Онлайн чтение книги Подводный город
5. ТРЕВОЖНЫЙ ПРОГНОЗ

В океанских глубинах дня в его привычном понимании не бывает.

В тот момент, когда вода покрыла поверхность нашей планеты, на глубине установилась вечная ночь. Обитатели океанов не ведут отсчет времени по солнцу. Люди, поселившиеся под иденитовыми куполами, пользуются единым подводным временем, которое устанавливается обсерваторией подводного флота на Бермудских островах.

В пятнадцать к нам в комнату зашел старшина Харрис, и мы отправились на станцию «К».

Лифт довез нас до самого основания подводного купола, мы находились значительно ниже яруса доков, но нам предстояло еще очень долгое путешествие. Мы прошли через огромные складские помещения, в стенах которых были проложены тоннели, начиненные трубопроводами и кабелями. В полумраке слышалось басовитое гудение насосов — они откачивали воду, попадающую под купол через мириады микроскопических отверстий и скапливающуюся в специальных резервуарах. Под колоссальным давлением эти стоки выталкивались в жадно поглощающий их океан. Затем мы спустились в тоннель. Его черные базальтовые своды хранили следы вгрызавшихся в них буров.

— Половина пути уже пройдена, — спокойно сказал старшина Харрис. Он не отличался разговорчивостью.

— Стой! — раздался неожиданный оклик. Из небольшой металлической будки вышел вооруженный часовой. Старшина Харрис показал наши бумаги. Проверка не была формальной. Часовой так внимательно изучал каждую строчку, каждое слово в наших пропусках, что мне показалось, что он заучивает их наизусть.

Да, судя по всему, здесь занимались нешуточным делом.

— Проходите, — с легкой хрипотцой сказал ветеран-старшина.

Мы миновали пост и подошли к еще одному лифту.

Этот лифт не был похож ни на один из лифтов, которые мне доводилось видеть раньше. Перед нами была небольшая клеть, висящая над круглой шахтой. Сама шахта была прорублена в монолитной скале, а ее гладкие стенки покрывала мерцающая иденитовая пленка.

Давление здесь было значительно больше, чем я предполагал. Даже базальт, из которого природа сотворила чашу Мирового океана, не внушал доверия: он мог раскрошиться или поползти под чудовищным весом давившей на него воды и скальной породы. Поэтому его укрепляли иденитом.

Харрис вошел вслед за нами в клеть и нажал на кнопку. Клеть стала уходить у нас из-под ног, стремительно проваливаясь в мерцающую шахту. Стенки переливались тысячами разных оттенков, отражая малейшие изменения действующего на них давления. Это ободряло меня, ведь сияние иденита было знакомо мне с детства, он был нашей семейной гордостью. Но Харли Дэнторп побледнел как мел.

А Боб опустил глаза.

Вскоре мы уже выбирались из клети, преодолев три тысячи метров за пару минут. Над нами лежали три километра скальной породы и массивный купол Кракатау-Доум со всем его хозяйством и населением. А еще выше волновались четыре с лишним километра Индийского океана.

Из клети мы вышли в покрытый иденитом шлюз, а потом двинулись вперед по сводчатому тоннелю.

Здесь иденитового покрытия не было. Возможно, основные опасения у строителей вызывал именно узкий ствол шахты, а здесь можно было ограничиться сверхпрочным бетоном. Стены тоннеля буквально почернели от сырости. До ближайшего источника влаги было три километра, но бетон насквозь пропитался водой, которую колоссальным давлением выдавливало через его поры. Вода появлялась прямо на наших глазах и, собираясь в небольшие безмолвные ручейки, стекала на базальтовое дно тоннеля — ее упорными стараниями за несколько лет тут были выдолблены узкие канавки.

— Здесь уже нет иденита, — пояснил старшина Харрис. — «Подводный крот» не смог бы пройти через него во время исследований.

Мы молча переглянулись. Сказать нам было нечего.

Бункер, в котором нас принял лейтенант Цуйя, больше всего был похож на могильный склеп — хотя изотопные тройновые лампы и заливали его ярким белым светом. Лейтенант посмотрел наши документы и поздоровался с каждым за руку.

— Значит, Дэнторп, Эсков и Иден, — с улыбкой повторил он наши фамилии. Лейтенант был молод, худощав и настроен весьма доброжелательно.

— Приятно познакомиться с вами, Иден, — сказал он мне после того, как мы обменялись рукопожатиями. — Я очень много слышал про вашего дядю. Это выдающаяся личность. И не обращайте внимания на то, что говорят некоторые люди. Они просто завидуют ему.

— Спасибо, — поблагодарил я лейтенанта. Честно говоря, похвала оставляла двойственное впечатление: значит, слухи о непонятном происшествии с дядей успели проникнуть даже сюда!

Тем временем лейтенант сменил тему разговора.

— Рад приветствовать вас на нашем боевом посту, — сказал он. — Садитесь, и перейдем непосредственно к делу.

Мы присели на стулья. В бункере было очень холодно. Черные сырые пятна на стенах создавали жуткое впечатление — будто загробный мрак выполз из запретных глубин в небольшую комнатушку. Впечатление это усиливалось при воспоминании о том, что над нашими головами лежит многокилометровый слой базальта и океанской воды.

Словно прочитав мои мысли, лейтенант Цуйя улыбнулся.

— Вы, наверное, удивлены тем, что здесь вовсе не жарко.

Я утвердительно кивнул головой. Это действительно казалось странным: на такой глубине температура воздуха должна была повыситься за счет внутреннего тепла Земли на один-два градуса. Чуть-чуть похолодать могло из-за системы сквозной вентиляции, но не настолько, чтобы мы все ежились от холода.

— Отчасти это психологический эффект, — с дружелюбной улыбкой объяснил лейтенант. — Но только отчасти. Температура здесь действительно понижена из-за того, что скальная порода, как соты, пропитана водой. Но вы не беспокойтесь. Когда мы начнем работать с геозондами, всем станет очень жарко.

— С геозондами… — медленно повторил Дэнторп, а потом бросил умоляющий взгляд на лейтенанта. — Я прошу вас дать мне однодневный отпуск для посещения семьи!

— Для посещения семьи?

— Точнее, моего отца, — уже более уверенно пояснил Дэнторп. — Мой отец — Бенфорд Дэнторп. Это очень известный человек.

— Да, я знаю, — подтвердил лейтенант Цуйя, и его дружелюбная улыбка сразу же исчезла. — Но здесь мы не можем позволить себе никаких отпусков. По крайней мере в ближайшее время. Две недели вам всем придется работать по шестнадцать часов в сутки. Свободного времени ни у кого не будет. Восемь часов в сутки отводится на сон, остальное — на боевую подготовку. А без сна вам не обойтись.

Он подсел к своему компьютеру и набрал что-то на клавиатуре. На одной из стен тотчас же появилась карта — такая, каких мне прежде никогда не доводилось видеть. На ней был показан ландшафт морского дна, но что обозначали заштрихованные и густо закрашенные районы, оставалось для меня загадкой.

— Вам предстоит участвовать в самом сложном и трудном исследовании, какие могут выпасть на долю подводника. В частности, вам придется изучать скальную платформу на глубине семь километров ниже уровня моря, то есть углубившись на три километра в твердую породу. Джентльмены, я не буду тратить лишних слов, расписывая исключительную важность того, что вам предстоит сделать…

Лейтенант на секунду замолчал.

— Вас направили сюда с одной целью: научиться предсказывать подводные землетрясения.

Эти две недели было трудно с чем-нибудь сравнить. Конечно, в первые дни в академии нас тоже испытывали на прочность, но теперь прежние трудности казались детской забавой. Каждый день мы час за часом осваивали новую специальность, не покидая сырого тесного бункера даже на пять минут. Теоретическое обучение сменялось практическими занятиями, за ними снова наступал черед теории. Острый на язык лейтенант Цуйя не давал нам поблажек. Он был славный парень, этот лейтенант, но ему было приказано любой ценой за две недели вбить в нас основы подводной сейсмологии.

Иногда мне казалось, что Цуйя готов выполнить приказ, даже если нам придется расстаться с жизнью.

Перво-наперво мы углубились в теорию.

Лекции, семинары, экзамены — все было как в университете. Что такое земная кора? Это скальная порода. Является ли скальная порода твердым веществом? Да, но только не под давлением. Под давлением даже скала становится пластичной, она «плывет». Это происходит равномерно и постепенно? Нет! Порода останавливается — и вновь скользит, а давление нарастает.

— Землетрясения происходят из-за того, что скальная порода, став пластичной, не утрачивает и свои прежние свойства, — монотонно объяснял Цуйя. — В ней накапливаются напряжения. Они растут, достигают критической точки и — бабах! Выходят на волю. Таким образом, землетрясения — это колебания, посредством которых расходуется энергия, накопленная при напряжении.

Нам пришлось заучивать множество неизвестных терминов, употребляемых сейсмологами. Не все давалось просто.

— Эпицентр… эпицентр… — недовольно бормотал Боб. — Если под этим подразумевается центр землетрясения, то почему бы так и не назвать его?

— Салага! — не упускал случая уязвить Боба Харли Дэнторп. — Эпицентр находится над поверхностью земли, как раз над центром! А центр землетрясения может быть на тридцать километров ниже, глубоко под землей.

Мы узнали про три основных типа сейсмической волны.

Раскалывающая ударная волна типа «Р» фиксируется приборами в первую очередь — двигаясь со скоростью семь с половиной километров в секунду, она первой достигает поверхности. Волна типа «5» движется медленнее — четыре с половиной километра в секунду, но она распространяет колебания по ходу своего движения. Такая волна сродни колеблющейся бельевой веревке или щелкающему кнуту.

Следом за этими волнами идет более медленная, мощная волна «Ь». Она-то и приводит к основным разрушениям. Нам рассказали, как на основе интервала между волнами «Р» и «5» можно прогнозировать момент распространения разрушительной волны.

Конечно, это была лишь самая малая часть из того, что мы узнали. А узнали мы многое не только о сейсмологии, но и о нашем преподавателе — лейтенанте Цуйя.

Через несколько дней начали самостоятельно рисовать карты — такие же, какие показал нам когда-то на стене бункера лейтенант Цуйя. На таких картах на площади в тысячи квадратных километров отображались напряжения и сдвиги земной коры. Заштрихованные участки показывали скопления термальной энергии и районы пластических деформаций. (Мы уже знали, что даже скальная порода может «плыть», причем довольно сильно.) Различными линиями обозначались микросейсмы — силы, вызывающие возмущения. Короче говоря, на картах была отображена вся «подноготная» подвижной скальной породы.

Лейтенант Цуйя в пух и прах раскритиковал нашу работу и позволил немного передохнуть.

Мы молча сидели на своих местах, наслаждаясь редкими минутами отдыха. Капли соленого конденсата стекали по бетонным стенам и то и дело срывались с потолка.

— Скажите, лейтенант, — прервал молчание Боб Эсков. — Старшина объяснил нам, что здесь не стали делать иденитового покрытия из-за того, что сквозь него нельзя пройти геозондам. Это действительно так?

На смуглом лице лейтенанта появилась улыбка.

— Нет. Все дело в сборе информации для прогноза. Он встал и взял со стола наши карты.

— Всю эту информацию мы получаем благодаря очень чутким приборам. Именно поэтому станция расположена на такой большой глубине. Любая вибрация — от движения транспорта или работы насосов — может исказить показания. Здесь даже ходить надо осторожно. И ни в коем случае нельзя бросать на пол тяжелые предметы!

— Ясно, сэр, — внимательно глядя на лейтенанта, сказал Дэнторп. По его глазам было видно, что в ход снова пошло его знаменитое внутреннее чутье. — Я все понял, сэр!

— В самом деле? — Лейтенант с легким недоверием посмотрел на Дэнторпа. — Что ж, хорошо. Вот поэтому на станции и нельзя применить иденитовое покрытие. Сейсмические колебания распространяются по скальной породе. Но «аномалии Идена» сильно искажают их картину.

Натолкнувшись на иденитовый щит, наши приборы не смогут дать верную информацию.

— Понятно, сэр. — Это опять был Дэнторп, правда, на этот раз его голос звучал не так громко и уверенно, а сам он то и дело бросал косые взгляды на темные блестящие капли морской воды, проступавшие на стенах.

— Результаты наших исследований не подлежат широкой огласке, — серьезно предупредил лейтенант. — За пределами станции о них нельзя никому рассказывать.

— Но почему, сэр? — не понял я.

Округлое дружелюбное лицо лейтенанта Цуйя стало на удивление строгим.

— Потому что в истории прогнозирования землетрясений были свои черные страницы. Когда-то в прошлом сейсмологи допускали излишнюю откровенность. И при этом давали неточные прогнозы. Конечно, у них не было таких приборов, какими мы располагаем сегодня, они очень многого не знали… И делали ошибки… Жертвой такой ошибки стал подводный город Нансэй Сото…

Лейтенант сделал секундную паузу и непроизвольно провел рукой по лбу, словно стараясь избавиться от тягостных воспоминаний.

— Я очень хорошо знаю, что произошло в Нансэй Сото, — продолжил он. — Потому что я — один из немногих оставшихся в живых после катастрофы. Купол подводного города был полностью разрушен.

Лейтенант сел и задумчиво посмотрел в сторону.

— Я тогда был еще мальчишкой. Мои родители перебрались в подводный город из Иокогамы. Мы прибыли под купол весной, а летом одно за другим начались землетрясения. Возникла паника… Но ей поддались, к сожалению, далеко не все. Среди людей спокойных и уравновешенных был и мой отец. Я помню, как моя мать упрашивала его уехать, но он не соглашался. Отчасти из-за безденежья — на переезд из Иокогамы мы потратили все до последней иены. Но кроме этого, свою роль сыграла и смелость отца. Мой отец совершенно не боялся катастрофы. Среди его знакомых был один очень известный ученый, доктор Джон Коэцу. Коэцу был сейсмологом, начальником экспериментальной станции по прогнозированию землетрясений. Он выступил по местному телевидению и заверил всех, что беспокоиться нечего. Успокойтесь, сказал он, небольшие сейсмические возмущения, которые напугали вас, вовсе не опасны. В эвакуации нет никакой необходимости. Серьезного землетрясения не предвидится. Посмотрите на мои карты, и вам станет ясно, что по крайней мере в течение года во впадине Нансэй Сото не произойдет серьезных подземных толчков! Его карты выглядели очень убедительно. И все же он ошибался…

Лейтенант покачал головой. Его лицо исказила страдальческая гримаса.

— Это произошло в пятницу утром. Когда я вернулся из школы, родители сообщили мне, что я должен уехать. Они не проявляли никакого беспокойства. Просто мать давно хотела перевести меня учиться в Японию и закончила уже все необходимые приготовления. Она не хотела откладывать моего отъезда, и в тот же вечер я на подводном лайнере отбыл в Иокогаму.

Землетрясение разразилось на следующий день. Город Нансэй Сото перестал существовать. Все его жители погибли…

Лейтенант Цуйя замолчал. Его взгляд остановился на потеках черной влаги, бесшумно стекающих к узкой канавке вдоль бетонной стены.

Дэнторп смотрел на него с таким выражением лица, словно не переставая производил в уме какие-то расчеты. Боб бесстрастно разглядывал бетонную стену.

— Вот поэтому результаты наших исследований надо держать в секрете, — прервал затянувшееся молчание лейтенант. — Прогнозирование землетрясений стало объектом всяческих нападок. Ведь именно неверный прогноз помешал эвакуации населения из Нансэй Сото и повлек гибель нескольких тысяч человек, в том числе и моих родителей. Специалистам подводного флота поручили вести исследования на этой станции, но обнародование любых результатов исследований запрещено. Я уверен, что наша работа позволит спасти гораздо больше людей, чем погубил своим прогнозом Коэцу. Но для этого нам надо довести до совершенства методику прогнозирования… Так или иначе, обо всем, что здесь происходит, надо молчать. Это приказ!