Онлайн чтение книги Плавание Святого Брендана
СРЕДНЕВЕКОВЬЕ В ПРЕДДВЕРИИ «FANTASY»

Под обложкой этой книги собраны средневековые рассказы о далеких временах и неведомых странах — прародители жанра «fantasy», покорившего воображение современных читателей. Представленные здесь истории появились на свет, когда в реальной жизни еще только свершались события, о которых потом слагали эпические поэмы, а герои будущих преданий сражались на деревянных мечах и учились выводить буквы на листах разлинованного свинцовым стержнем пергамента.

Знакомство с этими рассказами открывает перед нами мир фантазии человека Средневековья, это тоже своеобразный quest, путешествие в прошлое, туда, где еще не существует братства Кольца и рыцарей-джедаев. Плавание святого Брендана к Земле обетованной, король Херла, скачущий в ночной тьме в сопровождении своей свиты, Иосиф-Картафил, прообраз Вечного жида, — это архетипы истории, которые возвращаются снова и снова, чтобы подарить миру готический роман или сюжеты fantasy. Мы не часто обращаемся к истокам, задумываемся о том, что предвосхитило наводящие ужас поэтические образы П. Б. Шелли и С. Колриджа, романы Дж. Р. Толкина и эпопею Дж. Лукаса. Эта книга приподнимает завесу над тайной происхождения многих сюжетов о странствиях по воображаемым мирам, рассказывает истории с самого начала, какими они были за много веков до нас.

Средневековые тексты читать непросто. Работая над книгой, составитель стремился следовать примеру средневековых авторов, не заботившихся о стилистической однородности записанных ими в один и тот же кодекс легенд и преданий. Главное — общая идея, возможность построить свой рассказ так, чтобы одна история отзывалась эхом в другой.

"Плавание святого Брендана" не случайно дало название всему сборнику. Эта история была записана в одном из ирландских монастырей еще в начале X века.[1]Самый древний из дошедших до нас список повести создан не позднее середины X в. и является, судя по орфографии, копией с более раннего оригинала. Исследователю ирландских преданий Уайтли Стоксу удалось найти упоминание о рукописи IX в., в которой содержалось "Плавание Брендана", однако судьба самой рукописи неизвестна.

Она старше большинства произведений, которые мы привыкли считать образцами средневекового героического эпоса. Скорее всего ее автором был образованный монах, знакомый с сочинениями Святых Отцов и произведениями древнеримских авторов. Эту маленькую повесть читали и переписывали раньше, чем появились «Беовульф», "Старшая Эдда" и "Книга Бурой Коровы" — самая древняя рукопись, в которой собраны циклы ирландских преданий, созданная около 1100 года.

Уже в XII веке "Плавание святого Брендана" было известно и популярно, его цитировали, упоминали и переводили на другие языки далеко за пределами Ирландии. Сохранилось более сотни рукописей и списков разных версий «Плавания», которое с полным основанием можно считать единственным произведением ирландской повествовательной литературы, покорившим воображение всей Европы. "Плавание святого Брендана" имеет ясную, стройную композицию и слажено столь же хорошо, как и кожаное судно самого святого мореплавателя.

"Плавание Брендана" стало неотъемлемой частью жития святого. В кодексе, происходящем из ирландского колледжа на Саламанке, сохранилась единственная версия жития святого Брендана, в которую не включено повествование «Плавания», однако, по словам переписчика, ему пришлось сильно сократить рассказ о жизни Брендана, чтобы сделать житие более пригодным для чтения во время трапезы. Следует отметить, что в этом признании есть доля лукавства. Переписчик, насколько можно судить по более поздним версиям жития, где рассказ о жизни святого уже объединен с «Плаванием», опустил как раз те эпизоды, в которых Брендан предстает деятельным и подчас очень мирским человеком. Его образ не был идеализирован агиографией. За свою долгую жизнь Брендан оставил у людей яркое впечатление, зачастую ему приходилось встречать на своем пути непознаваемое и невероятное. Так, кодекс из Саламанки сохранил отрывок, которым скорее всего когда-то заканчивалась не дошедшая до нас биография Брендана: "Они увидели там старуху, на которой было женское украшение, и сказали ей: "Разве ты не знаешь, где Энгус Лиаф Дана?" Она ответила: "Что хорошего вы хотите ему преподнести?" А они спросили: "Скажи нам, известен ли он тебе?" И она в ответ: "Поклянитесь Господом, что не сделаете ему ничего плохого, если я покажу вам его". И они поклялись Всемогущим Господом. Тогда благодать Духа Святого, защищавшая его, открыла им его истинный облик. А они, увидев его, прониклись великим страхом, убоялись и возблагодарили Бога Всемогущего. Кто может описать смирение, кротость, человеколюбие и милосердие, терпение и мягкосердечие, воздержанность и умеренность, а также усердие в молитвах, которые были присущи святому Брендану? Он воплотил все заповеди Христовы, и за свои добрые дела и поступки святой Брендан уже глубоким стариком, окруженный хором ангелов, превеликой радостью, торжеством, светом и песнопениями, отправился к Господу. Да будет Он славен во веки веков. Аминь". Что это была за старуха и каков был истинный облик Энгуса, открывшийся монахам святого Брендана, нам остается только догадываться, но, судя по эмоциональной напряженности фрагмента, история вполне могла бы встать в один ряд с морскими приключениями Брендана.

Святой Брендан родился в городке Трали на юго-западе Ирландии. Неподалеку оттуда возвышается гора Брендана, и по сей день носящая имя святого. В детстве он был вскормлен святой Итой, которая, по словам жития, "выкормила многих святых Ирландии", крещен и воспитан Эрком, епископом Керри. Когда оказалось, что у Эрка нет коров, а мальчик по-прежнему хочет молока, епископ обратился с мольбою к Господу, и олениха с олененком стали ежедневно приходить с расположенной поблизости горы, чтобы утолить жажду будущего святого. Сестра Брендана святая Брига также обратилась к служению Богу и основала свою обитель.

Сам Брендан много путешествовал, в 563 году побывал в Шотландии, у святого Колумбана (этот визит, описанный в 690 году биографом Колумбана Адамнаном, девятым аббатом обители на острове Айона, — первое историческое упоминание о святом Брендане), основал монастырь на берегах Уэльса, где встретился с Махутом, будущим святым Мало, ставшим его учеником. Вполне возможно, Брендан также посещал Бретань, Оркнейские, Шетландские и Фарерские острова. Брендан создал несколько монашеских обителей на западе Ирландии: в Арферде, неподалеку от своего родного Трали, Инишдадруме, Аннахдауэне на берегу озера Лу Корриб. Брендан умер в Аннахдауэне в 70-е годы VI века в возрасте 93 лет. Похоронили Брендана в Клонферте, в монастыре, который он основал в 560 году, — собственно говоря, в честь могилы святого деревушка и получила свое название, означающее "погребальный луг". Память святого Брендана справляется Церковью на 16 мая.

История ирландского мореплавания коренится именно в церковной традиции. Ирландские монахи не сидели на месте, пытаясь достичь Британии или отдаленных островов в море Океане. Божий человек всегда мог найти для себя средство передвижения по водам. В житии святого Албея мы видим, что там, где не удавалось добыть кожаную лодку, годился и ее деревянный остов, а когда отбирали и оный, в ход шел расстеленный по водной глади плащ. В житии святого Мохтея говорится о том, что, когда святой, возвращаясь в сопровождении своих учеников из паломничества в Рим, "оказался на берегу Ирландского моря и взошел на корабль, вышло так, что потерялся некий Аед, который по какой-то причине отстал от своих собратьев. Когда тот стал кричать вслед кораблю, святой Мохтей повелел ему отломить ветку с дерева и использовать ее вместо судна. Ученик, не усомнившись в святости своего наставника, исполнил что было велено. Сел на ветку, пустился в путь по глади моря и даже обогнал корабль, так что встретил своего учителя уже в гавани".

Наиболее ранние сведения о подобных плаваниях мы встречаем в житии святого Колумбана, написанного уже упоминавшимся Адамнаном. В житии впервые появляется огромное морское чудовище — кит, преградивший судам Бераха и Бафни, двух монахов из конгрегации Колумбана, путь от острова Айона на остров Тайри (напрямую это тридцать один километр). С конгрегацией Колумбана связана и история плаваний Кормака, трижды отправлявшегося с Айоны в море, надеясь найти остров, где можно было бы построить отдаленную от мирской суеты обитель. Правда, Кормак так и не преуспел в своем начинании.

Мысль о том, что на западе посреди моря расположена новая Земля Обетованная, которую заселит народ Божий, овладела умами ирландских монахов. Представления кельтов-язычников об Ином мире не носили систематического характера, но Иной мир для них — это изолированное пространство и непременно остров, окруженный со всех сторон водою: Остров Женщин, Остров Радости, Остров Юности. В конце концов эта идея материализуется в образе сказочного Авалона короля Артура. Монахов привлекала возможность симметрично отобразить в море Океане новую Обетованную Землю, куда могут попасть только святые. В житии святого Мунна рассказывается: "У Божьего человека жил один монах из Британии, владевший плотницким ремеслом. Однажды поутру святой отец пришел в его келью, а тот развел огонь, чтобы высушить доски для телеги. И вот, преклонив колени, он сказал отцу: "Отче, посиди немного у огня, погрей свои ноги". Тот охотно согласился и сел в кресло, а монах взял его башмаки и обнаружил в них мокрый песок, который аккуратно собрал в платок, спросив Мунна: "Во Имя Господа прошу, аббат, скажи мне, что это за песок?" Тот ответил: "Обещай мне, что, покуда я жив, ты не проговоришься". Монах пообещал, и тогда поведал ему человек Божий: "Я возвращаюсь из Земли Обетованной, где вместе со мной побывали святой Колумбан, святой Брендан и святой Кеннах. Это Божьей волей мы были перенесены туда и возвращены назад. Оттуда я принес песок этот, и он будет положен в мою могилу". После смерти святого отца монах рассказал об этом и поступил с песком именно так, как тот приказал при жизни". В житии святого Колумбана из Терригласса есть такой эпизод: "Однажды святой Колумбан отправился посмотреть на море Океан. Прогуливаясь по морскому берегу, он внезапно остановился на вершине скалы и произнес пророческие слова: "В скором времени народ мой вместе с моими реликвиями отправится с этой скалы в море к Земле Обетованной". Эта скала и по сей день называется Скалою Колумбана".

Возможность побывать в Земле Обетованной выпадала при жизни не каждому ирландскому святому. Как и Брендан, святой Албей отправился туда по морю, взойдя на окутанный пеленой чудесный корабль. О том, что видел Албей на Обетованной Земле, его житие не сообщает. В кодексе XIV века, известном под названием "Книга из Лейнстера", содержится запись о том, что двадцать четыре человека отправились вместе с Албеем в Океан, чтобы достичь Земли Обетованной, и они останутся там в живых вплоть до дня Страшного суда, а чуть ниже поминаются двенадцать человек, которые отправились на смерть с Албеем. Плавания монахов святого Албея не могли закончиться безрезультатно; если участники морских экспедиций не вернулись назад, следовательно, они нашли остров, где можно поселиться. В рассказах о посещении острова общины святого Албея всегда обыгрываются разные значения слова «камень»: это может быть и имя основателя конгрегации, удивительный каменный алтарь, расположенный посреди церкви, или камни, подобранные странниками ночью на берегу, которые с восходом солнца оказываются самородками золота и серебра.

Первое упоминание о плаваниях по морю Океану, совершенных святым Бренданом, встречается в житии святого Мало, написанном еще в IX веке. Святой Мало прославился благодаря монастырям, которые он основал повсюду, и гордившаяся своим основателем братия приложила все усилия, чтобы украсить житие святого обильными цитатами из Писания, среди которых история о морских плаваниях едва не затерялась. Желая подражать своему наставнику, Мало отправляется по следам святого Брендана на поиски Земли Блаженства. Оказавшись в пасхальный день посреди безбрежной водной глади, он обращается с мольбой к Богу и просит Господа даровать кусок тверди, на котором можно было бы отслужить праздничную мессу. Естественно, столь необходимый остров тут же появляется из-под воды. Сто восемьдесят спутников Мало сходят на берег, священник служит мессу и причащает одного за другим, после чего мореплаватели взбираются обратно на корабль. И только тут они понимают, что остров был не чем иным, как спиною огромного кита, поднявшегося из глубин и застывшего по воле Божьей, чтобы святой человек мог совершить церковные таинства. Скорее всего эпизод с «пасхальным» китом в житии святого Мало рациональная интерпретация истории о том, как святой Брендан и его спутники высадились на спине рыбы Ясконтий (первый слог этого загадочного имени, собственно, и означает по-ирландски "рыба"). После этого святой Мало пристает к другому острову, где видит похоронную процессию, несущую тело великана, убитого своими родителями. Чувство сострадания не чуждо святому он воскрешает умершего, душе которого тем временем уже являлись страшные картины врат Преисподней, и совершает над ним обряд крещения. Правда, возвращенный к жизни гигант прожил всего пятнадцать дней, но и этого было вполне достаточно, чтобы после вторичной смерти душа его уже наверняка не отправилась в Ад. Поиски Земли Обетованной для Мало оказываются тщетными: справив на море седьмую Пасху, он возвращается в отчий дом. Надо ли говорить, что после этого отец Мало запретил всем пристающим к ирландскому берегу кораблям брать сына на борт… Впрочем, Господь и тут пришел Мало на помощь: однажды, когда монах гулял по берегу, перед ним появилась лодка, в которой сидел одинокий отрок, в образе которого Мало явился Спаситель, чтобы отвезти его на острова Ааран, расположенные у западного побережья Ирландии, где обитал отшельник по имени Аарон (полагали, что в его честь и были названы острова), и на этих островах Мало провел несколько лет, пока не был избран епископом.

Что было целью исторического плавания святого Брендана, каких земель он достиг? Споры об этом не утихают уже на протяжении нескольких столетий. Одни предполагают, что святому Брендану и его спутникам удалось добраться до берегов Америки. Теоретическую возможность этой версии подтвердил современный путешественник Тим Северин, построивший точную копию кожаной лодки святого Брендана и отправившийся на ней от берегов Ирландии в сторону Ньюфаундленда. Единственным чудом техники на борту этого судна был радиопередатчик. На удивление, плавание прошло успешно.

Описание извержения вулкана позволяет предполагать, что автору "Плавания святого Брендана" было известно о тектонических процессах на острове Исландия. Столп с серебряной сетью пытались интерпретировать как аллегорическое описание айсберга. Но все это не более чем предположения.

История путешествия Брендана — первая попытка мореплавателей, пусть даже воображаемых, расстаться с береговой линией и отправиться в открытое море. Это предание нередко сопоставляют с историей скитаний Синдбада-морехода, и, хотя сходство двух повествований весьма отдаленное, некоторые эпизоды, например высадка на спине огромной рыбы, оказываются универсальными для мореплавателей Запада и Востока.

Уже автор "Плавания Майл-Дуйна",[2]Перевод "Плавания Майл-Дуйна" на русский язык был сделан А.А. Смирновым и впервые опубликован издательством «ACADEMIA» в 1929 г. самого раннего из рассказов о странствиях по морю Океану, записанного на древнеирландском языке и вошедшего в состав "Книги Бурой Коровы", ссылается на легенду о путешествии святого Брендана и заимствует из преданий о его плавании ряд сюжетов. Описание еще одного плавания, совершенного Браном, сыном Фебала, также вошло в "Книгу Бурой Коровы", однако его прозаическая часть представляет собой рамочное, обрамляющее две пространные песни повествование, автор которого позаимствовал описание острова Хохотунов из рассказов о странствиях Майл-Дуйна или самого святого Брендана.

Повести о морских плаваниях — предания сугубо ирландского происхождения, ничего подобного в литературе того времени на континенте не сыскать. Наряду с "Плаванием святого Брендана", "Плаванием Майл-Дуйна", "Плаванием Брана, сына Шебала" сохранились еще три ирландские морские повести — это "Плавание Снегдуса и Мак-Риаглы", "Рассказ о странствиях корабля трех сыновей Коналла", "Плавание клириков святого Колумбана". Последнее представляет развернутый пересказ плавания Снегдуса и Мак-Риаглы, дополненный описанием Небес и Преисподней, позаимствованным из другого знаменитого предания Зеленого острова — "Видения святого Адамнана". Видения — литературная форма, пришедшая с континента и укоренившаяся в Ирландии. Видение святого Адамнана, ученика и биографа святого Колумбана, первое собственно ирландское описание Ада и Рая, вдохновившее появление на свет легенды о Чистилище святого Патрика и предвосхитившее "Божественную комедию" Данте. Уже в Ирландии XV века между рассказами о видениях и плаваниях не делали большой разницы, составляя своды преданий, их помещали рядом, а нередко, как это случилось с "Плаванием клириков святого Колумбана", превращали в единое повествование. "Рассказ о странствиях корабля трех сыновей Коналла" содержит упоминание о видении, которое явилось во сне старшему из братьев. В составе еще одной, весьма древней (кон. XV — нач. XVI вв.) по ирландским меркам, рукописи, известной под названием "Книга из Лисмора", отрывок из "Видения Адамнана" сопровождает средневековый ирландский перевод жития святого Брендана, дополненного рассказом о его плавании.

Перечисляя средневековые рассказы о плаваниях ирландцев, не следует упускать историю о путешествии кельтских монахов к острову, где находятся Енох и Илия, изложенную в XII веке хронистом Годфридом Витербосским. Ирландское происхождение этой истории не вызывает сомнений. О своем стремлении увидеть Еноха и Илию упоминают клирики святого Колумбана, заключительная часть рассказа Годфрида во многом совпадает с грустным окончанием странствий Брана, сына Фебала. Но одна деталь сразу бросается в глаза: в то время как в ирландских легендах ограды и прочие строения, украшающие чудесные острова моря Океана, сделаны из серебра, в пересказе Годфрида Витербосского остров Еноха и Илии изобилует золотом. Можно с достаточным основанием полагать, что этот рассказ дошел до нас в усеченном и измененном виде. В истории отсутствует зачин — монахи как-то вдруг отправляются в плавание. Это не характерно для преданий аналогичного типа, четкое изложение побудительных мотивов присутствует во всех остальных рассказах, экспозиция иногда занимает больше трети всего повествования. Еще одна деталь, отличающая версию Годфрида Витербосского от всех остальных: в ней повествуется лишь о встрече с Енохом и Илией, ожидающими на далеком золотом острове часа, когда им суждено выйти на бой с Антихристом. Даже весьма краткое "Плавание Брана" дает своим героям шанс посетить несколько островов. Видимо, Годфрид решил сократить излагаемую историю, опустив, к нашему сожалению, второстепенные детали.

Хотя "Плавание святого Брендана" может считаться первоисточником рассказов о морских путешествиях, более поздние истории, записанные по-ирландски, не являются калькой с него. Однако для них характерен определенный круг сюжетов, повторяющихся в двух или нескольких преданиях. Остров Хохотунов посещают и святой Брендан, и Майл-Дуйн, и Бран, остров Женщин — Бран и Майл-Дуйн, остров Еноха — кельтские монахи, о которых рассказывает Годфрид Витербосский, и клирики святого Колумбана, Снегдус и Мак-Райли. Столп посреди моря встречался Брендану, Майл-Дуйну и трем сыновьям Коналла, причем Майл-Дуйну, согласно повествованию, известно о том, что святой Брендан совершил плавание прежде него, а сыновья Коналла знают, что Майл-Дуйн отрубит, приплыв вслед за ними, кусок серебряной сети.

За исключением "Плавания святого Брендана", все остальные рассказы ирландцев о странствиях по морю Океану существенно адаптированы для современного читателя. В ирландских рукописях XIV–XVI веков каждый эпизод повествования сопровождается его повторным изложением стихами. Однако нет оснований полагать, что рассказы о плаваниях имели такую же структуру, как «схели» — предания о героях. Не исключено, что дополнение прозаического текста стихотворным — это просто дань сложившейся традиции. Ведь в "Книге Бурой Коровы" содержится только прозаическая версия "Плавания Майл-Дуйна", "Плавание святого Брендана" написано в прозе на латыни, а стихотворные строфы "Плавания Брана" весьма искусственно соединены с рамочным рассказом о морском путешествии Брана, сына Фебала. Поэтому в публикуемых переложениях ирландских преданий все стихотворные строфы были опущены.

Сознание средневекового человека устанавливало определенные пределы странствий по Океану. Так появляются легенды о том, что, плывя по морю на запад, например из Бристоля в Ирландию, можно оказаться над крышей собственного дома. Попытки обитателей островов обустроить вселенную наиболее объяснимым для себя образом не всегда укладываются в рамки наших географических представлений. Море не может быть необитаемым уже потому, что обитаема суша.

Когда по Европе распространились предания о живущих в лесах диких людях, появляется известие о том, что дикого человека можно поймать и в море. Вечным странствиям корабля Брана, спутники которого не могут сойти на землю, соответствует предание о блуждающей по лесам и долам свите короля Херлы. В этом проявляется стремление упорядочить, наполнить, населить все: день, ночь, подводный мир, облака, подземную страну. В этом соблюдается определенная логика. Те, кому пришлось оказаться за географическими пределами этого мира, испытывают на себе иное течение времени, вот почему они вынуждены пребывать в вечном движении, а иначе обратятся в прах. С острова Сицилия можно попасть в долину, где расположено убежище короля Артура. Но кто попадает туда? Юноша. В подземном царстве живут маленькие люди, там не светит солнце, и беспрепятственно проникнуть в этот мир может только тот, кто еще не достиг совершеннолетия. В противном случае героя повествования ожидает страшная кара. Неважно, где расположен вход в подземное царство или выход из него, все равно никому, кроме ребенка или карлика, не удастся проделать этот путь.

Сквозной нитью, соединяющей друг с другом сюжеты многих историй, нередко оказывается весьма неприметная деталь. Так, в истории о короле Херле мы узнаем, что правитель подземного мира низкоросл и рыж, рыжим оказывается мальчик Симеон, зачатый от духа, вдруг из-под земли появляется целое воинство красных (в латинском языке обозначения красного и рыжего были созвучны, и скорее всего хронист Альберик просто добавил в свой рассказ цветовой насыщенности) маленьких людишек, которых поселяне прогоняют обратно. Нельзя сказать, что к рыжим в Европе относились с особой подозрительностью, но в целом это были "не наши" люди, пришедшие из другого мира и обладающие удивительными свойствами.

Путешествие в подводное царство столь же занимательно, как и проникновение в мир подземный. Дельфин превращается в человека, оказавшись на дне, журавль — улетая в отдаленные страны. Александр Македонский предпринимает отважную попытку достичь морского дна, но так и не рассказал читателям средневековой Европы об увиденном.

Нередко первоначальный смысл сюжета скрывается за фабулой происходящего. Первые сведения о кораблях, приплывающих по небу, сохранили для нас ирландские хронисты, ограничившиеся, правда, весьма лапидарным сообщением, отнесенным в Ольстерских анналах к 749 году: "В Клуайн Моху Нойс видели в небе корабли с моряками на них". История якоря, спущенного с облаков, кажется занимательной и парадоксальной, но в сопоставлении с "Книгой против бытующего среди пошлого люда мнения о том, откуда берутся град и гром", составленной лионским епископом Адогардом (умер в 840 г.), этот сюжет приобретает совершенно другое звучание. Лишь по немногим отрывкам, иллюстрирующим инвективы возмущенного епископа (их вычленил из текста «Книги» Якоб Гримм), мы можем судить о широко бытовавшем в Европе представлении: небесные корабли приплывали не просто так — на них привозили нечто помогающее заклинателям бурь укрощать град и гром. Что именно за плоды шли в ход и на какой хлеб их меняли, остается пока неизвестным. Епископ Адогард стремился в первую очередь изобличить всю "пресность и пошлость" подобной точки зрения, для чего он прибег к помощи пространных цитат из Священного Писания (они-то и составляют основную часть его книги). Читателю приходится довольствоваться лишь крохами сведений о том, что такое "опорожнение ветра" и чем занимались заклинатели бурь. Следует признать, что епископу Адогарду были присущи исключительная рассудительность и рациональная вера в Бога, поэтому он с ходу отверг слухи о заговорах и намеренном наведении порчи, указывая своей пастве на то, что распоряжаться атмосферными явлениями и моровыми поветриями в компетенции Господа и людское вмешательство в подобные дела невозможно. К сожалению, эта точка зрения не была услышана во времена эпидемий чумы, когда обитателей иудейских кварталов заставляли признаваться в злонамеренном распространении заразы по всей Европе.

Кто собирал все эти предания, откуда они появились? Прежде всего из сочинений исторических. Рассказ о событиях не мог быть однообразным: этот король пошел войной туда-то, покорил земли на севере, юге и западе. Он должен был быть расцвечен интересными происшествиями: в поле обнаружили зеленых детей или поймали в море дикого человека. Многие из историй, рассказывающих о чудесах Средиземного моря, — это оставшиеся нам в наследство трофеи крестовых походов. Предание о морском человеке Николае Пайпе и о чудовищной голове Горгоны, сброшенной в море, были привезены с Востока спутниками короля Ричарда Львиное Сердце и передавались из уст в уста. И не то чтобы историй было много, просто рассказчики были отменные.

Расцвет творчества Гиральда Уэльского пришелся на последнюю четверть XII века. Его перу принадлежит немало сочинений, но наибольшую известность приобрели его историко-географические труды. В 1183 году он посетил Ирландию, чтобы помочь дяде и брату собрать сведения об острове и его населении. В 1185 году Гиральд участвовал в ирландской экспедиции принца Иоанна, младшего сына Генриха П. Тремя годами позже он закончил свой труд "Топография Ирландии" — и прочитал во время путешествия по Уэльсу своему покровителю, архиепископу Болдуину, отправившемуся проповедовать среди валлийцев идеи крестового похода. Уэльская поездка тоже оказалась не напрасной, Гиральд собрал множество сведений, послуживших основой его книг "Путешествие по Уэльсу" (проповедь крестового похода заняла два месяца) и "Описание Уэльса". Он стал практически первым писателем Средневековья, обратившимся к подробному рассказу о быте, нравах, обычаях и истории народов, населяющих определенную территорию, не обошел он вниманием и ландшафт, и флору, и фауну. Ничего подобного, за исключением "Истории гамбургских архиепископов" Адама Бременского (конец XI века) и "Истории Норвегии" (около 1170 года), в средневековой литературе прежде не было. Гиральд интересовался и преданиями, местными легендами, фантастическими историями — его смело можно назвать собирателем валлийского и ирландского фольклора. С годами он стал не только записывать предания, но и искать им соответствия в книгах, писаниях древних. В годы правления короля Генриха II (1154–1189) и Ричарда I (1189–1199) он был особенно увлечен своими изысканиями. Наблюдательный писатель смог не только разнообразить описания Уэльса и Ирландии (очень жаль, что его планам написать "Топографию Британии" было не суждено сбыться). В какой-то степени он подтолкнул своих современников, описывавших события третьего крестового похода, обратить внимание не только на схватки и сражения, но и местные легенды, такие как предание о заливе Анталия или историю Николая Пайпа.

Уолтер Мап — другой знаменитый средневековый писатель, подвизавшийся какое-то время при дворе английского короля Генриха II, отца знаменитого крестоносца Ричарда Львиное Сердце. О нем известно не так уж мало, он учился в Париже, был придворным клерком, и, как сообщают те, кто знал его лично, Уолтер считал себя скорее рассказчиком и уповал на славу дня сегодняшнего. Он восхищался латинскими сочинениями Гиральда Уэльского и говорил, что они будут высоко оценены в будущем. Название сборника новелл и повестей самого Уолтера, "Придворная маята", скорее случайно — это всего лишь заглавие одного из вставленных в книгу рассуждений о превратностях бытия. Уолтер Мап был человеком особого таланта — любителем поговорить про всякую всячину, он нанизывал свои истории одну на другую, то пускаясь в длинные рассуждения о зловредности жен для здоровья мужей, то обращаясь к жизни на дне морском. Он заимствовал сюжеты из исторических хроник, но придумывал к ним свое начало, обогащая рассказ яркой завязкой и сложными коллизиями. Уолтер Мап выделяется из сонма собирателей новелл своей «бескорыстностью», поведанные им истории не сопрягаются с морализирующим финалом, что характерно для большинства коротких рассказов эпохи Средневековья. Уолтера интересовал сюжет сам по себе, его привлекательность, сложность и занимательность. В его изложении история появления головы, уничтожающей все своим взглядом, становится не только отвратительной, но и трагической. Морской человек Николай Пайп приобретает необыкновенные черты — ученые только разводят руками, почто он ржавое железо таскал в кармане, никакого правдоподобного объяснения этому придумать не удалось. Логика поведения средневекового человека иногда может вызывать удивление. Вот если бы жители Британии не принялись хвататься за якорь, спустившийся с неба, то отцеплявший его мореход наверняка остался бы в живых. Во многих случаях действует принцип недоговоренности, повествователю главное — обозначить сюжетный ход, объяснение тех или иных поступков вовсе не является обязательным — подобный схематизм оставляет автору, который возьмется за этот сюжет следующим, почти полную свободу.

Задавшийся целью составить занимательную книгу для сильных мира сего, Гервазий Тильсберийский объединил в "Императорских досугах" истории о дельфинах, сиренах, заливе Анталия, морском человеке, антиподах и короле Артуре. Гервазий использовал труды своих предшественников: Гонория Августодунского, у которого он заимствовал основную канву описания круга земного, Гиральда Уэльского, чьи истории автор охотно пересказывает в своей книге, историографа бриттов Гальфрида Монмутского и многих других. Книга Гервазия, написанная в 1210–1214 годах, предназначалась для императора Оттона IV и должна была способствовать тому, чтобы пробудить в монархе интерес к знаниям. При всей благочестивости подхода к изучаемым предметам истории, географии, космографии — в занимательности этой книге действительно не откажешь.

Живший в нормандском монастыре хронист Ордерик Виталий (XII век), автор "Церковной истории Англии и Нормандии", сетовал на эпоху, в которую ему выпало жить. Ордерик не пощадил никого, даже тех, кто при жизни казался ему достойным и правоверным. Почти все персонажи, названные по именам, это люди, умершие незадолго перед описываемым событием. Король Херла не исчезает в глубине веков, его образ и имя порождают Арлекина, персонажа буффонады. Тот, о ком было известно исключительно обитателям Уэльса, Англии и Бретани, покоряет воображение всей Европы.

Если тени умерших грешников оставляют следы на земле (как в рассказе о появляющемся из-под земли войске), то почему — и, с точки зрения средневекового человека, это вполне логичный ход рассуждений — Преисподняя и Рай не могут быть материальными, видимыми и достижимыми. Причем до Рая добираются сразу с двух сторон. Святой Брендан плывет в своей кожаной лодке на запад, а Александр Македонский устремляется на восток. В конце концов в XIV веке автор рассказа о странствиях маастрихтского священника Иоанна де Хесе умудряется, исходя из того, что обитаемая земля — круг, увязать друг с другом топографию путешествий ирландского святого и македонского полководца. Мир как бы приобретает целостность.

Предания об ирландских мореплавателях, повстречавших на островах моря Океана предателя Иуду, пророков Еноха и Илию, отшельников, живших еще во времена зарождения христианства, повлияли на материализацию многих образов средневекового сознания. Историю об Иосифе-Картафиле впервые подробно записали на Британских островах, ведь для валлийцев, ирландцев и шотландцев персонажи, живущие со времен Страстей Христовых, не были в диковинку. Скорее всего именно в этом заключается объяснение парадоксального факта история Вечного жида не получила распространения среди кельтских народов.

Владения английских королей, равно как и те территории, которые они с большим или меньшим успехом пытались подчинить, были настоящим тиглем, в котором выплавлялись средневековые предания. Видения, рассказы о путешествиях души на Небеса и в Преисподнюю, распространенные по всей средневековой Европе, указывают на многочисленные параллели в античной и апокрифической литературе, но только на Британских островах появились описания Чистилища. В Чистилище спускается вовсе не душа, а живой человек. И когда мы начинаем искать истоки этого образа, то невозможно обойти вниманием предания о плавании святого Брендана или свите короля Херлы. В них ситуация как бы обратная: живой человек или люди выступают в качестве зрителей, а подвергаемые казням души грешников следуют мимо них, при этом время наказания оказывается ограниченным. Параллельно с этим мы можем наблюдать, как выстраиваются сразу две реальности: если под землю спускается ребенок — перед ним открывается подземная страна, где никогда не светит солнце, если взрослый — путь ему уготован в Чистилище.

Между воображаемым и осязаемым мирами нет как таковой четкой грани. Цезарий Гейстербахский (почил в 1240 году) рассказывает в книге "Диалоги о видениях и чудесах" — сочинении, адресованном в первую очередь послушникам Гейстербахского монастыря, обучением которых занимался Цезарий, — истории о моментальном перемещении людей из одного места в другое. Ему известно как о полетах живых, которым удавалось перенестись в мгновение ока из Иерусалима в Льеж или от гробницы святого Фомы в Германию, так и о странствиях души рыцаря Эверхарда, побывавшей в Риме, Иерусалиме, Сирии, Ломбардии и городах на Рейне. Очевидно, что история странствий души больного рыцаря — это не видение в той форме, к которой привык средневековый читатель. Если бы это было видением, тогда душа Эверхарда должна была, подобно душам клириков святого Колумбана, побывать и в Раю, и в Преисподней, тогда как на долю рыцаря выпали более разнообразные впечатления. Остается абсолютно непонятным — и в этом еще одно проявление характерной для средневекового рассказчика черты: недосказанности, — чего ради старался демон: рыцарь не умирает, жену свою он снова любит, сосед спасен от разбойников… Демон, который пошел в услужение к рыцарю и спас его от смерти, вызывает живое сочувствие у читателей. Очевиден контраст с преданиями Нового времени: Фауст получает возможность совершить аналогичное путешествие, только продав свою душу дьяволу. Но в истории рыцаря Эверхарда, его души и странствовавшего вместе с нею демона об оплате или мотиве не говорится ни слова. В преданиях, пересказанных Цезарием Гейстербахским, вспомогательным средством чудесного перемещения оказывается демон. А в рассказе о Винанде, оставшемся в Иерусалиме на Пасху, всадник, переносящий его назад, к дому, никак не обозначен. С одной стороны, логика подсказывает, что им мог быть святой Иаков, поскольку в дальнейшем Винанд отправится в паломничество в Сантьяго-де-Компастелла, но и противоположная трактовка имеет право на существование. Ведь некий демон, подвизавшийся рассказчиком в доме датского архиепископа, проговорившись, в мгновение ока переносится в Альпы, где встречает двух отправленных в Рим клириков. Другой демон, нанявшийся в слуги рыцарю, успевает за час достичь Аравии, подоить львицу и вернуться назад, доставив львиное молоко, необходимое для излечения супруги своего господина.

Следует признать, что где бы ни оказался в Средние века странник, ему не суждено пропасть — всегда есть на кого положиться. На помощь в трудной ситуации приходят духи, отшельники, звери, неизвестно откуда появляющиеся люди, в крайнем случае — ангелы и Бог. Читая многие из собранных в этой книге историй, проникаешься оптимизмом, даже в тех случаях, когда финал драматичен. Человек в этом мире не одинок, он всегда чувствует на себе постороннее внимание.

Обитателей средневековой Европы окружали сразу несколько населенных миров — и надо ли говорить о том, что любопытство вдохновляло людей на то, чтобы подсмотреть за жизнью каждого из них. Под водой обитали рыцари-дельфины, под землей прятались рыжие низкорослые людишки — наны, в облаках плавали корабли, на островах моря Океана жили отшельники, грешники и разные Божьи твари, где-то там, далеко на западе или востоке, возвышался Рай, а еще во чреве земли сияли раскаленные докрасна железные плиты Преисподней. Примечательно, что каждый из этих миров был достижим, если только долго-долго идти или плыть в определенном направлении, точнее говоря, "туда, куда глаза глядят". Если вы не отправляетесь к ним, существа из иных миров приходят сами. Так, посреди ночи появляется перед напуганным молодым священником свита короля Херлы, рыжий Симон берется управлять замком Пемброка, а демоны помогают совершать удивительные путешествия, которые не занимают слишком много времени.

Многие рассказчики, поведавшие читателям предания, собранные в этой книге, сами пускались в длительные странствия, например Гонорий Августодунский, Цезарий Гейстербахский и, конечно, Гиральд Уэльский. Личный опыт путешественника отражается в том, как они излагают свои истории. Им явно удается обозначить свою позицию наблюдателя, сопереживающего происходящему. Ощущения священника, с изумлением следящего ночью за воинством короля Херлы, уверенность святого Брендана в успешном исходе событий, происходящих во время плавания, обида демона, которого увольняют со службы, недоумение людей, окруживших зацепившийся за могильную плиту якорь, — все это передано очень живо, читатель словно бы видит это своими глазами. Обилие реалистичных деталей делает правдоподобными даже самые невероятные истории: рассказчик стремится перечислить использованные предметы, привести конкретные размеры, назвать имена свидетелей и точно указать место, где все произошло, хотя в большинстве из этих мест никто никогда не бывал. Воображаемые странствия отличаются большим разнообразием сюжетов, чем средневековые описания путешествий реальных, строившихся, как правило, по уже заданной схеме.

Многие монахи из числа пишущей братии видели чудовищ на дне своей миски с супом куда яснее, чем в глубинах Средиземного моря. И их ложки управлялись со стремнинами бобовой похлебки ничем не хуже, чем весла мореплавателей с волнами на просторах Океана. Утробные метафоры весьма сродни образу средневекового читателя, недаром человек, у которого возникал повышенный интерес к книгам, получал прозвище «едока». Поэтому, предлагая отведать преданий о дальних странствиях, будет вполне уместным пожелать напоследок приятного аппетита.

Николай Горелов