Онлайн чтение книги Питкернское преступление
I

Отъезд — Виллиам Блиг и Христиан — Роковая дуэль — Смерть Елены

В декабре 1787 года, к которому относится начало нашего рассказа, в порту Плимут оканчивалось вооружение английского брига «Bounty», который должен был идти по приказу правительства к архипелагу Полинезии, чтобы взять оттуда хлебные деревья и всевозможные виды растений этой части океана с целью акклиматизации их в британских колониях. Это судно, несмотря на небольшое водоизмещение, — всего двести пятьдесят тонн, — было построено прочно и отличалось прекрасным ходом, благодаря чему все моряки, имевшие право командовать этим судном, добивались этой чести, тем более, что подобное специальное поручение, с которым посылался бриг, сулило после возвращения награды.

Экипаж был набран из самых лучших моряков, а Лондонское Королевское Общество само указало ботаника и садовника, которые должны отправиться вместе с экспедицией. Был уже назначен и высший судовой состав, который состоял из трех офицеров и стольких же гардемаринов, лейтенанта, штурмана и доктора, и бриг был уже совершенно готов к дальнему плаванию. А командира и его помощника все еще не могли выбрать среди той массы кандидатов, которые буквально осаждали Адмиралтейство с просьбою о назначении, как будто бы дело шло о назначении командира целой эскадры.

Но вот, наконец, двенадцатого декабря последовал приказ о назначении командиром судна лейтенанта Вильяма Блига, по указанию которого в качестве старшего офицера был назначен мичман Христиан, а двадцать пятого числа того же месяца бриг «Bounty» летел на всех парусах по водам Ла-Манша.

Виллиам Блиг был человек образованный и энергичный, но из-за резкости его скорее боялись, чем любили, и только один Христиан был рад сделать плавание под его начальством. Он уже не один раз плавал с Блигом, своим бывшим школьным товарищем, и был убежден в счастливом исходе путешествия. И это убеждение имело тем больше оснований, что на всех судах, на которых им приходилось совершать вместе плавания, они всегда оставались приятелями, несмотря на разницу в чинах, так как оба были субалтерн-офицерами, и Бигл никогда не имел случая показать власть над своим приятелем.

Что же касается Христиана, то несмотря на то, что он имел характер более мягкий, отличался той же решительностью и энергией, как и командир «Bounty». Несомненно, что Христиан и Вильям Блиг, имевшие так много общего между собой, рано или поздно должны были столкнуться. Дальше будет рассказано об одном обстоятельстве их прошлой жизни, которое, казалось, должно было бы предохранить их от этого столкновения и в то же время выяснить, как могло случиться, что при первом же недоразумении их дружба разлетелась, как дым. Удивительная вещь, что океан, который человек покорил себе только для того, чтобы быть его постоянной игрушкой, оказывает на характер человека такое же влияние, как на судно, которое отдается на волю его волн.

Тем, кому приходилось совершать большие морские переходы без всяких остановок, знакомо то чувство, которое я назову нравственной морской болезнью, и которое вызывается оторванностью от суши, одиночеством, узким кругом сношений и однообразием зрелища, тогда судно является настоящей морской тюрьмой, угнетающе действующей на человека. Самые уравновешенные люди становятся нервными, раздражительными и бывает достаточно самого ничтожного повода, чтобы разгорались страсти. Если вы моряк, то вам знакомо это, хотя вы и не смеете сознаться, но всякий другой, будь он служащий или пассажир, томиться по земле, один вид которой возрождает его. Я не буду спорить с поэтами, что нет ничего прекраснее бушующего моря или солнца, закатывающегося или восходящего из волн, но только с тем условием, чтобы смотреть на эти величественные картины с суши. Человек не приспособлен для постоянной жизни в воздухе или на воде и, если ему и удается временно изменить условия своего существования, то только ценою нравственных и физических страданий. Надо сознаться в этой истине и не восхищаться морем из рабского подражания. В течение моих двадцатилетних скитаний по белу свету мне не раз приходилось бороздить по всем направлениям воды океана и даже два раза на «Эриманте» чуть не пришлось расстаться с жизнью на дне Индийского океана, если бы не случай, спасший нас от циклона, ездил я и на канакских лодках с местными туземцами на острова и островки Океании, и все-таки, несмотря на то, что должен был бы привыкнуть к морю, я все-таки смотрю на него, как на опасную дорогу, которой в силу необходимости приходится пользоваться человеку.

Если море разжигает страсти, то земля, наоборот, их укрощает, и нет ничего любопытнее, как наблюдать за кружком офицеров после продолжительного безостановочного плавания, старший офицер и доктор поссорились на смерть, у лейтенантов и мичманов в недалеком будущем несколько дуэлей, но стоит им только ступить на землю, как все устраивается к общему благополучию. Но случается и так, что забытые на суше обиды и оскорбления, оживленные продолжительностью переходов, вновь воскресают и ведут к катастрофе, которую трудно было ожидать. Вот таким-то образом старое воспоминание о соперничестве должно было поссорить двух офицеров брига «Bounty», которые, казалось, были связаны теснейшими узами дружбы.

В то время, когда Бриг и Христиан приехали к своим общим знакомым в окрестность Глазгова, чтобы провести там несколько свободных месяцев, первый из них только что получил мичманские эполеты, а второй был еще гардемарином. Оба они начали ухаживать за девушкой из этого семейства, мисс Еленой, которая отдала предпочтение красивому и молодому гардемарину. Виллиаму Блигу надо было бы поскорее уехать, чтобы постараться забыть свое горе, но он остался и только еще больше растравлял свою рану видом счастливой, молодой пары.

Однажды, когда свадьба Елены и Христиана уже была решена, и они все катались верхом, Блиг, предложил скакать наперегонки до ближайшей деревни, отстоявшей от них на расстоянии девяти английских миль.

Предложение это было принято, и спутники пустили своих лошадей во всю мочь. Мисс Елена была прекрасной наездницей и кроме того сидела на кровной лошади, а потому уже через полчаса сделала две трети пути до деревушки Нортонь. Христиан не старался обогнать свою невесту и довольствовался тем, что скакал сзади, но Блиг, рас горяченный быстрой ездой, забыл, что имеет соперником женщину, и, сделав отчаянные усилия, обогнал Христиана и поравнялся с Еленой. Но в этот момент в вечерних сумерках прозвучал голос молодой девушки, сообщавшей, что она доскакала до первого дома деревни.

Блиг довольно весело признал победу мисс Елены и только выразил сожаление, что не может, как в древние времена, служить ей до конца своих дней.

Но тут счел нужным вмешаться Христиан.

— Это поражение уж слишком бы походило на победу, дорогой мой, — сказал он.

В это время Елена, умирая от жажды, удалилась на ферму, чтобы попросить стакан молока.

Друзья остались совершенно одни, и разговор не замедлил возобновиться.

— Мне кажется, что вы не судья в этом деле, Христиан, да в конце концов не все ли равно вам это, — проговорил Виллиам.

— Ну, нет, извините.

— Так по какому же праву, объясните мне?

— Подумайте, каким тоном вы спрашиваете!

— Я еще раз спрашиваю, по какому праву вы вмешались! — повторил Блиг, повышая голос.

— По праву всякого порядочного человека — защищать свою невесту от диких притязаний.

— Христиан!

— Виллиам!

— Вы, кажется, ищете повода к дуэли?

— А вы хотите сказать, что не боитесь ее?

— Пусть будет так! В котором часу?

— Как вам будет угодно.

— Где?

— Мне безразлично.

— Оружие?

— Ваше.

И молодые люди, дождавшись Елену, отправились домой, перекидываясь по дороге шутками, как ни в чем ни бывало, и никто не мог бы подумать, что они только что условились драться.

На следующий день рано утром состоялась дуэль на шпагах. Противники одинаково хорошо владели оружием, и долго дуэль не имела никакого результата, когда, наконец, Христиану удалось ранить своего друга в правую руку. Тот в бессильной ярости не согласился признать себя побежденным и схватил шпагу левой рукой, чтобы продолжать поединок, но тут вмешались секунданты и прекратили дуэль помимо воли сражавшихся. Однако, Виллиам отказался протянуть руку своему противнику и, раздражаясь все больше и больше, проговорил:

— Мы еще будем продолжать дуэль, как только я вылечусь.

— Как вам будет угодно, — отвечал Христиан. Затем они, мирно разговаривая, пошли к замку Эдвин и условились объяснить происхождение раны Виллиама простой случайностью.

Но каково было их горе, когда, придя в замок, они узнали от прислуги, что мисс Елена после вчерашней поездки почувствовала себя настолько плохо, что слегла в постель.

Доктор, немедленно вызванный к больной, объявил, что у нее острое воспаление легких, вызванное стаканом холодного молока, который она выпила после бешеной скачки.

Спустя три дня Эдвин-Галь погрузился в траур, и убитые несчастьем Христиан и Виллиам проводили дорогого человека до последнего жилища.

Все было забыто, и Христиан с Виллиамом поклялись в вечной дружбе над дорогой могилой. Прошло уже десять лет после смерти Елены, и друзья еще ни разу не нарушили своей клятвы. Блиг уже успел жениться и давно был лейтенантом, когда его назначили командиром судна «Bounty» и обещали после успешного плавания произвести в капитаны. Что же касается Христиана, оставшегося верным памяти Елены, то он был только что произведен в лейтенанты и выбран Блигом себе в помощники.

Со времени трагического случая в Эдвин-Галь, друзья не , теряли друг друга из виду и оказывали по мере сил один другому разные одолжения. Случилось однажды, что отец Христиана, занявшись коммерческой деятельностью, совершенно разорился, и ему грозило банкротство. Тогда Блиг, помня свою клятву в верной дружбе, отдал все, что имел, отцу Христиана, и тем спас его от нищеты. Этот благородный поступок еще больше увеличил преданность и привязанность Христиана к Виллиаму, и он, не колеблясь, согласился на предложение своего друга.

Несмотря на такую трогательную дружбу, для всякого, кто знал хорошо характеры обоих офицеров, не было тайной, что при первом же столкновении все узы, связывающие их дружбу, сразу порвутся. И если до сих пор ничто не омрачило их дружбу, то только потому, что никто из них не мог приказывать другому… А там, дальше, во время предстоящего плавания, образ Елены рано или поздно должен был встать между ними. Сами они конечно были далеки от подобных предположений и не ожидали страшной развязки.

Таковы были характеры и прошлое этих людей, которых судьба, как будто нарочно, соединила для продолжительного плавания на одном судне.