7. ДУБИНКА И ПУЛЯ

Онлайн чтение книги Под грузом улик
7. ДУБИНКА И ПУЛЯ

Он мертв, и я тому порукой.

Уж лучше сам я был бы мертв —

такой я оказался сукой.

«Приключения Сэкстона Блейка»

Час проходил за часом, а лорд Питер все не возвращался. Уже в который раз мистер Паркер прокручивал в голове все подробности ридлсдейлского дела, проверяя и исправляя свои записи, заставляя свой уставший мозг снова и снова рассматривать самые фантастические возможности. Временами он вскакивал и начинал нервно ходить по комнате, снимая с полок то одну, то другую книгу, брал несколько неумелых аккордов на рояле и пролистывал еженедельники, не находя себе места. В конце концов, он выбрал том из криминологического раздела библиотеки и заставил себя погрузиться в одно из самых потрясающих и драматических дел об отравлении — Седдонское дело. Постепенно загадочный сюжет увлек его, как всегда, и, когда в дверь раздался энергичный и длинный звонок, он, вздрогнув, поднял глаза и обнаружил, что уже далеко за полночь.

Сначала он подумал, что Уимзи оставил дома свой ключ, и уже приготовился отпустить шуточку, точно как в начале истории о Шерлоке Холмсе, однако, когда дверь открылась, на пороге оказалась высокая красивая молодая женщина — золотистые волосы обрамляли ее лицо, фиалковые глаза блестели от нервного возбуждения, весь ее вид свидетельствовал о полном смятении, так как, когда она сбросила свое тяжелое пальто, Паркер увидел, что на ней надето вечернее платье, светло-зеленые шелковые чулки и грубые башмаки, целиком покрытые грязью.

— Его светлость еще не изволили вернуться, мисс, — сообщил ей мистер Бантер, — но его здесь дожидается мистер Паркер, и мы надеемся, что его светлость появится с минуты на минуту. Что-нибудь угодно вашей светлости?

— Нет-нет, — поспешно ответила она, — спасибо, ничего. Я подожду. Добрый вечер, мистер Паркер. А где Питер?

— Его вызвали по делу, мисс Мэри, — ответил Паркер. — Я даже не могу понять, почему он до сих пор не вернулся. Садитесь, пожалуйста.

— Куда он пошел?

— В Скотленд-Ярд, но это было еще в шесть часов. Я даже не могу представить…

Мисс Мэри в отчаянии всплеснула руками:

— Так я и знала. О мистер Паркер, что мне делать?

Мистер Паркер безмолвствовал.

— Мне нужно видеть Питера! — вскричала мисс Мэри. — Это вопрос жизни и смерти. Вы не можете послать за ним?

— Но я даже не знаю, где он сейчас, — ответил Паркер. — Пожалуйста, мисс Мэри…

— Он делает ужасную вещь… он ничего не понимает! — заламывая в отчаянии руки, вновь вскричала молодая женщина. — Мне нужно видеть его… скажите ему… О Господи! какое ужасное несчастье! я… о Боже!

Тут ее светлость принялась хохотать, после чего разразилась потоком слез.

— Мисс Мэри… прошу вас… пожалуйста, не надо… — чувствуя себя смешным и беспомощным, повторял мистер Паркер. — Пожалуйста, сядьте. Выпейте стакан вина. Вы совсем расхвораетесь, если будете так плакать. — («Если это, конечно, плач, — с сомнением добавил он про себя. — Больше похоже на икоту».) — Бантер!

Мистер Бантер был поблизости. Он стоял прямо за дверью с небольшим подносом в руках.

— Позвольте мне, сэр, — почтительно произнес он и, приблизившись к мечущейся мисс Мэри, поднес к ее носу маленький пузырек. Результат был потрясающим. Пациентка пару раз судорожно вдохнула и гневно выпрямилась.

— Как вы смеете, Бантер! — закричала мисс Мэри. — Убирайтесь отсюда!

— Вашей светлости сейчас не повредил бы глоток бренди, — заметил мистер Бантер, закрывая пахучую бутылочку, но Паркер уже успел уловить едкий запах нашатыря. — Мисс, это бренди «Наполеон» тысяча восьмисотого года. И осмелюсь посоветовать вам не упрямиться. Его светлость будет очень огорчен, если узнает, что этот напиток был попросту разлит. Ваша светлость обедали? Нет? Очень непредусмотрительно, мисс, отправляться в длительное путешествие на пустой желудок. Возьму на себя смелость прислать омлет вашей светлости. Может, и вы чего-нибудь перекусите, сэр, учитывая столь поздний час?

— На ваше усмотрение, Бантер, — поспешно ответил мистер Паркер, махая камердинеру рукой. — Вам лучше, мисс Мэри? Позвольте, я заберу ваше пальто.

Далее ничего особенного не последовало, пока мисс Мэри не была усажена в кресло и не был принесен омлет. К этому времени к ней уже вернулось самообладание. Но, глядя на нее, Паркер заметил, какие следы оставила ее недавняя болезнь (чем бы она ни была вызвана). Она потеряла весь свой цветущий вид, лицо было бледным и напряженным, с красными кругами под глазами.

— Простите, что я так глупо себя вела, мистер Паркер, — промолвила она, глядя ему прямо в глаза с завораживающей открытостью и доверием, — но я была так расстроена — я так спешила сюда из Ридлсдейла.

— Не волнуйтесь, — бессмысленно произнес Паркер. — Может, я чем-нибудь могу вам помочь в отсутствие вашего брата?

— Я полагаю, вы все делаете вместе с Питером?

— Думаю, я могу с уверенностью утверждать, что в этом расследовании мы делимся друг с другом всеми сведениями.

— Значит, с равным успехом я могу все рассказать вам?

— Безусловно. Если вы готовы удостоить меня своим доверием…

— Постойте, мистер Паркер. Я в очень сложном положении. Я не совсем понимаю, что я должна… Не могли бы вы мне сказать, что вам уже известно? Как далеко вы продвинулись?

Этот вопрос несколько огорошил мистера Паркера. Несмотря на то, что образ мисс Мэри преследовал его со дня дознания, а нынешняя романтическая встреча и вовсе разогрела его чувства чуть ли не до точки кипения, профессиональный инстинкт предосторожности не окончательно покинул его. Как он ни старался доказать непричастность мисс Мэри к преступлению, он не был готов выложить перед ней свои карты.

— Боюсь, я не могу рассказать вам это, — ответил он. — Многое еще находится на уровне предположений. И я случайно могу обвинить невинного человека.

— А, значит, вы кого-то определенного подозреваете?

— Я бы сказал, очень еще неопределенно, — улыбнулся мистер Паркер. — Но если вы можете сообщить нам что-либо, что могло бы пролить свет на происшедшее, заклинаю вас, сделайте это. Возможно, мы подозреваем совершенно не то лицо.

— Не удивлюсь, — с коротким нервным смешком заметила мисс Мэри. Ее рука, лежавшая на столе, пришла в движение, и, нащупав конверт, она принялась его складывать. — Что вы хотите знать? — неожиданно совсем другим тоном спросила она. Паркер сразу же ощутил жесткость, появившуюся в ее манере, — она стала скованной и неподатливой.

Паркер раскрыл свою записную книжку и приступил к вопросам. По мере того как он задавал их, он все больше успокаивался — профессионализм брал свое.

— Вы были в Париже в этом феврале? Мэри кивнула.

— Не припомните ли вы — не ходили ли вы с капитаном Каткартом… О! Кстати, я полагаю, вы говорите по-французски?

— Да, вполне свободно.

— Так же, как ваш брат? То есть практически без акцента?

— Да. Когда мы были маленькими, у нас была французская гувернантка, и мама всегда следила за нашими занятиями.

— Понятно. Так вот, не припомните ли, как вы с капитаном Каткартом посетили ювелирный магазин на улице де ля Пэ шестого февраля, где вами был куплен, или им для вас, черепаховый гребень с бриллиантами и бриллиантовый кот с изумрудными глазами?

По глазам Мэри Паркер понял, что она помнит, но пытается скрыть это.

— Это тот кот, о котором вы наводили справки в Ридлсдейле? — поинтересовалась она.

Паркер не был сторонником отрицания очевидного и потому ответил утвердительно.

— Его нашли в кустах, да?

— Это вы потеряли его? Или он принадлежал Каткарту?

— Если я скажу, что он принадлежал ему…

— То я с радостью поверю вам. Так он принадлежал ему?

— Нет… — глубокий вздох, — он принадлежал мне.

— Когда вы его потеряли?

— Тем же вечером.

— Где?

— Вероятно, в кустах. Там, где вы нашли его. Но спохватилась я гораздо позже.

— Это тот самый кот, которого вы купили в Париже?

— Да.

— Почему сначала вы утверждали, что он не принадлежит вам?

— Мне было страшно.

— А теперь?

— А теперь я собираюсь сказать правду.

Паркер снова посмотрел на нее. Она спокойно встретила его взгляд, но напряженность ее позы свидетельствовала о том, чего ей стоило это решение.

— Очень хорошо, — произнес Паркер, — мы все будем только рады этому, потому что, я полагаю, на дознании вы на несколько вопросов ответили неправдиво, не так ли?

— Да.

— Поверьте, я очень сожалею, что мне приходится задавать вам все эти вопросы, — продолжил Паркер. — Но ужасное положение, в котором оказался ваш брат…

— По моей вине.

— Я не говорил этого.

— Зато я говорю. Это я помогла упрятать его за решетку. И не спорьте со мной, потому что так оно и есть.

— Ну не волнуйтесь, — промолвил Паркер. — У нас есть еще масса времени, чтобы все уладить. Я могу продолжить?

— Да.

— Значит, мисс Мэри, ваши показания о выстреле в три часа ночи не соответствовали действительности?

— Нет.

— А вообще вы слышали выстрел?

— Да.

— Когда?

— Без десяти двенадцать.

— А что вы прятали за растениями в оранжерее, мисс Мэри?

— Я там ничего не прятала.

— А в сундуке на площадке?

— Свою юбку.

— А зачем вы выходили? Встретиться с Каткартом?

— Да.

— А кто был второй мужчина?

— Какой второй?

— Второй мужчина, стоявший в кустах. Высокий мужчина в плаще.

— Никого там не было.

— Прошу прощения, мисс Мэри. Отпечатки его ног видны вдоль всей дорожки от кустарника до оранжереи.

— Наверное, это был какой-нибудь бродяга. Мне ничего о нем не известно.

— Но у нас есть доказательства того, что он там был… того, что он там делал и каким образом ушел. Ради всего святого, ради вашего брата, мисс Мэри, скажите правду — потому что этот человек в плаще как раз и застрелил Каткарта.

— Нет, — побелев, произнесла девушка, — этого не может быть.

— Отчего же?

— Оттого, что Дениса Каткарта застрелила я.


* * *


— Вот так обстоят дела, лорд Питер, — промолвил шеф Скотленд-Ярда, поднимаясь из-за стола и делая жест рукой, свидетельствующий об окончании разговора. — Его, несомненно, видели в Мерилбоуне в пятницу утром, и, хотя в данный момент мы его, к несчастью, потеряли, я абсолютно уверен, что в скором времени он будет у нас в руках. Задержка вызвана лишь несвоевременной болезнью носильщика Моррисона, сведения которого были бы так важны. Но сейчас мы не тратим времени даром.

— Уверен, что могу положиться на вас, сэр Эндрю, — ответил Уимзи, сердечно пожимая тому руку. — Я тоже копаю в своем углу; надеюсь, мы до чего-нибудь докопаемся — вы со своей стороны, я — со своей, как было сказано в гимне… или не в гимне? Помню, когда я был маленьким, я читал что-то такое в книге о миссионерах. Вы не хотели стать миссионером в детстве? Я хотел. Странно, но, по-моему, все дети в то или иное время хотят стать миссионерами, но потом из этого мало что путного выходит.

— Однако, если вы сами натолкнетесь на этого человека, дайте нам знать, — заметил сэр Эндрю Макензи. — Я всегда знал, что вам сопутствует необыкновенная удача, а может, это трезвый рассудок, помогающий вам ловить преступников.

— Если мне удастся поймать этого парня, — заверил лорд Питер, — я приду и буду вопить под вашими окнами, пока вы меня не впустите, даже если это будет темной ночью и мне придется вытаскивать вас в ночной сорочке. Кстати, о ночных сорочках — как только мы покончим с этим делом, мы надеемся видеть вас у себя, в Денвере. И мама, конечно же, просила передать вам свои сердечные приветы.

— Очень благодарен, — ответил сэр Эндрю. — Надеюсь, все кончится благополучно. Правда, Паркер, который был у меня сегодня утром, выглядел несколько разочарованным.

— Просто он в последнее время занимался неблагодарной рутинной работой, и это при его-то способностях, — ответил Уимзи. — Я очень ценю его дружбу, сэр Эндрю, и для меня настоящая честь — работать с ним. Ну что ж, пока, шеф.

Выйдя из кабинета, он обнаружил, что разговор с Эндрю Макензи занял у него два часа и теперь время близилось к восьми. Только он начал прикидывать, где бы ему пообедать, как на него налетела жизнерадостная молодая женщина с коротко подстриженными рыжими волосами, в короткой клетчатой юбке, переливающемся свитере, вельветовом пиджаке и залихватски сдвинутом набок зеленом берете.

— Ну конечно же, это лорд Питер Уимзи! — воскликнула она, протягивая руку. — Как поживаете? Как Мэри?

— Клянусь Юпитером, мисс Таррант! — галантно промолвил Уимзи. — Как удивительно приятно вас видеть. Я в полном восторге. Благодарю, Мэри не так хороша, как могла бы быть, — переживает, видите ли, из-за этого убийства. Вы, вероятно, слышали, что у нас, как это тактично называют бедняки, «неприятности», а?

— Да, конечно, — с готовностью ответила мисс Таррант, — и, естественно, как социалистка, я не могу не радоваться аресту пэра — ведь это ставит его в такое глупое положение, не правда ли? Как и всю Палату лордов. Хотя, конечно, я бы предпочла, чтобы это был брат кого-нибудь другого. Вы же знаете, мы с Мэри были такими закадычными подружками.

Ну а вы, конечно же, занимаетесь расследованием, а не наслаждаетесь охотой и жизнью в своих поместьях? Это, я думаю, меняет дело.

— Вы очень любезны, — промолвил Питер. — Если вы сможете убедить себя не обращать внимания на мое несчастное происхождение и прочие недостатки, не согласитесь ли тогда удостоить меня чести и отобедать со мной где-нибудь, а?

— О, с превеликим удовольствием, — восторженно воскликнула мисс Таррант, — но я обещала сегодня вечером быть в клубе. Там сегодня собрание в девять. Мистер Коук — ну, знаете, лидер лейбористов — будет делать доклад о внедрении коммунистической идеологии в армию и флот. Мы опасаемся облавы, и перед началом будет проведена большая охота на шпиков. Но, знаете, если хотите, можем пойти туда и пообедать — я постараюсь протащить вас на собрание. Хотя, наверное, я не должна вам все это говорить, потому что считается, что вы наш смертельный враг, но на самом деле я не верю, чтобы вы могли представлять собой какую-нибудь опасность.

— Думаю, я совершенно обычный капиталист, — ответил лорд Питер, — крайне неприятный.

— Как бы там ни было, пошли обедать. Мне так хочется узнать все новости.

Сначала Питер решил: что-либо хуже обеда в Советском клубе трудно себе даже представить, и уже нашел предлог, чтобы отказаться, но потом ему пришло в голову, что мисс Таррант может поведать ему много интересного о его собственной сестре из того, что ему следовало бы знать. Соответственно, он поменял свой вежливый отказ на вежливое согласие и, увлекаемый мисс Таррант, поспешно последовал за ней через целую цепь мрачных проходных дворов на улицу Джеррард, где занавешенные красными занавесками окна безошибочно указывали Советский клуб.

Советский клуб, созданный как пристанище свободомыслия, а не результат благосостояния, был пропитан той странной любительской атмосферой, которая отличает все светские институты несветских людей. Трудно сказать, что навело лорда Питера на мысль о благотворительных чаях, как только он вошел, разве то, что все присутствующие имели многозначительный вид, а обслуживающий персонал был слишком на виду и имел очень смутное представление об этикете. Но Уимзи напомнил себе, что в таком демократическом заведении вряд ли можно было бы ожидать благородства манер, свойственных прислуге в клубе «Вест-Энд». Хоть этим должны же они были отличаться от капиталистов. Внизу, в столовой, сходство с благотворительными чаями еще больше подчеркивалось не стихающим гомоном голосов и странной тупостью ножей. Мисс Таррант выбрала места за довольно грязным столиком рядом с окошком кухни, и Питер с некоторым трудом протиснулся мимо огромного курчавого человека в вельветовом пиджаке, который беседовал с худенькой молодой женщиной в русской рубахе, украшенной венецианскими бусами, в венгерской шали и с испанским гребнем в волосах, являвшей собой воплощение Объединенного фронта Интернационала.

Лорд Питер попытался сделать приятное своей спутнице, спросив ее о великом мистере Коуке, но был тут же оборван ее возбужденным «тсс!».

— Пожалуйста, не кричите об этом, — прошипела мисс Таррант, наклоняясь к нему так близко, что ее рыжая челка защекотала ему лоб, — это страшная тайна.

— Прошу прощения, страшно виноват, — извинился Уимзи. — Послушайте, вы знаете, что ваши прелестные бусы купаются у вас в супе?

— Неужели? — воскликнула мисс Таррант, поспешно отстраняясь. — Спасибо вам большое. Особенно учитывая, что с них слезает краска. Надеюсь, в них нет мышьяка или чего-нибудь такого. — Затем она снова наклонилась к нему и хрипло зашептала: — Девушка, которая сидит рядом со мной, — Эрика Хит-Ворбертон, знаете, писательница.

Уимзи с особым уважением взглянул на леди в русской рубахе. Немногие литературные произведения могли вызвать краску на его щеках, но, как он припоминал, одному из творений мисс Хит-Ворбертон удалось это сделать. В это мгновение писательница с чувством говорила своему собеседнику:

— Встречали ли вы когда-нибудь, чтобы в придаточном предложении было выражено искреннее чувство?

— Джойс освободил нас от предрассудков синтаксиса, — согласился курчавый мужчина.

— Истинное эмоциональное напряжение, — продолжила мисс Хит-Ворбертон, — может быть выражено лишь серией животных криков.

— Формулировка Д.-Г. Лоуренса, — поддержал ее собеседник.

— Скорее дадаистов, — возразила писательница.

— Нам нужны новые выразительные средства, — заявил мужчина, ставя оба локтя на стол и одновременно скидывая на пол хлеб Уимзи. — Вы слышали, как Роберт Сноутс декламирует свои стихи в сопровождении тамтама и свистульки?

Лорд Питер с трудом заставил себя отвлечься от этой увлекательной дискуссии, обнаружив, что мисс Таррант говорит что-то о Мэри.

— Нам очень не хватает вашей сестры, — заметила она. — Ее восхитительного энтузиазма. Она так прекрасно выступала на собраниях. Она по-настоящему симпатизирует рабочему классу.

— Мне это представляется сомнительным, — откликнулся Уимзи, — учитывая, что Мэри за всю свою жизнь палец о палец не ударила.

— О нет! Она работала, — воскликнула мисс Таррант. — Она работала на нас. И еще как! Почти полгода она была секретарем нашего Пропагандистского общества. А потом она так много сделала для мистера Гойлса. Я уж не говорю о ее благотворительной деятельности во время войны. Естественно, я не одобряю отношение Англии к войне, но никто не станет спорить, что она по-настоящему трудилась.

— А кто этот мистер Гойлс?

— О, это один из наших ведущих ораторов — довольно молодой, но правительство его уже боится. Надеюсь, он будет здесь сегодня. Он выступал с докладами на севере, но, думаю, он уже вернулся.

— Послушайте, будьте аккуратнее, — заметил Питер. — Ваши бусы опять у вас в тарелке.

— Что вы говорите? Может, они придадут особый вкус баранине. Боюсь, кухня здесь не слишком хороша, но пожертвований удается собрать так мало. Неужели Мэри никогда не говорила вам о мистере Гойлсе? Некоторое время тому назад они были очень дружны. Все даже считали, что она собирается выйти за него замуж, но потом, кажется, она передумала. Уехала из города. Вы знали об этом?

— Ах вот кто это такой. Да… ну, знаете, в моей семье не слишком одобряли это, полагая, что мистер Гойлс не самый желанный зять. Мезальянс и всякое такое. Сам я не принимал в этом участия; к тому же Мэри никогда не стала бы меня слушать. Так что это все, что до меня дошло.

— Очередной пример глупой и старомодной родительской тирании, — нежно промолвила мисс Таррант. — Кто бы мог подумать, что такое еще возможно в наше послевоенное время.

— Сомневаюсь, что это так называется, — возразил Уимзи. — Дело не совсем в родителях. Моя мать — замечательная женщина. Сомневаюсь, чтобы она вмешивалась в эти вопросы. Мэри хотела познакомить мистера Гойлса с Денвером. Но мой брат заартачился.

— А что еще остается от него ждать? — насмешливо промолвила мисс Таррант. — И я совершенно не понимаю, какое ему-то дело.

— О, абсолютно никакого, — согласился Уимзи. — Только, согласно ограниченным представлениям моего покойного отца относительно женщин, мой брат является распорядителем наследства Мэри, пока она не выйдет замуж с его согласия. Не могу сказать, что этот план хорош, более того, я думаю, что он не слишком удачен. Но факт остается фактом.

— Чудовищно! — вскричала мисс Таррант, негодующе встряхивая головой. — Какое варварство! Чистый феодализм! Но что такое деньги, в конце концов?

— Конечно, ничто, — согласился Питер. — Но если вы были воспитаны так, что привыкли иметь их, то вдруг оказаться без них довольно неудобно. Это, знаете ли, как привычка принимать ванну.

— Не могу себе представить, чтобы Мэри от этого зависела, — горестно промолвила мисс Таррант. — Ей нравится трудиться. Мы однажды восемь недель жили в хижине рабочего — впятером на восемнадцать шиллингов в неделю. Это был потрясающий эксперимент — у самой кромки леса.

— Зимой?

— Ну, не совсем — мы решили, что лучше начинать не с зимы. Но в течение девяти дней было очень сыро, и мы все время топили плиту на кухне. А она так дымила — дрова приходилось носить из леса, и они все были страшно сырыми.

— Понимаю. Наверное, это было необыкновенно увлекательное приключение.

— Я никогда его не забуду, — промолвила мисс Таррант. — Сразу чувствуешь себя так близко к земле и ко всем примитивным вещам. Ах, если бы можно было отменить индустриализацию. Боюсь, однако, нам не удастся это сделать без «кровавой революции». Это, конечно, ужасно, но зато целительно и абсолютно неизбежно. Кофе мы будем пить? Нам придется самим отнести его наверх, если вы не возражаете. Туда его не подают.

Мисс Таррант разобралась со счетом и, вернувшись, вручила лорду Питеру чашку кофе. Он уже разлился на блюдце, а пока лорд Питер поднимался по крутой винтовой лестнице, в чашке осталось и совсем ничего.

Поднявшись наверх, они чуть не столкнулись с молодым светловолосым человеком, который просматривал почту. Ничего не обнаружив, он отошел от стойки для писем и опустился в кресло.

— Боже, да вот же мистер Гойлс! — воскликнула в восторге мисс Таррант.

Уимзи посмотрел в указанном ею направлении и чуть не задохнулся при виде сутуловатой фигуры с неопрятными светлыми волосами.

— Не представите ли вы меня? — спросил он у мисс Таррант.

— Сейчас я его приведу, — откликнулась она.

Подойдя к креслу, мисс Таррант обратилась к юному агитатору — тот вздрогнул, бросил взгляд на Уимзи, затряс головой, как бы извиняясь, потом поспешно посмотрел на часы и кинулся к выходу. Уимзи последовал за ним.

— Как странно! — воскликнула мисс Таррант, недоуменно оглядываясь. — Он сказал, что у него встреча… но не может же он пропустить…

— Прошу прощения, — бросил на ходу Питер и вылетел из клуба как раз вовремя, чтобы заметить, как темная фигура пересекала улицу.

Он бросился вдогонку. Молодой человек ускорил шаг и, кажется, свернул по темной улочке, которая вела к Черинг-кросс-роуд. Уимзи летел, не глядя по сторонам, поэтому внезапная вспышка перед глазами чуть не ослепила его. Сокрушительный удар пришелся ему в левое плечо, и последнее, что он услышал, был оглушительный звук выстрела. Он закачался и рухнул на вынесенный кем-то медный остов кровати.



Читать далее

7. ДУБИНКА И ПУЛЯ

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть