Онлайн чтение книги Перехожу на прием Over to you
Прекрасен был вчерашний день

Он наклонился и потер лодыжку в том месте, где от ходьбы растянулись связки. Спустя какое-то время выпрямился и огляделся. Нащупав в кармане пачку, он достал сигарету и закурил. Тыльной стороной руки вытер пот со лба и, стоя посреди улицы, снова огляделся.

— Черт побери, да кто-то ведь должен здесь быть, — громко сказал он.

Услышав собственный голос, он почувствовал себя лучше.

Прихрамывая, ступая только на пальцы больной ноги, он пошел дальше. За следующим поворотом он увидел море. Дорога, петляя, тянулась между разрушенными домами и спускалась с холма к берегу. Темное море было спокойным. На материке, вдали, отчетливо виднелась линия холмов; навскидку до них было миль восемь. Он снова нагнулся и потер лодыжку.

— Черт побери, — произнес он. — Кто-то ведь должен тут быть живой.

Но нигде не было ничего слышно. От домов, да и от всей деревни исходила такая тишина, что казалось, будто все здесь вымерло тысячу лет назад.

Неожиданно он услышал едва различимый звук, словно кто-то переступил с ноги на ногу на гравии. Он оглянулся и увидел старика, который сидел на камне возле поилки для скота. Странно, как это он его раньше не заметил.

— Здравствуйте, — сказал летчик. — Ghia sou.

Он выучил греческий, когда общался с людьми около Ларисы и Янины.

Старик медленно поднял глаза, при этом повернулась его голова, а плечи остались неподвижны. У него была почти белая борода, на голове матерчатая кепка. Он был в серой, в тонкую черную полоску рубашке без воротничка. На летчика он смотрел так, как слепой смотрит на то, чего не видит.

— Я рад тебя видеть, старик. В деревне есть еще кто-нибудь?

Ответа не было.

Летчик присел на край поилки, давая отдохнуть своей ноге.

— Я Inglese, [24]Англичанин (греч.).  — сказал он. — Я летчик. Меня сбили, и я выпрыгнул с парашютом. Я Inglese.

Старик поднял голову и снова опустил ее.

— Inglesus, — произнес он. — Ты Inglesus.

— Да. Я ищу кого-нибудь, у кого была бы лодка. Хочу вернуться на материк.

Наступила пауза, а потом старик заговорил как во сне.

— Они все время приходят, — говорил он. — Germanoi приходят все время.

Его голос звучал бесстрастно. Он взглянул на небо, потом опустил голову, повернулся и снова посмотрел вверх.

— Они и сегодня придут, Inglese. Скоро придут снова.

В его голосе не было тревоги, вообще не было никакого выражения.

— Не понимаю, почему они приходят к нам, — прибавил он.

— Может, не сегодня, — сказал летчик. — Сейчас уже поздно. Думаю, на сегодня они закончили.

— Не понимаю, почему они приходят к нам, Inglese. Здесь же никого нет.

— Я ищу человека с лодкой, — сказал летчик, — который смог бы отвезти меня на материк. В деревне есть кто-нибудь с лодкой?

— С лодкой?

— Ну да.

Чтобы ответить на этот вопрос, понадобилось какое-то время.

— Есть такой человек.

— Как мне его найти? Где он живет?

— В деревне есть человек с лодкой.

— Пожалуйста, скажи мне, как его зовут.

Старик снова посмотрел на небо.

— Йоаннис. Вот кто имеет здесь лодку.

— Йоаннис, а дальше как?

— Йоаннис Спиракис. — И старик улыбнулся.

Видимо, это имя что-то значило для старика.

Он улыбнулся.

— Где он живет? — спросил летчик. — Извините, что беспокою вас из-за этого.

— Где живет?

— Да.

Старик опять задумался. Потом отвернулся и посмотрел в конец улицы, которая шла к морю.

— Йоаннис жил в доме, который ближе других к воде. Но ею дома больше нет. Germanoi разрушили его сегодня утром. Было рано и еще темно. Видите — дома больше нет. Нет его.

— А где он сам?

— Живет в доме Антонины Ангелу. Вон тот дом с красными окнами.

Он указал в конец улицы.

— Большое вам спасибо. Пойду поговорю с хозяином лодки.

— Он еще мальчиком был, — продолжал старик, — а лодку уже имел. У него белая лодка с голубой полосой по всей корме.

Он снова улыбнулся.

— Но я не думаю, что он сейчас в доме. А жена его там. Анна, наверное, там, с Антониной Ангелу. В доме они.

— Еще раз спасибо. Пойду поговорю с его женой.

Летчик поднялся и пошел было по улице, однако старик окликнул его:

— Inglese.

Летчик обернулся.

— Когда будешь разговаривать с женой Йоанниса… когда будешь разговаривать с Анной… не забудь кое-что.

Он умолк, подбирая слова. Его голос уже не был невыразительным, и он смотрел летчику прямо в глаза.

— Его дочь была в доме, когда пришли Germanoi. Вот это ты должен помнить.

Летчик стоял на дороге и ждал.

— Мария. Ее зовут Мария.

— Я запомню, — ответил летчик. — Мне жаль.

Он отвернулся и стал спускаться вниз, направляясь к дому с красными окнами. Подойдя к дому, он постучался и стал ждать. Потом постучался снова и еще подождал. Послышался звук шагов, и дверь раскрылась.

В доме было темно, и он смог разглядеть только черноволосую женщину с такими же черными, как волосы, глазами. Она смотрела на летчика, который стоял на солнце.

— Здравствуйте, — произнес он. — Я Inglese.

Она не пошевелилась.

— Я ищу Йоанниса Спиракиса. Говорят, у него есть лодка.

Она по-прежнему стояла не шевелясь.

— Он в доме?

— Нет.

— Может, его жена здесь? Она, наверное, знает, где он.

Сначала ответа не было. Затем женщина отступила на шаг и распахнула дверь.

— Входи, Inglesus.

Он провела его по коридору в заднюю комнату. В комнате было темно, потому что в окнах не было стекол — только куски картона. Но он увидел старую женщину, которая сидела на скамье, положив руки на стол. Она была совсем крошечной, точно маленький ребенок, а лицо ее напоминало скомканный клочок оберточной бумаги.

— Кто это? — спросила она резким голосом.

Первая женщина сказала:

— Это Inglesus. Он ищет твоего мужа, потому что ему нужна лодка.

— Здравствуй, Inglesus, — сказала старая женщина.

Переступив порог, летчик остановился в дверях. Первая женщина стояла возле окна, опустив руки.

Старая женщина спросила:

— Где Germanoi?

Казалось, ее голосу было тесно в тщедушном теле.

— Сейчас где-то около Ламии.

— Ламия.

Она кивнула.

— Скоро они будут здесь. Может, уже завтра будут здесь. Но мне все равно. Слышишь, Inglesus, все равно.

Она подалась вперед. Голос ее зазвучал еще резче.

— Ничего нового не произойдет, когда они придут. Они уже были здесь. Каждый день они здесь. Являются каждый день и бросают бомбы — бах, бах, бах. Закроешь глаза, потом откроешь их, поднимешься, выйдешь на улицу, а от домов одна пыль… да и от людей тоже.

Она умолкла и быстро задышала.

— Сколько человек ты убил, Inglesus?

Летчик оперся рукой о дверь, снимая тяжесть с больной ноги.

— Сколько-то убил, — тихо произнес он.

— Сколько?

— Сколько смог. Мы не можем вести подсчет.

— Убивай их всех, — спокойно сказала она. — Иди и убивай каждого мужчину, каждую женщину и каждого ребенка. Слышишь меня, Inglesus? Ты должен их всех убить.

Кусок оберточной бумаги сделался еще меньше.

— Сама я убью первого же, который мне попадется.

Она помолчала.

— А потом, Inglesus, потом его семье сообщат, что он мертв.

Летчик ничего не сказал. Она посмотрела на него и заговорила другим голосом:

— Что тебе нужно, Inglesus?

— Что касается Germanoi, то мне жаль. Мало что в наших силах.

— Да, — ответила она, — я понимаю. Но что тебе нужно?

— Я ищу Йоанниса. Я бы хотел взять его лодку.

— Йоаннис, — тихо произнесла она, — его здесь нет. Он вышел.

Неожиданно она оттолкнула скамью, поднялась на ноги и вышла из комнаты.

— Идем, — сказала она.

Он пошел следом за ней по коридору к входной двери. Теперь она казалась еще меньше, чем когда сидела. Она быстро дошла до двери и открыла ее. Когда она оказалась на солнце, он впервые увидел, насколько она старая.

У нее не было губ. Вокруг рта была такая же морщинистая кожа, как и на всем лице. Она прищурилась от солнца и посмотрела в сторону дороги.

— Вон он, — сказала она. — Это он и есть.

И она показала на старика, который сидел возле поилки.

Летчик посмотрел на него. Потом повернулся, чтобы сказать что-то старухе, но она уже исчезла в доме.