Онлайн чтение книги Чужестранка Outlander
Глава 4. Я прибываю в замок

Остаток путешествия не был ознаменован какими-либо примечательными событиями, если вам не кажется примечательной ночная поездка верхом по весьма пересеченной местности, как правило, по бездорожью, в обществе вооруженных до зубов мужчин в килтах и при этом на одной лошади с раненым. По тем стандартам, к которым я уже начала привыкать, все это не выходило за рамки обыкновенного.

Светлые полосы занимающейся утренней зари протянулись над моховым болотом. Конечный пункт нашей поездки возник впереди в виде огромной массы темного камня, обведенной серой каймой света.

Окрестности уже не были тихими и пустынными. Цепочка плохо одетых людей тянулась по направлению к замку. Они отступали на обочину, чтобы пропустить скачущих рысью лошадей, и с любопытством рассматривали мое одеяние, явно казавшееся им чужеземным.

Густой туман еще не рассеялся, но было достаточно света, чтобы разглядеть каменный мост, аркой перекинутый через неширокий поток, бежавший мимо замка вниз к мерцавшему примерно в четверти мили отсюда озеру.

Очертания замка были грубыми и простыми. Никаких причудливых башенок или зубчатых стен. Он походил на хорошо укрепленный дом с толстыми каменными стенами и высокими узкими окнами. Несколько труб дымились над гладкой черепичной крышей, усиливая господствующий серый колорит.

Ворота замка были достаточно широки: в них свободно могли проехать две телеги одновременно. Я могу это утверждать без опасения впасть в неточность, потому что именно это произошло, когда мы въехали на мост. Одна телега, запряженная волами, была нагружена бочками, вторая – сеном. Наша маленькая кавалькада сгрудилась на мосту, нетерпеливо ожидая, пока телеги минуют проезд в ворота.

Когда лошади ступили на скользкие камни сырого двора, я решилась задать вопрос. С моим спутником я не обменялась ни единым словом с того самого времени, как я перевязывала его на дороге. Он, как и я, молчал, если не считать негромких восклицаний от боли при неверном шаге лошади.

– Где мы? – спросила я голосом, хриплым от холода и долгого молчания.

– У башен Леоха, – коротко ответил Джейми.

Замок Леох. Так, теперь я, по крайней мере, знаю, где нахожусь. В мое время он являл собой живописные руины милях в трех от Баргреннана. В данный момент он, несомненно, был еще живописнее благодаря свиньям, роющимся у стен башни, и всепроникающей вони свежих нечистот. Я начала наконец мириться с невероятной мыслью о том, что попала именно в восемнадцатый век.

Я была уверена, что в Шотландии 1945 года нигде нет подобной грязи и беспорядка, хоть бы и после бомбежек. А мы точно в Шотландии: выговор людей во дворе не оставлял в этом никакого сомнения.

– Эй, Дугал! – крикнул оборванный конюх, подбегая, чтобы принять поводья коня у предводителя. – Ты рано вернулся, мы никак не думали увидеть тебя до собрания.

Руководитель нашей маленькой группы соскочил с седла, бросив поводья неопрятному юнцу.

– Да, это хорошо, нам повезло и на доброе, и на дурное. Я хочу сразу же повидаться с братом. Можно ли вызвать миссис Фиц, чтобы она накормила ребят? Они очень нуждаются и в завтраке, и в отдыхе.

Он кивком приказал Мурте и Руперту следовать за ним, и они вошли под стрельчатую арку входа.

Все мы спешились и добрых десять минут дожидались на мокром дворе, пока миссис Фиц, кто бы она там ни была, соблаговолит появиться. Целая орава любопытствующих ребятишек собралась вокруг нас, высказывая разнообразные предположения о моем возможном происхождении и предназначении. Наиболее нахальные из них набрались храбрости подергать меня за платье, но тут из дома вышла высокая полная леди в темно-коричневом домотканом платье и прогнала их.

– Уилли, милый ты мой! – воскликнула она. – Как я рада тебя видеть! И Недди!

Она приветствовала маленького лысого человечка сердечным поцелуем, от которого он едва не свалился на землю.

– Я думаю, вам нужен завтрак. В кухне все готово, идите и поешьте.

Повернувшись затем ко мне и Джейми, она в ошеломлении попятилась, словно ее укусила змея. Разинув рот, она глядела на меня, потом перевела взгляд на Джейми, ожидая объяснения феномена.

– Клэр. – Он кивком указал на меня. – А это миссис Фицгиббонс, – добавил он, кивнув на нее. – Мурта нашел ее вчера, и Дугал сказал, что мы должны взять ее с собой.

Таким образом он дал понять, что его вины тут нет.

Миссис Фицгиббонс закрыла рот и принялась изучать меня придирчивым, оценивающим взглядом. Должно быть, она пришла к заключению, что я достаточно безопасна вопреки странному и скандальному появлению, потому что улыбнулась – приятной улыбкой, несмотря на отсутствие нескольких зубов. Протянула мне руку.

– Очень приятно, Клэр. Добро пожаловать. Пойдемте со мной, и мы найдем для вас что-нибудь более… ммм…

Она посмотрела на мое короткое платье и неподходящие туфли и покачала головой.

Она уже уводила меня твердой рукой, как вдруг я вспомнила о своем пациенте.

– Подождите, пожалуйста! Я забыла про Джейми.

Миссис Фицгиббонс удивилась:

– Что вы, Джейми сам о себе позаботится. Он знает, где найти еду, а кто-нибудь приготовит ему постель.

– Но он ранен. Его ранили пулей вчера, а потом ночью еще и штыком. Я перевязала рану наспех, чтобы он мог ехать верхом, но у меня не было возможности промыть ее как следует и перевязать по-настоящему. Я должна сделать это сейчас, пока в раны не попала инфекция.

– Инфекция?

– Ну да, я имею в виду воспаление, понимаете? Гной, опухоль и лихорадка.

– А, вот оно что, поняла теперь. Вы хотите сказать, что умеете все это? Значит, вы знахарка? Как Битон?

– Нечто вроде.

Я понятия не имела, кто такой Битон, но у меня не было ни малейшего желания обсуждать с кем-то мою медицинскую квалификацию, стоя на сыром и холодном дворе. Миссис Фицгиббонс, очевидно, была женщиной сообразительной, потому что подозвала Джейми, который уже удалялся в противоположном направлении, взяла его тоже за руку и повела нас обоих в замок.

После долгого странствования по тесным холодным коридорам, лишь слабо освещенным из узких окон, мы пришли в большую красивую комнату, где стояли кровать и несколько стульев и где, самое главное, горел камин.

Я на время забыла о своем подопечном ради того, чтобы погреть руки. Миссис Фицгиббонс, явно нечувствительная к холоду, усадила Джейми на стул возле камина и осторожно сняла с него остатки изорванной рубашки, заменив их теплым пледом с кровати. Она раскудахталась над его плечом, посиневшим и распухшим, и потрогала мою нелепую перевязку.

Я повернулась от огня.

– Я думаю, повязку надо отмочить и снять, а рану промыть раствором… таким раствором, который предотвратит лихорадку.

Из миссис Фицгиббонс вышла бы великолепная сестра.

– Что вам понадобится? – спросила она просто.

Я призадумалась. Чем пользовались люди для обеззараживания в то время, когда не было антибиотиков? К тому же требуется найти их в примитивном шотландском замке чуть ли не на рассвете!

– Чеснок! – радостно воскликнула я. – Чеснок и еще волшебный орех[9]Волшебный орех, иначе гамамелис виргинский, – кустарник с желтыми цветами; плоды настаивают на спирту и настойку используют как антисептическое и вяжущее средство., если он у вас есть. Понадобятся чистые полотняные тряпки и котелок, чтобы вскипятить воду.

– Хорошо, хорошо, с этим мы справимся. А не нужно ли заварить укрепляющий чай из ромашки? Мальчик выглядит так, словно ночь была для него слишком трудной.

Молодой человек и в самом деле шатался от слабости, настолько измученный, что не протестовал, когда мы обсуждали его, словно неодушевленный предмет.

Миссис Фицгиббонс скоро вернулась, неся в подоле фартука головки чеснока, матерчатые мешочки с сухими травами и разорванное на длинные полосы старое полотно. На той же мясистой руке, которой она поддерживала край фартука, висел небольшой черный котелок, а в другой руке была большая оплетенная бутыль с водой.

– Скажите мне, милая моя, чем я могу быть полезной? – бодро спросила миссис Фицгиббонс.

Я попросила ее подвесить котелок с водой над огнем, почистить чеснок, а сама обследовала содержимое мешочков с травами. Нашла и волшебный орех, и другие нужные для чая травы, а также нечто, определенное мною на вкус как вишневая кора.

– Болеутоляющее, – радостно бормотала я, припоминая сведения об употреблении трав и коры различных растений, сообщенные мне мистером Круком.

Я опустила в кипящую воду очищенный чеснок и волшебный орех, а также несколько полос полотна. Укрепляющий чай настаивался в маленькой кастрюльке возле огня. Все эти приготовления немного успокоили меня. Если я все еще не знала с уверенностью, где и почему нахожусь, то знала по крайней мере, чем должна заниматься в ближайшие четверть часа.

– Благодарю вас, миссис Фицгиббонс, – сказала я как можно уважительнее. – Теперь я справлюсь и одна, если у вас есть другие дела.

Грудь дамы-великана заколыхалась от смеха.

– Девочка моя, дел-то у меня просто по горло! Я пошлю вам сюда похлебки. Если что понадобится, зовите меня.

Она покатилась к выходу с неожиданной быстротой и скрылась за дверью.

Я снимала повязку как могла осторожнее. Накладка из вискозы прилипла к ране и отставала с легким хрустящим звуком подсохшей крови. Капли свежей крови медленно проступали по краям раны, и я попросила у Джейми прощения за то, что причиняю ему боль, хотя он не пошевельнулся и не издал ни звука.

Он слегка улыбнулся – даже не без кокетства, этак игриво.

– Не волнуйтесь, барышня. Мне причиняли гораздо более сильную боль, и делали это люди совсем не такие красивые.

Он наклонился вперед, чтобы мне удобно было обмыть рану отваром чеснока, и плед соскользнул с его плеч.

И я воочию убедилась, что его слова были несомненной констатацией факта: ему причиняли невероятную боль. Верхнюю часть спины сплошь покрывали пересекающиеся побелевшие рубцы. Его жестоко пороли, и не один раз. В тех местах, где рубцы пересекались, образовалась белесоватая келоидная ткань, а там, где кнут хлестнул дважды по одному и тому же месту, виднелись неправильной формы пятна и даже углубления в коже.

Я, разумеется, повидала на своем веку немало ран и травм, будучи военной медсестрой, но в рубцах, увиденных мною сейчас, было нечто особенно жестокое. Мое дыхание, как видно, выдало волнение, потому что Джейми обернулся и перехватил мой остановившийся взгляд. Он передернул здоровым плечом.

– Красные мундиры. Выпороли меня дважды в одну неделю. Они сделали бы это дважды и в один день, но побоялись, что убьют меня. А какая радость пороть мертвого?

Продолжая промывать рану, я старалась, чтобы голос мой звучал ровно:

– Не поверила бы, что существуют люди, которые делают подобное с радостью.

– Ну да? А ведь вы его видели.

– Кого?

– Капитана красных мундиров, который содрал мне шкуру со спины. Если он не в полном смысле радовался, то уж точно был очень собой доволен. Куда больше, чем я, – добавил он с кривой усмешкой. – Его имя Рэндолл.

– Рэндолл!

Я не могла скрыть потрясения.

Холодные голубые глаза пристально уставились на меня.

– Вы с ним знакомы?

В голосе Джейми прозвучало подозрение.

– Нет-нет! Очень много времени назад я знала семью с такой фамилией. Давным-давно. – Разнервничавшись, я уронила тряпку, которую использовала в качестве губки. – Вот досада, придется ее снова кипятить!

Я подняла тряпку с пола и поспешила к камину, пытаясь за деловитостью скрыть смущение. Неужели именно этот капитан Рэндолл и есть предок Фрэнка с безупречным послужным списком, хвалимый герцогами и прочей знатью, любезный и вежливый даже во время сражений? А если так, то мог ли родственник моего нежного и мягкосердечного Фрэнка в любом колене нанести столь ужасающие знаки на спину этого юноши?

Я хлопотала у огня, добавляя в воду горстями чеснок и волшебный орех, окуная в настой тряпки и изо всех сил стараясь полностью овладеть собой. Решив, что теперь могу контролировать голос и выражение лица, я вернулась к Джейми.

– За что вас пороли? – спросила я.

Вряд ли это прозвучало тактично, однако мне необходимо было знать, а сформулировать фразу более деликатно мешала усталость.

Он вздохнул и беспокойно повел плечом, с которым я проделывала свои манипуляции. Он тоже очень устал, и я, без сомнения, делала ему больно, при всей своей осторожности.

– В первый раз за побег, а во второй за воровство – так они указали в списке арестованных, где перечисляют преступления.

– А откуда вы убежали?

– От англичан, – ответил он, с насмешливой улыбкой вздернув одну бровь. – Может, вы слыхали про Форт-Уильям?

– Слыхала, что он принадлежал англичанам, – в тон ему сказала я. – Чем же вы занимались в Форт-Уильяме?

Джейми свободной рукой потер лоб.

– Мне кажется, это была обструкция, так оно называется.

– Обструкция, побеги, кража. Да вы и в самом деле опасная личность! – произнесла я беззаботно, чтобы немного отвлечь его от неприятных медицинских процедур.

Это подействовало как нельзя лучше – уголок широкого рта приподнялся, и голубой глаз сверкнул на меня через плечо.

– Конечно, опасная, – сказал он. – Просто удивляюсь, как это вы, английская барышня, чувствуете себя в безопасности наедине со мной.

– В настоящий момент вы выглядите достаточно мирно.

Это была неправда: даже такой, без рубашки, весь в рубцах, испачканный кровью, с покрасневшими глазами и ввалившимися щеками после бессонной ночи, он производил достаточно грозное впечатление. Пусть и усталый, он, конечно, нашел бы в себе силы перейти в случае необходимости в нападение.

Он рассмеялся – на удивление искренним, заразительным смехом.

– Мирный, как голубок, – согласился он. – Я слишком голоден, чтобы угрожать чему-нибудь, кроме завтрака. Появись поблизости заблудшая пресная лепешка, и я не отвечаю за последствия… Ой!

– Простите, – пробормотала я. – Резаная рана, глубокая и очень грязная.

– Ничего страшного, – успокоил меня он, но даже сквозь отросшую рыжеватую щетину было заметно, как он побледнел.

Я решила продолжить разговор.

– Что такое обструкция? – спросила я. – Мне не кажется, что это большое преступление.

Он глубоко вздохнул и сосредоточенно вперил взгляд в резной кроватный столбик, так как я обрабатывала глубокую часть раны.

– Ну, думаю, что это слово у англичан в ходу, – заговорил Джейми. – В случае со мной оно означало защиту моей семьи и собственности, и во время этой защиты меня чуть не убили.

Он прикусил нижнюю губу, словно бы не хотел больше говорить об этой истории, но потом продолжил, по-видимому, отвлекаясь таким образом от своего плеча:

– Это было года четыре назад. На поместья поблизости от Форт-Уильяма наложили подать – продовольствие для гарнизона, лошади для перевозок и так далее. Нельзя сказать, что это дело кому-то пришлось по душе, но большинство уступило. Небольшие отряды солдат в сопровождении офицера разъезжали по округе с телегой или даже с двумя телегами и собирали продовольствие и вещи. И вот в октябре капитан Рэндолл явился в Л… – Джейми вдруг запнулся, быстро поглядел на меня и закончил: – В наш дом.

Я кивнула ему и сосредоточила все внимание на своей работе.

– Мы не думали, что они доберутся в такую даль. До форта расстояние большое, дорога трудная. Но они добрались. – Джейми прикрыл глаза. – Моего отца не было дома, уехал на похороны в соседнее поместье. А я был в поле вместе с другими мужчинами, потому что приближалось время жатвы, дел полным-полно. Моя сестра оставалась в доме одна, если не считать двух или трех служанок, и они все убежали наверх и попрятались, когда увидели красные мундиры. Они думали, что солдат прислал дьявол, и, говоря по правде, я не считаю, что они так уж ошибались.

Я отложила ветошку, при помощи которой обрабатывала рану. Самая неприятная часть работы кончилась; оставалось только наложить припарку – не имея ни йода, ни пенициллина, это было лучшее, что я могла сделать, – и хорошенько перевязать рану. Молодой человек не открывал глаз и, по-видимому, ничего не замечал.

– А я как раз вернулся к дому, – продолжал Джейми, – потому что мне надо было взять из амбара часть упряжи. Услышал шум, услышал, что моя сестра кричит в доме.

– Ну?

Я постаралась произнести слово как можно спокойнее и ненавязчивее, но мне ужасно хотелось узнать побольше о капитане Рэндолле. Пока что история, которую рассказывал Джейми, не расходилась с моим первым впечатлением от него.

– Я вошел в дом через кухню и увидел, что двое обшаривают кладовую и набивают ранцы мукой и беконом. Одного я хватил кулаком по голове, второго выкинул в окно вместе с его ранцем и прочей амуницией. Потом я кинулся в гостиную и нашел там свою сестру Дженни и двух солдат.

У Дженни было разорвано платье, у одного из солдат расцарапано лицо. – Он открыл глаза и улыбнулся невеселой улыбкой. – Я не стал задавать вопросов. Мы начали драться, и я вложил бы как надо им обоим, но тут вошел капитан Рэндолл. Он остановил драку самым подходящим способом – приставил к голове Дженни пистолет…

Вынужденный капитулировать, Джейми был немедленно связан солдатами. Капитан Рэндолл очаровательно улыбнулся своему пленнику и сказал: «Так-так. У нас тут две злые кошки, которые царапаются. Надеюсь, что тяжелая работа поможет исправить норов, а если не поможет, придется познакомить вас еще с одной кошкой, ее называют девятихвосткой. Но для иных кисок имеются у нас и другие лекарства. Что ты на это скажешь, славная кошечка?»

Джейми прервал свой рассказ и тяжело задвигал челюстями.

– Он заломил Дженни руку за спину и держал ее так, – продолжил Джейми через несколько секунд. – Но тут он отпустил ее, чтобы схватить за грудь.

При воспоминании об этой сцене Джейми неожиданно усмехнулся.

– Дженни изо всех сил наступила ему на ногу, а локоть впечатала прямо в живот. Он скрючился. Она извернулась и двинула его коленом в пах. – Джейми фыркнул от смеха. – Он выронил пистолет, и Дженни потянулась за ним, но один из драгун, которые держали меня, опередил ее…

Я закончила перевязку и тихо стояла возле него, положив ему руку на здоровое плечо. Мне было необходимо, чтобы он рассказал все, но я боялась, что он перестанет говорить, если вспомнит о моем присутствии.

– Когда Рэндолл очухался и начал нормально дышать, он приказал солдатам вытащить нас обоих во двор. С меня стянули рубашку, привязали к дышлу телеги, и Рэндолл начал бить меня своей саблей плашмя по спине. Он был в бешенстве, но владел собой. Бил он меня больно, но недолго. И это было не самое невыносимое.

Оттенок злой радости в голосе Джейми теперь совсем исчез, и мышцы плеча у меня под рукой напряглись.

– Он перестал бить меня и повернулся к Дженни, которую держал один драгун. Он спросил, хочет ли она посмотреть еще или предпочитает пойти с ним в дом и оказать ему более ласковый прием.

Плечо резко дернулось.

– Я не мог пошевельнуться, но я крикнул ей, что мне не больно, мне и вправду было не очень больно, и чтобы она не соглашалась ни за что, даже если мне перережут глотку у нее на глазах. Они держали ее позади меня, я не мог видеть, но по звуку догадался, что она дала ему пощечину. Должно быть, так, потому что Рэндолл после этого сгреб меня за волосы, откинул мою голову назад и приставил нож к горлу. «Я, пожалуй, приму твое предложение», – прошипел он сквозь зубы и кольнул меня ножом так, что закапала кровь. Я видел кинжал совсем близко, а капли крови падали в пыль под телегой…

Голос у него сделался какой-то сонный, и я решила, что от боли и усталости он впал в некое гипнотическое состояние и не помнил, что рядом с ним нахожусь я.

– Я хотел крикнуть сестре, сказать ей, что предпочитаю смерть ее бесчестью по вине такого мерзавца, но Рэндолл убрал кинжал с моего горла и всунул его мне между зубами. Я ничего не мог выговорить.

Джейми вытер губы, словно вновь почувствовал на них горький вкус стали. Он умолк, глядя куда-то в пространство.

– А что же произошло потом?

Мне, наверное, не следовало спрашивать, но я не удержалась.

– Она пошла с ним, – отрывисто произнес он. – Она боялась, что он убьет меня, и, наверное, не ошибалась. Что было дальше, я не узнал тогда. Драгун ударил меня по голове прикладом мушкета. Я очнулся связанный в телеге, полной цыплят, меня везли в Форт-Уильям.

– Понимаю, – как можно мягче сказала я. – Простите меня. Это было ужасно для вас.

Он вдруг улыбнулся, и выражение усталости исчезло.

– О да, цыплята не слишком приятная компания, особенно если ехать приходится долго.

Он понял, что перевязка закончена, и на пробу повел плечом, но тотчас сморщился от боли.

– Не делайте этого! – встревожилась я. – Вам нельзя двигать плечом. Ни в коем случае.

Я окинула взглядом стол, чтобы проверить, остались ли там подходящие полосы полотна.

– Сейчас прибинтую вам раненую руку к боку. Посидите спокойно.

Он не отвечал, но заметно расслабился, когда понял, что боли не будет. У меня возникло странное ощущение близости по отношению к почти незнакомому молодому шотландцу, частично, как я думала, из-за ужасной истории, которую он мне рассказал, а частично из-за того, что мы долго ехали вместе, прижавшись друг к другу в дремотном молчании, сквозь ночь. Кроме своего мужа я спала с немногими мужчинами, но заметила, что перед этим непременно возникало именно такое ощущение близости, словно бы твои собственные смутные мысли смешивались с его и накрывали обоих неким покрывалом бессознательного взаимопонимания. Атавизм, возврат к прошлому, как считала я. В старые, более простые времена («Подобные этому?» – прозвучал в голове вопрос) спать в присутствии другого человека считалось актом полного доверия. Если доверие было обоюдным, то сон рядом сближал больше, нежели телесное соединение.

Закончив бинтовать, я помогла Джейми надеть рубашку из грубого льняного полотна. Он встал, заправил одной рукой рубашку в килт и улыбнулся мне:

– Благодарю вас, Клэр. У вас легкие прикосновения.

Мне показалось, что он собирался коснуться моего лица, но передумал и опустил поднятую было руку. Кажется, он испытывал то же ощущение близости, что и я. Поспешно отведя глаза, я ответила на его благодарность небрежным жестом: пустяки!

Только теперь я пригляделась к комнате и обратила внимание на темный от сажи камин, узкие незастекленные окна, тяжелую дубовую мебель. Электрические провода отсутствуют. Полы голые. На кровати нет блестящих медных ручек.

Все это выглядело и впрямь как замок восемнадцатого века. Но как же Фрэнк? Человек, встреченный мною в лесу, был потрясающе на него похож, но, судя по тому, что рассказал о капитане Рэндолле Джейми, у него не было ничего общего с моим ласковым, миролюбивым мужем. Но если все происходящее реально – а я в глубине души начинала это признавать, – то он и в самом деле совершенно другой человек. Тот, кого я знала лишь по генеалогическим хартиям, вовсе не обязательно передал свои черты потомкам в наследство.

Но меня-то сейчас в первую очередь интересовал Фрэнк. Если я нахожусь в восемнадцатом столетии, то где же он? Я не вернулась в дом миссис Бэйрд – что он предпримет в связи с этим? Увижу ли я его когда-нибудь снова? Мысль о Фрэнке оказалась последней каплей. С того момента, как я вступила в круг каменных столбов и моя обычная жизнь кончилась, на меня нападали, мне угрожали, меня похитили и вообще принуждали. Я не ела и не спала больше суток… Я все еще старалась сдерживать себя, но нижняя губа задрожала против воли и глаза наполнились слезами.

Я отвернулась к огню, чтобы спрятать лицо, но было поздно. Джейми взял меня за руку и ласково спросил, что случилось. Отблеск огня сверкнул на моем обручальном кольце, и я разревелась.

– О, я… я сейчас… сейчас все будет в порядке… только… мой муж… я не…

– Ах, так вы овдовели, вот оно что!

В его голосе было столько искреннего сочувствия, что я окончательно потеряла контроль над своими эмоциями.

– Нет… да… я имею в виду, что я не… да, так и есть!

Сломленная своими переживаниями и усталостью, я буквально повалилась на Джейми, истерически всхлипывая.

У него оказалась нежная душа. Он не стал звать на помощь, не отстранился от меня в смущении… Он сел и усадил меня к себе на колени при помощи здоровой руки и начал бормотать что-то доброе и ласковое мне в ухо на гэльском языке. Я горько рыдала, охваченная страхом и невыносимым стыдом, но постепенно стала успокаиваться на широкой и теплой груди человека, который гладил меня по голове и по спине. Слезы иссякли, я в изнеможении опустила голову Джейми на плечо. Смутно подумала, что не случайно его так любят лошади. Будь я лошадью, увезла бы его, куда он только захочет.

Эта нелепая мысль не слишком совпала с другой: что молодой человек не доведен до полного изнеможения. Собственно говоря, такое соображение в равной мере могло смутить нас обоих. Я откашлялась, вытерла слезы рукавом и слезла с колен утешителя.

– Простите… то есть я хочу сказать, что благодарна вам… но я… – отвернувшись от него, бормотала я с пылающим лицом.

Джейми немного покраснел, но нисколько не смутился. Он снова притянул меня к себе за руку, приподнял мой подбородок так, чтобы видеть лицо, и сказал:

– Вам не надо меня бояться. И вообще никого, пока я с вами.

Он отпустил меня и повернулся к камину.

– Вы нуждаетесь в горячем, – продолжал он тоном, не допускающим возражения. – Нужно чего-нибудь поесть. Это поможет вам лучше всего.

Меня насмешили его старания налить похлебку одной рукой, и я стала ему помогать. Он оказался прав: еда помогла мне. Мы ели похлебку и жевали хлеб в дружественном молчании, разделяя удовольствие от тепла и сытости.

Наконец Джейми встал, поднял с пола упавший плед и положил его на кровать. Подтолкнул меня.

– Поспи немного, Клэр. Ты устала, а похоже, кто-то захочет поговорить с тобой довольно скоро.

То было неприятное напоминание о моем двусмысленном положении, но я слишком устала, чтобы думать об этом теперь. Для проформы пролепетала нечто протестующее по поводу постели, но в данный момент для меня не было в мире ничего более соблазнительного. Джейми заверил меня, что себе он найдет ложе где угодно. Я опустила голову на груду пледов и уснула прежде, чем Джейми дошел до двери.