Онлайн чтение книги От звонка до звонка
Глава одиннадцатая

Чутье Родиона не подвело. Казалось бы, не так уж и страшны «сталинградцы». И не таким хребты ломали. Но на всякий случай он воспользовался бронежилетом. Интуиция подсказала, что это не будет лишним. А еще память намертво зафиксировала тот случай, когда бронежилет защитил кирьяновского бойца от ярковской пули. Отсюда вывод – нужна броня.

Жаль, Паше насчет жилета он не подсказал. Не хотелось казаться в его глазах перестраховщиком. А зря. Надо было отбросить понты в сторону. Тогда Паша был бы жив.

«Сталинградцы» стреляли издали, но из «узи». Плотность огня высокая, но убойная сила не та – «броник» выдержал удар. Родион жив-здоров, а вот Паши нет и никогда больше не будет.

Ублюдки вложили в стволы всю силу своей отмороженной ненависти. Поэтому, кроме Паши, наглушняк завалили двух бойцов из его свиты. Еще двух ранили – Леньчика в том числе. Но Леньчику, как всегда, везет – ранение несерьезное. Пуля всего лишь царапнула шею...

Он не рассказал жене о том, что его пытались убить. Но Лада сама догадалась, что стряслось что-то неладное. Она не посмотрела на Родиона – она вцепилась в него проницательным взглядом. В глазах – паника и ужас.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего. С чего ты взяла?

– Не ври. Я вижу, что-то не так... У тебя неприятности?

– Да нет, все в порядке.

– Я же просила, не ври!.. В тебя стреляли!

– Ерунда.

– Нет, не ерунда! Тебя хотели убить... Все, хватит!..

Как будто у нее подкосились ноги – она обессиленно опустилась на стул.

– Что хватит?

– Все хватит... Все надоело... Я не могу так больше, не могу...

– Тебе что-то не нравится?

– Все не нравится... Я постоянно жду, что вот-вот случится что-нибудь страшное. Я устала ждать. Я устала так жить... Я люблю тебя... Я тебя люблю. Но страх за тебя, за себя отравляет мою любовь...

– Я все понял, – с мрачным спокойствием изрек он.

– Что ты понял?

– Ты слабая женщина.

– Женщина имеет право быть слабой...

– Может быть... Но при всем при этом ты не любишь меня. И никогда не любила. Ты просто привыкла ко мне. И эту привычку ты считаешь вредной. Только не говори, что ты не хочешь от нее избавиться. И от меня тоже... Ты не думай, я тебя не осуждаю. Я осуждаю самого себя. Мы не должны были быть вместе. Я знал, что не должны... Просто я надеялся на чудо. Но, увы, чудес не бывает...

– Но я люблю тебя.

– Ты можешь обмануть меня. Но себя не обманешь... Если ты хочешь от меня уйти, удерживать тебя я не стану...

Каждое слово давалось ему с огромным трудом. Горчичный ком пережал горло, жег душу.

– Я не хочу от тебя уходить...

Лада тоже страдала. По ее щекам текли слезы. Хотелось обнять ее, прижать к себе. Но Родион справился с порывом нежности. Он и Лада – разного поля ягоды. Он ей нужен, она привязана к нему. Но это не любовь. С ним она чувствует себя как птица в золотой клетке. Душа ее рвется на волю. Коли так – он не будет ее держать. Пусть себе летит... Так будет лучше. И для нее. И, наверное, для него.

– Хочешь, – покачал он головой. – Ты хочешь от меня уйти... Можешь уходить... Развод оформлять не обязательно. Ты и без того ни в чем не будешь нуждаться...

Родион распоряжался огромными суммами – на сотни миллионов долларов. Это общинные деньги. Но были у него и чисто свои. Ровно двадцать миллионов долларов на заграничных счетах. Половина принадлежала ему, половина – Ладе. Он сам так решил. Лично он мог подступиться только к своей половине, жена – только к своей. Номер своего счета Лада знала назубок. И только она одна могла снять с него деньги. Так что она может уходить от него прямо сейчас... Хотя нет. Уйдет он сам...

– Мне ничего не нужно, – сказала она.

– Может быть, – не стал спорить Родион.

Но менять он ничего не будет. В плане денег. К личной жизни это не имеет никакого отношения. Здесь не просто все меняется, здесь все рушится, как в Помпее в последний ее день...

– Извини. За все извини, – тяжко вздохнул он.

И повернулся к Ладе спиной... Может, зря он так. Да, наверное, зря. Зря! Еще не поздно было вернуться. Ведь он еще даже не уходил... Но решение уже принято. Мосты за спиной уже горят – как будто черти их жгут. Уходя, уходи...

Родион чувствовал в себе силы пережить эту катастрофу. Эту силу питала злость. Нет, не на Ладу. На отморозков, которые убили Кирьяна и Пашу.

Эти ублюдки где-то прячутся. Но недолго им злорадствовать. Ярость и злость пробудили в нем животную силу. Он снова тот самый Родион Космач, каким был когда-то. Он больше не бизнесмен. Он снова крутой криминальный авторитет во всех проявлениях этого понятия. Он с головой уходит в «заросли» жестоких «каменных джунглей», обеими ногами становится на тропу войны. Он сам лично будет рыть носом землю, но найдет беспредельщиков. И сам лично обратит их в прах... Дикая, первобытная сила овладела им целиком. И заглушила тоску от разрыва с женой. Он не думал о Ладе, они жил планами мести...

– Куда едем? – спросил Леньчик.

– В офис, – недолго думал Родион.

Он сейчас же начнет собирать братву, сам лично будет давать пацанам отмашки на «сталинградцев». Он уже знает, как взять верный след. Звериное чутье подсказывает...

Родион подъехал к офису, в окружении свиты телохранителей направился к зданию. И вдруг грянул взрыв...

Это была не бомба с дистанционным управлением, не пулеметная очередь полоснула, не снайперский выстрел. Это были менты.

Их было много. Все в камуфляже, в «брониках», с автоматами. Лица под масками. Действовали они нагло, нахраписто. Слишком уверены были в своей безнаказанности. Охрана просто не в силах была противостоять их стремительному натиску. Только один Родион не сломался под мощью этой махины.

Один из спецназовцев схватил его за хибот, как какого-то напроказившего щенка. Родион взорвался. Вырвался из железных тисков мента, перехватил руки и мощной подсечкой сбил его с ног. Кто-то навалился на него сзади. Родион снова извернулся. Сбросил с себя спецназовца, свалил его на землю, погреб его под тяжестью своего тела. И тут на шею со всей силы опустился приклад автомата... Вспышка боли, стремительно нарастающее головокружение. Свет перед глазами померк...

Очнулся Родион в машине. Он лежал на полу громыхающего на ухабах «рафика». В проходе между сиденьями, на которых громоздились спецназовцы. Лежал на животе. Руки сцеплены за спиной наручниками. И ноги стягивают стальные браслеты. Голова разламывается от боли.

– Очнулся, удод? – зло спросил кто-то.

Родион вскипел. Он не сявка какая-то, чтобы его так поносили. Он попытался перевернуться на спину. Хотелось взглянуть в лицо своему обидчику. Но несколько увесистых ударов по почкам вернули его на место.

– Лежать, падла! А то до места не доедешь...

За что они с ним так? Как будто он пес шелудивый, а не человек... Обиды не было. Была только злость.

У него было немало знакомых ментов. И среди спецназовцев имелись свои люди... Но все это было в той жизни, где он был бизнесменом. Сейчас он бандит. Да! Бандит!.. И он не боялся этого слова.

Слишком крутую расправу готовил он для «сталинградцев», чтобы оставаться «белым воротничком». Менты по другую сторону баррикад – это часть жизни, в которую он хоть и временно, но вернулся.

А менты образовались как по заказу. Кто их натравил?

* * *

Родиона привезли в какое-то отделение милиции. Сначала его поместили в «обезьянник». Кроме него, здесь не было ни единой живой души. Никого! Куда же делись Леньчик и все остальные из его свиты? Он не видел, чтобы кого-то из них вели в отделение. Дурной знак... Но духом Родион не пал. За ним сила. И эта сила не оставит его в беде. В самое ближайшее время он будет на свободе. И возглавит травлю «сталинградцев»...

Скоро за ним пришли. Их было двое. Крепенькие мужички с ментовскими фейсами. И в профиль – менты. И анфас тоже. Они вошли в клетку.

– Советую не брыкаться, – строго предупредил первый.

– Хуже будет, – осклабился второй.

Родион небрежно усмехнулся. Боятся его менты. Чуют силу.

Браслет наручников сняли только с одной руки. Этот браслет тут же замкнулся на ментовской руке. Как опасного зверя из клетки выводить будут – на цепи. Герои вшивые...

Родиона душило презрение ко всему ментовскому племени. Давно он за собой такого не замечал. С тех пор как вышел за ворота КПП первой и последней своей зоны. Давно это было. И так недавно...

Родиона провели в оперской кабинет. Расклад конкретный – два оперативника. И целый полковник в форме.

– Начальник отдела РУОП Кабальцев, – сухо представился он.

– РУОП. И при параде. Что-то тут не так, полковник. Погонами задавить меня хочешь? – угрюмо спросил Родион. – Так не боюсь я твоих погон...

– И не надо бояться. Вы другого бойтесь, гражданин Космачев.

– Чего мне бояться?

– А вы не знаете?

– Снова на понт берешь, полковник. Не надо. Не наводи тоску... Ты мне прямо скажи, по какому праву меня задержали? Или это арест?

– Нет, пока просто задержали... За хранение наркотиков.

Излюбленная ментовская мулька.

– Чешуя какая-то. Не было у меня никаких наркотиков... А-а, ясно, пока я в отрубе был, вы мне что-то подсунули. Поздравляю... Хотя нет, не с чем поздравлять. Халтурная работа...

– Но на три-четыре года потянет.

– Ну да, того, кто наркоту подсунул, того и потянет... Я с наркотой никаких дел не имею. И если ты в самом деле из РУОПа, ты должен это знать...

– Все это слова. А вот и дело – в правом кармане вашего пиджака нашли вещество, похожее на героин. В данный момент производится экспертиза...

– Не видел, не знаю. Твои волки, полковник, переусердствовали при задержании. Никто не давал им права избивать меня до потери сознания... Я был без сознания, полковник. И вы запросто могли подсунуть мне наркоту. Так и напишут в газетах. И по ТВ засветят. Жди... А свидетели у меня есть. Ваш беспредел заснят на камеру наружного наблюдения.

– Как и то, что вы, гражданин Космачев, при задержании оказали сопротивление работникам милиции...

– Работникам беспредельной милиции, – поправил его Родион. Он говорил медленно, с расстановкой. Как будто придавал особый вес каждому своему слову – Сейчас не тридцать седьмой год, начальник. И никто вам не давал права ни с того ни с сего набрасываться на людей. Привыкли брать нахрапом. Думаете, что так и надо... Мне кто-нибудь представился? Мне кто-нибудь удостоверение показал? Нет. Откуда я знаю, что это сотрудники милиции? Сейчас вон камуфляж на каждом углу продается, и автомат добыть не проблема... На меня, между прочим, сегодня днем покушались. В меня стреляли. Убили трех сотрудников моей службы безопасности. Двоих ранили... Ну да, извините, товарищ полковник. Ваше дело не виновных прессовать, а пострадавших. Убийцами пусть другие занимаются. А вы с потерпевших спросите – это легче всего...

– Все сказали? – сухо спросил полковник.

– Все, – кивнул Родион. – Больше ни слова ни скажу. Надоели...

– Слишком вольно вы себя ведете, гражданин Космачев.

Родион лишь презрительно усмехнулся. Всем своим видом показал, как достал его этот мент.

– А насчет покушения мы, конечно, в курсе... Мы бы вас, может, и не тронули. По крайней мере, сегодня. Но машина уже была запущена...

Родион лишь скупо развел руками. Мол, это ваши проблемы, а отвечать за беспредел все равно придется.

– Почему вы не спрашиваете, про какую машину я говорю? – вроде как удивленно спросил мент.

Родион молча пожал плечами – ему все равно.

– Зря вы так. У вас очень серьезные проблемы... Хранение наркотиков – это для вас не так страшно. И сопротивление при задержании тоже не страшно. Ваши адвокаты помогут вам выпутаться. Но когда это будет! А пока погостите у нас. У вас будет время подумать. И знаете, над чем?..

Полковник вперил в Родиона жесткий, пронизывающий взгляд. Как будто в душу хотел к нему забраться. Да только не в те дебри залез. Родион мог выдержать любой взгляд. Суровая школа жизни.

– Игорь Анатольевич Ярков – это имя что-нибудь вам говорит? – как шашкой махнул, спросил полковник.

Родиону стало немного не по себе. Зря мент надавил на него взглядом раньше времени. Он уже поставил энергетическую защиту. Поэтому внешне он остался совершенно спокойным. Ни единая эмоция не прорвалась наружу, не выдала его волнения.

Родион кивнул. Яркова он знает.

– Открою вам одну небольшую тайну: Ярков – наш внештатный сотрудник.

И снова этот острый, пронизывающий взгляд. Но Родион крепко держал себя в руках. Хотя новость ошеломляющая.

– Он сотрудник РУОП? – внешне спокойно спросил он. – Я почему-то думал, что он представляет ОБЭП...

– Верно, по большей части он представляет ОБЭП... Вернее, представлял... У нас есть информация, что Ярков вышел из игры. Вернее, вы его вывели...

Внутри у Родиона все похолодело. Он понял, откуда задул этот арктический ветер... Васек Макаров... Этот гад сбежал не абы куда. Прямым ходом к ментам подался. И уже напел насчет Яркова. А труп он сам закапывал...

Красиво менты сработали. Смогли просунуть своего человека в казино. Только не так уж и удачно все у них сложилось. И у Кирьяна, и у Родиона возникла какая-то непонятная неприязнь к Яркову. И не зря... Ничего бы не случилось. Со временем Яркова просто-напросто уволили бы – нашли бы к чему придраться. Но злой рок забил гол в их ворота. Крыса Васек подставил Яркова под удар. А потом сдал ментам самого Родиона. Вот что значит вовремя не раздавить гниду...

Знали менты, кого в тыл врага двинуть. Ярков только с виду слизняк. А на поверку оказался кремнем. Не стал доказывать, что он не верблюд. Знал, что ему не поверят. Решил, что живым из кабинета не выпустят. Поэтому и схватился за пушку. Зря он это сделал. Зря...

– Никто вашего Яркова пальцем не тронул.

– Не надо, Космачев. Не надо делать из нас идиотов... Думаешь, почему мы так легко раскрыли перед тобой карты? Если бы мы не были уверены, что его нет в живых, разве бы мы сообщили, что он наш агент?

Логика железная. По идее, Родион должен был раскиснуть и поплыть. Только не из того материала он слеплен.

– Карты он раскрыл... – пренебрежительно фыркнул Родион. – Да эти карты сами раскрылись. С самого начала было ясно, что Ярков – ваш человек. Только непонятно, зачем вы его к нам приставили? Мы с законом дружим. Налоги платим честно...

– Насчет налогов – это ты кому-нибудь другому расскажи.

– Зачем я буду что-то рассказывать?.. Ты, начальник, сам расскажи, что ты конкретно против меня имеешь. Про наркоту и сопротивление я в курсе. Что еще?

– Я же сказал – убийство Яркова.

– Факты есть?

– Есть!

Заявлено было уверенно. Только Родион все равно уловил фальшь. Похоже, на пушку его полковник берет. Кроме подозрений, нет у него ничего.

– Предъяви, – с оскорбительной насмешкой попросил Родион.

Не должен он себя так вести. Но что делать, если злость на ментов душит. И настроение ни к черту. Как будто что-то сломалось в нем после разрыва с Ладой.

– Предъявляют обвинение, – неосторожно ляпнул полковник.

– А обвинительного заключения у тебя как раз и нет, – поймал его Родион. – Когда будет, тогда и поговорим...

Мент начал выходить из себя. Кончился его запас прочности. А еще он понял, что понты его не проканали. Не попался Родион на его дешевую уловку... Хотя не такая уж она и дешевая. Подозрения на пустом месте не рождаются. Какая-то информация насчет Яркова у ментов все-таки имеется. Фактов только нет и доказательств. Но есть крыса Васек... Но ведь есть еще и Чижик. Он видел, как убивают Яркова. Но он же и видел, что стрелял Кирьян. И то вынужденно. Хотя какая разница, вынужденно или нет? Какой с покойника спрос? Кирьян с Ярковым сейчас на том свете друг с другом разбираются.

– Значит, будем молчать? – зло спросил полковник.

– А о чем нам с вами говорить? – пожал плечами Родион.

– Как о чем? К нам поступила информация, что подведомственные вам структуры занимаются доставкой и сбытом наркотиков.

– Чушь собачья.

– Чушь, – коварно усмехнулся мент. – А может, и не чушь... Информацию надо проверить. А ты знаешь, как мы проверяем такую информацию в свете новых требований президента?

– Процессуально-беспредельный наезд?

– Что-то в этом роде... Завтра вся твоя кодла будет париться на нарах.

– Я не понимаю, о какой кодле разговор?

– Как о какой? О бандитской, о какой же еще?.. Только не говори, что ты снова ничего не понял. Мы про тебя все знаем, Космачев. Так что лучше не смеши меня...

– Вы и так смешной, да?

– Весело тебе, ну-ну... Посмотрим, как ты дальше веселиться будешь. Будет тебе веселье. Прямо с завтрашнего дня...

Родион думал, что полковник и дальше будет распаляться перед ним. Но тот окатил его злорадно-презрительным взглядом и велел увести.

Родиона отвели в изолятор временного содержания при ментовском отделении. Его не шмонали. Просто заставили снять ремень, галстук, шнурки. Как будто Родион собирался повеситься. Размечтались.

Ему досталась пустующая камера. Как на заказ. Чтобы никто не мешал ему думать о сексоте Яркове.

Одним своим видом камера наводила смертную тоску. Грязные серые стены, холодный бетонный пол, железная дверь с «волчком», чугунное очко. Окон нет – только тусклая лампочка под потолком. Гнетущий запах неволи. Две трети камеры занимали нары. Доски были густо покрыты скабрезными надписями, похабными рисунками.

У Родиона не было сигарет. А курить очень хотелось. Проблема решилась легко. Он просто пошарил в щелях между досками, нашел чинарик и спички. Когда-то два года назад он попадал в КПЗ. Уходя, оставил для будущих сидельцев пару сигарет. Теперь кто-то позаботился о нем... Не так уж, оказывается, страшна тюрьма, как ее малюют. Везде жить можно.

Родион закурил, прилег. Перед глазами замельтешили события сегодняшнего дня. Аж голова закружилась. А ведь было от чего. Допрос «сталинградца» Санька, охота за крысой, гибель Паши и его бойцов. Самому Родиону крепко досталось. Пуля – ерунда. Куда страшней удар, который нанесла ему Лада. Или он ей нанес... Возможно, он зря хлопнул дверью. Надо было остаться, разобраться...

Разрыв с Ладой выбил его из колеи. А он должен был держать себя в руках. Зачем он сцепился с руоповским полковником? Куда делось его чувство такта?.. По-другому нужно было разговаривать с ментом, без грызни. Глядишь, и не обозлил бы РУОП, эту страшную дремлющую силу. Дремлющую... Что будет, если она проснется? А все к этому идет. Сам президент дал этим борцам почти неограниченные полномочия. И если они сорвутся с цепи, быть настоящей беде. Еще хуже, если вслед за этими волками на Родиона кинется изнеженная, но глазастая и зубастая лисица по кличке ОБЭП. Тогда туши свет, сливай воду... А ведь все к этому идет.

Хорошо, если хватит судейских и адвокатских сил, чтобы посадить эту свору обратно на цепь. Тогда можно будет выправить положение и зализать раны. А если не удастся?.. Президент настроен очень решительно. Пока что очень решительно. Со временем это пройдет. Но за это время от Родиона могут остаться рожки да ножки...

Собаку на него вешают жирную, вонючую. Убийство Яркова. Фактов у ментов нет. Но какая-то информация, точно, просочилась. Вот менты и всполошились. Вот почему он здесь... В принципе менты – это та же мафия. И за своих они стоят горой. Не всегда, конечно, и далеко не везде. Но в данном случае за Яркова они спросят конкретно. И, возможно, по беспределу. У ментов полно изворотов, чтобы вести следствие в обход уголовно-процессуального кодекса. И они запросто могут пойти этим путем...

Где Леньчик? Где все остальные?.. Вряд ли их отпустили. Тогда куда их отвезли? Почему про них ничего не известно?.. А про Родиона известно? Кто-нибудь знает про него?.. И почему, черт возьми, он не воспользуется своим правом на один звонок по телефону?..

Родион подошел к двери, несколько раз ударил по ней кулаком. Открылась «кормушка», он глянул через нее и увидел руоповского опера. Его бесстрастное лицо ничего не выражало. Как будто по ту сторону двери стоял каменный истукан.

Достаточно было только глянуть на эту картину, чтобы понять – звонка не будет. Не зря же полковник оставил в качестве надзирателя своего сотрудника. Родиона напрочь отрезали от внешнего мира. И хоть волком вой – никто тебя не услышит.

Похоже, он в самом деле нарвался на заговор ментов. Противник в погонах настроен очень решительно. И не успокоится, пока Родион не признает вины за гибель Яркова. А делать этого нельзя. Прямого отношения к убийству он не имеет. Но достаточно признания косвенной вины, чтобы тебя стерли в порошок...

Родион вернулся на нары, пошарил по заначкам, раздобыл еще один чинарик. Как быстро привыкает он к тюремному быту. Интересно, как долго ему здесь сидеть?.. Интуиция подсказывала, что долго. Похоже, полковник взялся за него всерьез и основательно...

Сильно саднила ушибленная пулей грудная клетка, разламывался от боли затылок. Но нет худа без добра. Боль помогла отвлечься от мрачных раздумий. Помогла уснуть...