Онлайн чтение книги Пепел Асгарда
Глава III. Храм Познавшего Тьму

– За что люблю альвов, так за их непревзойдённое самомнение. – Старый Хрофт и Райна неспешно ехали рядом от идеально замощённой дороги, приближаясь к указанному Оружейницей постоялому двору. Ждать им предстояло не менее семи дней – куда меньше, что нужно подгорному мастеру, чтобы выковать хороший клинок, и куда больше, чем требуется простому кузнецу, чтобы сработать кое-как грубое подобие меча. – Айвли поможет нам, хочет она того или нет, поможет, потому что это… гм… совпадает с её планами.

– Какими же, отец? – Валькирия ехала, не отпуская рукояти меча, хотя здесь, у границ Альвланда, им едва ли что-то могло угрожать.

– Неведомо, – О́дин уклонился от прямого ответа. – Да нам это и не важно. Я знал, что какие-то планы наша Оружейница точно вынашивает. Это у альвов в крови. Вечное состязание с Перворождёнными. Из штанов выпрыгнем, но вставим эльфам шпильку. Не сомневаюсь, что Айвли имела в виду что-то подобное.

Райна почтительно кивнула, но в душе валькирии уже прочно обосновались сомнения. Отец был сам не свой. Говорил совершенно не так, совершенно не так смотрел, стоял, держался. Прежний О́дин, Древний Бог, её родитель, которого она успела узнать вновь за время их странствий по Хьёрварду, – исчез, сгинул бесследно. И на его месте появился… пожалуй, больше всего он напоминал мессира Архимага, достопочтеннейшего и многоучёнейшего Игнациуса Коппера. Уж кого-кого, а сего мессира Райна знала более чем хорошо. И за время долгой службы в Долине Магов, и за время странствий с кирией Кларой.

И это было… тревожно. Тяжело и неприятно.

– Отец, я… не помню тебя таким. – Валькирия не стала прятать чувства. – Я слишком долго была одна, чтобы потерять тебя вновь, увидеть на твоём месте… хитреца.

– Узнаю мою младшую, мою Рандгрид. – Улыбка Отца Дружин получилась невесёлой. – Слова её прямы, словно копьё. Нет, дочка, я не сделался подобным Локи. Хотя, право же, его хитрость выручала нас порой лучше, чем молот Тора.

– Молю тебя, отец, не становись подобным богу огня, – Райна умоляюще прижала руки к груди.

– Не стану, дочка, – вздохнул Старый Хрофт. – Но с альвами иначе нельзя. Если с ними не хитрить, не крутить, не вести словесной игры – сочтут, что ты ими пренебрегаешь. Я просто старался всё сделать по правилам, ничего больше. Понимаю, понимаю, иная маска прирастает к лицу и становится второй натурой? Помню эти сказания. Но тебе нет нужды бояться. Я не отравился альвийскими хитростями за все века своего изгнания, не отравлюсь и на сей раз. Нам просто нужны мечи, а Оружейница – лучшая, кто сможет их выковать. Оживить древнюю сталь Асгарда по силам только ей.

– Почему ты так уверен, отец? Упорядоченное огромно. В той же Долине Магов, где я провела столько времени, нашлись бы умельцы или те, кто подсказал бы, где найти таких.

Старых Хрофт лишь покачал головой.

– Эта сталь родилась здесь, в Хьёрварде, в пределах Митгарда. Здесь ей и оживать.

– Почему? – недоумевала валькирия. Впрочем, нет, уже не валькирия Рандгрид, но воительница Райна. – Межреальность не вредит артефактам, можешь мне поверить, отец. Я перетаскала их на своей спине великое множество.

– Верно, – кивнул владыка Асгарда. – Скажу лишь так, дочка, – это входит в мой план. Мне нужно, чтобы мечи выковала бы именно Оружейница – во-первых, потому что она и впрямь отлично знает своё дело, а искать других умельцев у нас нет времени и, во-вторых… во-вторых, потому что просто во-вторых. В своё время поймёшь, Рандгрид.

– Хорошо, отец, – после паузы отозвалась валькирия.

Воительница Райна едва заметно нахмурилась.

…Постоялый двор оказался хорош. Здесь впервые владыка Асгарда и его дочь увидели людей и гномов так близко к рубежам Альвланда.

– Надо же, – искренне удивился О́дин. – В былые времена такого и представить никто б не смог. Не любил народ так близко к альвикам селиться, да, не любил… Вроде и не покидают альвы свою страну, но… Горы, они, знаешь ли, только в сказках надёжная защита. Эй, хозяин!

Подскочил дородный содержатель таверны, почтенных размеров брюхо колыхалось, словно квашня.

– Великий бог О́дин, друг великого Хедина, Познавшего Тьму, владыки сущего, да продлятся дни его, как и дни брата его Ракота, на вечные времена!.. какая честь, какая великая честь!

– Довольно бить поклоны, – величественно пророкотал Отец Дружин. – Покажи лучше, что у тебя на кухне. Уж коль тебе известно моё имя, то наверняка известно и что я люблю хорошо поесть. Всего самого лучшего, да поживее!

Прислуживал Старому Хрофту и Райне сам хозяин. Надо сказать, делал он это с изрядной ловкостью, а поданная еда, хоть и простая – печёная дичь, овощи, домашние соленья, хмельной мёд, – оказалась выше всяких похвал.

– Подойди, – надменно бросил Отец Дружин содержателю. Тот мелко подшагнул вперёд, вновь принявшись беспрерывно кланяться.

– Остановись, у меня в глазах рябит, – поморщился О́дин. – Так ты, выходит, знаешь кто я? И кто такой Познавший Тьму?

– Конечно, конечно! – поспешно закивал хозяин, так часто, что Райне показалось – у него сейчас оторвётся голова. – Мы истинно знающие, мы ведаем о великих трудах и борьбе Хедина-милостивца и младшего брата его, Ракота-заступника, о том, как радеют они за всё сущее, как защищают нас, малых да слабых, от жутких чудищ, Хаосом насылаемых!

– Эвон оно как, – неподдельно удивился Старый Хрофт. – Расскажи мне больше, хозяин.

– Что угодно узнать великому О́дину, другу великого Хедина?

– Как вы вообще оказались так близко к Альвланду? Если поклоняетесь великому Хедину – значит, где-то поблизости есть его храм? Жрецы?

– Истинно так! – усердствовал трактирщик. – Альвы уже довольно давно позволили нам жить здесь, нам – это людям, гномам, ещё кой-кому, так, по мелочи. С чего началось, уж и не упомнишь; говорят, чтобы легче торговать.

– С чего это вам от них разрешение понадобилось? – удивилась Райна. – Здесь не Альвланд. Свободные земли. Селитесь где хотите, живите как хотите. Не так разве?

– Эх, прекрасная госпожа, всё верно молвите, да только альвы – они такие… владения не их, точно, и за рубеж они носа, считай, не кажут, редкая редкость такое, однако ж… вот повелось так, что коль хочешь жить здесь – им поклонись. Пустое дело вроде б, плёвое, и в самом деле – нам они не приказывают, дани-выходы не берут, закон не навязывают. Повелось так, исстари, прекрасная госпожа. Не гневайся, да только мы люди маленькие. Надобен господам альвам тут торговый посад – оно и замечательно, нам жизнь спокойная, прибыльная. С альвами мир сполнять-держать нетрудно – коль встретишься, паче чаяния, не лезь в их дела, кланяться не забывай, и будет тебе щастье. – Он улыбнулся широко, хоть и несколько заискивающе. – Всевеликий Хедин, вот удача-то привалила! Никто не похвастается, что у него сам великий О́дин, друг Познавшего Тьму, столовался!

Райна усмехнулась.

– Поистине, счастливы те, кто может лицезреть воочию своих богов, ступающих по земной тверди. – В памяти очень кстати всплыла фраза, как-то сказанная Архимагом Игнациусом. Гнилой старик оказался, чего уж там, но говорить умел, надо отдать должное.

– Ты многому научилась в странствиях, дочка, – остро взглянул на Райну Старый Хрофт. Та лишь развела руками, мол, стараемся.

Трактирщик никуда не уходил, стоял, согнувшись в полупоклоне, беспрерывно потирая руки и столь же беспрерывно, как и бессмысленно, улыбаясь.

– Повествуй далее, – тоном и слогом, наиболее подходящим для «великого О́дина, друга великого Хедина», проговорил Отец Дружин. – Расскажи о вашем храме и о тех, кто там служит.

«Зачем это ему? – недоумевала про себя Райна. – Отец держится, словно за ним постоянно присматривает кто-то. Каждое слово, движение, взгляд – они не его. Точно, не его. Как вступили в Альвланд – его словно подменил кто-то».

– Мал храм наш, – облизнул губы трактирщик. – Мал, но там витает дух Познавшего Тьму, великого и таинственного. Глубоко под землёй скрыт молельный зал, ибо из Тьмы вышел наш бог, и возлюбил Тьму, и явил всем, что нет в ней зла, кроющегося лишь в сердцах и разумах, но не в стихиях. И оттого почести ему должно возносить в недрах земли, вдали от солнечного света.

Старый Хрофт величественно кивнул.

– Складно говоришь, хозяин. Верно, и в самом деле сильно в тебе рвение. Что ж, окажу тебе ещё одну честь – ты проводишь меня и мою спутницу к вашему храму.

– Почту за великое счастие! – возопил хозяин, от полноты чувств бухаясь на колени. – И многомудрый Хенсби, первый жрец, ближайший к алтарю, такоже счастлив будет.

– Люблю делать простых людей счастливыми, – невозмутимо заметил Отец Дружин. – Тем более когда для этого надо всего-навсего доехать до храма моего друга, великого Хедина.

– Для чего нам это, отец? – вполголоса поинтересовалась Райна, когда беспрерывно кланявшийся хозяин наконец оставил их в покое. – Зачем нам в этот храм?

– Всё равно ждать ещё целых семь дней, – пожал плечами Старый Хрофт. – А я никогда особенно не приглядывался к этим «храмам Хедина и Ракота». Они были в Северном Хьёрварде, где мне довелось живать, но тогда они мало чем отличались от любых других храмов любых других божеств, что попадались мне на пути. Были жрецы, были служители… ничего особенного.

– Однако они точно знали, что бог Хедин – есть, – заметила валькирия.

– Те, кто призывал меня на помощь, тоже точно знали, что я – есть, – парировал Отец Дружин. – Забудем пока об Оружейнице, дочь. Съездим в гости к поклоняющимся моему другу Хедину…

* * *

Легко сказать – забудем об Оружейнице! Райна бессчётные века обходилась тем оружием, что попадало в руки – и магическим, и самым обычным; частенько приходилось драться и вовсе голыми руками. Бывало, она разбивала каменные кулаки забытых истуканов, сжимающих ненужные забытым богам мечи, от мощи которых хотелось зажмуриться; бывало – клала монеты на прилавок городского кузнеца, вешая на пояс немудрёный, но свободный от всяких чародейств клинок; бывало всякое, но никогда – никогда! – валькирии не удавалось добыть ничего, осененного светом сгинувшего Асгарда.

Иногда ей казалось это благословением – невозможно столетие за столетием вспоминать обратившийся в ничто родной дом. Иногда – проклятием. Броня валькирии, в которой она вышла на Боргильдово поле, давно сгинула, не осталось даже праха. Не осталось ничего – кроме неё самой.

И вот стараниями чужой и чуждой альвийки оружие Асгарда рождалось вновь. Всю ночь Райна вертелась с боку на бок, поминутно утирая пот, и слово «Асгард!» гремело у неё в ушах, словно боевые барабаны.

Клинки Древних Богов оживали вновь. Так сказал отец, а он знает, что делает, верно? По-иному и быть-то не может, правильно?

«Конечно. Несомненно. Всенепременно», – уверяла воительницу Райну валькирия Рандгрид.

Воительница колебалась.

Тем не менее наутро, в сопровождении дрожащего от почтительности трактирщика, взгромоздившегося на смирного низкорослого мула, Старый Хрофт и Райна двинулись в путь.

Даже не сам Альвланд, его близкие окрестности – оставались светлы, радостны, и даже кучка выстроенных на людской манер бревенчатых изб и гномьих каменных домов – низких, похожих на пещеры – не могла испортить здешних красот.

– Мы того, мы место своё тут знаем, – молол языком трактирщик, частенько повторяясь. – В дела альвов не встревай, шапку снять да поклониться не забывай, и всё хорошо с тобой будет. Ни тебе разбойников, ни тебе сборщиков податей, которые, ежели рассудить, ещё хуже разбойников. От татей хоть отбиваться можно, а коль мытаря поранишь под горячую руку – ой-ой, лучше и не думать. Так вот и живём мы тут, великий О́дин, да будет благословенен твой путь. Не любит лихой народ Альвланда, ой, не любит, в других местах зипунов ищет, а сюда не суётся.

– И что ж, выходит, служители Познавшего Тьму, великого Хедина с тем согласны, чтобы вы спины гнули перед альвами? Да ещё и не на их землях?

– А что ж нет? – искренне удивился трактирщик. – Земелька-то, она тут чья? – баронская. Значит, и закон их. А закон у них такой, что лучше б его и не было. Соки из народишка давят, а сюда, под горы, к рубежам Альвланда, не суются. Боятся, значит. А кому не нравится, дорога – вот она, под ногами. Топай себе на все четыре стороны, на хозяина злобного батрачить. А я так скажу – поклониться – от того спина-то, она не переломится. Им, альвам, приятно – ну и пусть. А я поклонился да своей дорогой иду. Зато тишина, покой, благодать.

– На всё твоя вольная воля, человече, – высокопарно изрёк Отец Дружин, подкручивая ус. – Скажи лучше, далеко ль ещё до храма?

– Совсем нет, великий. Вот здесь уже он, туточки.

К храму вела неприметная, но чисто выметенная и аккуратно замощённая дорожка. Ни оград, ни ворот, лишь застыло у поворота каменное изваяние – устремляющийся вверх коричневокрылый сокол, вытесанный из неведомого камня, напоминающего тёмный янтарь.

Нельзя сказать, что здесь было бы многолюдно. Боязливо, обходя О́дина с Райной сторонкой, проскользнуло целое семейство – муж, жена и четверо детишек мал мала меньше. Прошагал важный дородный гном, длинная седая борода заправлена под широченный узорчатый пояс. Протопала быстро стихшая при виде Отца Дружин компания половинчиков.

Все они направлялись к тёмной арке входа, вырубленного прямо в склоне каменистого холма. Арка, ряды серого камня, на камнях – вырезанные голубоватые руны, светящиеся переливающимся, то угасающим, то вновь разгорающимся холодноватым огнём. Руны особые – их придумал сам Познавший Тьму, когда составлял азбуку для тайного наречия своих учеников.

Райне они ничего не говорили, Старый Хрофт же сощурился, словно пытаясь разобрать смысл надписи; посмотрел, хмыкнул и ничего не сказал.

– Мастер Хенсби сейчас выйдет, – заверил трактирщик. – Он не заставит столь почтенных гостей ожидать на пороге…

– Да уж, конечно, не заставлю, – прогудел вдруг низкий и зычный бас. В тёмном проёме входа появилась высокая фигура, закутанная в серый с чёрными языками, словно у пламени, плащ. Мастер был широкоплеч, но лицо – худощавое, щёки впалы, глаза прячутся под сросшимися на переносице кустистыми бровями. На шее золотая цепь с фигуркой взмывающего сокола.

– Великий О́дин, друг Познавшего Тьму, великого Хедина. – Жрец низко склонился, коснувшись пальцами земли. Несмотря на годы, он сохранил похвальную гибкость. – Великая честь и великая же радость для нас! Ты, спутник великого…

– Не стоит, мастер Хенсби. Ты должен знать, Старый Хрофт никогда не привечал славословящих. Быть может, ты покажешь мне с моей спутницей вверенный тебе храм?