Онлайн чтение книги Песни сирен
4

Дело в том, что я его «вообразил» и решил начать дело с его горла.

Когда Дэмьен Коннолли из полицейского участка 6-го округа, что расположен в южной части города, не появился к началу своей смены, дежурный сержант не встревожился, как полагалось бы. Хотя полицейский констебль Коннолли и был самым лучшим систематиком в полиции и хорошо разбирался в программе ХОЛМЗ, он был известен своими опозданиями. По крайней мере дважды в неделю он врывался в двери участка через добрых десять минут после того, как его смена приступала к работе. Но когда он так и не появился спустя полчаса после начала дежурства, сержант Клэр Боннер почувствовала легкое раздражение. Даже у Коннолли хватило бы сообразительности понять, что, если он опаздывает больше чем на пятнадцать минут, нужно позвонить и сообщить. В особенности сегодня, когда все участки требовали полной явки специалистов по программе ХОЛМЗ в связи с расследованием дела серийного убийцы.

Вздохнув, сержант Боннер нашла номер домашнего телефона Коннолли и набрала его. Телефон звонил долго, пока наконец не отключился автоматически. Сержант встревожилась. Вне работы Коннолли был нелюдимом. Он был спокойней и, возможно, серьезнее большинства полицейских из смены сержанта Боннер, а принимая участие в общественной жизни участка, всегда сохранял дистанцию. Насколько ей было известно, подружки, в чьей постели Коннолли мог бы заспаться, не существовало. Его семья жила в Глазго, так что поблизости не было родственников, у которых можно было что-то узнать. Сержант Боннер призадумалась. Вчера у их смены был выходной. Когда они закончили работу после предыдущей ночной смены, Коннолли пошел завтракать с ней и полудюжиной других ребят. Он ничего не говорил насчет того, как собирается провести выходной, – разве что выспаться и заняться стареньким родстером «остин хили».

Сержант Боннер прошла через диспетчерскую и поговорила с одним из коллег, занимавших такую же должность в другом отделе. Она попросила его послать одну из патрульных машин к дому Коннолли и проверить, не заболел ли он, не произошел ли с ним несчастный случай.

– Пусть они посмотрят в гараже, проверят, не слетела ли эта его чертова машина с домкрата. Может, он лежит под ней, – добавила она, направляясь обратно.

Был уже девятый час, когда сержант из диспетчерской появился в ее офисе.

– Ребята проверили дом Коннолли. На звонок в дверь никто не ответил. Они хорошенько все осмотрели вокруг, занавески раздвинуты. Молоко – на ступеньках у двери. Насколько они поняли, никаких признаков жизни. Они заметили одну-единственную странность: его машина стоит на улице, а это на него не похоже. Мне незачем вам говорить, что он обращается с этим мотором, как с драгоценностями Короны.

Сержант Боннер нахмурилась.

– Может, к нему кто-нибудь приехал? Родственник, подружка? Может, он поставил в гараж их машину?

Сержант покачал головой.

– Да нет. Ребята заглянули в окно гаража, там пусто. И не забудьте про молоко.

Сержант Боннер пожала плечами.

– Значит, мы больше ничего не можем сделать?

– Вообще-то ему двадцать один год. Я думал, у него хватит ума не попасть в список пропавших без вести, но вы ведь знаете этих тихонь!

Сержант вздохнула.

– Пусть только появится, уж я ему кишки узлом завяжу! Кстати, я попросила Джоя Смита заменить его на эту смену.

Сержант закатил глаза.

– Да уж, вы умеете устроить человеку веселенькую жизнь! Не могли, что ли, поставить другого? Смит ведь полуграмотный.

Прежде чем сержант Боннер успела ответить на упрек, раздался стук в дверь.

– Да? – сказала она. – Входите.

Нерешительно вошла женщина-констебль из диспетчерской. Лицо у нее было опрокинутое.

– Черт, – сказала она, и одного слова хватило, чтобы тревога в ее голосе стала очевидной. – Наверное, вам лучше посмотреть вот на это. – И она протянула им факс, нижний край страницы был неровный – там, где его в спешке оторвали.

Дежурный стоял ближе: он взял тонкий лист и взглянул на него. Потом резко втянул воздух и на мгновение закрыл глаза. Потом, не сказав ни слова, протянул факс сержанту Боннер.

Сначала она восприняла изображение как черные и белые пятна. На мгновение, пока рассудок автоматически ограждал себя от ужаса, она удивилась, почему кто-то, действуя через ее голову, доложил об исчезновении Коннолли. Потом ее глаза превратили знаки на бумаге в слова. «Срочный факс во все участки. Это неопознанная жертва убийства, обнаруженная вчера вечером на заднем дворе публичного дома «Королева Червей», Темпл-Филдз, Брэдфилд. Фотография будет прислана сегодня до полудня. Прошу распространять и демонстрировать. Всю информацию сообщать ДИ Кевину Мэттьюзу, улица Скарджилл, отдел несчастных случаев, доб. 2456».

Сержант Боннер мрачно взглянула на коллег.

– Сомневаться не приходится, да? – спросила она.

Констебль смотрела в пол, лицо у нее побелело и покрылось холодным потом.

– Вряд ли, черт побери, – ответила она. – Это Коннолли. Не просто «очень похож», а он и есть.

Сержант взял факс.

– Я сейчас же свяжусь с детективом-инспектором Мэттьюзом, – сказал он.

Сержант Боннер встала из-за стола.

– Я съезжу в морг. Им нужно как можно скорее получить акт официального опознания, чтобы начать работать.

– Это совершенно меняет игру, – с мрачным видом сказал Тони.

– Повышает ставки, – добавила Кэрол.

– Вот какой вопрос я задаю себе: знал или нет Хенди Энди, что преподносит нам копа, – тихо произнес Тони, поворачиваясь на стуле и устремляя взгляд в окно, на городские крыши.

– Простите?

Он криво улыбнулся и пояснил:

– Нет, это я должен извиниться. Я всегда даю «клиентам» имена. Это придает им нечто личное. – Он повернулся к Кэрол. – Это вам мешает?

Та покачала головой.

– Это лучше, чем прозвище, которое дали ему в участке.

– Какое? – спросил Тони, подняв брови.

– Голубой убийца, – ответила Кэрол, не скрывая отвращения.

– Это порождает множество вопросов, – бросил Тони, – но, если помогает справиться со страхом и возмущением, что же, неплохо.

– Мне это не нравится. Мне не кажется, что, называя его Голубым убийцей, мы лишаем его безликости.

– А что в ваших глазах может это сделать? Что он убил одного из ваших?

– Со мной это произошло раньше. Как только мы получили второе убийство – первое, которым я занималась, – я была уверена, что мы имеем дело с серийным убийцей. Тогда-то он и стал для меня конкретной личностью. Я хочу схватить этого ублюдка! Мне это необходимо. Профессионально, лично – по-всякому!

Холодное бешенство, прозвучавшее в ее голосе, придало Тони уверенности. Это женщина намерена сделать все возможное, чтобы обеспечить ему режим наибольшего благоприятствования. В самом ее голосе и в словах, которые она выбрала, звучал сознательный вызов, показавший ему, что ей безразлично, что он подумает о ее намерении. Именно такая соратница ему и нужна. Во всяком случае, в профессиональном смысле.

– И вам, и мне, – сказал Тони. – Вместе мы сможем это сделать. Но только вместе. Знаете, когда я в первый раз занялся составлением профиля, моим объектом был серийный поджигатель. После полудюжины крупных пожаров я понял, как он это делает, почему делает, что это для него означает. Я в точности знал, какой это безумный ублюдок, но все же не мог дать ему имя или лицо. Какое-то время я просто сходил с ума от отчаяния. Потом понял, что это не мое дело. Ваше. Все, что я могу сделать, это указать правильное направление.

Кэрол мрачно улыбнулась.

– Только укажите, и я брошусь вперед, как охотничья собака, – пообещала она. – Что вы имели в виду, поинтересовавшись, знал ли он, что Дэмьен Коннолли – коп?

Тони провел рукой по волосам, и они стали торчком – как у панка.

– Значит, так. Сейчас у нас есть два сценария. Хенди Энди мог не знать, что Дэмьен Коннолли – коп, и выбор может быть не более чем простым совпадением, мало приятным для его сослуживцев, но тем не менее совпадением. Однако это не тот сценарий, который я выбираю, потому что интуиция подсказывает – все его жертвы выбраны очень тщательно. Я думаю, он все основательно планирует. Вы согласны?

– Он все делает так, чтобы не было ни малейшего риска, это очевидно, – кивнула Кэрол.

– Верно. Другой вариант – Хенди Энди очень хорошо знает, что его четвертая жертва – полицейский. И это подводит к двум возможным вариантам. Первый: Хенди Энди знал, что убил копа, но этот факт совершенно не играет роли в том, что он его убил. Другими словами, Дэмьен Коннолли подпадает под все остальные критерии, которые нужны Хенди Энди, и он бы погиб независимо от профессии. Второй сценарий мне нравится больше всего, – продолжал Тони. – То, что Дэмьен был копом, явилось главной причиной, почему Хенди Энди выбрал его четвертой жертвой.

– Хотите сказать, он вытер об нас ноги? – спросила Кэрол.

Слава богу, она быстро соображает. Это сильно облегчит им работу. Ей пришлось хорошо потрудиться, чтобы подняться так высоко по служебной лестнице, несмотря на внешние данные и хорошую голову. Она ведь женщина…

– Да, это вполне возможно, – согласился Тони. – Но, я думаю, это скорее проявление тщеславия. Мне кажется, он обозлился, когда суперинтендант Кросс отказался признать его существование. В его собственных глазах он очень удачлив в том, что делает. Он лучше всех. И заслуживает признания. И это желание добиться признания шло вразрез с нежеланием полиции признать, что за всеми убийствами стоит один преступник. Ладно, «Сентинел Таймс» размышляла о серийном маньяке после второго убийства, но это не то же самое, что получить официальную оценку от самой полиции. А после третьего убийства я неразумно подлил масла в огонь.

– Вы говорите об интервью, которое дали «Сентинел Таймс»?

– Угу. Мое предположение о возможности существования двух убийц могло разозлить его.

– Господи! – прошептала Кэрол, разрываясь между отвращением и азартом. – Потому-то он пошел и выследил полицейского, чтобы мы отнеслись к нему всерьез?

– Такая вероятность не исключена. Конечно, Конноли – не случайный выбор. Даже если Хенди Энди важно было обратить на себя внимание полиции, все равно исходной установкой было найти жертвы, которые соответствуют его личным критериям.

Кэрол нахмурилась.

– Значит, вы хотите сказать, что в Коннолли было что-то такое, что отличало его от остальных копов?

– Похоже на то.

– Может быть, это что-то из сексуальной сферы, – задумчиво сказала Кэрол. – В полиции немного геев. А те, что есть, маскируются и не высовываются!

– Вот это темперамент, – рассмеялся Тони, поднимая руки в знак защиты. – Никакого теоретизирования без данных. Мы еще не знаем, был ли Дэмьен геем. Но было бы полезно узнать, в какие смены он работал в последнее время. Ну, скажем, в последние два месяца. Это дало бы нам какое-то представление о том, когда он бывал дома, а это помогло бы полицейским, которые начнут опрашивать соседей. И еще нам следует поговорить с ребятами из его смены, проверить, всегда ли он уходил один или подвозил кого-нибудь до дома. Нам нужно выяснить о Дэмьене Коннолли все, что можно, – и как о человеке, и как о копе.

Кэрол вынула записную книжку и сделала памятки.

– Смены, – пробормотала она.

– Есть еще кое-что о Хенди Энди, – медленно произнес Тони, цепляя всплывшую в голове мысль.

Кэрол настороженно взглянула на него.

– Продолжайте, – попросила она.

– Он очень, очень хорошо делает все, что делает, – ровным голосом сказал Тони. – Подумайте об этом. Полицейский – тренированный наблюдатель. Даже самый тупой и флегматичный из них гораздо более внимателен к тому, что происходит вокруг, чем средний член общества. А из того, что вы мне рассказали, следует, что Дэмьен Коннолли был умным малым. Он был систематиком, а это значит, что он был гораздо способнее большинства полицейских. Насколько я понимаю, работа систематика состоит в том, чтобы быть ходячей энциклопедией участка. Очень здорово иметь всю местную информацию об известных преступниках и досье на диске, но если систематик несообразителен, вся система бесполезна, если я не ошибаюсь.

– В самую точку. Хороший систематик стоит полудюжины низовых сотрудников, – кивнула Кэрол. – Коннолли был одним из лучших.

Тони откинулся на спинку стула.

– Значит, если Хенди Энди выследил Дэмьена, не вызвав у него никакой тревоги, он чертовски умен. Признайтесь, Кэрол, если кто-нибудь неотступно преследует вас, вы ведь это заметите, не так ли?

– Надеюсь, черт побери! – сухо сказала Кэрол. – Но ведь я женщина. Мы, наверное, всегда чуточку осторожнее мужчин.

Тони покачал головой.

– Я думаю, что такой умный коп, как Дэмьен, заметил бы любой хвост, кроме профессионального.

– Вы хотите сказать, что нам следует искать кого-то, кто состоит на службе в полиции? – спросила Кэрол, повышая голос.

– Есть такая возможность. Я не могу сказать ничего определенного, пока не увижу всех улик. Это – то самое? – спросил Тони, кивая в сторону картонной коробки, которую Кэрол поставила у дверей его кабинета.

– Только часть. В машине остались вторая коробка и папки с фотографиями. А я ведь провела серьезный отбор.

У Тони вытянулось лицо.

– Хорошо, что это ваше, а не мое дело. Значит, нужно сходить за вещами?

Кэрол встала.

– Почему бы вам не начать читать, пока я схожу за остальным?

– Сначала мне хотелось бы посмотреть фотографии, так что я лучше пойду и помогу вам, – возразил Тони.

– Спасибо, – кивнула Кэрол.

В лифте они стояли, прислоняясь к противоположным стенкам, и оба ощущали физическое присутствие друг друга.

– У вас не брэдфилдское произношение, – сказал Тони, когда дверца закрылась.

Если он собирается работать с Кэрол Джордан, ему нужно знать ее профессиональные и личные побуждения. Чем больше он узнает о ней, тем лучше.

– Кажется, вы сказали, что оставляете на нас работу детектива?

– Мы, психологи, хорошо умеем фиксировать очевидное. Разве не это утверждают наши критики из полиции?

– Не в бровь, а в глаз. Я родилась в Уорвике. Потом были университет в Манчестере и переезд в Лондон на ускоренные курсы. А вы? Я не сильна в фонетике, но думаю, что вы с севера, хотя ваше произношение тоже не похоже на брэдфилдское, – отозвалась Кэрол.

– Родился и вырос в Галифаксе. Лондонский университет, потом докторская по философии в Оксфорде. Восемь лет в спецбольницах. Восемнадцать месяцев назад Министерство внутренних дел отобрало меня для определения осуществимости этого проекта. – «Дала мало, чтобы получить много, – с иронией подумал Тони. – Кто тут кого изучает?»

– Значит, мы оба с вами здесь чужаки, – подвела итог Кэрол.

– Может быть, поэтому Джон Брендон выбрал вас, чтобы поддерживать со мной связь.

Дверцы лифта открылись, и они прошли по подземной стоянке к парковке для посетителей, где Кэрол поставила свою машину. Тони вынул из багажника картонную коробку.

– Вы, наверное, сильнее, чем кажетесь, – изумился он.

Кэрол взяла папки с фотографиями и усмехнулась.

– И у меня «черный пояс», – сказала она. – Слушайте, Тони, если этот маньяк работает в полиции, что вы надеетесь найти?

– Я ничего не утверждаю. Я теоретизировал и не хочу, чтобы вы придавали этому значение, ладно? Сотрите запись, – пропыхтел Тони.

– Ладно, но какие могут быть признаки? – не отставала она.

Тони ответил не раньше, чем они вернулись в лифт.

– Поведение, которое выдает знакомство с полицией и судебными процедурами, – сказал он. – Но само по себе это ничего не доказывает. В наше время существует такое количество книг о настоящих преступлениях и телевизионных детективов, что каждый может разбираться во всем этом. Слушайте, Кэрол, забудьте. Нужно, чтобы ум ваш был открыт, иначе работа, которой мы занимаемся, ничего не стоит.

Кэрол подавила вздох.

– Хорошо. Но когда ознакомитесь с уликами, скажите мне, что думаете. Если это нечто большее, чем смутная догадка, нам нужно заново обдумать ход расследования.

– Обещаю, – кивнул он.

Дверцы лифта раздвинулись, поставив точку в разговоре.

Вернувшись в свой кабинет, Тони вынул из папки первую стопку фотографий.

– Прежде чем начнете, может, расскажете, что собираетесь делать? – спросила Кэрол, держа наготове блокнот.

– Сначала я просмотрю все снимки, потом попрошу вас ознакомить меня с ходом расследования. Когда это будет сделано, я сам проработаю всю документацию. После этого я обычно черчу профиль каждой жертвы. Потом у нас начнется следующий этап вот с этим, – послушно рассказывал Тони. – А потом я пойду по натянутой проволоке и нарисую профиль преступника. Это кажется вам разумным?

– Это кажется прекрасным. И сколько времени на это уйдет?

Тони нахмурился.

– Трудно сказать. Конечно, не один день. Однако, судя по всему, Хенди Энди работает в восьминедельном цикле, и пока признаков ускорения нет. Кстати, это само по себе необычно. Когда я изучу материал, у меня появится более четкое представление о том, как он собой управляет. Думаю, у нас есть время до следующего преступления. Он, вероятно, уже выбрал жертву, так что, если в деле появится просвет, нам нужно будет постараться скрыть это от журналистов. Меньше всего хотелось бы сыграть роль катализатора.

Кэрол тяжело вздохнула.

– Вы всегда так оптимистичны?

– Это приходит с опытом. Да, еще одно. Если у вас появятся подозреваемые, я бы предпочел ничего не знать о них на данной стадии – есть опасность, что мое подсознание повлияет на профиль, само того не желая.

Кэрол фыркнула.

– Это была бы большая удача.

– Все так плохо, да?

– Мы вызвали всех, кто состоит на учете за непристойное поведение, приставание или жестокое обращение с гомосексуалистами, но ни один даже близко не подходит.

Тони сделал сочувственное лицо и достал фотографии трупа Адама Скотта. Он взял ручку, пододвинул к себе блокнот и взглянул на Кэрол.

– Кофе? – спросил он. – Я давно хотел предложить, но наш разговор слишком занимал меня.

Кэрол почувствовала себя участницей заговора. Ей тоже был очень интересен их разговор, хотя ее мучила совесть, напоминавшая, что многочисленные убийства не должны быть источником удовольствия, пусть даже интеллектуального. Разговор с Тони – это разговор с похожим на нее человеком, у которого нет своекорыстных целей, чья главная забота – найти путь к истине, а не прославиться. До сих пор в расследовании ей не хватало именно такого человека.

– Меня тоже, – призналась она. – Я, наверное, приближаюсь к той точке, когда кофе необходим. Хотите, я схожу?

– Господи, нет! – Тони рассмеялся. – Вы здесь вовсе не для этого. Подождите, я сейчас вернусь. Какой вам?

– Черный, без сахара. Предпочтительно лекарственную дозу.

Тони взял большой термос из шкафа с папками и исчез. Через пять минут он вернулся с двумя чашками дымящегося кофе и термосом, протянул одну чашку Кэрол и жестом указал на термос.

– Я наполнил его доверху. Подумал, что мы просидим здесь еще какое-то время. Так что пейте, когда захочется.

Кэрол с благодарностью сделала глоток.

– Позвольте предложить вам руку и сердце, – сказала она, пародируя романтический стиль.

Тони снова засмеялся, чтобы скрыть дурные предчувствия, комком шевельнувшиеся у него в желудке, – знакомая реакция даже на самый невинный флирт.

– Вы запоете по-другому через несколько дней, – произнес он и вернулся к фотографиям.

– Жертва номер одни. Адам Скотт, – тихо сказал он, делая пометку в блокноте. Он просмотрел фотографии, одну за другой, потом вернулся к началу. Первый снимок: городская площадь. Высокие дома в георгианском стиле с одной стороны, современное офисное здание – с другой, ряд магазинов, баров и ресторанов – с третьей. Посреди площади – городской сад с двумя аллеями, пересекающими его по диагонали. В центре находился затейливый фонтанчик с питьевой водой викторианской эпохи. Сад был окружен каменной стеной высотой в три фута. С двух сторон были посажены густые кусты. Место казалось убогим, штукатурка на домах местами облупилась. Тони представил себе самого себя: вот он стоит на углу, всматривается, нюхает раздражающий воздух города, смешанный с застоявшимся запахом алкоголя и дешевой еды, слушает музыку ночи. Шум моторов, стук высоких каблуков по мостовой, обрывки смеха и крики, принесенные ветром, болтовня скворцов, чей сон потревожен светом натриевых фонарей. Где ты стоял, Энди? Откуда смотрел на облюбованный кусок сада? Что ты видел? Что слышал? Что чувствовал? Почему именно здесь?

Вторая фотография изображала часть стены и кустов со стороны улицы. Фотограф, по мнению Тони, проявил достаточную смекалку и запечатлел маленькие железные прямоугольники наверху стены – все, что осталось от ограды, которая, вероятно, была снята во время войны и пошла на изготовление пушек и снарядов. У некоторых кустов были поломаны ветки и смяты листья. На третьем снимке Тони увидел тело мужчины, лежащего лицом в землю, его руки и ноги располагались под странными углами. Тони втянулся в работу, пытаясь поставить себя на место Хенди Энди. Как это ощущалось, Энди? Был ли ты горд? Испуган? Ликовал? Чувствовал сожаление оттого, что оставлял предмет своего желания? Как долго ты позволял себе впитывать это зрелище, эту странную сцену, сотворенную тобой? Спугнул ли тебя звук шагов? Или тебе было все равно?

Тони поднял глаза. Кэрол наблюдала за ним. К его удивлению, впервые ему не стало неловко от женского взгляда. Может, потому, что их отношения стояли на твердой профессиональной основе, но без прямого соперничества. Напряжение в нем слегка ослабло.

– Место, где нашли тело. Расскажите мне о нем.

– Кромптон-Гарденз. Это в самом центре Темпл-Филдз, где соприкасаются городок геев и район красных фонарей. По ночам он плохо освещен, в основном потому что уличные фонари разбивают жрицы и жрецы любви, нуждающиеся в темноте. Люди совокупляются в Кромптон-Гардензе в кустах и на садовых скамьях под деревьями, в дверях учреждений, в подвалах домов. Прокат, проституция и случайные знакомства. В этом квартале всю ночь крутится много людей, но они не из тех, кто станет рассказывать о чем-то необычном, даже если они что и заметили, – объясняла Кэрол, пока Тони делал заметки.

– Погода? – спросил он.

– Сухая ночь, хотя земля была очень влажная.

Тони вернулся к фотографиям. Тело было снято с разных точек. Потом, когда тело убрали, влажную землю тоже сняли. Следов видно не было, только обрывки черного пластика. Тони указал на них кончиком ручки.

– Мы знаем, что это такое?

– Мешки для мусора Брэдфилдского городского совета. Стандартная продукция, используются всюду, где не годятся контейнеры на колесах. Такие мешки были в употреблении последние два года. Нет ничего, что помогло бы установить, когда они там появились, – сказала Кэрол.

Тони поднял брови.

– Со вчерашнего вечера вы запомнили чертовски много деталей.

Кэрол усмехнулась.

– Очень соблазнительно изобразить из себя сверхженщину, но придется признаться, что я постаралась узнать все, что могла, о двух других расследованиях. Я была уверена, что все они связаны, хоть шеф и не согласен. Нужно отдать должное моим коллегам – у инспекторов, которые ведут два других расследования, не сволочной характер. Они не возражали против того, чтобы я половила рыбку в их водах. Разбираясь ночью, я просто освежила все в памяти.

– Вы не спали всю ночь?

– Как вы сказали, это приходит с опытом. Я буду в форме примерно до четырех часов. Потом меня как будто кувалдой стукнут, – призналась Кэрол.

– Сообщение принято и понято, – ответил Тони, возвращаясь к фотографиям.

Он перешел к серии снимков мертвого тела. Труп лежал на спине на белом столе в морге, впервые были четко видны отвратительные увечья. Тони медленно просмотрел всю серию снимков, время от времени возвращаясь к предыдущим. Закрыв глаза, он смог представить себе, как нетронутое тело Адама Скотта медленно разворачивается ранами и синяками, точно неведомый цветок. Он почти мог вообразить себе руки, умертвившие плоть. Через несколько секунд он открыл глаза и снова заговорил:

– Эти синяки на шее и груди – что сказал патолог?

– Метки. Вроде любовных укусов.

Причудливая пародия на любовь!

– А эти места на шее и груди, там, где плоть была срезана? – отчужденно спросил Тони.

– Они были удалены после смерти. Может, ему нравится поедать их?

– Возможно, – с сомнением в голосе сказал Тони. – Вы не помните, были ли следы кровоподтеков на тканях?

– Кажется, были. – В голосе Кэрол слышалось удивление.

Тони кивнул.

– Я просмотрю доклад. Он умный малый, наш Хенди Энди. Мой первый вывод – это не сувениры и не каннибализм. Думаю, это следы укусов. Но Хенди Энди достаточно много знает о судебной стоматологии и понимает, что следов укусов, по которым можно опознать личность, будет достаточно, чтобы упрятать его за решетку. Поэтому, остыв, он убрал улики. Эти порезы на гениталиях – сделаны до или после смерти?

– После. Патанатом заметил, что они, похоже, сделаны неуверенной рукой.

Тони улыбнулся с удовлетворенным видом.

– А что он сказал об увечьях рук и ног? На снимках покойник напоминает тряпичную куклу.

Кэрол вздохнула.

– Он не хотел, чтобы его подталкивали к выводам. Все конечности вывихнуты, некоторые позвонки смещены. Он сказал… – Кэрол замолчала и повторила слова врача: – «Не нужно меня цитировать, но мне представляется, что такие увечья имели место после пытки на дыбе».

– На дыбе? Черт, мы действительно имеем дело с извращенным умом. Ладно. Следующий набор. Пол Джиббс. Это, наверное, ваш? – спросил Тони, откладывая фотографии Адама Скотта, вынимая содержимое второй папки и повторяя те же действия. – Где находится это место по отношению к первому?

– Сейчас покажу.

Кэрол открыла одну из коробок и вынула крупномасштабную карту, которую прихватила с собой. Она разложила ее на полу. Тони поднялся из-за стола и встал рядом с ней. Она сразу ощутила его запах – шампунь, аромат кожи, никакого лосьона после бритья, как у «настоящего мужчины», никакого одеколона. Она взглянула на крепкие бледные руки, на короткие пальцы с аккуратно подстриженными ногтями и с ужасом ощутила, как в ней шевельнулось желание. «Ты жалкая, как подросток! – жестоко выбранила она себя. – Как тинейджер, который влюбляется в первого же учителя, похвалившего ее работу. Пора повзрослеть, Джордан!»

Кэрол слегка отодвинулась, как бы хотела дать Тони больше места.

– Здесь Кромптон-Гарденз, – сказала она. – Улица Кэнел примерно в полумиле, вот здесь. А паб «Королева Червей» здесь, на полпути между ними.

– Можно ли предположить, что он хорошо знает эти места? – спросил Тони, рисуя свою собственную мысленную карту мест преступления.

– Наверное. Кромптон-Гарденз – всем известное место свалки, но два других предполагают высокую степень знакомства с Темпл-Филдз. – Кэрол опустилась на корточки, пытаясь понять, предполагает ли расположение мест, что к ним подъехали с одного определенного направления.

– Мне нужно посмотреть на эти места. Предпочтительно в то же время, когда были выброшены тела. Мы знаем, когда это произошло? – спросил Тони.

– Насчет Адама – нет. Установленное время смерти – за час до или через час после полуночи, но не раньше. Что касается Пола, мы знаем, что дверной проем был пуст после трех часов пополуночи. Время смерти Гэреса установлено между семью и десятью пополудни накануне того дня, когда было обнаружено тело. Что до Дэмьена, двор был пуст в половине одиннадцатого, – перечисляла Кэрол, закрыв глаза, чтобы было легче вспоминать.

Тони смотрел на лицо женщины, радуясь, что может рассматривать его в свое удовольствие. Даже когда блеск синих глаз не оживлял его, лицо это с полным правом можно было назвать красивым. Овальное, с широким лбом, чистой бледной кожей, густые белокурые волосы подстрижены слегка неровно. Сильный, решительный рот. Морщинка, которая появляется между бровями, когда она задумывается. Он давал ей оценку, как если бы смотрел на фото в истории болезни. Почему это так – стоит ему оказаться с женщиной, которую любой нормальный мужчина счел бы привлекательной, как что-то в нем наглухо закрывается? Потому ли, что он запрещает себе чувствовать, боясь утратить контроль, быть униженным? Кэрол открыла глаза и удивилась, увидев, что он ее рассматривает.

Он почувствовал, как у него вспыхнули уши, и снова повернулся к карте.

– Значит, это ночная сова, – резко сказал он. – Мне бы хотелось взглянуть на эти места сегодня ночью, если можно. Может, вы могли бы найти кого-то еще, кто показал бы мне эти места, а сами пошли бы и выспались?

Кэрол покачала головой.

– Нет. Если мы отправимся туда часов в пять, я потом поеду домой и немного посплю. Идет? – с запозданием спросила она.

– Превосходно, – сказал Тони, вставая и возвращаясь к своему столу. – Если вы не возражаете. – Он взял фотографии и заставил себя посмотреть на них глазами Хенди Энди – Пол – единственный, кто был избит так жестоко. У Гэреса есть порезы на лице, но ничего экстремального. А у Пола лицо раздроблено, превратилось в месиво – сломан нос, сломаны зубы, вывихнута челюсть. Анальные повреждения ужасают: его частично выпотрошили. Уровень насилия был одной из причин, почему суперинтендант решил, что мы имеем дело с разными преступниками. Ни один сустав у него не вывихнут, в отличие от остальных.

– Это тот, которого прикрыли мешками для мусора?

Кэрол кивнула.

– Такие же обрывки найдены под телом Адама.

Они перешли к Гэресу Финнегану.

– Я хочу хорошенько подумать об этом человеке, – сказал Тони. – Здесь преступник изменил свою манеру по меньшей мере в двух важных пунктах. Первое – место, куда он выбросил тело, переместилось из Темпл-Филдз в Карлтон-парк. Там тоже встречаются геи, но это отклонение от нормы. – Он на мгновение остановился и глухо рассмеялся. – Что я говорю! Как будто все его поведение не есть полное отклонение от нормы. Второе. Его письмо и видеоматериал, посланные в «Сентинел Таймс». Почему он решил объявить об этом теле, в отличие от всех остальных?

– Я думала об этом, – вступила в диалог Кэрол. – И спрашивала себя, не имеет ли это отношение к тому факту, что в противном случае оно могло пролежать там несколько дней, даже недель?

Тони сделал отметку в блокноте, а большой палец другой руки поднял вверх в знак похвалы.

– Потом раны на руках и ногах. Я знаю, это звучит дико, но тело выглядит так, словно его распяли.

– Патанатом не бредил, когда сделал такую же запись. Но раны на руках в сочетании с вывернутыми суставами плеч… варианту с распятием трудно что-либо противопоставить, особенно если вспомнить, что все случилось в Рождество. – Кэрол встала, потерла глаза, отгоняя сон, не смогла удержаться и зевнула, едва не вывихнув челюсть. Кэрол начала ходить по маленькому кабинету, пожимая плечами, чтобы ослабить напряжение мышц. – Психованный ублюдок, – бормотала она.

– Гениталии истерзаны еще более жестоко, – продолжал Тони. – Он практически его кастрировал. И смертельная рана – порез на горле – тоже стала глубже.

– Все это о чем-нибудь говорит? – невнятно спросила Кэрол, широко зевая.

– Как и вашему патанатому, мне пока что не хочется высказывать вслух предположения, – сказал Тони.

Он перешел к последнему набору фотографий. В первый раз Кэрол увидела, как с его лица спадает профессиональная маска: в глазах Тони был ужас, губы чуть дрогнули, он со свистом вобрал в ноздри воздух. Кэрол не удивилась. Когда они перевернули Коннолли на спину, детектив шести футов ростом, игрок в регби, упал в глубокий обморок. Даже многоопытный полицейский патолог на мгновение отвернулся, удерживая рвотный позыв.

Из-за трупного окоченения конечности Дэмьена Коннолли застыли, вывернутые суставы торчали под безумными углами. Но это еще не все. Его пенис отрубили и засунули ему в рот. Все тело от груди до низа живота было испещрено маленькими звездочками ожогов, составлявшими причудливые узоры.

– Боже мой! – выдохнул Тони.

– Он набил руку, не так ли? – с горечью спросила Кэрол. – Гордится своей работой, верно?

Тони ничего не сказал, заставив себя внимательно изучать жуткие фотографии.

– Кэрол, – произнес он в конце концов, – у кого-нибудь есть предположение насчет того, чем он выжег эти знаки?

– Нет. – Она покачала головой.

– Они странные, – продолжал психолог. – Рисунок меняется. Если бы он взял случайный предмет и все время пользовался им, все выглядело бы иначе. Здесь по меньшей мере пять вариантов узора. У вас есть специалист, который мог бы проанализировать это на компьютере? Выяснить, нет ли здесь скрытого смысла? Этих чертовых ожогов здесь десятки!

Кэрол снова потерла глаза.

– Не знаю. Мы с компьютером уживаемся не лучше Чарльза и Дианы. Я выясню, когда вернусь на работу. Или попрошу брата.

– Вашего брата?

– Майкл – компьютерный гений. Он занимается программным обеспечением игр. Если хотите, чтобы проанализировали ваш образец, обработали, превратили в игру, – он именно тот, кто вам нужен.

– И он умеет держать язык за зубами?

– Если бы не умел, не занимался бы подобной работой. Миллионные прибыли или потери зависят от того, поднимется ли его компания на следующую ступеньку лестницы раньше других. Поверьте мне, он знает, когда нужно повесить на рот замок.

Тони улыбнулся.

– Я никого не хотел обидеть.

– Вам это и не удалось.

Тони вздохнул.

– Видит бог, мне хотелось бы поскорее это выяснить. Хенди Энди не собирается останавливаться. Он слишком влюблен в свое дело. Посмотрите на эти снимки. Ублюдок намерен ловить людей, мучить их и убивать, пока вы его не поймаете. Это профессиональный убийца геев, Кэрол.