Онлайн чтение книги Патрик Батлер защищает Patrick Butler For The Defence
Глава 20

— Позвольте объяснить тем, кто не говорит по-французски, — сухо продолжал Батлер. — Это самый что ни па есть пустяк из всех свидетельств против него. Если позволите, мне хотелось бы обратиться с вопросом к мисс Монике Прентис. — Левая рука адвоката снова вцепилась в лацкан пиджака. — Не испытывая никакого желания расстраивать вас, мисс Прентис, я вынужден спросить: правда ли, что ваша свадьба с мистером Воганом дважды откладывалась? Из-за того, что он дотла проигрывался на скачках?

Голос адвоката па мгновение канул в пустоту — в пустоту перенапряженных нервов, когда люди находятся на пределе. Содрогнулись даже Пэм с отцом, никогда не знавшие Джима, разве только слышавшие его имя.

По-прежнему сидя спиной к Хью, дядя Чарлз вздернул голову, сверкнув серебристыми волосами. Джим Воган, которого Хью считал лучшим другом, прижался окостеневшим телом к картотечному шкафу. Виден был лишь его силуэт. Яркие голубые глаза глупо остекленели, верхняя губа безобразно вздернулась. Моника решительно от него отцепилась, попятилась и бросилась к Хью.

Прозвучали одновременно три голоса.

Дядя Чарлз сказал:

— Вы считаете это юридическим доказательством, мистер Батлер?

Барристер любезно ответил:

— Да, сэр.

Моника жалобно вскрикнула:

— Хью! Помоги мне! Пожалуйста!

Он молниеносно припомнил, что в последний раз перепуганная и обиженная сестра обращалась к нему за помощью в пятнадцать лет, и протянул руки. Моника бросилась в объятия сильного старшего брата.

— Все в порядке. Не бойся.

Батлер обратился к ней громким безжалостным топом:

— Поверьте, мисс Прентис, сейчас дело уладить значительно легче, чем было бы после вашей свадьбы с гнусным неблагодарным убийцей, который в данный момент жмется к шкафчику. Действительно ли женитьба дважды откладывалась из-за его проигрышей на скачках?

— Да! — рявкнул Хью, защищая сестру. — Откуда вам это известно?

— Вы рассказали.

— Я?

— Видимо, сами того не заметили, как часто бывает со свидетелями, которых просят несколько раз повторить показания. Впрочем, наверно, вчера вечером поняли…

И правда. Теперь Хью припомнил, что когда бежал сломя голову из дома номер 13 на Линкольнс-Инн-Филдс, то подумал о дважды отсроченной свадьбе Моники, о причине отсрочки и о необходимости скрыть ее от дяди Чарлза.

— Итак, у меня в руках, — неумолимо продолжал Батлер, вновь обращаясь ко всем присутствующим, — оплаченный чек на шесть тысяч фунтов, выписанный Абу Фаюмом в филиале Столичного байка на Риджент-стрит на имя мистера Джеймса Вогана. Мадам Фаюм, вы узнаете подпись своего мужа?

Сесиль, сидевшая у письменного стола и рассеянно смотревшая по сторонам, вдруг очнулась, взглянула па чек и выкрикнула по-французски нечто непечатное.

— Да, да, да! — добавила она. — Это подпись Абу.

— А теперь, мистер Воган, не удостоверите ли свою подпись на обороте?

Джим неестественным голосом взвизгнул:

— Какого черта? — и сразу спохватился, некрасиво скривившись в привычной заискивающей усмешке. — Хью, старичок, — воскликнул он, — ты же знаешь, что я не виноват! Если честно играешь…

— Кажется, Джим, ты долго водил меня за нос. — Хью буквально физически затошнило. Но нельзя же вот так вот порвать старую дружбу. — Тем не менее, если я могу тебе чем-то помочь…

— Хью, я не виновен! Клянусь!

— Правда? — переспросил Батлер, бросив вопрос, как стеклянный стакан, в стену и сорвав скрепку, прикреплявшую чек к какой-то бумажке. — Штамп на оплаченном чеке вместе с копией приложенного письма свидетельствуют, что сумма переведена на счет букмекерской конторы, зарегистрированной под названием «Джон Джоллибой лимитед», главный филиал которой находится на Оксфорд-стрит.

В сопроводительном письме, подписанном мистером Луисом Рефтоном, недвусмысленно сказано, что мистер Воган задолжал конторе четыре тысячи пятьсот фунтов. К нему приложен чек на оставшиеся пятьсот фунтов — для продолжения его успешной карьеры. Все это вместе с фальшивыми акциями, весьма неуклюже выписанными рукой мистера Вогана как одного из директоров несуществующей нефтяной компании, служит великолепным вещественным доказательством.

Батлер осторожно положил чек и письмо на стопку детективных романов.

— Вещественные доказательства номер два и три, — объявил он.

Чарлз Грандисон Прентис протянул руку к пепельнице с погасшей сигарой. Но пальцы слишком дрожали. Вместо этого он хлопнул ладонью по лежавшему на письменном столе блокноту.

— Мистер Батлер, мне послышалось, — проговорил он с остатками былого превосходства, — будто вы называли меня мошенником и сообщником…

— Вас? — поднял брови Батлер. — Да бросьте. Вы мелкая сошка. Вам нельзя доверить даже содержимое детского игрушечного банка. Вы слишком осторожны, чтобы выкинуть подобный фокус. Чек вместо наличных! Именные акции! Мистер Воган внушает мне отвращение.

— Вновь подсудное заявление, сэр!

— И я снова вам предлагаю предпринять законные действия, — кивнул барристер с таким устрашающим выражением на лице, что дядя Чарлз отшатнулся.

— Думаете, дорогой сэр, будто нам, служителям закона, ничего о вас не известно? Вы так и не простили отцу этого мальчика, — палец Батлера указал на Хью, — что он был гораздо способнее вас. Ваша любовь к племяннице весьма похвальна. Видимо, ваш протеже, мистер Воган, обладает всеми качествами, которые отсутствуют у вашего племянника. Он выполняет ваши распоряжения, подчиняется, повинуется, гладко причесан, прилично выражается. Брак между племянницей и мистером Воганом представлялся вам идеальным. Вы решили устроить его любой ценой. Дорогой сэр, вы давно знали, что Джеймс Воган обманом выманил у Абу Фаюма шесть тысяч фунтов. Узнали это из полученного письма Абу…

Разгневанный дядя Чарлз вскочил на ноги.

— Прекратите немедленно! — крикнул он.

— Прекратить, говорите вы? — вскричал в ответ Батлер.

— Недопустимое… противозаконное… оскорбление…

— Поэтому, — продолжал адвокат, — под удобным предлогом вы сидели дома, трясясь от страха, очень своевременно заболев гриппом. Но после убийства вам пришлось выйти на сцену, что-то предпринять. Вы с готовностью принялись кое-кого выгораживать, отдав племянника на заклание… — Батлер взял себя в руки и заговорил спокойнее: — Тем не менее в час испытания именно презренный племянник за вас заступился и спас. По каким соображениям — одному только Богу известно…

Пэм положила руку на плечо Хью. Последний в крайнем возбуждении, не смея взглянуть па Монику, желал, чтобы свершилось чудо и пол провалился под ним.

Однако дальше было хуже. Совсем побагровевший лорд Саксемунд, сгорбившийся в кресле, неожиданно выпрямился и ткнул пальцем в Хью.

— Не так плох этот парень! — воскликнул он. — Никто со мной, правда, не обращался хуже, чем он. Швырнул… Ну ладно. Все равно, он не так плох.

— Прекратить, вы сказали? — гремел Батлер, которого это слово как бы взбесило. — Давайте посмотрим. Я сейчас очень коротко проясню один вопрос, который едва не увел меня на ложный путь. Потом продемонстрирую, что Абу Фаюма мог убить Воган, и только Воган. — Он потянулся к кнопке звонка на письменном столе и продолжал уже тише: — Лишь один человек знал, что Хью Прентис пошел ко мне, что мы с ним сотрудничаем, знал о наших общих интересах, даже о том, что мы отправились ко мне домой. Это Джим Воган. Просто удивительно, что я не обратил внимания на столь очевидный факт. Но…

Дверь открыла перепуганная мисс Уоттс. Хью показалось, что за ее спиной некто, кого он не смог опознать, быстро шмыгнул в сторону, скрывшись из вида.

— Ах, моя дорогая, — приветствовал ее Батлер. — Скажите, пожалуйста, не сидит ли в приемной мистер Джералд Лейк?

— Д-да, мистер Батлер…

— Будьте добры пригласить его сюда.

— Лейк! — прохрипел лорд Саксемунд. — Уж не тот ли…

— Не беспокойтесь. Он никого не будет обличать.

С первого взгляда на вошедшего Джералда Лейка — по-прежнему без шляпы, в застегнутом доверху дождевике — было ясно, что он никого не собирается обличать. Очень самоуверенный, даже высокомерный прошлым вечером молодой человек теперь проявлял еще меньше решимости, чем даже при встрече с Хью нынче утром.

С увлажненными в тумане коротко стриженными темными волосами и худым лицом, он выглядел на десять лет старше, чем утром, прокашливаясь и стискивая кулаки в карманах дождевика.

Батлер обратился к нему с официальной вежливостью:

— Мистер Лейк, первым делом позвольте принести извинения. При нашем знакомстве в антикварной лавке мистера Коттерби я счел вас невыносимым доктринером, тогда как на самом деле вы просто идеалист.

— Идеалист… — сокрушенно и презрительно шепнул Лейк.

— Тем не менее это так. Понимаете, я так же консервативен, как вы… радикальны. Поэтому не поверил вашему заявлению о ненависти к насилию. Посчитал лицемерным ваше утверждение, будто вы считаете своим долгом консультировать бедняков, не поверил и предупреждению, что нам лучше не выходить на улицу. Даже на меня влияют политические соображения. Вы были абсолютно честны…

— Взяв деньги у Большого Луи? — горько вставил Лейк, сверкая темными глазами.

— Ну, это было в прошлом…

— Чтобы помочь друзьям, — перебил его Лейк, — берешь деньги у ненавистного человека. Не можешь отказаться. Думаешь, что тут такого плохого, если грязные деньги пойдут на доброе дело. Однако это страшнейшее заблуждение…

— Оставим эту тему. Поведайте нам о событиях вчерашнего вечера.

— Приблизительно в четверть девятого, — нахмурился Лейк, — ко мне в контору над антикварной лавкой позвонил по телефону некий Луис Рефтон и передал просьбу своего доверенного клиента о небольшой услуге. Сказал, что услуга действительно небольшая и мне нечего опасаться.

— Кто же этот клиент?

— Кажется, мистер Воган. Джеймс Воган. Я с ним незнаком.

— А… И чего он просил?

— Ч-чтобы вас покалечили, — запнулся Лейк, — отправив примерно на месяц в больницу и отбив всякий интерес к расследованию убийства.

Джим Воган, скривив губы, рванулся вперед. Батлер бросил на него единственный взгляд, и тот снова попятился к картотечному шкафу.

— Понятно, — кивнул адвокат. — Как же это предполагалось устроить?

— Насколько я понял, Воган сказал Рефтону, что вы с мистером Прентисом и двумя дамами долго пробыли в вашем доме, а потом поехали в большом автомобиле к Букингемскому отелю…

— Минуточку! — резко перебил его Батлер. — Вогану, которого вы не имеете удовольствия знать, было известно, что мы находимся у меня дома. Откуда он узнал, куда мы потом направились?

— Наверно, от вашей домоправительницы. Воган, кажется, близкий друг мистера Прентиса, он весь вечер названивал по телефону, ему могли рассказать… Видно, звякнул после вашего отъезда, и она, не видя ничего подозрительного, сообщила ему.

— Конечно, конечно. Какой же план составил наш славный мистер Воган?

— Чтобы… чтобы я…

— Успокойтесь, мистер Лейк. Я вас долго не задержу.

— Как я понял со слов Рефтона, он сказал, что вы можете ехать только одной дорогой. Надо вас по пути заманить в лавку мистера Коттерби.

— Каким образом?

— Выставить объявление о каких-нибудь исторических реликвиях. Лучше всего о перчатках, которые вас почему-то сильно интересуют, так что вы бы не устояли. Большой Луи заверил, дело проще простого. У босса…

— Эй! — рявкнул лорд Саксемунд.

— …у одного коллекционера, — выдавил Лейк сквозь стиснутые зубы с ненавистью во взгляде, — имеются такие перчатки. Большой Луи, как ни странно, тоже человек богатый, у него дом неподалеку от Парк-Лейн, и ключ от дома того самого неизвестного коллекционера — на всякий случай. Если послать кого-нибудь в гоночном автомобиле, можно вполне успеть забросить в магазин перчатки, тем более что из-за тумана вы будете ехать медленно. Тут возникла проблема.

— Какая?

— Ребятам, которые… — Лейк вытащил руки из карманов.

— Должны были нас изувечить?

Молодой человек на вопрос не ответил.

— …потребовалось гораздо больше времени, чтобы доехать. Тут я и сообразил, наконец, во что вляпался. Очутился в ловушке. Мне противна сама мысль о насилии. Решил вас предостеречь, хотя бедный старик Коттерби считает меня таким же мерзавцем, как эти бандиты. А вы заупрямились, мистер Батлер. Я старался увести вас к себе в контору, там спрятать… Но вас не переспоришь. В конце концов вы с мистером Прентисом взяли верх в драке. Я всю ночь не спал, к утру понял, что должен сделать. Пошел к тому самому коллекционеру перчаток — предупредить, что намерен положить конец всему этому делу. А джентльмен, видимо, заключил с вами сделку, потому что послал меня к вам в судебную палату.

Лейк помолчал, поднял трясущуюся руку, потер мокрую костистую скулу.

— Все это, — добавил он полубезумным топом, — я готов повторить в суде, не упоминая коллекционера. Объявлю, что идея моя, целиком и полностью. Обманутые должны расплачиваться за то, что у них есть идеалы.

Он открыл рот, желая еще что-то сказать, но сдержался. Кивнул коротко стриженной головой, повернулся и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

— Он сумасшедший! — крикнул дядя Чарлз, крутнувшись в своем кресле. — Он опасен! Остановите его… Он…

Однако остановился сам дядя Чарлз, крутнувшись обратно.

Батлер со скучающим видом открывал свой портфель. Вытащил узкие ножны из грубой темно-синей материи длиной дюймов семь, откуда торчала дымчато-коричневая рукоятка кинжала из слоновой кости.

— Показания Лейка, — продолжал он тем же прозаическим тоном, — в суде не понадобятся. Я сам продемонстрирую, как Воган убил свою жертву. — И выхватил из ножен шестидюймовый кинжал с прямым лезвием. Эфеса у него не было, только узенький желобок посреди лезвия, до самой рукоятки испачканного засохшей кровью. Батлер сдул остатки серой пудры, использовавшейся для снятия отпечатков пальцев.

Кто-то выругался. Сесиль, вскрикнув, выскочила из-за стола и упала на стул. Дядя Чарлз поднялся с вертящегося кресла и тоже шагнул в сторону на коротеньких ножках. Батлер осторожно положил пустые темно-синие ножны на правый край письменного стола под свет лампы в зеленом абажуре.

— Ну, — обратился он к Хью, — будете моим следующим свидетелем?

— Разумеется! Если смогу.

— Сможете. — Барристер закрыл глаза. — Кажется, вы мне рассказывали, что, когда выходили из кабинета, оставив Абу одного, кинжала в ножнах не было. Вы в последний раз его видели часа два назад. Значит, за это время нож кто-то вытащил?

— Видимо.

— В конторе никого не было. Заходил кто-нибудь, кроме мисс Элен Дин?

— Нет! Никто… Джим сам задавал мне тот же вопрос.

— Быстрый, небрежный, обманный вопрос. Кто же мог взять кинжал, кроме мистера Джеймса Вогана?

Хью открыл рот и снова закрыл, не находя ответа.

— В этом деле, — признался Батлер, — меня все время изумляет пренебрежение очевидными фактами. Кабинет Вогана находится рядом с вашим. Несомненно, ваш дядя ему позвонил, предупредив о визите Абу в пять часов. — Он оглянулся на дядю Чарлза: — Так?

— Я отказываюсь отвечать!

— Вы ответите, — возразил адвокат с широкой и грозной улыбкой. — Будьте уверены, сэр, вы ответите.

— Не имею никакого отношения…

— Хорошо. Но вернемся к визиту Абу в пять часов. Он вошел театрально, почти полностью распахнув дверь. Покажите, пожалуйста, как он ее распахнул.

Моника и даже Пэм вздрогнули, когда Хью открыл дверь, оставив между створкой и левой стеной дюймов десять.

— Так. И тут он вошел. Что он еще сделал?

— Ну… — поколебался Хью. — Сначала, по-моему, целенаправленно взглянул налево…

— Ах, конечно. Абу знал, что слева находится кабинет Вогана. Будучи достаточно сообразительным, он догадывался, что Воган опасен и при малейшей возможности без колебаний убьет его. Потом вошел…

— И по ошибке принял меня за дядю?

— Конечно. Уточнил, тот ли вы мистер Прентис, и, получив подтверждение, что ваша фамилия Прентис, сделал соответствующий вывод. Может быть, удивился, видя перед собой человека гораздо моложе, чем думал, но не придал значения. Юноши часто бывают старшими партнерами. Байка о «брате», которому грозит убийство, объясняется легче всего. Каждый юрист и врач знает, что обманутые и больные люди не любят говорить о собственных бедах, ссылаясь на кого-то другого, и лишь по прошествии времени признаются, что пострадали сами. Итак, он начал выкладывать вам свою историю… — Держа в руках кинжал, с которого не сводили глаз все присутствующие, Батлер помолчал, подняв брови. — Воган мог слышать все, о чем вы оба говорили? — спросил он.

— Разумеется. Запросто.

— Каким образом?

— Взгляните на двери! Они неплотно прилегают к полу, из-под каждой свет виден по всему коридору.

— Очень хорошо. Воган, вытащивший из ножен кинжал, сидя или стоя в своем кабинете, понимал, что Абу может выложить все. Надо было немедленно его убить. По вашим словам, вы помогли Абу снять пальто, уселись вместе с ним на диван лицом к камину, спиной к открытой двери. Кто-нибудь из вас хоть раз оглянулся назад?

— Нет, как я вам уже говорил.

— И в зеркало не смотрели?

— Нет. Я вам и об этом рассказывал.

Голос Батлера снова звучно раскатился по кабинету, производя гипнотический эффект:

— Значит, никто из вас не мог заметить, как Воган шмыгнул в кабинет, распластавшись за открывающейся внутрь створкой.

Молчание длилось невыносимо долго.

Все присутствующие не сводили глаз с окровавленного лезвия кинжала с дымчато-коричневой рукояткой из слоновой кости, который адвокат неустанно вертел в руках.

— Вы сообщили Абу, что немедленно должны со мной встретиться, и предложили тем временем побеседовать со своим партнером. Он, разумеется, категорически отказался, не желая встречаться с опасным врагом. И решил обождать, думая, будто его прихода никто не заметил.

Вы вручили ему газету, надели пальто, шляпу, перчатки, схватили кейс и вышли. В тот самый момент Джим Воган стоял за распахнутой дверью. Конечно, вы его не видели — зачем заглядывать за открытую дверную створку? Вы ее просто слегка притворили, оглядываясь на Абу.

Что дальше? Рассмотрим внимательно, по секундам. На все про все ушло не больше десяти секунд. Вы подошли к соседнему кабинету партнера. Постучали и не получили ответа. Открыли дверь и вошли в кабинет. Партнера там не было.

Да! Он был в вашем кабинете. Как только вы оттуда вышли, он быстро бросился к человеку, сидевшему к нему спиной. Сообразительный мистер Воган надел белые хлопчатобумажные перчатки — сейчас мы их увидим. В армии его научили мгновенно наносить ножом смертельный удар. Но рукоятка из слоновой кости скользнула в хлопчатобумажной перчатке, поэтому он нанес удар сверху вниз, не сразу прикончивший жертву. Заколов Абу, он сунул перчатки в карман, выскочил из кабинета, наткнулся на вас. Повторяю, все это заняло не больше десяти секунд. Он окликнул вас из-за спины — вы никак не могли видеть, откуда он явился, — пояснив, будто вышел из туалета в другом конце коридора. Вот и все. Очень просто. Когда вы сразу же заглянули к себе в кабинет, то увидели затылок Абу:

Вам показалось, что он углубился в газету и что-то бормочет про себя. Лица не было видно — вы сами отметили, что при его малом росте лицо в зеркале не отражалось. И туловища с торчащим в груди кинжалом тоже видно не было. Поэтому вы сочли его целым и невредимым.

Безумная сцена полностью нарисовалась перед мысленным взором Хью. Но все-таки он видел в ней что-то странное, необычное…

— Стойте! — воскликнул он.

— Что?

— Разве Абу не вскрикнул бы, получив удар кинжалом? Не попытался бы увернуться, не сделал бы что-нибудь?

— Нет, — четко, раскатисто ответил Батлер. — Позже вы своими глазами видели ту же самую сцену, хотя и не со смертельным исходом. На улице у магазинчика Коттерби.

— Вы о чем это, черт побери?

— Видели, как Коттерби в суматохе метнул нож? Что за этим последовало?

Хью опять открыл рот и промолчал, все поняв.

— Почти любой человек, — объяснил Батлер, — неожиданно получивший удар ножом или пулю, слишком ошеломлен, чтобы кричать. Он пока еще не понял, что стряслось. Возможно, вскоре дернется, что-то шепнет, как Абу. И только со временем, осознав случившееся, начинает вопить, лихорадочно суетиться… Вот почему Абу обеспечил алиби мистеру Джеймсу Вогану и оставил нам тайну запертой комнаты.

— Значит, Джим старался обеспечить себе алиби и оставить нам тайну запертой комнаты?

— Нет! — звучно крикнул барристер. — Зачем ему запертая комната? Он хотел выдать убийство за самоубийство. Разве он не старался изо всех сил убедить вас в том! Приводил всевозможные доводы, блистал красноречием… Если вы правильно описали его поведение после убийства, он едва голову не потерял, уверяя вас в самоубийстве Абу. Вы не поверили, утверждая, что это убийство. Поэтому он, сам того не желая…

— Что?

— Постарался переложить вину за убийство на вас, — заключил Батлер.

Кабинет медленно закружился перед глазами Хью.

— Но ведь Джим удрал, ошалев от страха! Навлек на себя преследование полиции! Навлек на себя подозрения!…

Он замолчал, увидев кисло сморщившуюся физиономию ирландца.

— Неужели? — переспросил Батлер. — Когда вы убежали, случайно захватив его портфель, Небеса ниспослали ему идеальный шанс. Он просто сунул в ваш кейс окровавленные перчатки и принялся ждать. Полицейские непременно должны были их обнаружить. Ваш драгоценный друг ни па миг не терял головы. Он убежал от полиции, хорошо зная, что в итоге полиция заподозрит не его, а вас. Он, конечно, легко объяснился бы при задержании. Полиции показалось бы, будто друг рыцарски вас выгораживает. Он поступил очень умно. Даже по телефону вас уговаривал явиться с повинной, признаться в убийстве… Неплохое, хоть и тошнотворное представление. Он успешно продвигался к цели.

Адвокат взял со стола темно-синие ножны, сунул в них окровавленный кинжал, бросил к себе в портфель.

— Наконец, позвольте объяснить мою роль в этом деле, — продолжал он. — Заместитель комиссара уголовного розыска сам юрист и мой друг. Кое-кому из присутствующих, наверно, известно, что полицией лондонского Сити управляет Совет палаты общин. Несмотря на легенды о соперничестве, его председатель тесно сотрудничает с отделом уголовного розыска Скотленд-Ярда. И мне разрешили заняться расследованием при условии постоянного согласования моих действий с инспектором Даффом. — Батлер повысил голос: — Инспектор!

— А?

— В моем кейсе, — отчеканил барристер, — вы, кроме всего прочего, обнаружите хлопчатобумажные садовые перчатки, которые надевал Воган. Он мог незаметно купить их в любой сезон, кроме конца ноября. Собственно, две продавщицы опознали его по фотографиям. Как считаете, доказательств достаточно для передачи дела в суд?

— Угу, — буркнул инспектор Дафф.

— Ну тогда забирайте его.

Собравшись с духом, Джим что-то выкрикнул — что именно, Хью так и не расслышал, — наклонил голову, словно бык, и ринулся на инспектора Даффа. Завязалась жестокая, но короткая схватка, после которой инспектор уверенно заломил ему за спину руки и, защелкнув наручники, пробормотал:

— Ладно, ладно, — и осторожно вывел Джима из кабинета, держа в другой руке кейс Батлера.

В кабинете опять воцарилась мертвая тишина. Первой ее нарушила Сесиль.

— Ну, — выдохнула она, смахнула с глаз слезы, шлепнула по коленям ладонями и поднялась на йоги, — сегодня у меня представление, черт побери! Все это ужасно и очень печально. Но мне надо идти.

— Позвольте мне вас проводить, — вскинулся Патрик Батлер с предельной галантностью. — Если только соблаговолите минуточку обождать, пока я заберу пальто и шляпу из пресловутого кабинета Вогана…

— Конечно, черт возьми!

— Батлер, — выдавил Хью сквозь ком в горле, — как мне вас отблагодарить…

— Дорогой друг! Чепуха. Впрочем, — добавил адвокат, переходя на шепот, — хотелось бы пригласить вашу подругу Элен Дин пообедать со мной нынче вечером. Надеюсь… гм… вы не возражаете?

— Нисколько, Бог свидетель!

— Очень хорошо. Возможно, по отношению к ней я даже питаю серьезные намерения. По-моему, девушка замечательная, а я льщу себя мыслью, что никогда не ошибаюсь. До свидания.

И они с Сесиль вышли с победоносным видом.

— Я, пожалуй, пойду к себе в кабинет, — пробормотал дядя Чарлз, грызя собственный ус, — немножко посижу.

Направившись к двери, он нерешительно остановился:

— Хью, мой мальчик… Если я несправедливо к тебе относился…

— Не будем говорить об этом. Забудьте, пожалуйста.

— Но твое место в конторе…

— Я собираюсь подать в отставку, хочу открыть собственное дело. Я и сам кое-что накопил, и у меня есть друзья…

И дядя тоже вышел.

Бледная темноволосая Моника, крепко запахнувшись в зеленое пальто, решительно пресекла попытку Хью что-то сказать.

— Спасибо, я в твоем сочувствии не нуждаюсь, — заявила она. — Провожать меня тоже не надо. Я уйду одна, как всегда уходила. Знаю, что Джим преступник. Но, кроме него, у меня никого больше нет.

В сгущавшейся за окнами темноте в кабинете остались лишь трое. Лорд Саксемунд, мрачно и неуверенно что-то бормочущий про себя (возможно, в душе старого грешника все-таки заговорила совесть), как бы ничего не слышал, Хью посмотрел па Пэм. Та беззвучно пошевелила губами: «Я люблю тебя!» — и он понял, что должен сделать.

— Лорд Саксемунд…

— А?

Пэм тоже поняла, что он хочет сказать, и инстинктивно взглянула на окно — контора располагалась на четвертом этаже, и она па мгновение встревожилась. Однако Пэм была слишком счастлива, чтобы о чем-то беспокоиться.

— Лорд Саксемунд, — повторил Хью с широкой и грозной улыбкой, — я вам должен кое-что сказать.