту, ларю джиннов, собрать джиннов-маридов из всех мест, и тот собрал ему шестьсот тысяч шайтанов. И велел Сулейман Асафу, сыну Барахии, собрать свои войска из людей, и было количество их тысяча или больше. И приготовил он доспехи и оружие и сел во главе своих войск из джиннов и людей на ковёр, и птицы летели над его головой, и звери бежали под ковром, пока не спустился он во владениях царя и не окружил его острова, наполнив землю войсками…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот семьдесят первая ночь

Когда же настала пятьсот семьдесят первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что ифрит говорил: «Когда расположился пророк Аллаха Сулейман (мир с ним!) со своими войсками вокруг острова, он послал к нашему царю, говоря ему:

«Вот я пришёл, отрази же от себя то, что тебя постигло, или войди ко мне в подчинение, признай, что я – божий посланник, разбей своего идола, молись единому, которому поклоняются, выдай за меня твою дочь законным образом и скажи ты сам и те, кто с тобою: „Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Сулейман – пророк Аллаха“. Если ты это окажешь, будет тебе пощада и благополучие, а если откажешься, не защитит тебя от меня то, что ты укрепился на этом острове, ибо Аллах (да будет он благословен и возвеличен!) повелел ветру повиноваться мне и приказал ему принести меня к тебе на ковре, и сделаю я тебя назиданием и примером для других».

И пришёл к нашему царю посланец и сообщил ему слова пророка Аллаха Сулеймана (мир с ним!), и ответил ему царь: «Нет пути к тому, что он от меня требует! Уведоми его, что я выхожу к нему». И вернулся посланец к Сулейману и передал ему такой ответ. А потом царь послал к жителям своей земли и собрал из джиннов, бывших под его властью, тысячу тысяч и присоединил к ним других – маридов и шайтанов, которые на морских островах и на вершинах гор; и снарядил свои войска и открыл хранилища оружия и роздал его им. Что же касается пророка Аллаха Сулеймана (мир с ним!), то он расставил свои войска и приказал зверям разделиться на две части и стать справа от людей и слева от них и велел птицам быть на островах, приказав им при нападении выкалывать глаза людей клювами и бить их по лицам крыльями, а зверям он велел рвать коней, и все ему отвечали: «Внимание и повиновение Аллаху и тебе, о пророк Аллаха!»

И потом Сулейман, пророк Аллаха, поставил для себя ложе из мрамора, украшенное драгоценными камнями и выложенное полосками из червонного золота, и поставил своего везиря Асафа, сына Барахии, на правой стороне, а везиря своего ад-Димврията – на левой стороне и царей людей – от себя оправа, а царей джиннов – от себя слева, а зверей, ехидн и змей – впереди себя, и они напали на нас единым нападением, и мы бились с Сулейманом на широком поле в течение двух дней, и пала на нас беда в день третий, и исполнился над нами приговор Аллаха великого.

А первый, кто напал на Сулеймана, был я, во главе моих войск. И я оказал моим соратникам: «Стойте на своих местах, а я выйду к ним и потребую боя с ад-Димириятом». И вдруг он выступил ко мне, подобный большой горе, и огни его полыхали, и дым его поднимался вверх. И он подошёл и бросил в меня огненную стрелу, и стрела его одолела мой огонь, и закричал он на меня великим кратком, и представилось мне, что небо на меня упало, и задрожали от его голоса горы. А затем он приказал своим людям, и те бросились на нас, как один человек, и мы бросились на них, и стали мы кричать друг на друга, и поднялись огни, и взвился вверх дым, и сердца едва не разрывались, и стала битва на ноги, и птицы начали сражаться в воздухе, и звери сражались на земле, а я бился с ад-Димяриятом, пока он не обессилил меня и я не обессилил его.

А после этого я ослаб, и мои люди и воины оставили меня, и побежали мои дружины, и закричал пророк Аллаха Сулейман: «Возьмите этого великого притеснителя, злосчастного и гнусного!» – и понеслись люди на людей, и джинны на джиннов, и пало на нашего царя поражение, и стали мы добычей для Сулеймана. И войска его напали на наших воинов, окружённые зверями справа и слева, и птицы летали над нашими головами, вырывая людям глаза то когтями, то клювами, или ударяли их по лицу крыльями, а зверя рвали коней и терзали людей, пока большинство из них не оказалось на земле, и были они подобны стволам пальм. А что до меня, то я полетел перед ад-Димириятом, и он преследовал меня на расстоянии трех месяцев пути, пока не догнал, и я пал, как вы видите…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот семьдесят вторая ночь

Когда же настала пятьсот семьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что джинн, который был в колбе, рассказывал свою историю с начала и до тех пор, пока его не заточили в столбе. И его спросили: „Где дорога, ведущая в медный город?“ И он показал дорогу в город, и оказалось, что между ними и городом двадцать пять ворот, но ни одни из них не видны, и от них нельзя найти следа, и по виду они подобны куску горы или железа, вылитого в форму. И люди спешились, и сошли с коня эмир Муса и шейх Абд-Самад, и стали они стараться найти в городе ворота или обнаружить туда путь, но не достигли этого.

И тогда эмир Муса сказал: «О Талиб, какова хитрость, чтобы войти в этот город? Мы непременно должны узнать, где ворота, чтобы войти в них».

«Да направит Аллах эмира! – воскликнул Талиб. – Пусть эмир отдохнёт дня два или три, и если захочет Аллах великий, мы придумаем хитрость, чтобы проникнуть в этот город и войти туда». И тогда эмир Муса велел кому-то из своих слуг сесть на верблюдов и объехать вокруг города: может быть, он найдёт след ворот или местоположение дворца в том месте, где они остановились, и один из слуг эмира сел и ехал вокруг города два дня с ночами, ускоряя ход и не отдыхая, а когда наступил третий день, он приблизился к своим товарищам, оторопев от того, что увидел, какие стены длинные и высокие, и сказал: «О эмир, самое лёгкое место – то место, в котором вы находитесь».

И эмир Муса взял с собой Талиба ибн Сахля шейха Абд-ас-Самада, и они поднялись на гору напротив города, которая возвышалась над ним, и, поднявшись на эту гору, они увидели город, больше которого не видали глаза.

Дворцы его были высоки, и купола в нем уносились ввысь, и дома были хорошо построены, и реки текли, и деревья были плодоносны, и сады расцвели, и был это город с крепкими воротами, пустой, потухший, где не было ни шума, ни человека. Повсюду в нем свистели совы, и птицы царили над дворами его, и вороны каркали на улицах города и площадях, плача о тех, кто был там.

И эмир Муса остановился, скорбя о том, что город лишён жителей и не имеет обитателей и населения, и воскликнул: «Слава тому, кому не изменяет судьба и время, творящему тварей по своему могуществу!»

И когда он восхвалял Аллаха (велик он и славен!), вдруг бросил он взор в какую-то сторону и увидел семь досок из белого мрамора, которые блестели издали. И он подошёл к ним, и оказалось, что они нарезаны и покрыты надписями. И тогда эмир велел прочитать то, что было на них написано, и шейх Абд-ас-Самад подошёл и вгляделся в надписи и прочитал их, и оказалось, что это увещания и назидания и предостережения для тех, кто обладает проницательностью. И на первой доске было написано греческим почерком: «О сын Адама, как небрежен ты к тому, что перед тобою! Тебя отвлекли от этого лета и годы, но разве не знаешь ты, что чаша гибели для тебя наполнена и вскоре ты её проглотишь? Посмотри же за собой, прежде чем войти в могилу. Где те, что царили над землями и унижали рабов и вели войска? Поразила их, клянусь Аллахом, Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний, Опустошительница населённых жилищ, и перенесла их из простора дворцов в теснины могил».

А внизу доски было написано:

«Где ныне цари и то, что в мире построили, —

Покинули то они, что строили на земле.

В могиле они лежат залогом за дело их,

И тлеют они в земле, бесславно погибшие.

Где войско, что защитить не может, бессильное?

Где то, что накоплено и собрало на земле?

Пришло к ним веление их господа быстрое —

Богатство их не спасёт, поддержки ни в чем им нет».

И эмир Муса обеспамятел, и слезы потекли по его щекам, и он воскликнул: «Клянусь Аллахом, поистине, в отказе от благ мира – крайняя степень божьей поддержат и предел правоты!» И он велел принести чернильницу и бумагу и списал то, что было на первой доске, а затем он подошёл ко второй доске, и вдруг оказалось, что на ней написано: «О сын Адама, да не соблазнит тебя извечная безначальность и да не заставит тебя забыть о наступлении срока! Не знаешь ты разве, что сей мир-обитель гибели и ни для кого нет в нем вечного пребывания, а ты взираешь на него и предаёшься его утехам. Где цари, которые населили Ирак и царили над горизонтами, где те, что населили Исфахан и земли хорасанские? Позвал их вестник гибели и ответили они ему, и воззвал к ним вестник уничтожения, и воскликнули они: „Мы здесь!“ Не помогло им то, что они построили и воздвигли, и не защитило их то, что они собрали и приготовили».

А внизу доски были написаны такие стихи:

«Где ныне те, что построили и воздвигли

Эти горницы, которым нет подобных?

Они воинов и солдат собрали, страшась вкусить

Унижение от их господа, и унизились.

Где теперь Хосрои, чьи крепости неприступны так?

Мир оставили, как будто их и не было».

И заплакал эмир Муса и воскликнул: «Клянусь Аллахом, мы сотворены для великого дела!» – а затем он записал то, что было на доске, и приблизился к третьей доске…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот семьдесят третья ночь

Когда же настала пятьсот семьдесят третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что эмир Муса приблизился к третьей доске и увидел, что там написано: „О сын Адама, ты предаёшься любви к здешнему миру и пренебрегаешь велением твоего господа! Каждый день жизни твоей проходит, и удовлетворён ты этим и доволен. Приготовь же запас для дня возвращения и готовься дать ответ меж рук господа рабов!“

А внизу доски были написаны такие стихи:

«Где ныне тот, что застроил земли когда-то все,

И Синд [495]Синд – название страны, лежащей в долине реки Инда (по-саискритоки-Синдху). Арабы завоевали эту страну в 711 году. и Хинд, и был врагом-притеснителем?

Абиссинцы, зииджи [496]Зииджи – обитатели острова Зензибара, у восточного берега Африки. послушны были словам его,

И нубийцы также, и гордым был и кичливым он.

Не жди же ты вестей о том, что в могиле с ним:

Не бывать тому, чтобы нашёл об этом ты вестника!

Поражён он был смерти гибельной превратностью,

Не спас его дворец, ему построенный».

И эмир Муса заплакал сильным плачем, а затем он приблизился к четвёртой доске и увидел, что на ней написано: «О сын Адама, на сколько даст тебе отсрочку твой владыка, когда ты погружён в море развлечений? Благо всякого дня принадлежит тебе, пока не помрёшь ты. О сын Адама, пусть не обманывают тебя дни и ночи и часы развлечений с их беспечностью! Знай, что смерть тебя подстерегает и на плечи к тебе залезает; не проходит дня, чтобы не приветствовала она тебя утром и не желала тебе доброго вечера; остерегайся же её нападения и готовься к ней. Я как будто вижу тебя, когда погубил ты свою жизнь и извёл наслаждения бытия; послушай же моих слов и положись на владыку владык! Нет у земной жизни устойчивости, и подобна она жилищу паука».

А внизу доски он увидел такие стихи:

«Где строитель высот земных, что воздвиг их,

И построил ряд крепких стен и возвысил?

Где те люди, что в крепости прежде жили?

Удалились, как путники, что расстались.

И залогом лежат в земле до минуты,

Когда будут испытаны тайны сердца.

Будет вечен один господь наш (велик он!),

И присущи все милости ему вечно».

И заплакал эмир Муса и записал все это и сошёл с горы, и предстала земная жизнь пред его глазами.

И когда пришёл он к своим воинам, они провели этот день, придумывая хитрость, чтобы войти в город, и сказал эмир Муса своему везирю Талибу ибн Сахлю и приближённым, окружавшим его: «Какова будет хитрость, чтобы нам войти в этот город и посмотреть на его диковинки? Может быть, мы найдём в нем что-нибудь, что приблизит нас к желанию повелителя правоверных?» И сказал Талиб ибн Сахль: «Да сделает Аллах вечным благодействие эмира! Мы устроим лестницу и взберёмся на неё; может быть, мы достигнем ворот изнутри». – «Это приходило мне на мысль, и прекрасно такое мнение!» – отвечал эмир Муса.

И затем он позвал плотников и кузнецов и велел им выровнять бревна и сделать лестницу, покрытую железными пластинками. И они сделали её, и изготовили как следует, и просидели за работой целый месяц, и люди собрались вокруг лестницы и поставили её и придвинули к стене вплотную, и она пришлась как раз вровень с нею, как будто была сделана для этого раньше. И эмир Муса удивился и воскликнул: «Да благословит вас Аллах! Вы как будто примеряли её к стене, так хорошо вы её сработали!» А потом эмир Муса сказал своим людям: «Кто из вас поднимется по этой лестнице, взберётся по ней на стену и пройдёт и ухитрится опуститься вниз в город, чтобы посмотреть, как обстоит дело, а затем расскажет нам, как открыть ворота?» И кто-то сказал: «Я влезу, о эмир, и опущусь и открою ворота». И эмир Муса воскликнул: «Полезай, да благословит тебя Аллах!»

И этот человек полез на лестницу и добрался до самого верха, а затем он встал на ноги и, устремив глаза в город, захлопал в ладоши и вскрикнул во весь голос: «Ты прекрасен!» – и бросился внутрь города, и мясо его смешалось с костями. И эмир Муса воскликнул: «Вот поступок разумного, каков же будет поступок безумного? Если мы сделаем то же со всеми нашими товарищами, не останется из них никого, и мы не будем в силах исполнить то, что нам нужно и нужно повелителю правоверных. Отъезжайте, нет нам нужды до этого города!» И кто-то сказал тогда: «Может быть, другой будет устойчивее?» И поднялся второй человек, и третий, и четвёртый, и пятый, и они влезали по этой лестнице на стену один за другим, пока не пропало из них двенадцать человек, и все делали то же, что первый.

И сказал тогда шейх Абд-ас-Самад: «Нет для этого дела дикого, кроме меня, и опытный не таков, как неопытный!» Но эмир Муса воскликнул: «Не делай этого! Я не дам тебе влезть на эту стену, так как, если ты умрёшь, ты будешь причиной смерти всех нас, и не уцелеет из вас никто; ты ведь – наш проводник». – «Может быть, то, что нам нужно, произойдёт благодаря мне, по воле великого Аллаха», – сказал шейх Абд-ас-Самад. И все люди сошлись на том, что он должен лезть, и шейх Абд-ас-Самад встал и подбодрил себя и со словами: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного» – стал подниматься по лестнице, поминая великого Аллаха и читая стихи спасения. И он достиг верхушки стены и захлопал в ладоши и устремил глаза в город, и люди все вместе закричали ему: «О шейх Абд-ас-Самад, не делай, не бросайся вниз! – и восклицали: – Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! Если шейх Абд-ас-Самад упадёт, мы все погибли!» А шейх Абд-ас-Самад засмеялся громким смехом и просидел долгое время, поминая великого Аллаха и читая стихи спасения, а потом он встал на ноги и закричал во весь голос: «О эмир, с вами не будет беды! Аллах (велик он и славен!) отвратил от меня козни шайтана и ухищрения его, по благословению слов: „Во имя Аллаха милостивого, милосердного!“ И эмир спросил его:

«Что ты видел, о шейх?» И шейх ответил: «Когда я оказался на верхушке стены, я увидел десять девушек, подобных лунам, которые…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот семьдесят четвёртая ночь

Когда же настала пятьсот семьдесят четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что шейх Абд-ас-Самад говорил: „Когда я оказался на верхушке стены, я увидел десять девушек, подобных лунам, которые делали мне руками знаки: „Подойди к нам!“ – и мне представилось, что подо мною море воды. И я хотел броситься вниз, как сделали наши товарищи, но увидел, что они мертвы, и удержался от этого и стал читать кое-что из книги Аллаха великого, и отвратил Аллах от меня козий этих девушек, и они ушли, и я не бросился вниз, и Аллах защитил меня от их козней и чар. Нет сомнения, что это – колдовство и ловушка, которую устроили жители этого города, чтобы защитить его от тех, кто захочет к нему приблизиться и пожелает в него проникнуть. А вон напои товарищи лежат мёртвые“.

И затем он дошёл по стене до медных башен и увидел перед ними двое золотых ворот, на которых не было замков, и ничто не указывало, как их открыть, и шейх постоял, сколько хотел Аллах, и, всмотревшись, увидел посреди ворот изображение медного всадника с протянутой рукой, которой он как будто на что-то указывал, к на руке была какая-то надпись, и шейх Абд-ас-Самад прочитал её и увидел, что она гласит: «Потри гвоздь в лупке этого всадника двенадцать раз – ворота откроются».

И тогда он осмотрел всадника и увидел у него в пупке гвоздь, хорошо сделанный, основательный и крепкий, и потёр его двенадцать раз, и ворота тотчас же распахнулись с шумом, подобным грому.

И шейх Абд-ас-Самад вошёл в ворота (а это был человек достойный, знавший все языки и почерка) и шёл до тех пор, пока не вошёл в длинный проход. Он спустился из него по ступенькам и увидел помещение с красивыми скамьями, на которых лежали мёртвые люди, и в головах у них были роскошные щиты, отточенные мечи, натянутые луки и стрелы, наложенные на тетивы, а за воротами находились железные дубины и деревянные засовы и тонко сделанные замки и разные крепкие орудия.

И шейх Абд-ас-Самад сказал про себя: «Может быть, ключи у этих людей», – а затем он осмотрелся и вдруг заметил старца, по виду старейшего из них годами, который лежал на высокой скамье среди мертвецов. «Почём знать, не находятся ли ключи от города у этого старца?

Может быть, он – привратник города, а эти люди ему подвластны», – сказал шейх Абд-ас-Самад, и, приблизившись к старцу, он приподнял его одежду и увядал, что ключи висят у него на поясе. И, увидев ключи, Абд-асСамад обрадовался великой радостью, и его ум от такой радости едва не улетел. А потом шейх Абд-ас-Самад взял ключи и, подойдя к воротам, отпер замки и потянул ворота, засовы и другие орудия и замки открылись, и ворота распахнулись с громовым шумом, так как они были велики и ужасны я снабжены огромными запорами. И тут шейх Абд-ас-Самад воскликнул: «Аллах велик!» – и все повторили за ним этот возглас и обрадовались и возвеселились.

И эмир Муса обрадовался, что шейх Абд-ас-Самад опасен и ворота города открылись, и все начали благодарить шейха за то, что он сделал. И воины поспешили войти в ворота, и эмир Муса крикнул на них и сказал: «О люди, если мы войдём все, то не будем в безопасности от какого-нибудь случая! Пусть входит половина и остаётся сзади половина!» И эмир Муса вошёл в ворота, и с ним половина его людей, которые несли военные доспехи, и воины увидели своих товарищей мёртвыми и похоронили их, и увидали привратников, слуг, царедворцев и наместников, лежавших на шёлковых коврах, и все они были мёртвые. И они вошли на главный городской рынок и увидели рывок огромный, с высокими постройками, ни одна из которых не возвышалась над другими, и лавки были открыты, и весы повешены, и медь стояла рядами, и ханы были полны всяких товаров, и увидели воины, что купцы лежат подле лавок мёртвые, и у них высохла кожа, и сгнили кости, и стали они назиданием для всех, кто поучается.

И ещё увидели воины четыре особых рынка, где лавки были полны богатств. И сначала они пошли на шёлковый рынок и увидели там разноцветные шелка и парчу, затканную червонным зелотом и белым серебром, но владельцы её были мертвы и лежали на кожаных коврах и только что не говорили. И воины оставили их и ушли на рынок драгоценных камней, жемчуга и яхонтов и, покинув его, пошли на рынок менял и увидели, что они мертвы и под ними всевозможные шелка и парча и лавки их полны золота и серебра. И они оставили их и пошли на рынок москательщиков и увидели, что лавки их полны всевозможных благовоний и мешочков мускуса, и амбры, и алоэ, и недда, и камфары, и прочего, но все люди там мёртвые, и у них нет ничего съестного.

И потом воины ушли с рынка москательщиков и увидели возле него разукрашенный и крепко построенный дворец и, войдя туда, увидали там развёрнутые знамёна и обнажённые мечи и натянутые луки я щиты, подвешенные на серебряных и золотых цепях, и шлемы, покрытые червонным золотом, а в проходах дворца стояли скамейки из слоновой кости, украшенные пластинками из яркого золота и покрытые парчой, а на них лежали люди, у которых кожа высохла на костях, и невнимательный счёл бы их спящими, но они умерли от отсутствия пищи и вкусили гибель.

И эмир Муса остановился, прославляя Аллаха великого и святя его имя, и смотрел, как красив этот дворец, как крепки его постройки и как диковинно он сделан, прекрасен обликом и умело выстроен. Он был обильно разрисован зеленой лазурью, и по стенам его были написаны такие стихи:

«Ты оком взгляни на то, что видишь, о сильный муж.

И будь осторожен ты, пока не пустился в путь.

Запасы ты приготовь благие, чтобы спастись;

Ведь все, кто в домах живёт, когда-нибудь тронутся.

Взгляни ты на тех людей, что дом свой украсили,

И вот за дела свои залогом в земле лежат.

Нет пользы от зданий им, которые строили,

И деяния их не спасли, как кончился жизни срок.

Надеялись все на то, что не было суждено,

Но в землю они ушли, и нет от надежд добра,

С высот их величия и сана сошли они

К позору теснин могильных – дурно жилище их!

И слышали они крик, когда схоронили их

«Где царственный ваш престол, венцы и одежды где?

Где лики тех девушек, что были сокрытыми

За плотной завесою, о ком поговорки шли».

Ответил на это прах могил вопрошающим —

«С ланит их ушли давно все розы прекрасные.

Не мало они в дни они съели и выпили,

Но после прекрасных яств их; может в могиле червь».

И эмир Муса так заплакал, что лишился сознания, а потом он приказал записать это стихотворение. И он во шёл во дворец…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот семьдесят пятая ночь

Когда же настала пятьсот семьдесят пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что эмир Муса вошёл во дворец и увидел большую залу и четыре просторные высокие комнаты, одну напротив другой, поместительные и расписанные золотом и серебром разного цвета, и посреди залы был большой мраморный бассейн, и над ним возвышался парчовый шатёр, и в комнатах были уголки, в которых находились богато украшенные бассейны и выложенные мрамором водоёмы, а под полом комнат текли потоки, и эта четыре потока бежали и сливались в большом бассейне, выложенном разноцветным мрамором.

И эмир Муса сказал шейху Абд-ас-Самаду: «Войдём в эти комнаты!» И они вошли в первую комнату и нашли, что она полна золота, белого серебра, жемчуга, драгоценных камней, яхонтов и дорогах металлов, и увидели там сундуки, наполненные красной, жёлтой и белой парчой. И затем они перешли во вторую комнату и открыли там кладовую, и оказалось, что она полна оружия и военных доспехов: раззолоченных шлемов, Давидовых кольчуг, индийских мечей, хеттских копий и хорезмских палиц и всевозможных других доспехов для боя и сечи.

А потом они перешли в третью комнату и нашли там много кладовых, на которых висели замки, скрытые за занавесками, расписаннымн всевозможными вышивками, и, открыв одну кладовую, они увидели, что она полна оружия, разукрашенного золотом и серебром и всякими драгоценными камнями. А оттуда они перешли в четвёртую комнату и увидели там много кладовых и, открыв одну из них, обнаружили, что она полна сосудов для еды и питья из всевозможного золота и серебра, и там находятся хрустальные миски и бокалы, украшенные свежим жемчугом, и сердоликовые чаши и прочее.

И они стали брать из этого то, что им годилось, и всякий воин унёс сколько мог. А когда они решили уходить из этих комнат, они увидели дверь из тека, в которой была вделана слоновая кость и чёрное дерево, и эта дверь, выложенная полосками из яркого золота, находилась посреди дворца, и перед ней была опущена шёлковая занавеска, украшенная всякими вышивками, и были на ней замки из белого серебра, которые открывались хитростью, без ключа. И шейх Абд-ас-Самад подошёл к замкам и отпер их своим уменьем и смелостью и превосходством, и люди прошли выложенный мрамором проход, по сторонам которого были повешены занавески с изображением разных зверей и птиц, и все они были сделаны из червонного золота и серебра, а глаза у них были из жемчуга и яхонта, и всякий, кто их видел, впадал в недоумение. И воины прошли в роскошно отделанную залу, и, увидав её, эмир Муса и шейх Абд-ас-Самад были поражены её отделкой. И они прошли через неё и увидели комнату, отделанную полированным мрамором и украшенную драгоценными камнями, так что смотрящий мог вообразить, что по мрамору течёт вода, и если бы кто-нибудь пошёл по нему, он непременно бы поскользнулся.

И эмир Муса приказал шейху Абд-ас-Самаду накинуть что-нибудь на этот мрамор, чтобы по нему можно было ходить, и шейх сделал это и так ухитрился, что люди прошли. И они увидели в этой зале большой купол, выстроенный из камней, покрытых червонным золотом, прекратив с которого люди не видали среди того, что видели. А под этим куполом был большой великолепный свод из мрамора, вокруг которого были окна, разрисованные и украшенные, с решёткой из изумрудных прутьев, какой не мог иметь никто из царей. И под куполом стоял парчовый шатёр, поставленный на подпорках из червонного золота, а в шатре были птицы, с ногами из зеленого изумруда и под каждой птицей находилась сетка из свежего жемчуга, протянутая над бассейном. А у бассейна стояло ложе, украшенное жемчугом, драгоценными камнями и яхонтом, и на ложе покоилась девушка, подобная незакрытому солнцу, прекрасней которой не видели видящие. Она была в одеждах из свежего жемчуга, на голове у неё был венец из червонного золота и повязка из драгоценных камней, а на шее – драгоценное ожерелье, посреди которого сверкали яркие камни, и на лбу у неё были два камешка, издававшие свет, подобный свету солнца. И казалось, что эта девушка смотрит на людей и оглядывает их справа и слева…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот семьдесят шестая ночь

Когда же настала пятьсот семьдесят шестая ночь, она сказала: «Дошло меня, о счастливый царь, что когда эмир Муса увидал эту девушку, он до крайности удивился её красоте и смутился, видя её прелесть и румянец её щёк и черноту волос, и смотрящему, думалось, что она в живых, а не мёртвая. И он сказал ей: „Мир с тобою, о девушка!“ И Талиб ибн Сахль воскликнул: „Да исправит Аллах твоё дело! Знай, что эта девушка мёртвая, и нет в ней духа; как же она ответит на приветствие?“ И потом Талиб ибн Сахль оказал: „О эмир, это – изображение, мудро придуманное; ей вынули глаза, когда она умерла, и положили под них ртуть, а потом глаза вставили на место, и они блестят и как будто движутся под ресницами, и кажется смотрящему, что девушка мигает глазами, а она мёртвая“. – „Хвала Аллаху, который покарал рабов смертью!“ – воскликнул эмир Муса.

А у ложа, на котором лежала девушка, были ступеньки, и на ступеньках стояли два раба: один – белый, а другой – чёрный, и у одного в руке было оружие из стали, а в руке другого был меч, украшенный драгоценными камнями, который похищал взоры. И была перед рабами золотая доска с надписью, которую можно было прочесть, и она гласила: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Слава Аллаху, творцу человека, господину господ, первопричине всех причин! Во имя Аллаха, вечного, бесконечного, во имя Аллаха, определяющего судьбу и приговор! О сын Адама, как неразумен ты, долго питая надежду, и как забываешь ты о наступлении срока! Не знаешь ты разве, что смерть тебя уже позвала и спешит, чтобы схватить твой дух? Будь же готов к отбытию и запасись благами мира: через малое время ты его покинешь. Где Адам, отец людей, где Нух и его потомство, где цари Хосрои и Кесари, где цари Хинда и Ирака, где цари стран земных, где амалекиты, где великаны? Свободны стали от них земли, и покинули они семью и родных. Где цари арабов и неарабов? Все они умерли и превратились в тлен. Где господа, обладатели сана? Все они умерли. Где Карун и Хаман, где Шеддад, сын Ада, где Канааи и Обладатель кольев? Срезал их, клянусь Аллахом, срезающий жизнь и освободил от них землю. Приготовили ли они запас для дня возвращения и готовы ли ответить господу рабов? О ты, ест ты меня не знаешь, то я осведомлю тебя о моем имени и происхождении. Я – Тирмиз, сын дочери царей амалекитов, тех, что были справедливы на земле, и владел я тем, чем не владел никто из владык, и был справедлив при приговоре и творил суд правый среди людей и давал и одарял. Я прожил долгое время радостной и приятной жизнью и отпускал невольниц и рабов, пока не поразил меня удар гибели и де опустилась предо мною беда. Сменились над нами семь лёг, в которых не сошло на нас воды с неба и не росла для нас трава на лице земли, я съели мы бывшую у нас пищу, а затем принялись за животных, ходящих по земле, и съели их, и ничего у нас не осталось. И тогда я велел принести деньги и, намеряв их мерой, послал с верными мужами, и они обошли все страны, не пропустив ни одного города, в поисках какой-нибудь пищи и не нашли её. И они вернулись к нам с деньгами после долгой отлучки, и тогда мы выставили наши богатства и сокровища и заперли ворота крепостей, которые в нашем городе, и отдались на суд господа, вручив наше дело владыке. И мы умерли, как ты видишь, и покинули то, что выстроили и накопили. Вот какова наша повесть, и после самого дела остаётся лишь след его».

И воины посмотрели на нижнюю часть доски и увидели, что там написаны такие стихи:

«Адама сын, пусть надежд игрушкой не будешь ты,

Ведь все, что руками накопил ты, покинешь ты.

Я вижу, что жаждешь ты благ мира и роскоши,

Искали и прежде их ушедшие первые.

Они добывали деньги правдой и кривдою,

Но нет от судьбы защиты, если окончен срок.

Бели они воинов, толпой собирая их,

Но, деньги оставив и достройки, ушли они.

В теснины могильных плит и в прах они брошены

Залогом лежат они теперь за дела свои,

Подобные путникам, что кинули кладь свою

В ночной темноте у дома, где угощенья нет,

И молвил хозяин: «Нет, о люди, стоянки вам

В сём доме, седлайте же, хоть вы и сложили кладь»,

Не радостен ни привал для них, ни отъезд теперь,

И в страхе все путники, и сердце трепещет их,

Готовь же запасы ты, чтоб завтра быть радостным,

Лишь в страхе перед господом нам следует действовать».

И заплакал эмир Муса, услышав эти слова, и прочитал дальше: «Клянусь Аллахом, страх божий – начало всех дел и доказательство истины и крепкая опора, и поддано, смерть – явная истина и несомненное обещание. В смерти, о человек, – возврат и возвращение. Поучайся же на примере тех, кто сошёл раньше тебя во прах, и спеши на путь возврата. Не видишь ли ты, что седина к могиле тебя призывает и белизна волос твоих о кончине тебе возвещает? Будь же бдителен и готов к отъезду и расчёту. О сын Адама, как жестоко твоё сердце и как заблуждаешься ты относительно твоего господа! Где люди, бывшие прежде – назидание для поучающихся? Где цари Китая – люди гнева и мощи? Где Ад ибн Шеддад и то, что он возвёл и построил? Где Нимруд, который был горд и заносчив? Где фараон, который отверг и отступил от веры? Всех их покорила смерть, не оставив от них следа, и не пощадила она ни малого, ни великого, ни мужчины, ни женщины: срезал их жизнь срезающий и ночь да день навивающий. Знай, о пришедший к этому месту, о тот, кто видел нас, что не должно соблазняться ничем из земной жизни и суеты её. Она – коварная обманщица, обитель гибели и соблазна, и счастье рабу, который помнит свои прегрешения и боится своего господина и хорошо поступает при сделке и приготовила запас для дня возвращения. Пусть тот, кто войдёт в наш город и достигнет его и кому облегчит Аллах вступление в него, берет из богатств его что может, но пусть не дотрагивается он ни до чего, что на моем теле: это – покров для моей срамоты и снаряжение моё против земной жизни. Пусть же убоится он Аллаха и не похищает с меня ничего: он сам себя погубит. Я сделала это и моим советом и поручением, которое я ему доверяю, и конец. Я прошу Аллаха, чтобы избавил он вас от злых бедствий и недугов…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот семьдесят седьмая ночь

Когда же настала пятьсот семьдесят седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, услышав эти слова, эмир Муса заплакал горьким плачем и лишился чувств, а очнувшись, он велел записать все то, что увидел, и извлёк поучение из того, чему был свидетелем. А затем он сказал своим людям: „Принесите мешки и наполните их этим богатством и сосудами и редкостями и драгоценными камнями“. И Талиб ибн Оахль сказал эмиру: „О эмир, разве оставишь ты эту девушку и то, что есть на ней? Это ведь – вещи, которым нет подобных, и ни в какое время не найти равных им. Они дороже того, что ты взял из денег, и будут лучшим подарком, которым приблизишься ты к повелителю правоверных“. – „О такой-то, – воскликнул эмир Муса, – разве не слышал ты, что завещала девушка на этой доске? Больше того, она сделала это поручением, нам доверенным, а мы не из людей обмана“. – „Неужели мы оставим подобные богатства и драгоценные камни? – воскликнул Талиб. – Девушка мертва, и что она будет с этим делать, когда это – украшение земной жизни и красота для живых? Ты накроешь эту девушку одеждой из хлопчатой бумаги, и мы имеем больше прав, чем она, на её богатство“.

И затем он подошёл к лестнице и поднимался по ступенькам, пока не оказался между столбами и не очутился между теми двумя рабами, что стояли на ступеньках, и вдруг один из них ударил его по спине, а другой ударил его мечом, бывшим у него в руке, и снёс ему голову.

И Талиб упал мёртвый, и эмир Муса воскликнул: «Да не помилует Аллах твоего смертного ложа! Этих денег было достаточно, и жадность, нет сомнения, смеётся над испытывающим её!» И он велел воинам входить, и те вошли и нагрузили верблюдов этими богатствами и благородными металлами, а потом эмир Муса приказал им запереть ворота, как раньше. И люди пошли по берегу и подошли к высокой горе, которая возвышалась над морем, и было в ней много пещер.

И вдруг они увидели там чёрных людей, покрытых кожами, и на голове у них были кожаные бурнусы, и речь их была непонятна, и, увидав воинов, эти люди испугались и бросились бежать в пещеры, а их женщины и дети остались стоять у входа. «О шейх Абд-ас-Самад, – спросил тогда эмир Муса, – что это за люди?» И шейх ответил: – «Это те, кого ищет повелитель правоверных».

И воины остановились и разбили палатки и сложили богатства, и не успели они усесться, как царь чернокожих спустился к горе и подошёл к войску. А он знал по-арабски и, подойдя к эмиру Мусе, приветствовал его, и эмир возвратил ему приветствие и оказал ему почёт.

И царь чернокожих опросил эмира Мусу: «Вы – из людей или из джиннов?» И эмир Муса ответил: «Что до нас, то мы – из людей, вы – так, несомненно, джинны, ибо вы уединились да этой горе, отдалённой от всех тварей, и огромны телом». – «Нет, – отвечал царь чернокожих, – мы – народ из людей, дети Хама, сына Нуха (мир с ним!), а что касается до этого моря, то оно называется аль-Каркар». – «Откуда у вас энание, когда к вам не приходил пророк, получивший откровение?» – опросил эмир Муса. И царь ответил: «Знай, о эмир, что к нам является из этого моря человек, источающий свет, который озаряет края земли, и он кричит голосом, слышным для далёкого и близкого: „О дети Хама, устыдитесь того, кто видит и кого не видят, и скажите: нет бога, кроме Аллаха, Мухаммед – посол Аллаха! Я – Абу-льАббас аль-Хидр!“ А мы прежде этого поклонялись одному из нас, и призвал нас аль-Хидр к поклонению господу рабов».

И затем царь чернокожих оказал эмиру Мусе: «И альХидр научил нас словам, которые мы говорим». И эмир Муса спросил: «А что это за слова?» И царь ответил: «Нет бога, кроме Аллаха, единого, не имеющего товарищей; ему принадлежит власть и ему приличествует слава; он оживляет и умерщвляет, и он властен во всякой вещи». И мы приближаемся к Аллаху только такими словами и не знаем других; и каждую ночь в пятницу мы видим свет на лице земли и слышим голос, который кричит: «Преславный, пресвятой господь ангелов и духа! Что хочет Аллах, то бывает, а чего не хочет он, того не бывает! Всякое благо – по милости Аллаха, и нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!»

И сказал тогда ему эмир Муса: «Мы – люди царя ислама, Абд-аль-Мелика ибн Мервана, и пришли мы из-за кувшинов, которые у вас, в вашем море, а в них заточены шайтаны со времён Сулеймана, сына Дауда (мир с ними обоими!). Царь приказал нам принести их несколько, чтобы он мог на них посмотреть и взглянуть на них». – «С любовью и удовольствием!» – отвечал царь чёрных.

А затем он угостил эмира мясом рыб и велел ныряльщикам выловить в море несколько Сулеймановых кувшинов, и они извлекли двенадцать кувшинов. И эмир Муса и шейх Абд-ас-Самад и воины обрадовались, что победило дело повелителя правоверных. И потом эмир Муса подарил царю чёрных много подарков и одарил его богатыми дарами, и царь чёрных одарил эмира Мусу подарками из морских чудес, имевших вид сынов Адама, и сказал: «Вас угощали в эти три дня мясом таких рыб». – «Мы обязательно должны взять с собой сколько-нибудь из них, чтобы посмотрел на них повелитель правоверных, – это больше ему понравится, чем Сулеймановы кувшины», – сказал эмир Муса, и затем они простились с царём чёрных и шли, пока не достигли стран Сирии.

И они вошли к повелителю правоверных Абд-аль-Мелику ибн Мервану, и эмир Муса рассказал ему обо всем, что он видел, и обо всех стихах, рассказах и назиданиях, которые ему довелось услышать, он сообщил ему историю Талиба ибн Сахля. И повелитель правоверных воскликнул: «О, если бы я был с вами я видел то же, что вы!»

И затем он взял кувшины и стал открывать кувшин за кувшином, и шайтаны выходили из них и говорили: «Прощение, о пророк Аллаха, мы никогда не вернёмся к подобным делам!» И удивился халиф всему этому. А что касается до морских дев, которыми их угощал царь чернокожих, то для них сделали деревянные водоёмы и наполнили их водой и положили туда дев, и они умерли от сильной жары. А затем повелитель правоверных велел принести деньги и разделил их между мусульманами…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот семьдесят восьмая ночь

Когда же настала пятьсот семьдесят восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что повелитель правоверных Абд-аль-Мелик ибн Мерван, увидев кувшины и то, что в них было, удивился до крайней степени. Он велел принести деньги и разделил их между мусульманами и сказал: „Никому не даровал Аллах того, что даровал её Сулейману, сыну Дауда!“.

И затем эмир Муса попросил повелителя правоверных, чтобы он назначил его сына вместо него правителем подвластных ему стран, а сам он мог бы отправиться в Иерусалим священный, чтобы поклониться там Аллаху, и повелитель правоверных назначил его сына, а эмир Муса отправился в Иерусалим священный и умер там. И вот часть того, что дошло до нас из рассказа о медном городе, полностью, а Аллах знает лучше.

Дошло до меня также, что был в древние времена и минувшие века и годы царь из царей времени, имевший много войска и телохранителей и обладавший властью и богатством, но только достиг он в жизни долгого срока, и не досталось ему ребёнка мужского пола. И встревожился он из-за этого и прибег к посредничеству пророка (да благословят его Аллах и да приветствует!) перед Аллахом великим и попросил его, ради сана пророков, друзей и мучеников из приближённых рабов его, наделить его ребёнком мужского пола, чтобы унаследовал он власть после него и был прохладою его глаз. И затем он поднялся, в тот же час и минуту, и, войдя в покои, в которых он сидел, послал за дочерью своего дяди и сблизился с нею, и стала она беременной по изволению великого Аллаха. И провела она так некоторое время, и пришла ей пора сложить свою ношу, и родила она дитя мужского пола, лицо которого было, как круг луны в четырнадцатую ночь месяца, а воспитывали мальчика до тех пор, пока не достиг он пяти лет жизни.

А был у этого царя человек мудрец из мудрецов искусных, по имени ас-Синдбад, и отдал ему царь мальчика. И когда тот достиг десяти лет жизни, мудрец стал учить его мудрости и вежеству, и сделался мальчик таким, что напето в то время не мог с ним сравняться в знании, вежестве и понятливости. И когда достиг его сын такого возраста, царь призвал к нему множество витязей арабов, чтобы они обучили его воинской доблести, и стал он искусен в этом и носился и гарцевал в пылу боя по полю и превзошёл людей своего времени и всех своих сверстников.

И в какой-то из дней тот мудрец посмотрел на звезды и увидел в гороскопе юноши, что, если тот проживёт семь дней и произнесёт одно слово, то в слове этом будет для него гибель. И пошёл мудрец к царю, отцу его, и осведомил об этом деле, и отец мальчика спросил: «Каково же будет верное мнение и предусмотрительное решение, о мудрец?» И мудрец сказал: «О царь, верное мнение и решение, по-моему, в том, чтобы поместить его в место развлечения, где слушают увеселяющие инструменты, и пусть он находится там, пока не пройдут семь дней».

И царь послал за одной рабыней из приближённых к нему (а она была прекраснейшей из рабынь) и поручил ей мальчика и сказал: «Возьми твоего господина во дворец и помести его у себя, и пусть он не выходят из дворца раньше, чем пройдёт семь дней». И рабыня взяла мальчика из рук царя и посадила его во дворце, а было в этом дворце сорок комнат и в каждой комнате десять рабынь, а у каждой из рабынь был какой-нибудь увеселяющий инструмент, и если одна из них начинала играть, дворец плясал от его звуков.

И вокруг дворца бежал поток, на берегах которого были посеяны всякие плоды и цветы. А этот мальчик отличался красотой и прелестью неописанной. И провёл он одну ночь, и увидела его та рабыня (любимица его родителя), и постучалась любовь к ней в сердце, и не могла она удержаться и бросилась к мальчику, но тот воскликнул: «Если захочет Аллах великий, когда я выйду к отцу, я расскажу ему об этом, и он убьёт тебя!»

И рабыня отправилась к царю и бросилась к нему с плачем и рыданиями, и царь спросил её: «В чем с тобой дело, о девушка? Как твой господин? Разве он не хорош?)» – «О владыка, – отвечала девушка, – мой господин стал меня соблазнять и хотел убить меня, но я ему не далась и убежала от него, и я больше никогда не вернусь к нему или во дворец». И когда отец мальчика услышал эти слова, его охватил великий гнев, и он призвал к себе своих везирей и велел хм убить мальчика. И стали везири говорить друг другу: «Царь упорствует в желании убить своего сына, во если он его убьёт, то, нет сомнения, станет раскаиваться после его убийства, так как он ему дорог: ведь уют сынов достался ему после утраты надежды. И потом он обратит на нас укоры и скажет нам: „Почему вы не придумали способа помешать мне убить моего сына?“ И мнение везирей сошлось на том, чтобы придуматъ способ помешать дарю убить его сына, и выступил вперёд первый везирь и сказал: „Я избавлю вас от зла царя на сегодняшний день“.

И он поднялся и пошёл и, войдя к царю, предстал меж его руками и попросил у него разрешения говорить, и когда царь позволил ему, везирь сказал: «О царь, если бы тебе было суждено иметь тысячу сыновей, все же не слушайся твоей души, убивая одного из них из-за слов невольницы, если она говорит правду или лжёт. Может быть, это её козий против твоего сына». – «А разве дошло до тебя что-нибудь о кознях женщин?» – упросил царь везиря. И тот ответил: «Да».


Читать далее

Предисловие 31.08.15
Рассказ о царе Шахрияре и его брате 31.08.15
Рассказ о быке с ослом 31.08.15
Сказка о купце и духе (ночи 1-2) 31.08.15
Рассказ первого старца (ночь 1) 31.08.15
Рассказ второго старца (ночь 2) 31.08.15
Рассказ третьего старца (ночь 2) 31.08.15
Сказка о рыбаке (ночи 3-4) 31.08.15
Повесть о везире царя Юнана (ночи 4-5) 31.08.15
Рассказ о царе ас-Синдбаде (ночь 5) 31.08.15
Сказка о коварном везире (ночь 5) 31.08.15
Рассказ заколдованного юноши (ночи 7-8) 31.08.15
Рассказ о носильщике и трех девушках (ночи 9-19) 31.08.15
Рассказ первого календера (ночи 11—12) 31.08.15
Рассказ второго календера (ночи 12—14) 31.08.15
Сказка о завистнике и внушившем зависть (ночь 13) 31.08.15
Рассказ третьего календера (ночи 14—16) 31.08.15
Рассказ первой девушки (ночи 17—18) 31.08.15
Рассказ второй девушки (ночь 18) 31.08.15
Рассказ о трех яблоках (ночи 19—20) 31.08.15
Рассказ о везире Нур-ад-дине и его брате (ночи 20—24) 31.08.15
Сказка о горбуне (ночи 25—34) 31.08.15
Рассказ христианина 31.08.15
Рассказ надсмотрщика (ночи 27—28) 31.08.15
Рассказ врача-еврея (ночи 28—29) 31.08.15
Рассказ портного (ночи 29—31) 31.08.15
Рассказ цирюльника о самом себе (ночь 31) 31.08.15
Рассказ о первом брате цирюльника (ночь 31) 31.08.15
Рассказ о втором брате цирюльника (ночи 31—32) 31.08.15
Рассказ о третьем брате цирюльника (ночь 32) 31.08.15
Рассказ о четвёртом брате цирюльника (ночь 32) 31.08.15
Рассказ о пятом брате цирюльника (ночи 32—33) 31.08.15
Рассказ о шестом брате цирюльника (ночь 33) 31.08.15
Рассказ о двух везирях и Анис аль-Джалис (ночи 34—38) 31.08.15
Рассказ о Ганиме ибн Айюбе (ночи 39—45) 31.08.15
Рассказ первого евнуха (ночь 39) 31.08.15
Рассказ второго евнуха (ночи 39—40) 31.08.15
Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане и его сыне ШаррКане, и другом сыне Дау-аль Макане, и о случившихся с ними чудесах и диковинах (ночи 45-145) 31.08.15
Повесть о Тадж-аль-Мулуке (ночи 107—136) 31.08.15
Повесть о любящем и любимом (ночи 112—128) 31.08.15
Повесть о Тадж-аль-Мулуке (продолжение) 31.08.15
Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане (продолжение) 31.08.15
Рассказ о любителе хашиша (ночи 142—143) 31.08.15
Рассказ бедуина Хаммада (ночь 144) 31.08.15
Рассказ о гусыне и львёнке (ночь 146) 31.08.15
Рассказ о газеленке и паве (ночь 147) 31.08.15
Рассказ о голубях и богомольце (ночь 148) 31.08.15
Рассказ о богомольце и ангеле (ночь 148) 31.08.15
Рассказ о водяной птице и черепахе (ночь 148) 31.08.15
Рассказ о лисице и волке (ночи 149—150) 31.08.15
Рассказ о мыши и ласке (ночь 150) 31.08.15
Рассказ о вороне и коте (ночь 150) 31.08.15
Рассказ о вороне и лисице, о блохе и мыши, о соколе и о воробье (ночи 150—152) 31.08.15
Сто пятьдесят первая ночь 31.08.15
Рассказ про ежа и вяхиря (ночь 152) 31.08.15
Рассказ о купце и двух элодеях (ночь 152) 31.08.15
Рассказ в ткаче и фокуснике (ночь 152) 31.08.15
Рассказ о воробье и павлине (ночь 152) 31.08.15
Повесть об Али ибн Беккаре и Шамс-ан-Нахар (ночи 153—169) 31.08.15
Повесть о царе Шахрамате, сыне его Камар-аз-Замане и царевне Будур (ночи 170—249) 31.08.15
Рассказ об аль-Амджаде и аль-Асаде (ночи 217—247) 31.08.15
Повесть о Ниме и Нум (ночи 237—246) 31.08.15
Повесть о Камар-аз-Замане и царевне Будур (продолжение) 31.08.15
Рассказ об Ала-ад-дине Абу-ш-Шамате (ночи 249—270) 31.08.15
Рассказ о Хатиме-ат-Таи (ночи 270—271) 31.08.15
Рассказ о Мане ибн Заида (ночи 271—272) 31.08.15
Рассказ о городе Лабтайте (ночи 272—273) 31.08.15
Рассказ о халифе Хишаме и юноше (ночь 273) 31.08.15
Рассказ об Ибрахиме ибн аль-Махди (ночи 273—276) 31.08.15
Рассказ об Абд-Аллахе сыде Абу-Килябы (ночи 276—279) 31.08.15
Рассказ об Исхаке Мосульском (ночи 279—282) 31.08.15
Рассказ о чистильщике и женщине (ночи 282—285) 31.08.15
Рассказ о лже-халифе (ночи 285—294) 31.08.15
Рассказ о мешке (ночи 294—296) 31.08.15
Рассказ об Абу-Юсуфе (ночи 296—297) 31.08.15
Рассказ об Халиде ибн Абд-Аллахе аль-Касри (ночи 297—299) 31.08.15
Рассказ о Джафаре Бармакиде и продавце бобов (ночь 299) 31.08.15
Рассказ об Абу-Мухаммеде-лентяе (ночи 299—305) 31.08.15
Рассказ о великодушии Яхьи ибн Халида (ночи 305—306) 31.08.15
Рассказ о подделанном письме (ночи 306—307) 31.08.15
Рассказ об учёном и халифе аль-Мамуне (ночи 307—308) 31.08.15
Рассказ об Али-Шаре и Зумурруд (ночи 308—327) 31.08.15
Рассказ о Джубейре ибн Умейре и Будур (ночи 327—334) 31.08.15
Рассказ о шести невольницах (ночи 334—338) 31.08.15
Повесть о Харунс ар-Рашиде и невольнице (ночи 338—340) 31.08.15
Рассказ о вали Хусам-ад-дине (ночи 341—342) 31.08.15
Рассказ об ал-Насире и трех вали (ночи 342—344) 31.08.15
Рассказ о воре и меняле (ночи 344—345) 31.08.15
Рассказ о вали и работнике (ночи 345—346) 31.08.15
Рассказ об Ибрахиме и невольнице (ночи 346—347) 31.08.15
Рассказ о женщине с отрубленными руками (ночи 347—348) 31.08.15
Рассказ о бедняке и женщине (ночи 348—349) 31.08.15
Рассказ об Абу-Хассане-аз-Зияди (ночи 349—351) 31.08.15
Рассказ о ювелире и трех незнакомцах (ночь 351) 31.08.15
Рассказ о багдадце, который увидел сон (ночи 351—352) 31.08.15
Рассказ об аль-Мутеваккиле и его невольнице (ночи 352—353) 31.08.15
Рассказ о женщине и медведе (ночи 353—355) 31.08.15
Рассказ о девушке и обезьяне (ночи 355—357) 31.08.15
Рассказ о коне из чёрного дерева (ночи 357—371) 31.08.15
Рассказ об Унс-аль-Вуджуде и аль-Вард-фи-ль-Акмам (ночи 371—381) 31.08.15
Рассказ об Абу-Новасе и трех юношах (ночи 381—383) 31.08.15
Рассказ об Абд-Аллахе ибн Мамар (ночь 383) 31.08.15
Рассказ об узрите и его возлюбленной (ночи 383—384) 31.08.15
Рассказ о везире Бедр-ад-дине (ночь 384) 31.08.15
Рассказ о школьнике и школьнице (ночи 384—385) 31.08.15
Рассказ об аль-Муталаммисе (ночь 385) 31.08.15
Рассказ о Харуне ар-Рашиде и Ситт-Зубейде (ночи 385—386) 31.08.15
Рассказ о халифе, невольнице и Абу-Новасе (ночь 386) 31.08.15
Рассказ о Мусабе ибн аз-Зубейре и Аише (ночи 386—387) 31.08.15
Рассказ о Харуде ар-Рашиде и невольницах (ночь 387) 31.08.15
Рассказ о мельнике и его жене (ночи 387—388) 31.08.15
Рассказ о воре и простаке (ночь 388) 31.08.15
Рассказ о Ситт-Зубейде и Абу-Юсуфе (ночи 388—389) 31.08.15
Рассказ об аль-Хакиме и купце (ночь 389) 31.08.15
Рассказ об Анушнрване и женщине (ночи 389—390) 31.08.15
Рассказ о водоносе и жене ювелира (ночи 390—391) 31.08.15
Рассказ о Ширин и рыбаке (ночь 391) 31.08.15
Рассказ о Яхье ибн Халиде и его госте (ночи 391—392) 31.08.15
Рассказ об аль-Амине и невольнице (ночь 392) 31.08.15
Рассказ о Сайде ибн Салиме аль-Бахили (ночи 392—393) 31.08.15
Рассказ о женщине и рыбе (ночи 393—394) 31.08.15
Рассказ о женщине и лживых старцах (ночи 394—395) 31.08.15
Рассказ о Джафаре Бармакиде и больном старике (ночь 395) 31.08.15
Рассказ о честном юноше (ночи 395—397) 31.08.15
Рассказ об аль-Мамуне и пирамидах (ночи 397—398) 31.08.15
Рассказ о воре, обокравшем вора (ночи 393—399) 31.08.15
Рассказ о Масруре и ибн аль-Кариби (ночи 399—401) 31.08.15
Рассказ о благочестивом царевиче (ночи 401—402) 31.08.15
Рассказ о влюблённом учителе (ночи 402—403) 31.08.15
Рассказ о глупом учителе (ночь 403) 31.08.15
Рассказ о неграмотном учителе (ночи 403—404) 31.08.15
Рассказ о царе и женщине (ночь 404) 31.08.15
Рассказ об яйце птицы рухх (ночи 404—405) 31.08.15
Рассказ об Ади ибн Зейде и Марии (ночи 405—407) 31.08.15
Рассказ о Дибиле и Муслиме ибн аль-Валиде (ночь 407) 31.08.15
Рассказ об Исхаке Мосульском и девушке (ночи 407—409) 31.08.15
Рассказ о юноше, певице и девушке (ночи 409—410) 31.08.15
Рассказ о влюблённых, погибших от любви (ночи 410—411) 31.08.15
Рассказ об аль-Мубарраде и бесноватом (ночи 411—412) 31.08.15
Рассказ о мусульманине и христианке (ночи 412—414) 31.08.15
Рассказ об Абу-Исе и Куррат-аль-Айн (ночи 414—418) 31.08.15
Рассказ об аль-Амине и невольнице (ночи 418—419) 31.08.15
Рассказ об аль-Мутеваккиле и ибн Хакане (ночь 419) 31.08.15
Рассказ об учёной женщине (ночи 419—423) 31.08.15
Рассказ об Абу-Сувейде и старухе (ночи 423—424) 31.08.15
Рассказ об ибн Тахире и Мунис (ночь 424) 31.08.15
Рассказ об Абу-ль-Айна и двух женщинах (ночь 424) 31.08.15
Рассказ о купце Али египтянине (ночи 424—434) 31.08.15
Рассказ о старухе и паломнике (ночи 434—436) 31.08.15
Рассказ о Таваддуд (ночи 436—462) 31.08.15
Рассказ о царе и ангеле (ночь 462) 31.08.15
Рассказ о горделивом царе (ночь 463) 31.08.15
Рассказ о царе-притеснителе (ночь 464) 31.08.15
Рассказ о Зу-ль-Карнейне (ночь 464) 31.08.15
Рассказ о царе Ануширване (ночи 464—465) 31.08.15
Рассказ о праведной женщине (ночи 465—466) 31.08.15
Рассказ о женщине и ребёнке (ночь 467) 31.08.15
Рассказ о праведном невольнике (ночь 468) 31.08.15
Рассказ о праведных супругах (ночи 469—470) 31.08.15
Рассказ об аль-Хаджжадже и юноше (ночь 471) 31.08.15
Рассказ о кузнеце (ночь 472) 31.08.15
Рассказ о богомольце и облаке (ночи 473—474) 31.08.15
Рассказ о мусульманине и христианке (ночи 475—477) 31.08.15
Рассказ об Ибн аль-Хаввасе (ночь 478) 31.08.15
Рассказ об одном из пророков (ночь 479) 31.08.15
Рассказ о перевозчике и праведном юноше (ночь 479) 31.08.15
Рассказ о царе и двух братьях (ночи 480—481) 31.08.15
Рассказ об Абу-ль-Хасане и прокажённом (ночь 482) 31.08.15
Рассказ о Хасибе и царице змей (ночи 483—536) 31.08.15
Сказка о Синдбаде-мореходе (ночи 536—566) 31.08.15
Рассказ о первом путешествии (ночи 538—542) 31.08.15
Рассказ о втором путешествии (ночи 542—546) 31.08.15
Рассказ о третьем путешествии (ночи 546—550) 31.08.15
Рассказ о четвёртом путешествии 31.08.15
Рассказ о пятом путешествии 31.08.15
Рассказ о шестом путешествии (ночи 559—563) 31.08.15
Рассказ о седьмом путешествии (ночи 563—566) 31.08.15
Повесть о медном городе (ночи 566—578) 31.08.15
Рассказ первого везиря (ночи 578—579) 31.08.15
Первый рассказ невольницы (ночи 579—580) 31.08.15
Рассказ второго везиря (ночи 580—581) 31.08.15
Второй рассказ невольницы (ночи 581—582) 31.08.15
Рассказ третьего везиря (ночь 582) 31.08.15
Третий рассказ невольницы (ночи 582—584) 31.08.15
Рассказ четвёртого везиря (ночи 584—586) 31.08.15
Четвёртый рассказ невольницы (ночи 586—587) 31.08.15
Рассказ пятого везиря (ночи 587—591) 31.08.15
Пятый рассказ невольницы (ночи 591—593) 31.08.15
Рассказ шестого везиря (ночи 593—596) 31.08.15
Шестой рассказ невольницы (ночи 596—598) 31.08.15
Рассказ седьмого везиря (ночи 598—602) 31.08.15
Рассказ о царевиче и семи везирях (Продолжение) 31.08.15
Рассказ о невольнице и молоке (ночь 603) 31.08.15
Рассказ о купце и слепом старце (ночи 603—605) 31.08.15
Рассказ о ребёнке и сторожихе (ночи 605—606) 31.08.15
Сказка о Джударе (ночи 607—624) 31.08.15
Рассказ об Аджибе и Гарибе (ночи 624—680) 31.08.15
Рассказ об Утбе и Рейе (ночи 680—681) 31.08.15
Рассказ о Хинд, дочери ан-Нумана (ночи 681—683) 31.08.15
Рассказ об Икриме и Хузейме (ночи 683—684) 31.08.15
Рассказ об Юнусе и незнакомце (ночи 684—685) 31.08.15
Рассказ об ар-Рашиде и девушке (ночи 685—686) 31.08.15
Рассказ об аль-Асмаи и трех девушках (ночи 686—687) 31.08.15
Рассказ об Ибрахиме Мосульском и дьяволе (ночи 687—688) 31.08.15
Рассказ о Джамиле и сыне его дяди (ночи 688—691) 31.08.15
Рассказ о Муавии и бедуине (ночи 691—693) 31.08.15
Рассказ о Дамре и его возлюбленной (ночи 693—695) 31.08.15
Рассказ об Исхаке Мосульском и слепце (ночи 695—696) 31.08.15
Рассказ об Ибрахиме и юноше (ночи 696—697) 31.08.15
Рассказ о везире Ибн Мерване и юноше (ночи 697—698) 31.08.15
Рассказ о Далиле-Хитрице и Али-Зейбаке каирском (ночи 698—719) 31.08.15
Повесть об Ардешире и Хайят-ан-Нуфус (ночи 719—738) 31.08.15
Сказка о Бедр-Басиме и Джаухаре (ночи 738—756) 31.08.15
Сказка о Сейф-аль-Мулуке (ночи 756—778) 31.08.15
Сказка о Хасане басрийском (ночи 778—831) 31.08.15
Сказка о рыбаке Халифе (ночи 831—845) 31.08.15
Рассказ о Масруре и Зейн-аль-Мавасиф (ночи 845—863) 31.08.15
Сказка о Нур-ад-дине и Мариам-кушачнице (ночи 863—894) 31.08.15
Сказка о саидийце и франкской женщине (ночи 894—896) 31.08.15
Сказка о юноше и невольнице (ночи 896—899) 31.08.15
Сказка о Джаллиаде и Шимасе (ночи 899—930) 31.08.15
Сказка об Абу-Кире и Абу-Сире (ночи 930—940) 31.08.15
Сказка об Абд-Аллахе земном и Абд-Аллахе морском (ночи 940—946) 31.08.15
Сказка об Абу-ль-Хасане из Омана (ночи 946—952) 31.08.15
Рассказ об Ибрахиме и Джамиле (ночи 952—959) 31.08.15
Рассказ об Абу-ль-Хасане из Хорасана (ночи 959—963) 31.08.15
Сказка о Камар-аз-Замане и жене ювелира (ночи 963—978) 31.08.15
Рассказ об Абд-Аллахе ибн Фадиле (ночи 978—989) 31.08.15
Рассказ о Маруфе-башмачнике (ночи 989-1001) 31.08.15
Рассказ о даре Шахрияре и Шахразаде (заключение) 31.08.15
Повесть о медном городе (ночи 566—578)

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть