Весь следующий день я ждал Танькиного звонка. Она не звонила. Ни в два, ни в три, ни в четыре. Тогда я позвонил ей сам.
— Ну чего там? — спросил я. — Есть новости?
Она сказала:
— Я все хотела тебе позвонить…
Голос у нее был жалобный, и я вдруг подумал, что все сорвалось. Конечно же сорвалось — потому и не звонила, оттягивала плохую новость…
— Отдала? — спросил я спокойно, чтобы хоть немного успокоить ее.
— Отдала. Он уже прочитал. Я все хотела тебе позвонить…
— Да ты говори прямо, — сказал я, стараясь повеселей. — Завернул, что ли?
—— Да нет, сказал, в субботу пойдет, — ответила она прежним жалобным тоном, и я понял, что все просто: то, что фельетон идет, и есть ее плохая новость.
— Ну, и слава богу, — сказал я.
И вдруг почувствовал, что больше всего мне хочется сейчас положить трубку. Мне сразу стал безразличен этот разговор и безразлично все дальнейшее. Идет — и слава богу. Я свое дело сделал, машина закрутилась — ну и пусть крутится своим чередом. А с меня хватит — устал, неинтересно, не могу…
Но я все–таки трубку не положил и даже задал все вопросы, которые в таких случаях положено задавать.
Я спросил:
— Правил?
— В трех местах фразы выкинул, говорит, грубо. И еще насчет заглавия ворчал, но я взвыла.
— Ну и правильно, — похвалил я. Мне было совершенно все равно, то будет заглавие или не то. — Еще что–нибудь сказал?
— Спросил, читал ли ты этот фельетон.
— Ну, а ты?
— Сказала, что читал, — ответила она и вдруг испугалась: — А что, не надо было?
— Да нет, какая разница…
Мы еще немного поговорили, она спросила, принести ли мне полосу, когда будет сверстана. Я сказал, пускай принесет. В общем–то, мне это было совершенно все равно. Корабль шел своим путем, своим, а не моим, и по–своему поднимался на волне, и по–своему рушился вниз… А я был не мальчишка, который радуется, когда дают подержаться за руль.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления