Мы даем прощальный ужин — завтра уезжаем в деревню. Кухонный столик, за которым сидим мы с Андреем и Тамарой, ломится от еды: сосиски, макароны, яичница, редиска с зеленым луком в сметане, селедка, бутылка водки и бутылка сухого вина — изобилие сказочное, фантастическое, даже вилок и тарелок на всех хватает, молодец, Лидок, и это предусмотрела. Говорим о будущей работе: Лида получила направление в школу учительницей русского языка, школа на тракторном заводе, обещают сразу двадцать часов; Андрея пригласили преподавать в автомеханический техникум, он уже через пару дней запрягается: будет принимать вступительные экзамены; мне предложили два места на выбор в газете: отдел писем и корректорскую; на каком остановлюсь, еще не знаю, пока отпросился до первого сентября. Здорово, братцы, замечательно! И давайте за это выпьем. Все-таки это очень хорошо — начинать самостоятельную жизнь, работать, зарабатывать… А что, нам с Лидкой нужна пропасть денег: снимать квартиру, купить хоть какую-нибудь недвижимость — надоела эта раскладушка, бока отлежал; и новое платье Лиде надо сшить, да не одно — несколько. И вообще у нас будет ребенок, мальчик или девочка, а это, знаете, какие расходы! Мое почтение! Тут, даже если и не хотел бы, обрадуешься, что кончилось студенчество и вот-вот начнется самостоятельная жизнь!
— Будьте здоровы! — говорим мы с Лидой.
— Будьте здоровы! — говорят Андрей с Тамарой.
— Будьте здоровы! — произносит от двери еще один, молодой и звонкий, прямо-таки петушиный голос, и мы оборачиваемся, как по команде, и видим лейтенанта милиции Сергея Антоновича, краснощекого Сережу в синем кителе, фуражке и ослепительно белых перчатках. У меня что-то угрожающе екает в груди: повеселились!
А Сережа вскинул руку к фуражке и улыбается, сукин кот, растянув губы так, что, кажется, сам себе на ухо пошептать сумел бы, и говорит:
— Вы меня извините, конечно, товарищи-граждане, но, сами понимаете, в нашем деле долг прежде всего. А должен я вам сообщить…
— …пренеприятнейшее известие. К нам едет ревизор, — мрачно перебивает его Андрей и вопросительно смотрит на меня — когда ж ты, мол, начнешь признаваться, злыдень? Кого ты там убил, задушил, зарезал?…
— Проходите, Сергей, — говорит Лида, воспользовавшись паузой, но лейтенант стоит у дверей, все так же широко улыбаясь, и рука его вздрагивает у козырька.
— …а должен я вам сообщить преприятнейшее известие, — невозмутимо продолжает он. — Эту хату сносят, и вам, как постоянно здесь проживающим, выделена квартира. Своими глазами в списке видел. Через недельку — другую будете переселя…
Он еще не договорил, а Андрей уже сорвался с места и сгреб его в охапку вместе с кителем, строгой фуражкой и белыми перчатками, оторвал от пола и подбросил к потолку, и они устроили такой тарарам, что чуть не перевернули кухонный столик со всей нашей едой и выпивкой. И как же они возились! Как два веселых, страшно довольных жизнью щенка! Потом Андрей потащил Сережу к столу, а тот упирался смущенно, раскрасневшийся от возни, и мы хором уговаривали его. И он посмотрел на наш царский стол и так хорошо засмеялся:
— Да что вы, граждане начальники, вам же тут самим мало. Погодите, я сейчас сбегаю…
Но «граждане начальники» имели кое-что в заначке, и все-таки усадили его за стол, и налили по рюмке, а у Лиды нашлась пятая тарелка и пятая вилка — пусть кто-нибудь попробует сказать, что она не самая лучшая, не самая хозяйственная жена на свете! Вот только табуретки не нашлось, и Андрей отдал Сергею свою, а сам подтащил раскладушку, и они еще долго торговались, кому на чем сидеть…
Мы знали, давно знали, что дом Клавдии Францевны должны снести, — нас уже со всех сторон окружали пятиэтажные дома, но я не предполагал, что это может случиться так вдруг и что нам вообще дадут квартиру, даже если его и снесут. Еще днем мы рассчитались с Клавдией Францевной и сказали, что завтра уезжаем — ведь это был наш прощальный ужин, но…
— Никуда вы теперь не поедете, — строго сказал Сережа, а на лбу у него краснела широкая полоса от фуражки, и скомканные перчатки валялись на раскладушке. — Никуда вы не поедете, пока не получите ордер и не вселитесь в новую квартиру, а потом уезжайте куда хотите — это уже будет не мой район. В райисполкоме насчет вас целая баталия была, в газету ездили и в школу вашу. Думали, что вас распределили куда-нибудь в район, а вам в Минске квартирку давай. Но ничего, в газете молодцы, как нажали, как всю вашу автобиографию выложили — пробили!
— Качать его! — коротко рявкает Андрей и снова обхватывает Сережу под мышки, а Тамара умоляет его:
— Андрей, ну дай же ты человеку закусить! Андрей… — И тащит его за рукав.
А мы с Лидой потерянно смотрим друг на друга, и вдруг какая-то смутная тревога сжимает мне сердце: все слишком хорошо, слишком счастливо получается, даже не верится, что так бывает в жизни. Слишком хорошо…
Так наша поездка в деревню снова откладывается на неопределенное время. С утра надо бежать на почту, давать бабке телеграмму. Вот напугаем старуху!
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления