Онлайн чтение книги По ту сторону занавеса
ГЛАВА V. Голос за перегородкой

На следующее утро Чарли Чан проснулся в восемь часов. Бреясь в ванной и глядя на свое заросшее твердой черной щетиной отражение в зеркале, он безотчетно улыбался. Все мысли были заняты маленьким человечком, который лежит сейчас в старой рассохшейся корзинке в маленьком домике на склоне чудесного холма Панчбоул. Уже через несколько дней Чарли подойдет к корзинке, и самый младший в семействе Чанов откроет глазки, чтобы наконец увидеть улыбку приветствующего его отца.

Чарли Чан с удовлетворением наблюдал за тем, как портье с кустистыми бровями положил на тачку небольшой дорожный сундучок, чтобы отвезти его на пристань к пароходу. Вот и положено начало пути к родному дому. Уложив туалетные принадлежности и кое-какие мелочи в несессер, Чарли Чан бодро спустился в ресторан – последний завтрак в гостинице.

На первой странице утренней газеты сообщалось о трагической гибели знаменитого английского детектива. Маленькие глазки Чарли Чана превратились в две щелочки. Несомненно, очень сложное и таинственное дело, ну да уж пусть другие бьются над раскрытием тайны. Если бы это входило в его обязанности, китайский детектив энергично принялся бы за дело, но в данном случае оно совершенно не касалось его. Домой, скорее домой – ни о чем другом Чарли Чан сейчас не хотел думать.

И опять мысли убежали далеко, в маленький дом на склоне холма, где ждет его новорожденный сынок, маленький китаец, гражданин США, будущий скаут и, кто знает, может, тоже полицейский. Маленький американец должен носить американское имя. Вот еще одно ни с чем не сравнимое удовольствие – выбор имени для своего ребенка! А что, если назвать его по имени мистера Кирка, этого симпатичного молодого человека? Барри Чан… Что ж, звучит неплохо.

Допивая чай, детектив заметил в дверях ресторана худое, нервное лицо Билла Ранкина, репортера «Глоб». Чан подписал счет, оставил щедрые чаевые и в холле подошел к журналисту.

– Привет! – обрадовался Билл Ранкин. – Ну и история! Пришлось вам вчера покрутиться в Кирк-хаусе, не так ли?

– Чрезвычайно прискорбное происшествие, – осторожно отреагировал детектив.

Они уселись на удобном диванчике в холле отеля, и репортер закурил. Немного помолчав, он произнес:

– У меня есть кое-какая информация, уверен, она вам пригодится.

– О, извините! – быстро возразил китаец. – Боюсь, вы введены в заблуждение.

– Не понял, – удивился журналист.

– Видите ли, я ни коим образом не причастен к этому делу.

– Не хотите ли вы сказать…

– Я хочу сказать, что через три часа покидаю Сан-Франциско.

– Как?!

Через Золотые ворота. Мой пароход берет курс на Гонолулу.

Ранкин не сдержал стона.

– Великий Боже! Я, разумеется, знал, что вы собирались возвращаться домой, но думал… Послушайте, ведь это же величайшая сенсация, которой не было в наших краях со времен великого пожара. Сам Фредерик Брус! Катастрофа мирового масштаба! Я не сомневался, что уж вы ни за что не упустите такого случая…

– А я упустил, – улыбнулся Чарли Чан. – Нечто гораздо более важное заставляет возвратиться меня на Гавайи. Почтальон решительно отказывается от дальнейших прогулок. Вы правы, дело чрезвычайно интересное, но, как сказал бы мой кузен Вилли, который любит выражаться официально – это не моя территория. К тому же любопытство никогда не было доминирующей чертой моего характера.

– Понимаю. Спокойный, сдержанный уроженец Востока. Неужели вам никогда в жизни не приходилось испытывать волнений? Вам совершенно чужды эмоции?

– К чему мне это? – пожал плечами китаец. – Сколько раз наблюдал за вами, американцами. Кровь бьется в жилах, сердце стучит как молот, каждый нерв вибрирует. А толку-то? Укорачиваете себе жизнь, только и всего.

– Не понимаю я вас, – стараясь говорить спокойно, произнес Билл Ранкин. – Надеюсь, не вызову вашего раздражения, если все-таки опять заговорю о сэре Фредерике. Я тут, видите ли, мысленно воспроизвел все, сказанное за вчерашним завтраком, и знаете, к какому выводу пришел?

– Охотно узнаю.

– Помните, сэр Фредерик выразился так: пятнадцать лет для пограничных областей Индии – это все равно что плотный, непроницаемый занавес. А я бы, со своей стороны, прибавил: тому, кто захочет разгадать тайну вчерашнего убийства, следует непременно заглянуть за этот занавес.

– Легко сказать, трудно сделать, – кратко заметил детектив.

– Вот именно, очень даже трудно. Поэтому я и надеялся, что именно вы… Впрочем, к чему пустые слова? Плывите себе через Золотые ворота. А я все равно убежден – исчезновение Эвы Дюран каким-то образом связано с убийством сэра Фредерика. И возможно, также со смертью Хилари Голта.

– У вас есть какие-то основания для таких предположений?

– Есть. Когда я уже собирался засесть за машинку, чтобы настрочить первую статью о завтраке со знаменитым английским детективом, в редакцию «Глоб» буквально ворвался сэр Фредерик и потребовал от меня и моего начальства, чтобы все услышанное за завтраком осталось тайной. Как думаете, сержант Чан, почему он это сделал?

– С нетерпением ожидаю вашего разъяснения, мистер Ранкин.

– Сейчас вы его услышите. Потому что сэр Фредерик продолжал работать над разгадкой одного из этих нераскрытых преступлений. А возможно, и над двумя сразу, почему-то объединяя их. Более того, полагаю, он уже пришел к каким-то конкретным выводам. Думаю, его путешествие в Пешавар не было столь уж безуспешным, как он нам его представил. А раз он появился в нашем городе, не исключено, что и Эва Дюран в настоящее время находится в Сан-Франциско. Или кто-то другой, так или иначе связанный с одним из двух не раскрытых им дел. Кто-то, спустивший курок вчера вечером. Если вам интересно мое мнение, вот оно: cherchez la femme. Знаете, по-французски…

– Знаю, – перебил журналиста Чарли Чан – Ищите женщину… Отлично! Я бы поступил именно так.

– Вот видите! И поэтому такое значение имеет моя информация. Вчера вечером я пришел в Кирк-хаус, чтобы еще раз увидеться с сэром Фредериком. Поднялся в виллу Барри Кирка, Парадиз сообщил, что английский детектив в данный момент находится в офисе мистера Кирка на последнем этаже здания, и когда я спустился, то увидел, как распахнулись двери офиса и какая-то молодая женщина…

Обычно вежливый, китаец опять не дал журналисту закончить фразу.

– Простите, – поспешил он перебить журналиста, – но полагаю, что вашу информацию следует как можно скорее сообщить мисс Морроу. Ведь лично я уже никак не связан с расследованием убийства сэра Фредерика.

Билл Ранкин встал.

– Будь по-вашему. Однако еще раз хочу повторить: я вас не понимаю, мистер Чан. Из камня вы, что ли? Ну да ладно, пожелаю вам счастливого пути. И еще одно пожелание: если когда-либо тайна преступления будет разгадана, никогда ее не узнать!

Чарли Чан улыбнулся во весь рот.

– По достоинству оцениваю ваше тонкое пожелание и со своей стороны, напротив, от всей души желаю вам всяческих успехов.

Задумчиво проследив за репортером, пока тот не исчез в дверях на улицу, Чарли Чан поднялся в номер за дорожным несессером. Посмотрев на часы, он обнаружил, что остается слишком много времени до отправления парохода. Вполне достаточно для того, чтобы попрощаться с родственниками, проживающими в китайском квартале Сан-Франциско.

Вернувшись из города, Чарли Чан увидел поджидавшую его мисс Морроу.

– Как милостива ко мне судьба! – воскликнул китаец. – Предоставляет мне возможность еще раз насладиться зрелищем вашего прелестного лица, мисс Морроу.

– Я просто не могла упустить последний шанс увидеться с вами, мистер Чан, – возразила девушка. – Прокурор, как я и надеялась, поручил мне это дело, и вы понимаете, насколько это важно для меня. Решается вся моя дальнейшая судьба. Вы все еще намерены немедленно нас покинуть?

– Не просто все еще, но теперь уже мое намерение бесповоротно, – ответил детектив, вежливо подведя девушку к софе и усаживая ее.

– Видите ли, вчера я получил чрезвычайно радостную для меня телеграмму…

– Я знаю, когда мистер Кирк звонил вам, я стояла рядом. Кажется, родился мальчик?

– Драгоценнейший дар небес, – широко улыбнулся счастливый отец.

Мисс Морроу вздохнула.

– Если бы это была хотя бы девочка…

– В этом отношении мне везет, – сказал Чарли Чан. – Из одиннадцати случаев я только в трех испытал разочарование.

– Да, вас можно поздравить, ведь девочка – такое несчастье…

– Вы напрасно стараетесь обидеть меня, мисс Морроу. Глядя на вас никак не назовешь девочку несчастьем.

Тут к ним подошел Барри Кирк.

– Приветствую вас, счастливый отец! – улыбнулся он Чарли Чану. – Мы пришли проводить вас.

Китаец взглянул на часы.

– У нас еще много времени, – сказала мисс Морроу. – Дайте же нам на прощание хороший совет.

– Я буду счастливейшим человеком в мире, если такое в моих силах, хотя вовсе не уверен в ценности своих советов.

Помощник прокурора пояснила:

– Капитан Флэннери не имеет понятия, с чего начать, хотя, разумеется, ни за что в этом не признается. Я рассказала ему все, что нам известно о Хилари Голте и Эве Дюран, а он лишь раскрыл рот и забыл его закрыть.

– Люди и поумнее капитана Флэннери не знали бы, с чего начать, – примирительно заметил китайский детектив.

– Оно так, но, согласитесь… – девушка горестно сдвинула брови, – согласитесь, мистер Чан, все указывает на то, что все три преступления связаны друг с другом. И так разбросаны во времени и пространстве! Сан-Франциско, Пешавар, Лондон. Чтобы разгадать загадку, придется изъездить чуть ли не весь свет.

Чарли Чан покачал головой.

– Много ниточек тянется в прошлое, – сказал он, – но разгадку следует искать в Сан-Франциско. Примите мой совет: не стоит терять надежды.

Слова китайского детектива, похоже, не слишком ободрили помощника прокурора, лицо девушки по-прежнему выражало озабоченность, когда она произнесла, рассуждая вслух:

– Нам известно, что Хилари Голт был убит шестнадцать лет назад. И хотя с тех пор прошло много времени, сэр Фредерик Брус продолжал поиски убийцы, упорно шел по следу, известному лишь ему одному. Значит, надеялся – этот след приведет к цели. Нам известно также, что сэр Фредерик живо интересовался исчезновением в Пешаваре Эвы Дюран… Возможно, его мучила просто неразгаданная тайна, не имеющая к первому убийству никакого отношения, но, если так, почему же он так горячо воспротивился публикации в газете? Нет, нет, он действительно шел по следу…

– …и был близок к цели! – подхватил Барри Кирк. – Сам это сказал.

– Да, «близок к цели» – его слова, но что они означают? – продолжала мисс Морроу. – Что нашел Эву Дюран? Что оставалось лишь установить ее личность? И кто-то, возможно, сама Эва Дюран решила во что бы то ни стало не допустить этого? Даже ценой убийства? Чтобы ее тайна так и осталась нераскрытой.

– Очень логичный вывод, – похвалил девушку Чарли Чан.

– Но что нам это дает? Мы так и не знаем, где сейчас Эва Дюран. Не знаем, связана ли смерть Хилари Голта с ее исчезновением в далеком Пешаваре. Или вот эти бархатные китайские туфли. Неужели их забрал убийца сэра Фредерика? Если так, то зачем он это сделал?

– Совершенно согласен с вами, мисс, – кивнул Чарли Чан. – Вопросов множество. И я уверен – на все вы получите ответы… в свое время.

– Без вашей помощи мы никогда их не получим, – вздохнула мисс Морроу.

Китайский детектив улыбнулся.

– Как сладко слышать такие приятные слова! Скажите, вчера капитан Флэннери обыскал кабинет, в котором был убит сэр Фредерик? Я не успел этого сделать. Он нашел что-нибудь? Документы? Записи?

– Ничего, что было бы связано с убийством, – ответил Барри Кирк. – Никаких записей ни о Хилари Голте, ни об Эве Дюран.

Чарли Чан сдвинул брови.

– А ведь не вызывает сомнения тот факт, что у сэра Фредерика были какие-то бумаги по этим делам. Не эти ли бумаги лихорадочно искал убийца? Наверняка их. Нашел ли? Вот в чем вопрос. Скорее всего, нашел, коль их не оказалось в кабинете, разве что…

– Разве что… – подхватила мисс Морроу.

– Разве что сэр Фредерик заранее спрятал их в безопасном месте, вероятнее всего, не в Кирк-хаусе. Ведь, судя по всему, он ожидал визита незваного гостя. Мистер Кирк, а в спальне сэра Фредерика полиция осмотрела вещи покойного?

– Я и сам все просмотрел, – сказал Кирк, – причем чрезвычайно внимательно. Правда, в ящике письменного стола обнаружили несколько газетных вырезок об исчезновении нескольких женщин, которые так и не отыскались. Хобби у него такое было, что ли…

– О! – оживился Чарли Чан. – О пропавших женщинах?

– Да. Капитан Флэннери считает, что эти вырезки не имеют никакого значения, и, по-видимому, он прав.

– А вырезка об исчезновении Эвы Дюран осталась в бумажнике сэра Фредерика? – поинтересовался Чарли Чан.

Барри Кирк ошеломленно уставился на маленького китайца.

– Глядите! А я и не придал этому значения. Нет, вырезка об Эве Дюран исчезла.

Прекрасные темные глаза мисс Морроу затуманились.

– Ну какая же я глупая! Исчезла вырезка об Эве Дюран, а я и не придала значения такому важному факту. Вы правы, мистер Чан, женщины и в самом деле немногого стоят.

– Не надо отчаиваться, – успокоил ее Чарли Чан. – Просто впредь имейте в виду эту деталь, ведь она доказывает, что для убийцы поиски Эвы Дюран имели какое-то значение. Значит, надо и впрямь помнить о выражении cherchez la femme…

– И искать женщину, – сделала вывод мисс Морроу.

– Вот именно. И в таких случаях от искательницы намного больше пользы, чем от мужчины-искателя. А сейчас вот что меня интересует. Вы нам сообщили, мистер Кирк, что некоторых из вчерашних гостей вы пригласили по просьбе сэра Фредерика. Кого именно?

– Супругов Эндерби, – быстро ответил молодой человек. – Я с ними не был знаком, но сэр Фредерик пожелал…

– Очень интересно, – задумчиво произнес детектив. – Итак, супруги Эндерби. Миссис Эндерби весь вечер была на грани истерики, я лично ее боязнь темноты склонен объяснить страхом перед чем-то совсем другим. Нельзя исключить возможность того, что Эва Дюран вышла вторично замуж, тем самым совершив преступление. Бигамия или двоемужество у нас преследуется законом.

– Но ведь Эва Дюран была блондинкой, – напомнила мисс Морроу.

– Да, да, а волосы миссис Эндерби черны как крыло ворона. Но вы не хуже меня знаете, как просто женщине сменить цвет волос. Вот глаз – труднее, а у миссис Эндерби глаза голубые. Такой контраст по сравнению с волосами…

– Да, в наблюдательности вам не откажешь, – уважительно заметил Барри Кирк.

Чарли Чан развил свою мысль:

– Миссис Эндерби вышла в садик на крыше и заметила мужчину на пожарной лестнице. Во всяком случае, так нам сказала. А вот правда ли это? Ведь возможно и другое: женщина знает, что ее супруг в это время не курил на лестнице, как сообщил следствию, а занимался совсем другим делом. Предстоит решить, является ли мужчина на железной лесенке лишь плодом ее воображения, созданным для спасения мужа. Предстоит также выяснить, откуда взялись ржавые пятна на ее платье. Возможно, она испачкалась о перила, прогуливаясь по садику. Облокотилась на балюстраду, любуясь панорамой Сан-Франциско в тумане, перила отсырели, проржавели. Кстати, надо проверить. А может, женщина сама спускалась или поднималась по лестнице? Железная пожарная лесенка наверняка тоже отсырела и проржавела. Надеюсь, вам понятно, к чему я клоню? А кого еще просил пригласить сэр Фредерик?

– Мисс Гарленд, – подумав, ответил Барри Кирк.

– Так я и думал, – кивнул китаец. – Глория Гарленд… Вряд ли это настоящее имя, похоже на звучный псевдоним актрисы или фабричную марку. Кстати, Австралия – очень подходящее место после бегства из Пешавара. Блондинка с голубыми глазами. На лестнице у нее разорвалась нитка жемчужного ожерелья. На лестнице, а вы обнаруживаете одну из жемчужин под столом в кабинете, где был убит сэр Фредерик.

– Я и сама думала об этом, – заметила мисс Морроу.

– Вот и хорошо. Остается еще миссис Таппер-Брок. Серьезная, молчаливая, очень таинственная личность. А ее тоже просил пригласить сэр Фредерик?

– Нет, – ответил Кирк. – Мне кажется, англичанин даже не знал о ее существовании. Она пришла с моей бабкой. Впрочем, сэр Фредерик знал, что уж бабуля-то обязательно будет на приеме.

Китайский детектив обратился к мисс Морроу:

– И все-таки я бы и ее взял на заметку. В нашем деле, мисс Морроу, очень важно не упустить ни одной мелочи, пусть даже на первый взгляд совершенно ничтожной. Люди спотыкаются о камешки на дороге, а не о горы. Ну и последнее, мистер Кирк. Пригласить полковника Битэма тоже просил вас сэр Фредерик?

– Нет, нет, – живо возразил Барри Кирк. – Я даже вспомнил такую вот мелочь, хорошо, что вы только что подчеркнули значение мелочей. Когда сэр Фредерик узнал от меня, что на вечернем приеме будет известный путешественник Битэм, он очень удивился, однако ничего не сказал.

Чарли Чан подвел итоги:

– Ну вот мы сообща обследовали почву. Думаю, мисс Морроу, вы согласны со мной, что особое внимание следствие должно уделить трем женщинам: госпоже Эндерби, мисс Гарленд и миссис Таппер-Брок. Все три дамы находятся в подходящем возрасте, во всяком случае я так думаю, но поскольку не очень знаком с ухищрениями, к которым прибегают женщины, чтобы выглядеть моложе, вам и карты в руки, уважаемая помощник прокурора. Все три были приглашены на званый обед…

– Есть и еще одна женщина в подходящем возрасте, не приглашенная на обед, но тоже находившаяся в Кирк-хаусе во время убийства, – сказала мисс Морроу.

– Вот как! – удивился Чарли Чан. – Я ничего о ней не знаю.

– Ну как же, вспомните, лифтерша рассказала полиции о молодой девушке, некой Лили Барр, которая работает на двадцатом этаже в фирме импортеров из Калькутты. Вчера вечером она оставалась в здании допоздна.

– Да, вспомнил. И не только сообщение лифтерши. Незадолго до вашего прихода я разговаривал с репортером Ранкиным из «Глоб». Он мне рассказал, что вчера вечером, довольно поздно, отправился в Кирк-хаус, чтобы поговорить с сэром Фредериком. Узнав от Парадиза о том, что англичанин находится в кабинете офиса мистера Кирка на последнем этаже, он спустился на двадцатый этаж и увидел, как из офиса вышла молодая девушка. По словам репортера, она плакала, во всяком случае так утверждает репортер. Вытирала слезы платочком. Блондинка. Быстро прошла к двери в контору калькуттских импортеров и захлопнула за собой дверь.

– Вот видите, как все осложняется, – с печалью в голосе произнесла помощник прокурора.

– Да, у вас уже четыре женщины на подозрении, – согласился Чарли Чан. – Впрочем, в серьезных случаях так оно и бывает, по мере расследования дело осложняется, описывая все более широкие круги и втягивая в свою орбиту все больше людей. Очень сочувствую вам, мисс Морроу, вы – как жемчужина в мутной луже. – Чарли Чан поднялся. – Прошу меня извинить, но боюсь, мне пора. Наверняка «Мауи» уже не терпится отчалить от пристани.

– Ах, еще одна вещь, о которой я непременно должна спросить вас, сержант Чан! – воскликнула молодая девушка. – Вы придаете большое значение ежегоднику фешенебельного клуба «Космополитен», который, по всей вероятности, уронил сэр Фредерик в момент смерти. Почему вам это кажется столь важным?

Чарли Чан улыбнулся.

– Признаюсь, я позволил себе немного подшутить над капитаном Флэннери, уж очень он самоуверенный. Ежегодник и в самом деле может иметь какое-то значение, но у меня нет пока никаких оснований считать его чем-то важным. Я попытался вбить его в голову следователя просто, как у вас говорят, из вредности. Да не беспокойтесь, ежегодник вам никак не подпортит расследование, капитану ни за что не догадаться о роли этой книжечки, вот он и позабудет о ней.

И китаец снова взглянул на часы. Мисс Морроу встала.

– Что ж, больше не смею вас задерживать, – вздохнула она. – У меня столько дела, а нет сил расстаться с вами, мистер Чан. Можно, я провожу вас до пристани? Возможно, по дороге что-то еще придет в голову.

– Кто я такой, чтобы мне оказывали столь высокую честь? – улыбнулся Чарли Чан. – Мистер Кирк, разрешите попрощаться…

– О, я тоже пойду, – не дал ему закончить Барри. – Очень люблю смотреть, как отплывают пароходы. Надо было мне стать коммивояжером или путешественником.

Сержант Чан взял несессер, заплатил по счету, и они направились к ожидающему за углом гостиницы автомобилю Барри Кирка.

– Теперь, когда приближается минута прощания, – заговорил Чарли Чан, – должен признаться, что испытываю некоторую грусть, расставаясь с континентом. Здесь судьба была ко мне чрезвычайно благосклонна.

– Тогда зачем же вы уезжаете? – подхватил Барри Кирк.

– Жизненный опыт научил меня зря не испытывать судьбу. Ее благосклонность может и истощиться.

– Зайдем в кафе? – предложил американец. – У вас еще целых полчаса до отплытия. А может, вы хотели бы еще с кем-нибудь проститься?

– О, спасибо, что напомнили, – обрадовался Чарли Чан и повернулся к печально молчавшей мисс Морроу. – Вот и хорошо, что вы пошли меня проводить. Видите ли, я с утра зашел проститься со своими родственниками в китайский квартал Сан-Франциско и собирался назвать вам еще одну дорожку, которую непременно следует изучить в ходе вашего расследования. Непременно, непременно пройдите и по ней.

– О боже! – вздохнула помощник прокурора. – У меня и без того в голове полнейшая сумятица. Что еще?

– Мне кажется, вам следует сообщить капитану Флэннери, чтобы он обязательно разыскал в городе одного приезжего китайца. Его зовут Ли Гунг, а остановился он у своих родичей, проживающих на Джексон-стрит.

– Кто такой этот Ли Гунг?

– Вчера, после завтрака сэр Фредерик сообщил мне о существовании этого Ли Гунга. По его словам, китаец располагает информацией, в которой сэр Фредерик был крайне заинтересован. Больше мне ничего не известно. Пусть капитан вытянет из Ли Гунга эту информацию.

– Капитану наверняка это не удастся, – пессимистически заметила девушка. – Но если бы попробовали вы, сержант Чан.

Чарли Чан вдохнул полную грудь чистого утреннего воздуха и заявил:

– Красота этого утра, в которое я расстаюсь с Америкой, просто ошеломляет.

На этом разговор оборвался, в машине повисло тягостное молчание. Мисс Морроу усиленно раздумывала над тем, какие еще привести аргументы, чтобы заставить остаться этого упрямого китайца. К сожалению, ничего умного в голову не приходило, а волшебных заклятий она не знала.

Машина подъехала почти к самому трапу, перекинутому с пристани на «Мауи». Большой белый пароход выглядел нарядным и веселым в разноцветьи красочных женских платьев и шляпок. Прибывали одна за другой машины такси, выгружая все новых пассажиров. Стюарды в белоснежных пиджаках помогали пассажирам подняться на борт и отыскать свою каюту. Слова прощания и напутствий слились в сплошной гул.

К Чарли Чану подошел один из стюардов и взял из его рук несессер.

– Рад видеть вас снова у нас на борту, сержант Чан, – радушно приветствовал он детектива. – Назовите, пожалуйста, номер вашей каюты.

Стюард удалился с ручным багажом пассажира, а Чарли Чан обернулся к провожавшим его молодым людям.

– Вы проявили ко мне такую любезность, что не нахожу слов благодарности. Мне остается произнести лишь последнее «прощайте».

– Передайте мои наилучшие пожелания самому маленькому из Чанов, – сказал Барри Кирк. – Возможно, когда-нибудь я смогу и с ним познакомиться лично.

– Ах, – спохватился Чарли Чан. – Из-за следствия все остальные мысли вылетели из моей бедной головы, а ведь я сегодня утром как раз ломал ее над тем, как назвать новорожденного. И если вы ничего не имеете против, я бы назвал его Барри Чан.

Барри Кирк со всей серьезностью отозвался:

– О, это для меня большая честь. И я многое бы дал, если бы смог сейчас что-нибудь послать моему тезке в подарок. Что дарят в таких случаях? Кажется, серебряный кубок или что-то в этом роде, жаль, нет под рукой. Ничего, я еще найду возможность…

– А я надеюсь, что мальчик окажется достойным носить такое имя. Что ж, прощайте, мисс Морроу.

Девушка как-то странно взглянула на китайского детектива и холодно ответила:

– Прощайте, благодарю вас за советы. Очень хотелось бы, чтобы вы остались, мистер Чан, но я вас понимаю, слишком уж сложное у нас дело. Значит, случаются и такие, от которых знаменитый детектив Чарли Чан предпочитает сбежать.

На обычно невозмутимом лице Чарли Чана мелькнули удивление и что-то похожее на негодование. Бросив долгий изучающий взгляд на девушку, он молча ей поклонился, отвернулся и не торопясь удалился, всем своим видом изображая оскорбленное достоинство. Так он прошел по трапу на корабль и исчез в его недрах, ни разу не обернувшись.

– Ну что вы так на меня смотрите? – жалобно бросила девушка Барри Кирку. – Глупые и жестокие слова, но я сделала последнюю попытку удержать сержанта Чана. Не получилось. Пошли?

– Нет, давайте еще немного постоим на пристани, – попросил молодой человек. – Пароход отчалит через минуту, а мне всегда нравилось наблюдать за этим. Сам не понимаю, что со мной делается, сердце как-то сжимается и все трепещет внутри. С чего бы это? О, взгляните вон туда, на верхнюю палубу. Видите красивую девушку в изящном сером костюме с орхидеей у плеча? Уверен, это новобрачная, ведь рядом с ней счастливый избранник, ну как же не видите, вон тот идиот с глупой миной? Наверняка новобрачный. Ах, счастливцы…

Мисс Морроу без особого интереса послушно взглянула, куда ей указывали, а молодой человек со вздохом продолжал:

– Гавайи – самое подходящее место для проведения медового месяца. Я часто думал… Но кажется, вам совсем не интересно меня слушать?

– Не очень, – призналась мисс Морроу.

– Понятно, – понурился молодой человек. – Значит, новобрачные вас не трогают, вот развод – это было бы в вашем вкусе. Ведь именно этим по большей части занимаетесь вы с вашим патроном, мистером Блэкстоуном, не так ли? Ну и ладно, а я все равно не позволю вам развеять мой юношеский романтизм.

И, вытащив из кармашка носовой платок, Барри Кирк принялся с чувством размахивать им, не спуская горящего взгляда с изящной фигурки в сером костюме на верхней палубе.

– Счастливого пути, дорогая! – кричал он громким голосом. – И пусть вам повезет, а ваш жизненный путь будет усыпан розами!

– А Чарли Чана нигде не видно, – заметила мисс Морроу.

Чарли Чан сидел на краешке койки в своей каюте, погруженный в невеселые мысли. Куда-то улетучилась радость от предчувствия скорого свидания с семьей. Неужели от резкого замечания помощника прокурора мисс Морроу? Он, знаменитый детектив Чарли Чан, бежит от сложного дела, он испугался предстоящих трудностей в расследовании запутанного преступления. Неужели она говорила серьезно или просто постаралась задеть его профессиональную честь, чтобы заставить остаться?

Мрачные мысли нарушил голос, отчетливо донесшийся из-за перегородки, разделявшей каюты. Знакомый голос – сержант Чан слышал его совсем недавно.

– Вот и все, – говорил знакомый мужской голос. – Делать тебе ничего не придется, твоя задача – просто затаиться и переждать. А сделать это лучше всего подальше от Сан-Франциско, поэтому и отправляешься в Гонолулу. Я приеду туда за тобой. А пока возьми паспорт и деньги. Все понятно?

– Да, я понял все и сделаю так, как велит господин, – ответил высокий, с певучей интонацией голос молодого человека.

– Если же случайно тебя кто-то станет расспрашивать, ты ничего не знаешь, ничего не видел. Понятно?

– Да, я должен молчать. Я понял.

– Прекрасно, я знал, что могу положиться на тебя, Ли Гунг. Ты всегда был надежным слугой. Не стану слишком расхваливать, не то зазнаешься, ведь ты ловкий пройдоха, но в походе мне без тебя не обойтись, и ты это прекрасно знаешь. А теперь до свиданья и счастливого пути!

Чарли Чан вскочил с койки и прильнул к узкой щели в неплотно прикрытой двери. В полутемном узком коридорчике, куда выходили каюты самой нижней палубы парохода, он разглядел выскользнувшую из соседней каюты знакомую стройную фигуру быстро удалявшегося высокого мужчины.

Детектив стоял в нерешительности. Из всех гостей на званом обеде мистера Кирка именно этот человек больше всех других заинтересовал сержанта Чана. Высокий, молчаливый, мрачный мужчина, неутомимый путешественник и исследователь неизвестных земель, тот, что разбивал палатки в самых труднодоступных местах земного шара, тот, который не задумываясь оставлял за собой трупы людей и животных, не вынесших тягот путешествия, не сворачивал с пути к поставленной цели. Да, это был полковник Джон Битэм, и он только что вышел из соседней каюты, отправив подальше от полиции Сан-Франциско своего многолетнего слугу Ли Гунга!

В сотый раз, наверное, за сегодняшний день Чарли Чан бросил взгляд на часы. Поспешность была чуждой его восточной натуре, но сейчас стоило поторопиться. Вздохнув так тяжко, как он еще никогда не вздыхал, китайский детектив схватил свой несессер и выскочил на палубу.

Там его встретил знакомый помощник капитана.

– Домой, Чарли? – улыбаясь спросил офицер.

– Так я думал, – ответил детектив, – но, видно, не суждено. Буквально в последний момент жестокая судьба грубо сталкивает меня на землю. А ведь у меня билет именно на этот рейс. И багаж погружен.

Помощник капитана в миг понял суть происходящего.

– Насчет билета не беспокойтесь, мистер Чан, вам его без хлопот переоформят в нашем представительстве Сан-Франциско. А вот что касается багажа…

– А его, если можно, передайте в Гонолулу моему старшему сыну, который придет меня встречать. Весь багаж – всего один сундучок.

– Не беспокойтесь, Чарли, я сам за этим прослежу.

Тут прозвучал третий, прощальный гудок парохода. Чарли Чан как пришпоренный бросился к трапу, а помощник капитана крикнул ему вслед:

– Не засиживайся слишком у этих янки на их двуличном материке.

На бегу Чарли Чан крикнул через плечо:

– Задержусь всего на недельку, не больше. До следующего вашего рейса.

На пристани мисс Морроу вдруг порывисто схватила за руку совсем повесившего нос Барри Кирка:

– Смотрите, смотрите кто спускается по трапу! Молодой человек вскинул голову.

– О, полковник Битэм! Интересно, что он делал на пароходе? Предложу ему подвезти его, расспросим… О черт, его поджидает такси! Ну и пусть едет, не нравится мне этот человек, не люблю таких невозмутимых, холодных.

Барри Кирк проследил за полковником, проводил взглядом увозившее его такси и опять обернулся к пароходу. Два дюжих матроса взялись за трап, чтобы оттащить его в сторону, и тут вверху появилась маленькая полная фигурка с чемоданчиком в руке. Мисс Морроу издала восторженный вопль.

– Чан! Чарли Чан! – вторил ей Барри Кирк. – Сходит на берег!

Чарли Чан буквально в последний момент успел пробежать по сходням, трап уже отделился от набережной, пришлось спрыгнуть. И вот китайский детектив уже стоит перед молодой парой с очень смущенным видом.

– Жалкое зрелище представляет человек, распростившийся с друзьями и тут же к ним вернувшийся! – произнес, потупясь, китаец.

Мисс Морроу радостно жала ему свободную руку, восклицая:

– Ах нет, не жалкое, чудесное зрелище! Какой вы замечательный, мистер Чан! Какой вы хороший! Ведь вы решили нам помочь?

Чарли Чан кивнул:

– Я стану помогать вам, милая мисс Морроу, в меру моих ограниченных возможностей до самого конца, каким бы он ни был.

Тут на верхней палубе «Мауи» оркестр грянул «ALOHA»! Эту самую трогательную прощальную мелодию. Ее незабываемые звуки покрыли поднявшийся прощальный гул, последние слова напутствий и пожеланий, рыдания и смеха. В воздухе замелькали длинные полосы разноцветного серпантина и платки в руках отъезжающих и провожающих. Чарли Чан со слезами на глазах наблюдал за этой прощальной суетой. Полоса воды между пароходом и причалом все расширялась, провожающие перемещались по набережной вслед за пароходом, продолжая отчаянно размахивать платочками и шляпами. И опять бедный китайский детектив испустил душераздирающий вздох.

– Бедный маленький Барри, – произнес он. – Как бы мальчик обрадовался отцу! Наверняка капитан Флэннери не станет так радоваться при моем появлении. Ну да ничего не поделаешь, едем. Не стоит терять время.