Онлайн чтение книги Планета — шахматная доска
5

По зеркалу расходились волны. Концентрические круги исходили из одной точки, искажая лицо Камерона. Он отошел в сторону, глядя, как волны постепенно успокаиваются.

Потом он вернулся и снова встал перед зеркалом. Едва в нем появилось отражение, волны побежали снова. Камерон ждал, и они постепенно исчезли.

Однако каждое движение веками вызывало новые круги, расходящиеся по гладкой поверхности; по одному на каждый глаз.

Угол падения равен…

Стараясь не мигать, Камерон смотрел на усталое лицо под копной седых волос.

Но все-таки мигнул.

Снова круги.

Совершенно невозможное явление.

Он повернулся к зеркалу спиной и оглядел комнату. Она уже не была комнатой, которую можно принимать такой, какая она есть, комнатой, которую он знал много лет. Если его обманывало зеркало, значит, точно так же могли предать и стены. И биллиардный стол. И светящийся потолок и…

Он резко повернулся и пешком пошел по эскалатору, не коснувшись запускающей кнопки. Ему хотелось почувствовать под ногами что-то твердое, а не мягкое скользящее движение, напоминавшее, что земля уже не так стабильна, как когда-то.

Все его тело вздрогнуло и только непреклонное владение собой защитило его от…

Ничего особенного не случилось, просто он доставил ногу на последнюю ступеньку, которой не было. Такие вещи случаются со всеми.

Вправду ли он видел эту несуществующую верхнюю ступеньку? Он попытался вспомнить и не смог.

Такое случалось уже не первый раз. Едва он ослаблял бдительность и забывал об этой ступени, которой не было, как она появлялась на самом верху лестницы. Но не ощутимо, и даже не визуально.

Зашумел монитор, и Камерон оказался рядом с ним, опередив Нелу. Пожав плечами, она отвернулась. Голова ее с гладко причесанными черными волосами почему-то показалась ему страшной. Он стоял, держа руку на переключателе, глядел как Нела возвращается в свое кресло, и лихорадочно думал, что бы он сделал, если бы лицо Нелы вдруг появилось у нее на затылке.

Или если бы оно оказалось не лицом Нелы.

Он ждал, боясь отвести от нее взгляд, пока она не отвернется. Но это по-прежнему была Нела с ее холодными темными глазами и курносым носом. Камерон был рад, что она никогда не увлекалась омолаживающими процедурами. Старые мудрые глаза не подошли бы к молодому лицу. Нела была привлекательной женщиной, и лицо ее, пусть даже с печатью возраста, действовало на него успокаивающе.

— Ну что? — спросила она, поднимая брови. — Ты ответишь?

— Что? Ах, да… — Камерон нажал клавишу, и на экране появилось угрюмое лицо Даниэля Риджли, курьера. Он поднял руку, чтобы показать идентификационный диск на запястье.

— Дело первоочередной важности. Сообщение от Военного Секретаря…

— Его примет Сет Пелл, — холодно сказал Камерон. Какое-то торжество замерцало в черных глазах.

— Секретарь настаивает, сэр…

Камерон раздраженно нажал клавишу. Экран погас. Через мгновение снова раздался вызов, и Камерон выключил аппарат совсем.

Опершись локтем о каминную полку, он таращился в пространство. Локоть начал постепенно увязать в дереве, и Камерон резко выпрямился, испуганно глянув на Нелу. Она поправляла подушки на диване.

Нет, не заметила. Никто никогда не замечал. Собственно, оно и к лучшему.

— Ты какой-то нервный, — сказала Нела. — Иди, полежи.

— Ты единственная это заметила, — сказал Камерон. — Нела, я…

— Что?

— Нет, ничего… Пожалуй, я несколько перетрудился. Надо взять отпуск.

Он подошел к поляризованным окнам. Через них можно было смотреть на склоны холма, скрытые в тени деревьев и испещренные кое-где более яркими пятнами лунного света, но наружу не проникал ни один луч света, который мог бы привлечь внимание вражеского пилота. Если, конечно, его самолет сумеет пробиться сквозь заградительный огонь береговых батарей.

— Иди, полежи.

Если ляжет, диван может расплавиться под ним. Эта комната была слишком знакома, слишком насыщена скрытым страхом — ведь именно хорошо знакомые предметы предавали его.

Лучше бы оказаться в незнакомой обстановке. Пусть предметы поведут себя странно, там он может не заметить этого. Интересно, сработает ли это? Во всяком случае, попробовать стоит.

Он подошел к дивану сзади и поцеловал Нелу в волосы.

— Я выйду ненадолго. Не жди меня.

— Мальчики сегодня звонили. Ты ведь еще не видел записи?

— Еще успею. Как у них дела в школе?

— Жалуются, как обычно. Но довольны. Они взрослеют, дорогой. В этой школьной форме… — Нела тихо засмеялась. — Помнишь?

Он помнил. Близнецы, четырнадцать лет назад. Оба они были здорово удивлены тогда, однако строили планы, долгосрочные планы…

Еще раз поцеловав Нелу, он быстро вышел и долетел вертолетом до Ворот. Скоростной пневмовагон довез его до Нижнего Чикаго, но в офис Камерой не пошел. Он тоже был слишком хорошо знаком ему.

Найдя шлюз, он вышел в Пространство, автоматически сняв прожектор с вешалки и сразу сунув его в карман. Гигантская артерия Дороги за спиной ассоциировалась у него с огромной змеей Мидгарда, кольца ее терялись во мраке.

Со всех сторон слышались басовые звуки, почва под ногами была твердой и основательной. Камерон шел медленно, поглядывая на титанов, прислуживающих городу.

Насосы посапывали и кашляли; в красном полумраке билось сердце Нижнего Чикаго. Рядом поднялась часть какого-то механизма и исчезла во мраке, царившем наверху. Из темноты прямо к нему устремился поршень диаметром метров пятнадцать, но остановился и резко отдернулся. Выдвинулся снова и отпрянул, выдвинулся и отпрянул, выдвинулся…

По своду, накрывающему Нижнее Чикаго, ползали молнии разрядов.

БР-Р-РУУУМ-ТЛИК!

Это поршень.

СССССССССССС…

Сжатый воздух.

РУУУУУМ… РУУУУУМ…

Насос.

Ноги увязали в дробленном шлаке. Под ногами что-то двигалось. Присев, он уставился, пораженный, на красные и черные предметы, быстро и бесшумно скользящие по пеплу…

Шахматные фигуры.

Рука прошла сквозь них.

Иллюзия.

ШАХМАТНЫЕ ФИГУРЫ МАРШИРОВАЛИ ПО ДВОЕ. Проекция его мыслей, увлеченных по ту сторону зеркала, где не всегда происходит то, чего ждешь. Их, выходит, не было…

Камерон не стал больше смотреть под ноги, чтобы убедиться, а повернулся и торопливо направился к ближайшей Дороге, уже не слыша усиленного эхом басового грома Пространства, окружающего его со всех сторон.

Шлюз открылся, он переступил порог и сел в кресло на одной из полос. Положил ладонь на подлокотник. Внезапно что-то втиснулось в нее, и Камерон машинально сжал пальцы.

Металлический цилиндр.

Он огляделся — его кресло двигалось перед креслом, находившимся на соседней полосе. Его занимал курьер Даниэль Риджли, с горящими от возбуждения глазами.

Камерон поднял руку и швырнул цилиндр прямо в Риджли.

Курьер дернулся и подхватил его. Губы его раздвинулись в беззвучной улыбке.

Пальцы директора коснулись клавиши, и кресло скользнуло на стоянку. Через мгновение Камерона в нем уже не было. Его переполняла животная паника. Сейчас он жаждал не мрачного простора Пространства, а чего-то знакомого. Он стоял перед амбулаторией своего департамента и мог укрыться…

От чего?

Он оглянулся через плечо — Риджли уже исчез. Но паника не проходила. Камерон вошел в лифт и вышел из него, даже не обратив внимания, на каком он этаже. Он стоял в слабо освещенном зале, заставленном белоснежными прямоугольниками кроватей.

Сделав несколько шагов, он остановился, упиваясь спокойствием, переполнявшим это место.

— Все в порядке? — спросил голос сиделки.

— В порядке, — отозвался Камерон. — Это я, директор.

— Слушаю вас, мистер Камерон… Лифт зашипел. Запел тихий сигнал, сообщая о вторжении в здание кого-то, не имеющего допуска. Голос сиделки, доносившийся из динамика монитора, внезапно смолк. Камерон повернулся и попятился.

Ощутив за собой плоскость двери, он нащупал ручку, но та смялась, словно пластилиновая. Кто-то приближался по коридору, кто-то, издающий рваные, хриплые звуки.

В противоположном конце зала раздвинулись двери лифта и появилась массивная фигура курьера, подсвеченная сиянием из кабины.

В коридоре за дверью, на которую опирался Камерон, кто-то клекотал: «Как-к-к-к-к».

Риджли направился к нему, и Камерон заметил в его руке цилиндр.

Директор выпустил бесполезную дверную ручку.

— Вам нельзя здесь находиться, — пискливо сообщил он. — Пожалуйста, выйдите.

— У меня приказ. Это дело первостепенной важности.

— Обратитесь к Сету Пеллу.

— Военный Секретарь приказал вручить это лично вам.

До некоторой степени Камерон понимал, насколько иррационален этот кошмар. Достаточно было принять от курьера посылку и, не открывая, передать ее Пеллу. Так просто. Но почему-то это не казалось ему таким простым, когда он видел перед собой эту мощную, сутуловатую фигуру, неумолимо приближающуюся к нему.

Риджли вложил цилиндр в руку Камерона.

Дверь за спиной открылась, впустив внутрь поток яркого света. Камерон повернул голову и увидел поблескивающий седой ежик Пелла; тот стоял на пороге и сжимал рукой плечо юноши в больничной пижаме. Парень дрожал всем телом, глаза его были закрыты, а из горла доносился хриплый клекот.

Вместе с ними был и Дю Броз, лицо его напряжено. Он протиснулся мимо Камерона в амбулаторию.

— Спокойно, Бен, — сказал Пелл. — Шеф…

— Лучше возьми-ка это, — Камерон протянул ему цилиндр. — Курьер Календера…

Пациент перестал дрожать и умолк, а потом забубнил прерывающимся голосом:

— Все они слишком короткие, плоские люди, кроме этого нового… уже видел его… он тянется в нужную сторону, далеко-далеко, гораздо дальше, чем все другие, иже здесь суть… Не так далеко, как сверкающие создания, но он более полон в своем существовании…

Парень умолк. Дю Броз, смотревший на Риджли, заметил на лице этого человека что-то вроде дикого, необъяснимого восторга.

— Простите, если помешал, — произнес курьер. — Я выполнил приказ и ухожу. Никто его не задерживал.

Час спустя Камерон вкушал Крепкий Сон в своем кабинете, а Дю Броз и Пелл работали с Билли Ван Нессом. Парень находился под гипнозом третьей степени, и из путаницы звуков начинали, помалу, выделяться отдельные слова. Однако, прошло много времени, прежде чем они сложились в некое логическое целое.

Дю Броз вращал диск семантического интегратора диктографа и следил за словами, появляющимися на экране. Он читал их, шевеля губами, и слышал за спиной тихое, спокойное дыхание Пелла.

— Итак, это не внечувственное восприятие, — констатировал Пелл, скорее, вневременное. Это объясняет то, что не давало мне покоя. Например, зигзаги по которым движутся больные, страдающие той же болезнью, что Ван Несс. Симптомы дезориентации. Они просто огибают стулья, которых там нет в данный момент, но которые некогда стояли в этом месте или будут стоять. Они тянутся за предметами, которые убрали недели назад, потому что дезориентированы во времени и видят его течение.

— Но это же бессмысленно, — воскликнул Дю Броз. Пелл вглядывался в экран.

— А что ты скажешь на такую гипотезу: некая раса, отстоящая далеко во времени, организует экспедицию… не знаю, с какими целями. Они должны невообразимо отличаться от человека, потому что живут на пятьдесят, а то и сто миллионов лет в будущем. Может, они оказались перед лицом гибели и ускользнули от нее не в пространство, а во время. И прибыли сюда двадцать два года назад в Осечках, но все равно не выжили. Находясь здесь, а это продолжалось час, они… э-э… разговаривали присущим им способом. С помощью жесткого излучения, а не звуковых волн. А может, постоянно испускали-такого рода лучи.

Дю Броз, вглядываясь в загипнотизированного парня, с трудом сглотнул. А Пелл продолжал спокойным, бесстрастным голосом:

— Жесткое излучение. Бомбардировка генов, и в результате — мутация. Но очень странный вид мутации, единственно возможный вид. Это было как встреча двух диаметрально противоположных видов. Встреча на уровне интеллектов. Вид Гоно Сапиенс встретился с видом X!

Возможно, они представляли собой последнюю форму жизни на Земле. Их раса никогда не имела ничего общего с людьми, они выросли из иных семян в прошлом невообразимом даже для них. И они умели перемещаться во времени, хотя это было нелегко, поскольку существовать они могли только в строго определенных, почти неповторимых условиях.

В мире Гомо Сапиенс внезапно появились семьдесят четыре временные капсулы. Из этих раковин вид Х смотрел на планету, настолько же чуждую ему, насколько чуждой была для человека кипящая лава, некогда покрывавшая поверхность расплавленной Земли.

В течение часа от этих капсул шло жесткое излучение, неотъемлемо присуще виду X. Генный материал человека отреагировал на него и изменился.

Прежде чем исчезнуть, вид Х успел передать нескольким еще не родившимся особям вида Гомо Сапиенс некие тайные способности, непонятные особенности, которые проявились у них только при вступлении в возраст созревания. Наследники умели видеть жизнь во времени, но прежде чем смогли осознанно использовать это, оказались необратимо безумны.

Остатки Осечек должны поддерживаться каким-то видом энергии, продолжал Пелл, — и эти мутанты чувствуют ее, а может, даже видят…

— А Риджли?

— Я порылся в документах. Это первый случай в практике, когда больные пробуждаются от летаргии, не находясь рядом с Осечкой. Помнишь, что сказал тот парень, когда увидел… почувствовал… Риджли?

— Это связано с остальными материалами, — сказал Дю Броз. — Есть несколько возможных объяснений. — Он указал на экран.

— Да. Тому, кто может видеть жизнь во времени, ребенок должен казаться совершенно плоским. Нет, пожалуй, не так. Это будет зависеть от того, сколько предстоит прожить этому ребенку. Если это лет сто, он не будет выглядеть плоским. Однако Билли уверял, что все здесь «короткие» за исключением Риджли. По его словам, Риджли вытягивался в нужную сторону дальше кого-либо из присутствующих… но все же не так далеко, как эти блестящие создания.

— Осечки… Подожди-ка, Сет. Если Билли может видеть жизнь во времени, это могло бы означать, что Риджли проживет очень долго.

Пелл откашлялся.

— Ты осознаешь, из какого далекого будущего прибыли Осечки? Нельзя выразить длину муравья, используя в качестве эталона Эверест. Если время жизни Риджли заметно «длинно» для чувств Билли, оно должно тянуться вдоль темпоральных линий достаточно далеко.

— Ты делаешь поспешные выводы. У нас слишком мало данных…

— Ты слышал, как я расспрашивал парня. Слышал его ответы. Смотри, как интерпретирует их интегратор! — Пелл указал пальцем на экран. — Что ты скажешь об этом списке? Я спрашивал нашего пациента, что он чувствует в нашей комнате, и он…

Список был большим и не соответствовал фактическому состоянию дел. В нем перечислялось оборудование, находящееся сейчас в кабинете, и то, которого здесь не было уже несколько лет, и аппарат для прогревания токами УВЧ, который должны были доставить на следующей неделе, и центрифуга, уже месяц находившаяся в ремонте, и много приборов, которых они вообще не ожидали получить, включая устройства, которые, вероятно, еще не изобрели.

— «Сейчас» мало что значит для Билли Ван Несса, — продолжал Пелл. Он рассказал нам, что чувствует в этой комнате в прошлом, настоящем и будущем. Обрати внимание на выводы, вытекающие из этих слов. Все они связаны с протяженностью жизни, и Риджли имеет с этим нечто общее. Задавая эти вопросы, Бен, я преследовал определенную цель.

Дю Броз облизал сухие губы.

— Какую?

— Я подозреваю, что Риджли может быть пришельцем из будущего. Но не из такой невообразимой дали, как Осечки, а из более близкого.

— Сет, побойся Бога! Нет же никаких доказательств…

— Верно, никаких. А единственное доказательство, которое нам, возможно, удастся получить, будет, скорее всего, эмпирическим. Но это единственный ответ, позволяющий сложить все элементы головоломки.

— Если отказаться от принципа достаточности, можно взять с потолка решение для любой проблемы, — запротестовал Дю Броз. — С тем же успехом можно утверждать, что Риджли — это гоблин, нашедший лампу Алладина! i

— Я ничего не собираюсь утверждать. Это просто гипотеза, ничего больше. Билли Ван Несс обладает способностью вневременного восприятия, и по его наблюдениям следует, что продолжительность жизни Риджли меньше периода полураспада радия, но равна таковому для железа. Будь парень металлургом, я сумел бы вытянуть из него больше, а сейчас я не знаю, какой изотоп железа он имеет в виду. Но как следует из вневременного восприятия Билли, продолжительность жизни Риджли примерно равна средней продолжительности существования обычного железа.

— И сколько это?

— Узнаем. Пойдем в мой кабинет. Оказавшись там, Пелл затребовал по телесети информацию о Даниэле Риджли.

— Теперь подождем и посмотрим. Садись, Бен. О чем ты думаешь?

Дю Броз опустился в кресло.

— Мне по-прежнему кажется, что ты делаешь слишком поспешные выводы. Могут быть и другие объяснения. Зачем сразу принимать наиболее фантастическую гипотезу?

— Однако ты не отвергаешь предположение, что Осечки могут происходить из будущего?

— Это другое дело, — совершенно нелогично возразил Дю Броз. — Они ничего не делают. А к чему стремится Риджли? Хочет все разрушить? Выполняет приказы Ка лендера?

— Военный Секретарь — просто тупой солдафон, но не предатель. Риджли может — и, вероятно, так оно и есть, — действовать самостоятельно. Или работать на противника. С самого начала, Бен, меня удивляет одно: каким образом фалангисты смогли вывести это уравнение. Они-то ведь не из будущего. Уровень их техники отнюдь не превышает наш. Мы владеем этим полушарием, фалангисты — тем, однако живем мы с ними в одно и то же время. И мы и они — простые смертные люди. А вот Риджли… гммм, я подозреваю, что он прибыл из будущего и наткнулся на конфликт, который его не касается. А может, и касается. Не знаю. — Пелл скривился. — Кстати, я проголодался. Закажем чего-нибудь перекусить. Мы на ногах всю ночь, а уже три часа.

Он выключил силовое поле, защищающее его стол, и бросил несколько слов в микрофон.

— Что касается рапорта, который мы собираемся предложить шефу, заметил он, касаясь пальцем лежащей перед ним свежей порции бумаг и лент, — то он, пожалуй, уже готов и отредактирован. Мы убрали все опасное.

Хорошая работа.

— А что делать с Риджли, Сет?

— Не все сразу. Подозреваю, что он как-то связан с этим уравнением. Он из кожи вон лезет, лишь бы всучить опасную информацию лично шефу. Да, с этой минуты мы будем за ним следить. Это последнее сообщение от Военного Секретаря — сошли с ума еще семь специалистов. Пастор — пока нет, он по-прежнему работает в своей лаборатории в Скалистых Горах. Но теперь опасность более определенна. Уравнение должно быть решено прежде, чем это сделает противник.

— Могут сойти с ума все ученые в стране, — заметил Дю Броз.

— Над ним могут работать только выдающиеся личности, у остальных просто не хватит знаний. Но именно эти лучшие являются гарантами того, что мы не проиграем войну. Именно они придумывают ответные удары и стратегию обороны. Если будут сходить с ума наши лучшие ученые — а список больных все растет, — и противник предпримет штурм, у нас не будет никаких шансов. Остается утешаться только одним — этих людей можно вылечить.

Дю Броз на мгновенье задумался над тем, что услышал.

— А… да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Они бежали в безумие, потому что не могли решить этого уравнения, не могли вынести возложенной на них ответственности. Покажи им решение уравнения, и они придут в себя. Верно?

— Более-менее. Ни одна из историй болезней, — он постучал пальцем по пачке, лежавшей на столе, — не упоминает необратимых патологических состояний. Когда… — он вдруг умолк, глядя на что-то за спиной Дю Броза. — Привет, Риджли.

Дю Броз вскочил и повернулся лицом к курьеру. Риджли стоял с каменным лицом и сверкающими, как всегда, глазами. В поднятой руке он держал что-то настолько яркое и сияющее, что Дю Броз не мог понять, что это такое.

— Это слишком просто, — заметил Риджли.

— А вы предпочитаете сложности, да? Не думаю, чтобы вы сочли это простым.

— Вот как?

— Откуда вы знаете, о чем мы говорили? Какое-нибудь сканирующее излучение?

— Нечто подобное, — признал Риджли. Предмет в его руке легонько дрогнул, и невероятно яркий луч на мгновенье ослепил Дю Броза.

— Значит, мы не ошиблись — вы из будущего.

— Да.

— А почему вы туда не вернетесь? — рявкнул Дю Броз.

Впервые на непроницаемом лице Риджли появилось что-то похожее на страх. Но ответил он просто:

— Не нравится мне это. Насколько я знаю, никому не известно обо мне столько, сколько вам двоим. Поэтому…

Дю Броз взглянул на Пелла, ожидая какого-нибудь знака, но ассистент даже не поднялся с кресла. Он лишь улыбнулся курьеру и сказал:

— Вы слишком рано выключили свой сканер. Вам не известно, что в рамках регулярного контроля я попросил прислать на мой монитор выдержки из некоего досье. Вашего досье, Риджли. Если нас найдут мертвыми или мы исчезнем, кто-нибудь наверняка задумается, почему, в последний раз используя телесеть, я спрашивал именно о вас.

— Вас не найдут, — сказал Риджли, однако в голосе его уже не было прежней уверенности. Он явно колебался.

Напряжение в комнате росло. Внезапно в глазах курьера вспыхнуло прежнее радостное возбуждение.

— Ладно, — процедил он. — Сделаем это более сложным способом. — Он пошарил рукой за спиной, открыл дверь и выскользнул наружу. Дю Броз метнулся было за ним, но его остановил спокойный голос Пелла.

— Успокойся, Бен. Не надо геройства. У тебя даже нет пистолета.

Дю Броз нетерпеливо повернулся.

— Надо же что-нибудь делать! Может, прикажем скрутить этого типа? Или…

— Я подумаю, — рассмеялся Пелл. — Не волнуйся. Ты слишком возбуждаешься. Держи. — Он бросил на стол голубой пластиковый ключ. Может, исчезнешь на пару часов?

— Я… что это такое? — Дю Броз взял ключ и оглядел его со всех сторон.

— Такое есть у очень немногих, Бен, — сказал Пелл. — Он открывает дверь к сверхутонченному гедонизму. Покажи этот ключ в Нижнем Манхеттене, в Райском Саду, и получишь такую дозу наслаждений, какой и представить себе сейчас не можешь. Это помогает от давления. Попробуй «Гусиные Кожи», которые они там подают — полный катарсис. Ну, иди же. Это приказ. Тебе нужно что-то вроде… этого голубого ключа.

— А ты? — спросил Дю Броз. — Если Риджли вернется…

— Не вернется. Проваливай. Жду тебя утром, освеженного и готового ко всему. Кру-гом! Дю Броз повернулся и вышел.