Онлайн чтение книги Под небом Арктики
13. Город, не отмеченный на карте

Снова холодный ветер, снежная буря, зги не видать. Как это не похоже на мечты Игната о тепле, солнце и бананах!

Прожектор погашен. Горят только фары, повешенные ниже пропеллеров и освещающие лишь небольшое пространство впереди вездехода. «Тайга» идет медленно. Капитан стоит на мостике и вглядывается в тьму. Игнат замечает вдали светящийся огонек. Он то гаснет, то появляется вновь. Свет белый, похожий на электрический. До Челюскина еще не так близко. По крайней мере сутки пути.

Световая точка начинает расплываться в светящуюся туманность.

– Что за огонь? – спрашивает Игнат капитана.

– По моим расчетам, это должен быть рабочий городок, где производится газификация угля, – ответил Симаков.

Светящаяся туманность при приближении к ней распалась на отдельные точки. Они растягивались длинной цепочкой дуговых фонарей. Странно было видеть эту линию огней среди безжизненной, мертвой снежной пустыни. Отблески света ложились голубоватыми пятнами на белый атлас тайги. Между огнями вездехода, пересекая путь, быстро двигалось какое-то животное.

– Смотри: собака! – с удивлением воскликнул Игнат.

– Не собака, а полярный волк, – послышался басок подошедшего сзади Груздева.

– Здесь водятся волки?

– Не только волки. Если есть волки, то должна быть и волчья снедь. Мясо. Сюда дикий олень заходит. И песцы водятся. И куропатки. Про белых медведей и говорить нечего. На побережье их империя была.

– А ты и тут, Фома, охотился? На медведей?

– Где я не охотился и на какого зверя не охотился! – ответил Фома. – И на медведя, и на тигра.

– Сколько же тигров убил?

– Сколько тебе и зайцев не убить. Пятьдесят без одного тигров убил. Из бердана. Один на один. Осьмнадцать живьем словил артелью – четверо нас в артели было.

Подошел Джим. Игнат перевел ему рассказ Фомы о его охотничьих подвигах.

– Здесь водятся тигры? – спросил Джим, показывая рукой на тайгу.

Фома усмехнулся:

– На Уссури водятся.

– Как же вы ловили их?

– Сетями веревочными. А то и просто в одеяло.

Игнат перевел ответ. Джим засмеялся, но Фома с обидой прикрикнул на него:

– Правду говорю! Это теперь люди начали хитрые ловушки строить. Енотов ловил и стрелял. А на Чукотке белых медведей перебил – не перечесть. Только запуган теперь зверь. Другая жизнь начинается, не звериная.

– Да, эти огни охраняют новые рабочие поселки от зверья, – сказал Симаков. – А знаешь, сколько жиру тратили на отопление и освещение своих жилищ жители одной только Чукотки? Больше четырех тысяч тонн в год. Им стали доставлять керосин, а теперь появляется и электрический свет.

– А шкуры? – продолжал Фома. – Из шкур жители дома строили. Прямо сказать, золотые дома. Тигр – полосатое золото. Шкуры белого медведя, тюленя, моржа, оленя – то же золото. А зря пропадало. Был я в прошлом году на мысе Сердце-Камень. Был на Ходырке-реке, Вилюйского района. Там теперь пункты снабжения. Большой привоз товаров. И пищу, и доски, и прочие строительные материалы везут. На шкуры меняют. Да вы сами увидите, как теперь туземцы начали жить. Совсем другая жизнь пошла.

За линией огней уже отчетливо виднелись стандартные двухэтажные деревянные дома. Их окна были ярко освещены. Игнат рассмеялся.

– Чего ты? – опросил Симаков.

– Беда теперь географам. Чуть не каждый день переделывай карты и учебники географии.

– Да, теперь, чтобы знать географию СССР, надо непрерывно пополнять свои знания. Кто отстал, тот заблудится в СССР.

– А труб не видно на крышах. И дыма не видать.

– Электрическое отопление.

– Не слишком ли дорогое удовольствие? – спросил Игнат.

– Не слишком, – ответил Симаков. – Однако нам пора «причаливать».

«Тайга» остановилась, снова зазвонили колокола. Все вышли на палубу и принялись за работу. Трубы, роторы были подняты, «Змей» запущен.

Ветер начал вырабатывать энергию, заряжать аккумуляторы.

– Ведь здесь есть электрическая станция. Не проще ли на станции зарядить аккумуляторы? – спросил Джим.

– Не надо терять ни одного ватта энергии, если можно обойтись без этих потерь. Ведь каждый электрон поступает у нас в «общий котел». В этом вся экономическая суть кустования и единой сети, – поучительно сказал Игнат.

В городе уже заметили прибытие «Тайги». Несколько человек в меховых одеждах спешили к вездеходу.

– Ну, как дела? Не сгорели? – спросил молодой человек, подходя к Симакову и хлопая меховой перчаткой по его перчатке. Это был председатель городского совета Шаров.

– А ты уж знаешь? – спросил капитан.

– Ваш радист сообщил нам.

– Это, наверно, Гребенщиков успел, – с некоторым неудовольствием заметил Симаков. Он готовил сюрприз к Октябрьским праздникам и не хотел, чтобы о «Тайге» узнали раньше времени.

– Я излучил направленную волну только сюда и на Челюскин, – сказал смущенный Гребенщиков. – Положение было слишком серьезным, и я на всякий случай сговаривался о помощи. Я полагал, что автожиры типа «Стрекозы» могли бы нас вынести из пламени.

– Никто тебя об этом не просил. Нарушение дисциплины…

– Будет вам ссориться, едем в нашу гостиницу. Отдохнете – расскажете. А вы у нас не замерзли, товарищ? – обратился Шаров к Джиму. – Отогреем, отогреем!

Джим улыбнулся, сверкнув зубами, как клавишами открывшегося рояля. Его все еще удивляла эта «большая семья». С кем бы они ни встречались, всюду были, словно старые знакомые, с которыми только вчера расстались. Общие интересы, общий язык, товарищеское обращение.

– Меня зовут Шаров. А вас? Джим? Ну, идем. Морозец совсем легонький, двадцать два градуса. Покажу вам наш городок и производство. Как он называется? Еще без названия. Как-то все некогда было об этом подумать, – со смехом ответил Шаров на вопрос Игната. – Сами мы в шутку называем его Медвежанск. Может быть, так и останется это название. А почему Медвежанск? Потому что когда мы сюда приехали с первой партией и расположились еще в походных палатках, то припожаловали к нам медведи. Да сколько! Десятка два. Мы думали, что нам тут и конец пришел. Однако они не трогали нас. Только ходили вокруг на почтительном расстоянии, воздух нюхали, между собой о чем-то разговаривали.

– Ну, конец-то не нам, а их царству пришел, – отозвался другой молодой человек, приплясывавший на снегу. – Мы тоже сюда не с голыми руками приехали. У нас пулемет был. Иван, пулеметчик, как затрещал, так сразу дюжину медведей уложил, остальные разбежались. Сала у нас сколько было! Шкуры эти висят в горсовете как знамя Медвежанска.

У всех прибывших поднялось настроение. Огни, веселые молодые голоса, смех, шутки действовали возбуждающе. В одних этих огнях и бодром смехе чувствовалась победа над стихией, гордая радость человека, покорившего мертвую пустыню. Экспансивный Джим начал уже напевать, позабыв на время о своем флоридском солнце, а Игнат заявил, что он нисколько не устал и хочет прежде всего осмотреть производство, а затем и город. Остальные поддержали его желание.

– Идем на станцию, если так, – сказал Шаров. На пути к ним присоединилось еще несколько человек. Все они были молоды. Веселой гурьбой обступили приезжих. Забавно изображали «диких туземцев» и исполняли национальный танец «медведь». Так с танцами и довели до места. Вошли в небольшой каменный дом.

Здесь было тепло и светло. Внутреннее помещение занято цилиндрическими резервуарами, соединенными трубами. Возле машин работало несколько человек в синих спецовках. Джим присматривался к ним и не мог различить, кто здесь рабочий, кто инженер. Вначале он подумал, что главный инженер – высокий старый коренастый человек в очках, но он оказался простым рабочим. А главный инженер – миловидный юноша, и этот юноша назвал себя… товарищем Глебовой.

Инженер Глебова была немного простужена и, давая объяснения, говорила хрипловатым контральто, но Джим даже не вслушивался в эти объяснения, потому что плохо понимал.

Покончив со станцией, они вошли в небольшой кирпичный дом. В первой комнате находился только пульт управления, во второй – кабина лифта. И больше ничего. Глебова снова начала объяснять. На вопросительный взгляд Джима Игнат коротко ответил:

– Мы осматриваем новую установку, которая превращает энергию угля непосредственно в электрический ток.

Джим сделал вид, что понял, и кивнул головой. Глебова показала пальцем вниз и сказала:

– Под вашими ногами находится батарея гигантских элементов.

– Ну, показывайте нам их скорее! – воскликнул Игнат.

Глебова предложила снять меховые одежды.

– Лифт, к сожалению, может вместить только четырех человек, включая лифтера, – сказала она. Игнат попросил в первую очередь спустить его вместе с Джимом.

Лифтер повернул рычаг, и кабина начала быстро опускаться.

– Выходите!

Перед ними была просторная галерея, в которой стояли огромные резервуары высотою с дом, похожие на мартеновские печи. Стены и своды галереи были скреплены железобетоном. Яркие лампы освещали эту галерею. В конце ее виднелась вторая, за нею третья… целый подземный город, уходящий вдаль своими широкими и высокими «улицами» с «домами»-резервуарами. У одной стены находился застекленный кабинет. В нем за письменным столом работал человек, отпивая чай из стакана. «Под землей в Арктике, а как будто у себя в квартире», – удивился Джим.

– Мой помощник, инженер Степанов, – сказала Глебова.

На звук голосов он обернулся, кивнул головой и продолжал работать. Свет ламп отражался на каменных плитах. Воздух чистый, теплый и… полное безлюдье. Шаги гулко отдавались под сводами высокой галереи. Глебова шла впереди и на ходу рассказывала:

– Для наблюдения за этой гигантской батареей элементов у нас всего три инженера.

– Эх, жаль, Джим, ты еще мало понимаешь в этом, – обратился Игнат к Джолли. – Я вижу, тебя не волнует необычайный элемент под землей. Если бы был со мной друг Степан Асаткин, в нем заговорил бы поэт: «Далеко за Полярным кругом, на глубине сотни метров лежал никому не нужный, бесполезный уголь. Пришли люди – и этот уголь стал теплом, светом, пищей, одеждой, культурой, радостью…»

День закончился «пиршеством». Шаров угостил путешественников вкусным и разнообразным обедом, удивив Джима свежей зеленью и лесной земляникой.

– Плоды наших заполярных электрооранжерей, – сказал Шаров. – Зелень, овощи на Севере – первейшая вещь. Вы, наверно, давно не ели зелени? У вас на «Тайге» никто не болел цингой?

– С тех пор как витамины начали изготовлять химическим путем, цинга уходит в область преданий, – ответил Симаков. – Но, разумеется, свежая зелень не в пример приятнее порошков.

– А вот и апельсины. Это еще не полярные, к сожалению, – на аэропланах и дирижаблях привозят, – сказал Шаров. – Но дайте срок, быть может, и до местных доживем. Вот, посмотрите, что там, на Челюскине, делается.

Джим с удовольствием уничтожал апельсины. Гостеприимный предгорсовета наделил ими гостей на дорогу. Ночевать они решили в «Тайге». Дудин и Гришин ушли до окончания обеда: поднялся буран, пришлось убирать трубу и «Змея».

Ветер бушевал всю ночь. Когда Игнат проснулся и вышел на палубу, он увидал, что «Тайга» занесена снегом почти до нижних иллюминаторов.

– Пожалуй, придется откапывать, – сказал он Симакову, который уже стоял на своем капитанском мостике.

– Выберемся, – уверенно ответил тот. Он отдал приказ, и пропеллеры заработали. Но «Тайга» засела основательно. Пришлось поставить вместо полозьев гусеничный ход. Дело пошло скорее. Вездеход выбрался из сугроба и вновь стал на лыжи.

– Поехали!