IX. Сны Питамакана

Онлайн чтение книги Опасная тропа
IX. Сны Питамакана

Приподнявшись, мы сели и снова наблюдали, вслушивались и ожидали, что вот-вот из-под ноги идущего сорвется неустойчивый камень. Однако мы так ничего и не увидели и не услышали. Затем, после того, как Семеро вновь сменили свое положение, мы решили, что враг где-нибудь внизу на тропе остановился на ночь и не двинется дальше до рассвета. Я предложил товарищам лечь спать, а самому остаться на страже. Не прошло и пяти минут, как они оба уснули. Я позволил им отдохнуть до конца этой короткой ночи.

На рассвете я разбудил их, толкнув каждого. Они незамедлительно сели с ружьями в руках и взглянули на осыпь, а потом на меня.

— Совсем светло! А врагов все еще нет! — недоуменно пробормотал Бесстрашный, протирая глаза и зевая.

— Я видел плохой сон, предупреждающий, что нас постигло несчастье! — воскликнул Питамакан.

— Твой сон ошибочен, — заявил я ему. — Уже день, и мы сами можем выбирать, что нам делать дальше: подождать ли еще немного здесь или вернуться в лагерь, оседлать лошадей и двинуться дальше.

— Говорю вам, что с нами произошло несчастье! — повторил он. — У меня был плохой сон.

— Так что же мы должны делать? Пора на что-нибудь решиться, — заявил Бесстрашный.

— Давайте останемся здесь, пока не наступит настоящее утро. Уж коли враги не придут к этому времени, тогда мы будем уверены, что они повернули обратно, — предложил я, и Питамакан согласился, уныло кивнув. А Бесстрашный сказал, что по его мнению поступить так будет правильным.

Мы еще подождали и только после того, как Солнце поднялось достаточно высоко, пошли по тропе в свой лагерь, уверовав, что по каким-то причинам враг повернул обратно и счел за лучшее продолжить свой путь на равнину. Один Питамакан все еще настаивал, что скоро нас постигнет какое-то несчастье, и твердил о своем сне.

Вскоре мы достигли нашей маленькой поляны у озера. Лошадей нигде не было видно, но это нас не обеспокоило. Мы подумали, что они забрались куда-нибудь в заросли, где рос их излюбленный дикий горошек. Мы прямо направились в свой лагерь за веревками, лежавшими свернутыми в кольца возле наших походных сумок и седел. Затем отправились разыскивать наших животных, чтобы привести их и навьючить. Мы собирались двинуться как можно быстрее: нам хотелось сделать все, чтобы соблюсти необходимую дистанцию между нами и змеями, если они все же попытаются продолжить преследование.

Мы обошли лесок по кругу, но лошадей не обнаружили. Сделали новый круг, самым внимательным образом высматривая следы. Найдя их, мы уставились друг на друга, потеряв дар речи: это были следы вовсе не стреноженных коней! Рысью они проскакали к реке и продолжили свой бег на другом берегу!

— Вот! Мой сон! Не говорил ли я вам, что нас ждет несчастье? Эти змеи — как они нас провели! — взревел Питамакан.

— Пока мы ждали их у каменной осыпи, они прошли выше нас и пробрались через лес! — воскликнул Бесстрашный.

— С нами могло приключиться и худшее. Если бы они отыскали нашу стоянку и захватили запас патронов, мы бы стали беспомощными, — сказал я.

— Они и не пытались ее искать! Подлые трусы! Когда они поскакали прочь отсюда на наших конях, они почти умирали от страха. Однако их семеро, а лошадей всего три. Скорее! Поспешим за ними! — воскликнул Питамакан и бросился по берегу реки к нашему плоту. Мы не отставали от него.

Вскоре мы уже переправились и снова вышли на следы своих лошадей. От реки их погнали вскачь по большой тропе, по которой кутене ехали вдоль озера и которая вела вниз. Полчаса или около того мы бежали рядом с предводительствовавшим нами Питамаканом, но с самого начала я чувствовал, что мы поступаем неправильно и напрасно тратим время. Поэтому, когда мы подбежали к довольно грязному месту на тропе, я попросил остановиться и сказал, что хочу узнать — как давно оставили следы те, кого мы теперь преследовали.

Тщательный осмотр показал, что вода в следах от копыт была уже прозрачной, а комки грязи (захваченной лошадьми, когда они выбирались на берег) уже высохли. Чтобы стать такими твердыми, они должны были сохнуть всю ночь.

— Мы не сможем их догнать! Давайте-ка поворачивать назад, — предложил я.

— Нет, пойдем дальше! Змеи не могут двигаться особенно быстро, рано или поздно они должны остановиться на отдых. Или мы можем последовать за ними через горы до конца их тропы у их жилищ, вернуть своих коней, а впридачу угнать и табун у самих змей, — настаивал Питамакан.

— «Почти-брат», мы должны сделать то, зачем нас сюда направили вожди и Дальний Гром! Пошли, не будем больше терять время, — ответил я.

— Да! И к тому же Рыжеголовый уже преследует нас. Я не хотел бы встречаться с ним вновь, — вставил свое слово Бесстрашный.

— Ну хорошо, пусть будет по-вашему! Но прямо здесь я клянусь: придет день, когда змеи заплачут от того, что сделали с нами, — произнес Питамакан, и мы пошли обратно.

Мы полагали, что многое из бывшего с нами снаряжения нам больше не понадобится, но все же забрали его с открытого места, отнесли в лес и спрятали (седла, постельные принадлежности и часть вещей из наших сумок). Мы оставили табак для вождей кутене, патроны, запасные мокасины, принадлежности для шитья. Все это мы упаковали, переправились через реку и пошли вверх по тропе кутене.

Мяса у нас не было, мы ничего не ели со вчерашнего ужина и чувствовали слабость в ногах. Бесстрашный предложил поймать и изжарить пару форелей. Питамакан настаивал, что мы должны идти, пока не увидим настоящей пищи и, как обычно, настоял на своем.

Тропа поднималась вверх по все сужающейся долине, пересекая тополиные рощицы, большие сосняки и островки открытой равнины разной протяженности. По склонам к реке сбегали многочисленные ручьи. И хотя воды в них было не так уж много, шумели они очень громко. После перехода вброд третьего из них, мы присели, чтобы поменять свои мокасины и отдохнуть. Бесстрашный снова предложил поймать и пожарить рыбу.

— Ладно, если тебе так необходимо набить живот, — иди, а мы подождем тебя здесь, — сказал Питамакан, сбрасывая свою поклажу.

Бесстрашный пошел вниз по склону разыскивать кузнечика для наживки.

— Расскажи, что ты видел во сне? — спросил я своего «почти-брата».

— Далекий низкий голос сказал мне: «Питамакан, будь настороже! Ты в опасности!» Вокруг меня была темнота. Я не могу сказать, где я находился. Я воззвал к голосу: «Кто ты? И где я нахожусь? Какая опасность угрожает мне?» Очень издалека и так тихо, что я едва расслышал, он опять сказал мне: «Будь настороже, Питамакан! Ты в опасности! Опасности! Опасности!» И это было все. Я проснулся. Ты сидел рядом, наблюдая за каменной осыпью. Я хотел рассказать тебе сразу, но потом подумал, что могу попытаться узнать больше о грозящей нам опасности и снова заснул, но так и не увидел ничего, пока ты меня не разбудил. «Почти-брат», вот как понимаю я все это сейчас: Солнце предупреждало меня о нависшей беде. И это наша, а не его вина, что мы потеряли своих коней. Мы должны были остаться вместе с ними и в той маленькой долине ожидать прибытия врага. Но Солнце вновь предостерегло меня. И поскольку наших лошадей уже угнали, второе предупреждение относится к чему-то другому. Я чувствую это. Мы должны принять все меры и постоянно быть начеку, чтобы нас не застали врасплох.

— Но ведь мы так и делаем. А что касается возможной угрозы, то разве мы не находимся в постоянной опасности с тех самых пор, как покинули форт? И разве сможем освободиться от этого пока не вернемся домой?

— Да, ты прав. Но сейчас мы в особой опасности. Давай же стараться быть очень-очень осторожными, чтобы раскрыть нависшую над нами угрозу, иначе будет слишком поздно!

— Не настраивай себя так мрачно! Но, конечно, мы обязаны быть бдительными и соблюдать крайнюю осторожность, — ответил я.

Некоторое время мы помолчали. Мне так хотелось спать, что глаза совсем слипались. Но тут донесся крик Бесстрашного из-за леска чуть ниже нас: он звал к себе. Мы быстро спустились к берегу реки и увидели, что он уже разложил костер и почистил с полдюжины форелей. Мы зажарили их. Я и Бесстрашный ели с жадностью. Питамакан же принес молитву подводным людям с просьбой извинить его и ел неохотно, с видимым отвращением. Затем мы продолжили свой путь вверх по речной долине.

С самого озера до места нашей первой стоянки, мы то и дело встречали несомненные знаки присутствия медведей. Теперь же мы стали видеть их воочию: одиноких старых самцов, медведиц с маленькими медвежатами и годовалыми подростками. Однажды даже видели одиннадцать медведиц и молодых медведей одновременно. Но мы понимали, что не должны тратить патроны, и потому дважды делали обходы, довольно далеко сходя с тропы, хотя, возможно, могли легко поразить их. Однажды, проходя через густую рощу, мы нос к носу столкнулись с огромным старым медведем, стоявшим немного сбоку от нас. Он вскинул голову, обнажил клыки, а шерсть у него встала дыбом. Но через пару секунд он медленно двинулся вниз к реке, лишь дважды обернувшись и посмотрев на нас. Мы вздохнули с облегчением, когда он скрылся в кустарнике.

Ближе к вечеру мы приблизились к концу долины, ставшей теперь очень узкой и сплошь поросшей карликовой елью и сосной. Наша тропа взбегала на скалу чудовищной высоты. Мы полагали, что за ней находится перевал через хребет. Здесь нам стало встречаться много свежих лосиных следов, и Питамакан, попросив нас с Бесстрашным задержаться, отправился на розыски какой-нибудь добычи. Не прошло и пяти минут, как мы услышали выстрел и призыв Питамакана. Когда мы его нашли, он свежевал добычу — однако совсем не лося, а большого самца оленя-вапити. Его бархатистые рога уже успели наполовину отрасти. Мы взяли у него язык, печень, почки и лучшие куски мяса из брюшины — сколько смогли унести — а затем спустились к реке, набрали сухих тополевых дров, развели огонь и устроили настоящий пир.

— А теперь хорошо бы покурить, — сказал Бесстрашный, когда мы закончили еду. — Какая замечательная вещь, друзья мои, этот табак!

— Хорошо, покури! Но не долго, ведь нам надо двигаться дальше, — сказал ему Питамакан.

— Стоит ли? Давайте останемся здесь на ночь. Мы устали, да еще и наелись до отвала. Давайте никуда не пойдем до утра, — умолял наш друг.

— Мы разобьем лагерь в таком месте, где нашим врагам будет невозможно достать нас — на макушке вот этой горы! — ответил Питамакан, и наш друг ничего не смог возразить.

Когда Бесстрашный покурил, мы разложили часть мяса вапити по своим сумкам и снова вышли на тропу. Незадолго до заката мы вышли из пояса лесных зарослей, поднялись на сотню ярдов выше их и присели отдохнуть на выступах глинистых сланцев. Как только наше дыхание успокоилось, я достал подзорную трубу осмотреть пройденный нами путь и протянувшееся внизу озеро, великолепно выглядевшее в глубокой горной долине. Потом я передал трубу Питамакану. Буквально одну-две секунды спустя он воскликнул:

— Да это же наши кони! Хаи! Враг! Змеи опять на нашей тропе!

— Где? Как далеко? — спросил я.

— Нет, нет! Их там не может быть, они не осмелятся. Друзья мои! Должно быть, это Рыжеголовый со своим отрядом, — заволновался Бесстрашный.

— Сумасшедший! У Рыжеголового не было времени, чтобы съездить в форт и прибыть так далеко на юг. Лучше послушайте оба, вот что я вижу, — произнес Питамакан, все еще не отрываясь от подзорной трубы. Он пристроил ее на своем ружье, которое положил перед собой. — Первая маленькая поляна с нашей стороны все еще освещена солнцем. По тропе едет всадник и ведет за собой двух темных лошадей. Конечно, это наши кони. Мужчина едет очень медленно. На спинах двух ведомых им лошадей ничего нет, и это показывает, что наши седла и остальные вещи все еще находятся там, где мы их оставили. Я вижу лишь одного человека. Других я пытаюсь отыскать — но пока не могу!

— Они наверное перед ним, возможно далеко впереди, — предположил я.

— Возможно. Крадутся там и сям по долине, как настоящие змеи, чье прозвание и носят. Их нет на тропе. Открыто на ней они не появляются, а держатся среди деревьев и в кустарнике по берегу реки, высматривают нас по сторонам и надеются найти способ раздобыть наши скальпы.

Как раз в это время Солнце зашло за хребет, разлилась алая вечерняя заря и сразу же долину быстро стало заволакивать туманом. С исчезновением Солнца подзорная труба стала бесполезной. Питамакан вручил ее мне, а я убрал в футляр.

— Видите, как могущественно Солнце, как добро оно к нам! — продолжал он. — Это оно заставило меня этим утром понять, что мы должны уйти с тропы и не преследовать врага. Если бы мы пошли дальше — наши тела лежали бы бездыханными где-нибудь там внизу. Без сомнения, змеи ожидали, что мы будем преследовать их, и в удобном месте они засели, чтобы перебить нас. А сейчас, в свою очередь, они пойдут за нами и мы вновь обнаружим их.

— Но что же нам делать? Спрятаться по сторонам тропы и ждать их прихода? — спросил Бесстрашный.

— Если мы сделаем это, то получим скальпы, но не коней. А мы больше нуждаемся в лошадях, чем в скальпах. Сделаем так: будем сидеть здесь, пока не стемнеет. Затем двинемся вниз в долину по верхнему краю склона до тех пор, пока не будем в полной уверенности, что миновали тех, кто выслеживает нас. Потом спустимся на тропу и предпримем все возможное, чтобы вернуть коней.

— А что дальше? — поинтересовался я.

— Давайте захватим лошадей, а там видно будет, — ответил он.

Мы сидели на склоне до полной темноты, обсуждая ситуацию. Нам было совершенно ясно, что человеку с нашими лошадьми поручили отойти по долине подальше и ожидать возвращения отряда или сигнала о помощи. Такой знак они легко могли подать, разведя костер на склоне горы выше уровня леса. С каким же нетерпением, думали мы, он наблюдает, не появится ли маленький огонек, говорящий ему, что мы уничтожены!

Когда мы вернулись в лес, то сразу же сошли влево от тропы и, отойдя от нее на порядочное расстояние, повесили свою поклажу на дерево, чтобы никакой любитель мяса не смог до него добраться. После того, как с наших плеч свалилась тягостная неизвестность, нам стало гораздо легче переставлять усталые ноги. Однако наше продвижение по самой верхней кромке леса, где дул сильный ветер, было довольно медленным. Пока мы сидели на скале, на меня навалилась такая усталость и мне так хотелось спать, что я боялся не выдержать напряжения предстоящей ночи. Но после выступления в поход неуверенность покинула меня, а возбуждение придало новых сил. Мы поставили на кон свои жизни против жизней врагов, и я сказал себе: «Мы обязаны выиграть!»

Час или чуть больше нам пришлось пробираться через густой лес. Потом мы шли главным образом по открытым травянистым пологим склонам горы — здесь было много больше открытого пространства, чем в долине. Мы спешили и очень досадовали, когда встречали ручьи и были вынуждены снимать мокасины при их переходе, а потом снова обуваться. Несколько раз олени и лоси с шумом бросались от нас, дважды на нас ревел медведь. Но мы все время шли гораздо выше тропы: насколько я мог определить в тусклом свете звезд, мы ни разу не приблизились к ней на расстояние ближе, чем в пять сотен ярдов. Поэтому мы не остерегались, что враги услышат наши шаги. Даже если до них донесется шум сорвавшихся камней или треск сломанных веток, без сомнения, они должны отнести это на счет диких животных.

Света было достаточно, чтобы просматривать небольшие поляны, через которые проходила тропа. Их было всего семь и после достижения пятой (она была второй от озера) мы сделали остановку. Мы обсудили план дальнейших действий: надо ли нам сейчас спуститься вниз или пока продолжить движение по склону? Было решено проявить осторожность и пройти высоко над тропой. Когда мы наконец добрались до первой поляны у самого озера, над острыми вершинами горного хребта на востоке взошла Луна. Мы осторожно приблизились к опушке леса над поляной и посмотрели вниз — как мы и ожидали, там наших лошадей не было.

Не оказалось их и на второй поляне. Здесь мы уже осмелились спуститься к реке и двинуться по ее лесистому берегу, поросшему тополями и ивами. При осмотре третьей поляны мы увидели, наконец, своих коней! Да, они жадно паслись там вблизи от опушки леса. Конечно, пасшего их воина нигде не было видно. Мы гадали, где он может быть. Не расположился ли он среди лошадей? Или он выбрал себе убежище в лесных зарослях? А может, засел на открытом месте, с которого мог видеть склоны гор и верхний конец долины? И как же (где бы он ни был) нам лучше подобраться к нему?

Меньше всего нам хотелось, чтобы звук выстрела, разнесенный эхом вверх по долине, достиг ушей остальных членов вражеского отряда. Бесстрашный шепнул, что возможно все семеро врагов находятся сейчас возле лошадей. Это предположение вовсе не доставило нам удовольствия. Понаблюдав некоторое время, мы пришли к заключению, что враги привязали коней к колышкам (любой военный отряд брал с собой огромные мотки веревок).

— «Почти-брат», ты очень мудр, посоветуй нам, что делать. Скорей! Мы слушаем, — тихо сказал мне Питамакан.

И я ответил:

— Трава здесь стоит высокая. Давайте подползем по ней к ближайшей лошади. Кто-нибудь ухватится за конец веревки, которой она привязана, потянет к себе и медленно поведет. Двое остальных должны затаиться. Пастух, если он не спит, увидит, что лошадь пошла прочь. Он подумает, что она каким-то образом высвободилась и отправится снова привязывать ее к колышку. Тогда двое других нападут на него и прикончат раньше, чем он пустит в ход свое ружье.

— Отличный план! — согласился мой друг.

— Да, это так. Я займусь лошадью, — прошептал Бесстрашный.

— Поползем в ряд, ты слева от него, а я справа. Живо! Начинаем, — скомандовал Питамакан.

И мы поползли — не на локтях и коленях, а на животе, распластавшись по земле. Если вы когда-нибудь ползали так, то должны знать, как это трудно!

До наших коней от леса было ярдов двести. Все это расстояние до ближайшей лошади (а это была определенно моя!) мы ползли, тщательно прячась в траве и лишь изредка поднимая голову, чтобы сориентироваться. Когда мы наконец приблизились к лошади, то обнаружили, что она привязана к небольшому кусту. Бесстрашный медленно подполз к нему и отвязал веревку. В лунном свете я увидел его лицо — оно было совсем белым, губы дрожали, а зубы стучали. Его охватил страх, но он упорно делал то, что ему было поручено.

— И-как-и-мат! (Давай смелее!) — прошептал я ему.

Даже не взглянув на меня, он стал двигаться обратно, держа конец веревки в левой руке, а ружье — в правой. Я следил за лошадью. Как же я боялся, что она испугается ползущих, захрапит или встанет на дыбы. Но она лишь раз подняла голову, посмотрела в нашу сторону поводя ушами и снова стала жадно щипать траву. Несомненно, она учуяла наш запах, поняла, кто мы, и уверилась, что мы не причиним ей вреда.

Постепенно удаляясь, Бесстрашный осторожно тянул веревку, привязанную к шее лошади. И та, поддаваясь на мягкое потягивание, но продолжая щипать траву, шаг за шагом двинулась в нужную сторону. Отвлекшись от наблюдения, я тихо послал патрон в ствол и, затаив дыхание, стал ожидать последствий. Долго ждать не пришлось: в сотне ярдов прямо к западу от нас из травы внезапно поднялся мужчина, чуть постоял неподвижно и неспеша зашагал к нам. Когда он приблизился, я понял, что он выйдет на Питамакана.

Едва мне стало ясно, что нам предстоит иметь дело с одним врагом, а не со всем отрядом, я испытал огромное облегчение. Затем я ощутил еще большую радость от сознания, что это мой «почти-брат», а не я покончит с ним. И даже в этот напряженный момент я ненавидел себя за мягкосердечие. Я сознавал, что должен бы жаждать смерти врага, который вместе со своими спутниками столь усердно охотился за нашими скальпами, но не мог.

Между тем приближавшийся к нам коренастый и широкоплечий мужчина что-то бормотал себе под нос. Он шел не смотря по сторонам, не спуская глаз с лошади, поскольку думал, что упустил ее по собственной неосторожности из-за того, что плохо привязал. Если бы его внимание не было приковано к коню, он мог бы обнаружить Питамакана, заметив его темный силуэт в высокой траве. Но он прошел всего в нескольких футах от моего «почти-брата», прошел беспечно и не слышал, как тот поднялся и быстро двинулся за ним. В последний момент он, видимо, почувствовал опасность, а может быть просто услышал шорох травы позади: так или иначе он обернулся как раз в тот момент, когда Питамакан, замахиваясь, поднял свое ружье высоко в воздух. С пронзительным криком наш враг попытался отразить удар своим ружьем, но было поздно. Приклад тяжело обрушился на его голову, и он замертво упал на спину. Он был оскальпирован раньше, чем мы с Бесстрашным успели подойти. Питамакан вытащил из-за его спины колчан с луком, потом забрал и его ружье — старое, изношенное, кремневое.

— Ха! Он получил свое, этот пес с Запада! — с удовлетворением воскликнул Питамакан.

— Я хочу взять его порох и пули, — сказал Бесстрашный, нагибаясь и снимая с убитого пороховницу и подсумок.

Я же тем временем озирался, оглядывая поляну, чтобы не прозевать остальных врагов, если они появятся.

— Пошли теперь за нашими седлами и остальными вещами! Да поторопимся! — скомандовал Питамакан.

Вскоре мы уже сидели верхом и направлялись вниз по тропе. Наши лошади скакали быстрым галопом. Мы нашли вещи там, где и спрятали. Лошади были поспешно оседланы, а вся поклажа приторочена в положенных местах.

— И что мы будем делать дальше? — спросил Бесстрашный.

— Поедем вверх по тропе, устроим засаду и уничтожим этих змей, когда они пойдут вниз, — ответил Питамакан.

— Подожди! Послушай меня, — произнес я. — Мы ведь не военный отряд. У нас есть важное задание. Мы не должны идти на излишний риск. Поэтому я за то, чтобы спровадить этих змей по тропе в сторону равнины, а самим продолжить свой путь.

— Но у нас с нашими «многострельными» ружьями не будет никакого риска! — воскликнул Питамакан.

— И это говоришь мне ты — с твоим то опытом! Что же, мы совсем не будем рисковать, атакуя шестерых врагов, хоть и располагаем «многострельными» ружьями? — спросил я.

— Конечно, риск будет, — вставил свое слово Бесстрашный.

Питамакан глубоко вздохнул.

— Хорошо, сделаем так, как вы хотите. Ведите, я пойду за вами, — согласился он.

Мы сели верхом, и я, приняв роль ведущего, направился к переправе через реку, а затем — по тропе с западной стороны озера. Когда наступил день, мы подъехали к реке Белли. По-прежнему во главе нашей группы, я поехал дальше по большой тропе, разыскивая возможность сбить врагов со следа (а мы были уверены, что они последуют за нами).

В паре миль ниже Форкс такая возможность появилась. При выезде из леса на большую широкую прогалину, мы заметили, что по ней движется стадо бизонов голов в тридцать-сорок.

Мы выждали, пока бизоны не скрылись, а затем продолжили свой путь. Выехав на следы бизонов, мы стали двигаться очень осторожно, один за другим, а потом свернули направо и спешились. Наломав веток, мы тщательно замели свои следы, создав впечатление, что стадо шло после того, как мы уже проехали. Затем мы вернулись к своим лошадям, сели верхом и поехали к берегу реки. Спустившись по каменистому склону, мы перебрались на другой берег. Оттуда по узкой лесистой долинке мы поехали в горы и двигались так больше мили.

Миновав несколько речек, мы выбрали наконец место для стоянки, где было много дикого горошка и густой травы для коней.

У нас крепла уверенность, что нам удалось-таки избавиться от погони, сбив врагов со следа, и теперь им остается лишь одно — уйти на равнину и продолжить прерванный поход в поисках лагерей враждебных племен. Мы очень надеялись, что они будут обнаружены и перебиты кем-либо из наших.

После того как лошади были стреножены, я прилег отдохнуть — ибо невыносимо устал. Тем временем Питамакан с Бесстрашным нашли на берегу реки место, где было много корней камаса. Они звали меня присоединиться к ним и поесть этих луковиц. Но я отказался и сразу же заснул.

Проснулись мы довольно поздно и почувствовали себя прекрасно отдохнувшими, но очень голодными. Мы искупались в речке и наелись камаса. Убедившись, что наши кони хорошо укрыты в лесу, мы взяли свое оружие и поднялись на скалу, с выступа которой хорошо просматривалась долина реки Белли.

Мы уселись, и я достал подзорную трубу. Поочередно мы осмотрели всю долину, но признаков присутствия врага не обнаружили. Однако у нас была твердая уверенность, что преследователи еще не могли пройти вниз и остаются пока где-то наверху. Мы ожидали их прохода не раньше, чем следующей ночью.

Ранним утром Питамакан спустился на большую тропу отслеживать проход врага оттуда, а мы с Бесстрашным снова полезли на скалу с дальним обзором. Если бы (как мы надеялись) враги прошли мимо, Питамакан должен был подать нам сигнал, чтобы мы присоединились к нему. Мы ждали этого знака с большой тревогой, поскольку чувствовали себя очень плохо. Съеденный камас вызвал в наших желудках настоящие спазмы — так часто бывает, когда его много едят свежим. Мы надеялись, что нам полегчает после первой мясной еды, но у нас ее пока что не было. У нас буквально текли слюнки при воспоминаниях о большой туше оленя-вапити и отборных кусках мяса (конечно, теперь уже испортившихся), которые остались в наших походных сумках, повешенных в самом начале долины Саут-Форк.

Но сигнала от Питамакана все не было, и сколько я ни разглядывал долину в подзорную трубу, а своего «почти-брата» так и не увидел. Солнце поднималось все выше и выше и уже приблизилось к зениту. Мы стали всерьез беспокоиться за нашего друга, опасаясь, что он убит врагами, и решили было идти искать его в долину. Но тут он сам, еле-еле передвигаясь, появился в кустарнике, где мы сидели.

— Хаи! Я совсем болен! — воскликнул он, присаживаясь рядом с нами.

— И мы тоже. Это все из-за камаса, это он терзает наши внутренности, — ответил Бесстрашный.

— Что касается этих змей, то они еще не проходили. Однако мне стало так плохо, что оставаться там дальше я не мог. И добраться сюда мне было не легко, — объяснил Питамакан.

— Я знаю средство, которое нам поможет! И почему я не подумал о нем раньше? Оставайтесь здесь, друзья мои, я пойду поищу его, — с этими словами Бесстрашный с трудом поднялся на ноги и направился вниз по склону.

Прошло не меньше часа, прежде чем он вернулся. Но он шел уже гораздо быстрее, и на лице его была улыбка.

— Со мной уже все нормально, а теперь я помогу вам. Поешьте-ка вот этого, — сказал он, вручая нам ворох стеблей мяты.

Мы не стали тратить время даром и с жадностью накинулись на зеленые листья. Сначала они обожгли нам рот, а в животах от них стало горячо. Но очень скоро судороги прекратились! Мы опять стали разговаривать и строить предположения, где бы могли быть сейчас наши враги.

Я снова взялся за подзорную трубу и стал осматривать долину в том месте, где мы покинули тропу. И вдруг я их увидел — все шестеро приближались туда, где днем раньше прошли бизоны. Теперь, после того как я засек их в подзорную трубу, мы смогли следить за ними и невооруженным глазом. Сначала они быстро шли гуськом по тропе, но дойдя до середины поляны, остановились. Через некоторое время трое из них внезапно повернули и пошли обратно вверх по тропе: один шел прямо по ней, а двое других искали наши следы по сторонам.

— Смотрите, они остановились точно там, где бизоны опять сошли с тропы, чтобы попастись, — заметил Питамакан.

— Да, они потеряли следы наших коней и пытаются найти место, где мы свернули с тропы, — согласился я.

— Им это не удастся, ведь мы уничтожили следы, — рассмеялся Бесстрашный.

Нам. весело было наблюдать, как змеи описывали круги и сновали взад-вперед вдоль тропы, как обычно делают потерявшие след собаки. В конце концов они сошлись, постояли кучкой (очевидно, споря), потом все вместе побежали вверх. Они скрылись в лесу и показались вновь уже на другой прогалине, а потом снова вернулись в лес и некоторое время спустя опять появились на нижней поляне. Как и раньше, они внимательнейшим образом изучали оба края тропы. Но им так и не удалось найти, где мы ее покинули! Мы вновь рассмеялись, и Питамакан воскликнул:

— Паршивые, никчемные змеи, видели ли вы своего собрата, отдыхающего там наверху по Саут-Форк?!


Читать далее

IX. Сны Питамакана

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть