Онлайн чтение книги Паника в ложе "В" Panic in Box C
Глава 9. АРБАЛЕТ И БРИЛЛИАНТЫ

Часы на методистской церкви[90]Методизм — религиозное течение, основанное английским богословом Джоном Уэсли (1707–1788) и отделившееся от англиканской церкви в XVIII в. Ричбелла пробили час ночи.

Их звук едва донесся до «зеленой комнаты» театра «Маска», откуда дверь в середине коридора вела за кулисы. Освещенная настольной лампой комната казалась уставленной мебелью, предназначенной на выброс, — стульями, столами, диванами — вдоль стен под афишами в рамках и театральными фотографиями минимум сорокалетней давности.

На этих предметах мебели лежали свернутые пояса с рапирами и кинжалами, оставленные членами труппы во время допроса. Здесь также находилось не менее дюжины арбалетов.

Однако единственный арбалет, который вызывал интерес у присутствующих, лежал на центральном столе под лампой. Его рукоятка была инкрустирована слоновой костью, а тетива порвана.

В комнате присутствовали трое. Лейтенант Карло Спинелли нервно поглаживал подбородок, не сводя глаз с арбалета. Филип Нокс мерил шагами комнату. Доктор Гидеон Фелл молча сидел, рассеянно катая по столу игральные кости.

— Ладно! — заговорил наконец лейтенант Спинелли. — Давайте рассмотрим, что мы имеем на данный момент.

— Я хотел спросить… — начал Нокс.

— Всему свое время. Имейте терпение.

— Я только подумал…

— Итак, — снова прервал его Спинелли, — мы обнаружили леди Северн мертвой ровно в четверть двенадцатого. Мы прекратили репетицию, когда она подходила к концу первой сцены третьего акта. Я посмотрел вниз из ложи и увидел окружного прокурора и доктора Фелла, которые прибыли со своего мероприятия в отеле, когда преступление уже произошло. На вас, доктор Фелл, были те же самые шляпа с загнутыми полями и плащ, которые вы носили в Англии двадцать лет назад.

— Они и впрямь те же самые, — отозвался доктор Фелл. — Моей жене это не нравится, и она возвращается к этой теме с упорством, достойным лучшего применения.

— Прошло уже почти два часа, — проговорил Нокс, — и шок уже миновал. Но когда я увидел эту женщину с железной стрелой в спине…

— Вы сохраняли полное спокойствие.

— Ну, я, как и многие другие, тушил в Лондоне пожары во время бомбардировок. Тогда мы видели зрелища и похуже. Крови было немного…

— Вы же слышали, что сказал врач, — очевидно, прямое попадание в сердце. Правда, насильственная смерть подобного рода не бывает мгновенной, несмотря на то что вы часто видите по телевизору. Возможно, она прожила сорок — пятьдесят секунд. Я приподнял ее голову, чтобы посмотреть на лицо, — вы также его видели. На нем застыла гримаса боли и удивленное выражение, словно она не поняла, что произошло. Шок, о котором вы упомянули, мистер Нокс…

— Он был вызван несколько иной причиной. Конечно, с Марджери Вейн бывало нелегко…

— Как и со всеми женщинами — вы это хотите сказать?

— Не совсем. Я имел в виду, что она мне нравилась, несмотря ни на что. Ее гибель казалась такой чертовски напрасной…

— Вы заметили, что все внезапно открыли, будто она им нравилась? — не без цинизма осведомился лейтенант. — Сначала они высмеивали ее причуды, а когда старушку прикончили практически у них на глазах, то сразу начали думать о ней как о святой великомученице. Теперь прошу вас обоих не прерывать меня, покуда мне не понадобится ваше мнение. Я пытаюсь суммировать имеющиеся данные, а это весьма нелегко. — Он поднял арбалет со сломанной тетивой. — Судья Каннингем говорил, что если по какой-то невероятной случайности арбалет выстрелит, то тетива порвется. Так оно и вышло. Он также сказал, что стрела в таком случае полетит куда угодно или не полетит вовсе. Тут он оказался не прав — стрела угодила прямо в цель. Из этого арбалета, безусловно, стреляли. Помимо того что мы слышали звук выстрела, это доказывает отсутствие отпечатков пальцев — арбалет тщательно вытерли. Все дело в том, откуда был сделан выстрел. Что скажете, доктор Фелл?

Ответа не последовало, если не считать таковым глухое бормотание. Доктор Фелл бросил кости, которые показали дубль шесть, и тут же подобрал их снова.

— Где мы нашли арбалет? — продолжал лейтенант. — Мы почти сразу же обнаружили его лежащим на ковре под ложей «А» с противоположной стороны зала, почти в таком же положении…

Опустив арбалет на стол, лейтенант Спинелли вынул из кармана золотое ожерелье с бриллиантами и изумрудами, бриллиантовый браслет и продолговатую газетную вырезку, которая теперь была разглажена и легко поддавалась чтению. Положив на стол эти предметы, он снова взял арбалет.

— …почти в таком же положении, — продолжал лейтенант, — как ожерелье, браслет и клочок газеты, найденные под ложей «В». Вам все ясно?

— Абсолютно, — кивнул доктор Фелл.

— О'кей. Стрела вошла в тело под слегка косым углом. Так как женщина стояла спиной к стрелявшему — а только в этом случае она могла заполучить стрелу в спину, если на линии выстрела не возникло никаких препятствий, — то убийца мог подстрелить ее с противоположной стороны зала: либо из прохода под ложей «А», либо из самой ложи. Но что говорят свидетели?

— Ну? — осведомился доктор Фелл, надувая щеки. — Что же они говорят?

— Ровным счетом ничего существенного.

— Тем не менее не могли бы вы повторить их показания?

— В зале, — начал лейтенант Спинелли, — находились семь свидетелей. Миссис Нокс и мисс Харкнесс сидели рядом в первом ряду бельэтажа. Мистер и миссис Джадсон Лафарж стояли у вращающейся двери в конце правого центрального прохода в партере. Судья Каннингем прошел в зал вместе со мной. Не знаю, насколько он глуховат, но он устал смотреть пьесу в первом ряду и стоял в левом центральном проходе, наблюдая за фехтованием. Остаемся мистер Нокс и я.

Но никто ничего не заметил — включая нас двоих! В последний раз леди Северн видели живой и здоровой именно мы с мистером Ноксом — она сидела в ложе, не отрывая глаз от сцены, перед началом схватки. Вот все, что нам известно. И если вас это удивляет, то меня нет! Когда у вас перед глазами два великолепных поединка подряд, кто станет смотреть на что-то еще? Сечете?

— Что-что? Ах да, секу.

— Предположим, убийца стрелял из ложи «А» или еще откуда-то с той стороны. Арбалет не такой большой и тяжелый, а на нижней стороне рукоятки имеется острый крючок, с помощью которого его можно нести на одном пальце. Убийца выстрелил и бросил арбалет на пол — при таком шуме на сцене кто мог услышать звук его падения на ковер?

— Это я тоже усек, — кивнул доктор Фелл. — Но…

— Каким образом, — рявкнул лейтенант, — он заставил леди Северн встать и повернуться к нему спиной? Теперь я признаю, что все было спланировано заранее, даже если мне придется проглотить каждое слово, которое я произнес до того. Убийца не мог вынудить ее это сделать, подав сигнал через зал. Не мог он и предвидеть, что она встанет и повернется спиной, так как до тех пор леди ни на секунду не отвлекалась от происходящего на сцене. Не думайте, что другие объяснения не приходили мне в голову.

— Другие объяснения?

— Конечно! Предположим, сказал я себе, арбалет под ложей «А» — обманный трюк и стреляли вовсе не оттуда?

— Что вы имеете в виду?

— Допустим, убийца подкрался к ложе «В» с оружием в руке. Дверь ложи была заперта на засов — мистер Нокс видел, как леди ее запирала, и я впоследствии обнаружил засов задвинутым накрепко. В двери нет замочной скважины, так что было невозможно при помощи проволоки сначала отодвинуть засов, а потом вернуть его назад. Но что, если убийца нашел выход? Прикончив леди и вновь заперев дверь, он успел бы ускользнуть, спуститься в темноту, прежде чем мистер Нокс и я добрались до ложи, а также бросить арбалет на другой стороне зала. Могло такое произойти?

— Могло, хотя это весьма сомнительно. Как он мог проделать фокус с дверью ложи?

— Боже всемогущий! — завопил лейтенант. — Об этом я вас и спрашиваю! В свое время, маэстро, вы объясняли многие трюки с окнами и дверьми. Но сейчас это не пройдет, даже если допустить какой-нибудь изощренный фокус с засовом, и я объясню почему.

Не стану останавливаться на том факте, что арбалет, как в течение недели можно было слышать от судьи Каннингема, — смертоносное оружие, способное пробивать броню. Выстрел с близкого расстояния в спину женщине превратил бы ее в такое месиво, какого я не видел со времен дня высадки в Нормандии.[91]6 июня 1944 г. — день высадки союзных войск в Европе.

Но помимо этого, жертва должна была стоять во время выстрела! Иначе на пути стрелы оказалась бы спинка стула. А если бы она встала, когда кто-то проник в ложу, то, скорее всего, повернулась бы лицом к двери, а не оставалась к ней спиной!

Казалось, лейтенант Спинелли собирается швырнуть арбалет в стену. Но вместо этого он аккуратно положил его рядом с золотым ожерельем и бриллиантовым браслетом.

— Мне нужно успокоиться, — заявил он. — Я чувствую, что мой мозг растворяется, как аспирин в воде. Надо взять себя в руки, прежде чем окружной прокурор сочтет меня еще большим психом, чем считает Фло. Поэтому на время оставим догадки насчет различных трюков и зададим простой вопрос: кто мог это сделать?

— И кто же?

— Ну-у! — Спинелли извлек записную книжку. — Согласно имеющимся сведениям, большинство людей в зрительном зале, на сцене и за кулисами как будто вне подозрений. Но я рассчитываю на вашу помощь, маэстро. Это самая запутанная головоломка, с которой я когда-либо сталкивался, — достаточно безумная, чтобы удовлетворить даже вас.

— Старая песенка, — не без грусти заметил доктор Фелл. — Впрочем, полиция не раз была готова вызвать меня на помощь даже из сумасшедшего дома. — Он немного подумал. Потом складки его жилета дрогнули от громкой усмешки, и доктор Фелл бросил кости. — Пять и три! — воскликнул он с детской радостью и указал на воображаемые деньги на столе: — Десять долларов! Как бы вы, мой дорогой Нокс, изложили по-латыни следующие фразы: «У меня выпала восьмерка, Эйда из Дикейтера![92]Дикейтер — название нескольких городов в США. Выкладывай десять баксов!»

Нокс задумался.

— Пожалуй, доктор Джонсон[93]Джонсон, Сэмьюэл (1709–1784) — английский лексикограф. справился бы с этим без труда. Босуэлл[94]Босуэлл, Джеймс (1740–1795) — шотландский юрист, биограф С. Джонсона. — согласно его дневникам, страстный игрок в карты, — несомненно, играл бы и в крап, если бы эта игра уже существовала в то время. «Выпала восьмерка»… Пожалуй, «numerus octopus est». А вот как благородный римлянин потребовал бы выложить десять баксов, придумать посложнее. К тому же какой падеж нужно использовать в словах «из Дикейтера» — родительный или творительный?

— Ради бога! — Лейтенант Спинелли сердито уставился на Нокса. — Я знаю, что маэстро охоч до подобных рассуждений, но вы хоть не принимайте в них участия! Давайте забудем о том, что Джонсон говорил Босуэллу за игрой в крап, и сосредоточимся на деле. Вы ведь, маэстро, отнюдь не спали и не изучали принципы игры, когда я допрашивал свидетелей, а сами задали ряд вопросов.

— Совершенно верно, — согласился доктор Фелл. — Но если вы помните, целью моих вопросов было реконструировать события этого вечера до начала репетиции.

— А это важно?

— Думаю, да. Я, так сказать, вживался в общую картину.

— Ну, тогда эту картину будет нелегко вставить в раму, — усмехнулся Спинелли. — Повторяю: большинство тех, кого мы могли бы включить в число подозреваемых, отпадают, так как у них есть алиби. А к алиби я отношусь с уважением, если они только не ловко состряпаны профессиональным преступником. Даже ваша жена, мистер Нокс, как будто вне подозрений.

— «Даже»! — с горечью промолвил Нокс. — Утешили, нечего сказать!

— Ну, вы ведь слышали, что говорили мистер и миссис Лафарж. Перед тем как леди Северн произнесла речь, у нее была ссора с миссис Нокс. Вернее, она набросилась на миссис Нокс, а ваша жена ей не ответила. Я намерен узнать, в чем там было дело. Конечно, я не думаю, что ваша жена стреляла из арбалета, — держу пари, женщине это не по зубам.

— Согласен без всякого пари, — проворчал доктор Фелл.

— Но моя обязанность — найти решение этой проблемы, и я сделаю это, даже если мне придется вести себя не по-джентльменски.

— Теперь я задам вам вопрос, который пытаюсь задать уже некоторое время, — произнес Нокс. — Если вы хотите только разгадать тайну убийства и считаете, что Джуди так же вне подозрений, как и ваша Фло, почему вы продолжаете цепляться к ней во втором часу ночи?

— Разве я к ней цепляюсь?

— Я имею в виду не вас лично, а…

Лейтенант Спинелли сунул в карман записную книжку.

— Слушайте! — сердито проворчал он. — Вы были здесь и видели, что произошло. Я снимал показания у свидетелей. Окружной прокурор Гулик все время торчал рядом, а под конец стал меня пилить за то, что я не предотвратил преступление. Возможно, я в самом деле что-то прошляпил, но не уверен, что он смог бы его предотвратить.

Как бы то ни было, прокурор заявил, что сам хочет допросить миссис Нокс. Он отвел ее в помещение, которое мистер Лафарж именует своим офисом. Это было менее получаса назад. Многие другие свидетели до сих пор ждут своей очереди и не скулят.

Но так как вы хороший парень, я хочу вам помочь. Мы пойдем туда и взглянем, что там происходит. Маэстро будет доктором Джонсоном, вы — Босуэллом, а я — магистратом с Боу-стрит,[95]Улица в Лондоне, где находится столичный полицейский суд. выслушивающим советы вас обоих. Но я не должен забывать о политической стороне дела. Херман Гулик — прокурор и важная шишка в округе. Тем не менее он будет делать свою работу, а я — свою. Пошли, маэстро?

Лейтенант не притронулся к арбалету. Положив браслет и ожерелье в боковой карман пиджака, а газетную вырезку — в жилетный карман, он вышел из комнаты. Нокс и доктор последовали за ним.

Они пересекли призрачно освещенную сцену, двинулись по коридору мимо дверей уборных, откуда доносились голоса, спустились к железной двери и прошли через зал. Пока они пересекали фойе и поднимались по правой лестнице в бельэтаж, лейтенант Спинелли продолжал говорить:

— Бесполезно гадать, кто стащил арбалет из-под картины. Это мог сделать любой.

— Любой? — переспросил доктор Фелл, тяжело опираясь на палку.

— Да, любой из зрителей или пришедших из-за кулис. В фойе имеется еще одна дверь, которая видна только при полном освещении. Она выходит в переулок с западной стороны театра, где расположен и служебный вход.

— Ну?

— Привратник, дежуривший весь вечер у служебного входа, утверждает, что некто, по его словам, «в костюме» выскользнул оттуда и вернулся через пару минут. Он не знает, кто это был, и…

— Повод мог быть абсолютно невинным.

— Как знать. Арбалет не сунешь в карман и не спрячешь под пиджаком, но если затолкать его сзади под брюки… Мы можем быть уверены только в одном.

Они подошли к темной полированной двери возле бельэтажа, по обеим сторонам которой стояли полисмены в форме.

— Мы можем быть уверены только в одном, — повторил Спинелли. — Согласно показаниям привратника и Нэнси Тримбл — девушки в кассе — ни один посторонний не входил в театр за весь вечер. Значит, убийца все еще… — Он оборвал фразу и открыл дверь. — Извините, сэр, могу я войти?

За дверью находился просторный кабинет с двумя занавешенными окнами, письменным столом, стальным шкафом с картотекой и несколькими стульями. За столом, спиной к пришедшим, сидел коренастый мистер Херман Гулик — человек с косматой шевелюрой и напыщенными манерами. Перед ним сидела Джуди, которая, судя по лицу, была близка к обмороку. Неподалеку находилась Элизабет Харкнесс, выглядевшая немногим лучше. В углу восседал судья Грейем Каннингем.

— Я как раз заканчиваю, — сообщил окружной прокурор, слегка повернувшись и продемонстрировав фрагмент желтого лица. — Итак, миссис Нокс…

— Но я уже говорила вам!.. — крикнула Джуди.

— Да, благодарю вас, миссис Нокс. Думаю, пока этого достаточно. У меня есть ваш адрес на случай, если его нет у лейтенанта.

— Сэр, я уже записал адрес леди.

— Я ведь сказал «на случай». Если хотите, можете отправляться домой, миссис Нокс. Не покидайте Нью-Йорк, так как у нас снова могут возникнуть к вам вопросы. Но сейчас мы вас не задерживаем.

— Это все? — недоверчиво осведомилась Джуди.

— Да, по крайней мере на данный момент. Если только…

— Если что?

— Если вы не решите изменить ваше мнение и сообщить нам, что имела против вас леди Северн.

— Изменить мнение?! — воскликнула Джуди.

Она вскочила со стула, схватила сумочку и выбежала из комнаты. Нокс тотчас же бросился за ней, хотя лейтенант Спинелли окликнул его, требуя вернуться.

Джуди сбежала по лестнице в фойе, все еще темное, если не считать света над портретом Марджери Вейн. Она подошла к картине, но, как будто внезапно вспомнив, кто на ней изображен, отшатнулась и прикрыла глаза ладонью, сама являя картину горя и отчаяния. Нокс в приливе сочувствия, которое он стеснялся выразить словами, шагнул к ней.

Джуди первая обратилась к нему:

— Фил, ты ведь принадлежишь к избранному кругу, не так ли? Я имею в виду, они не выставляют тебя из комнаты во время допроса?

— Ну в общем, нет. Если я могу что-нибудь сделать…

— Можешь! Возвращайся туда и внимательно слушай, что они будут говорить — особенно судья Каннингем.

— Почему судья Каннингем? Какое он имеет к этому отношение?

— Я… я думаю, он на моей стороне. Вообще-то окружной прокурор не так уж плох — он старается быть справедливым. Но когда он совсем допек меня своими вопросами, судья Каннингем поднялся, как римский император, и сказал: «Осторожнее, сэр. Если эта свидетельница нуждается в помощи, я к ее услугам».

— Если ты нуждаешься в помощи, Джуди, то почему не позволишь мне оказать ее? Или доктору Феллу? Когда он берется за дело…

— Тогда пусть он поскорее за него возьмется. Это ужасно! Ты вернешься туда? Пожалуйста, дорогой!

— Как ты меня назвала?

— Дорогой. Я такая несчастная, что больше ни о чем не в состоянии думать. Домой я не хочу — буду ждать тебя в «зеленой комнате». Ты сейчас поднимешься туда, а потом все мне расскажешь, ладно?

— Ладно. Обещаю тебе помочь. — Нокс двинулся к лестнице.

«Я думаю, он на моей стороне», — сказала Джуди о судье Каннингеме. Почему ей нужен кто-то, находящийся на ее стороне? Не важно. Она думает, что нуждается в помощи, и только это имеет значение. Нокс подумал, что этой ночью использует свой мозг далеко не лучшим образом, не без тщеславия приписывая ему незаурядные качества. Пришло время воспользоваться ими в полной мере — забыть о скверных моментах, которые были у них с Джуди этим вечером, и помочь ей выкарабкаться из неприятностей. Расправив плечи и глубоко вздохнув, он небрежно кивнул полисменам и распахнул дверь в кабинет навстречу быстро надвигающимся событиям.