Онлайн чтение книги Подземка
Глава 6

Ботвинник заявился утром, сразу после семи. Я уже проснулся и завтракал: давясь, доедал бутерброд, запивая его слабеньким чаем. Плотно поесть не хотелось. Желудок с утра отвергал даже мысль о пище, и этот несчастный бутерброд приходилось запихивать в рот чуть ли не ценой огромных волевых усилий и долгих уговоров самого себя.

Надо, Саня, надо. Когда еще пошамать доведется?

Вот почему я давился, но ел.

Настроение было средней паршивости. Да никакое оно было, если сказать по-честному. Вчерашний день оставил тяжелый осадок в душе. Тоска до дури, до желания закатить истерику, вволю поорать, нажраться до свинского состояния, набить кому-нибудь рожу или застрелиться. Последняя идея показалась мне не лишенной привлекательности. Вложить ствол «пээма» в рот, спустить крючок. И тишина… Покой на веки вечные. Ничто тебя не колышет, никто не трогает. Лепота.

Потом помотал башкой, отгоняя дурные мысли, но они, сволочи, никуда не разбежались. Остались здесь, со мной.

Я сделал глоток и с грустью подумал, что не пить мне никогда чифиря, заваренного Антоном. Пусть горького, противного, но наведенного его руками.

Эх, если бы все можно было переиграть, наплевать на приказ Генерала, поехать по старому маршруту, взять там хабар и спокойно вернуться живыми и здоровыми. И сам себя одернул: мечты, мечты. Какой в них толк, если они абсолютно нереальны и никогда не смогут воплотиться.

– Приятного аппетита, – сказал гость.

Я хмуро посмотрел на него, смахнул рукой крошки со столешницы.

– Чай будешь?

– Спасибо, не хочу.

– Тогда садись, только в рот не смотри.

– Боишься, что аппетит испорчу?

– Ага. Боюсь.

Ботвинник уселся напротив, как раз на место Игнатова. Оно все еще пустовало. Я вздохнул.

Ничего не могу с собой поделать, непривычно видеть его опустевшим. Конечно, скоро сюда подселят кого-нибудь из обитателей Двадцатки, но некоторое время придется жить одному. Последнее, с учетом всех обстоятельств, лучше. Мы с Антохой не один пуд соли вместе съели. Мне его жутко не хватает. Никто не сможет заменить друга, даже такой отличный парень, как Ботвинник.

Димка почувствовал мое настроение, заглянул мне в глаза:

– Ты как, Лось?

– В смысле?

– В моральном аспекте. Готов?

Я скривился:

– А какая разница? Сказано: девку доставить на Центральную, значит, доставлю. Сплавлю с рук на руки и сразу обратно.

Последнюю фразу я постарался произнести как можно равнодушней. Типа живет такой крутой парень Саня Лосев, которому все по барабану. Кажется, Димку убедить мне удалось. Или он слишком хорошо меня знал, поэтому просто сделал вид, что поверил моим актерским потугам.

Большим желанием топать за тридевять земель я не горел, но приказы не обсуждаются. Если уж Полковнику вздумалось поквитаться со мной, он перепробует все способы. Путешествие до Центральной вполне можно отнести к их числу. Немногим удалось пешочком протопать по этому маршруту туда и обратно. Нет, сидя на мотодрезине в компании десятка автоматчиков, – еще ничего. Почти увеселительная прогулка. Но дрезину предоставлять мне Полковник не собирается, а шлепать пешком – рисковое занятие.

Можете называть меня параноиком, но бравада перед Ботвинником была показной. На самом деле я побаивался.

– Не хочешь там остаться? – спросил Димка и уставился на меня, проверяя реакцию.

Ну что я мог на это ответить? Пожал плечами и сказал:

– На Центральной? Кому я там нужен! Здесь моя деревня, здесь мой дом родной.

Продолжать логическую цепочку, доказывать, что для начала надо хотя бы туда добраться, а уже потом строить планы на будущее, не хотелось.

Димка понимающе хмыкнул:

– Так ты у нас этот самый… патриот… локального масштаба.

– Вроде того, – кивнул я. – Самый что ни на есть квасной патриот местного разлива.

– Смотри, не заброди, «квасной патриот», – заулыбался Ботвинник.

Я ничего смешного в его шутке не нашел. Улыбка старшины показалась мне чересчур искусственной. Как будто он работал на публику, но зрителей, кроме меня, тут не имелось. Догадываюсь, откуда взялась эта манера. Веселит товарища.

– На сегодня у меня другие планы, – с трудом выдавил я.

Я начинал испытывать раздражение. Приятно, когда тебя окружают заботой, но я не размазня и уж как-нибудь смогу справиться с дурным настроением самостоятельно.

– Ну, а девчонки не боишься? Вдруг она фортель какой-нибудь выкинет.

– Тогда это будет последний фортель в ее жизни, – пообещал я.

Димка хлопнул меня по плечу:

– Молоток! Продолжай в том же духе. Знаешь, что эта фифа с Козловым ночью сотворила?

Я допил чай, прожевал последний кусок бутерброда и ответил:

– Да откуда ж мне знать-то? Расскажи. Время есть.

Ботвинник хохотнул (это он снова для меня старался, поднимал настроение, как мог):

– История будет кровавой и драматичной.

– Этим меня не удивишь. Я всякого насмотрелся и наслушался. Сам понимаешь…

– Ты слушай, не перебивай, – благодушно улыбнулся Ботвинник. – Козлову, видать, девка пришлась по душе, вот он и решил воспользоваться моментом, пока она в изоляторе кукует. Решил, что там она посговорчивей будет. Грех упустить подходящий случай. В общем, пришел он в изолятор, приказал дежурному отпереть дверь и впустить к задержанной. Типа срочно допросить надо. Дежурный, ясное дело, спорить не стал, выполнил все, что велели. Козлов прихватил с собой бутылочку и давай, значит, охмурять красавицу прямо в камере. Да, видимо, перестарался. Она так ему промеж ног врезала, что согнулся наш зам буквой «зю» так, что не разгибается. Поделом, конечно.

– Поделом, – согласился я. – И какая отсюда мораль?

Димка посерьезнел:

– Я тебе к чему это говорю: ты с этой кралей ухо востро держи. Остерегайся. Она, видно, баба крутая – мы с тобой это еще на поверхности видели. Так что береги яйца и все остальное. Ты меня понял, Лось?

– Допустим, понял. – Я подмигнул Димке, давая понять, что давно уже разложил в голове все по полочкам.

Ботвинник облегченно вздохнул:

– Ну, тогда с богом. Обернись по-быстренькому. К нам в караван новичок один запросился. Надо будет его подготовить, потренировать. Кто ж лучше тебя с этим справится? А там, глядишь, еще кого уболтаем. На поверхность в любом раскладе выходить надо, иначе загнемся окончательно и бесповоротно.

Не знаю, что на меня накатило, но я мрачно сказал:

– Загнемся мы в любом случае, Дима.

– А я что – спорю?! – обиделся Ботвинник. – Только мне хочется перед тем, как ласты склею, еще чуток атмосферу попортить углекислым и прочим газом собственного выделения. Так что ты нас не подведи, Саня. Флаг тебе, как говорится, в руки. Топай.

Я вдруг вспомнил разговор с Доком.

– Дима, слушай, тебе раньше ничего необычного не встречалось?

– В смысле? – не понял старшина.

– На поверхности тебе не попадались обычные с виду вещи, наделенные необычными свойствами?

Ботвинник замолчал. Чувствовалось, что он охвачен внутренней борьбой. Я спокойно дождался ее завершения и ни капельки не удивился, когда услышал:

– Встречались, Лось, и не раз. Только я долго значения им не придавал. Была бы от них польза хоть на грамм, а так… Никчемные игрушки в основном. Удовлетворил любопытство, Лось?

– Удовлетворил, – нейтральным тоном подтвердил я, понимая, что концовка разговора пришлась Ботвиннику не по душе.

Пожалуй, далеко не все эти артефакты были однозначно бесполезны, имелись, видать, среди них и толковые вещицы, но болтать о них старшина не мог или не хотел.

Перед самым выходом меня перехватил Толик. Он переминался с ноги на ногу и все хотел что-то спросить, но то ли стеснялся, то ли опасался, что подниму на смех. Наконец решился и заканючил противным голосом:

– Слышь, Лось, тебя ведь все равно долго не будет. Может, отдашь мне пару зеленых талончиков? Ты ими все равно не пользуешься…

Я усмехнулся:

– Что, приспичило?

– Ага, – закивал Толик. – Соскучился я по бабскому обществу, да и бабенки по мне тоже. Только меня без талонов Сидорыч не пускает, обещал руки-ноги переломать.

– Раз обещал, значит, сделает.

– То-то и оно, что сделает. По этой причине я и заглянул к тебе на огонек. Ну, как – выручишь товарища?

Сидорыч у нас на Двадцатке поставлен заведовать весьма ответственным учреждением. Так повелось, что мужчин на станции (на других, кстати, тоже) в разы больше, чем женщин. Очевидно, какие-то последствия войны, дополнительные побочные эффекты, что ли. Понятно, что такая диспропорция ни к чему хорошему не приводит, вот почему для решения этой проблемы и появились своеобразные улицы красных фонарей, а вернее, отдельно стоящие вагончики с податливым женским персоналом. Доступ туда строго по талонам. Сидорыч бдит, дабы халявщики не смогли прошмыгнуть никоим образом.

Я воспользовался зеленым талоном всего один раз, когда был совсем молодой и незрелый. Впечатлений хватило надолго, в основном негативных. А совсем интерес пропал после того, как по настоянию Полковника отец девушки, в которую я был тайно и очень сильно влюблен, за повышенный продпаек для всей семьи устроил туда свою дочь. Мне очень не хотелось увидеть Настю «при исполнении». Да чего уж там… Я вообще больше видеть ее не хотел. Понимал, что не Настина тут вина, но ничего с собой поделать не мог.

– Выручу, – сказал я и отдал Толику накопившуюся за все время стопку зеленых бумажек. Пускай резвится, даже с Настей. В конце концов, не мое это дело.

Глаза у Толика засияли. Да, не много нужно человеку для радости. Особенно такому, как Толик.

– Только с одним условием, – предупредил я.

– С каким? – насторожился он.

– Будет возможность, подкинь Кабанихе чего-нибудь из съестного. Не для нее, для детей. Договорились?

Толик просиял:

– Лады. По рукам, Саня?

– По рукам.

Я зашел в изолятор, велел выпустить девушку. Она с достоинством вышла из дверей. Большинство людей на ее месте выглядели бы уставшими и помятыми, но только не она. Смотрелась пленница так, будто ночь провела не на жесткой шконке, а на пуховой перине.

Картина была, что ни говори, для глаз приятная.

– Голодная? – спросил я.

Девушка промолчала, вместо нее заговорил дежурный:

– Завтракала она. Сам относил.

– Тогда в путь, – резюмировал я. – Только без фокусов, предупреждаю. Если что, буду стрелять на поражение.

Девушка удостоила меня кивком. И то хлеб. Буду считать, что договорились. Убивать такую красоту жалко, конечно, но умереть из-за нее в расцвете сил тоже неохота.

Вдвоем дошли до последнего поста, охранявшего выход в туннель. Возле костра приплясывали дрожащие от вечного холода безусые парнишки-охранники, каждому лет по пятнадцать-шестнадцать.

Я показал выданный Полковником пропуск, мальчишки разобрали проход в баррикаде и пожелали счастливого пути.

– Спасибо, ребята, – поблагодарил я. – Себя берегите.

– Мы вам дорожку подсветим, – пообещали ребята.

Парни направили луч мощного прожектора в глубь туннеля. Неплохо, хотя бы сотню-другую метров пройдем при относительном освещении. Дальше будут редкие уцелевшие лампы на большом расстоянии друг от друга. И еще темнота, пугающая и опасная.

– Пошли, – сказал я девушке и пошагал первым.

Подставлять спину было не страшно. Сейчас мы связаны одной невидимой цепью. Если у девицы возникнет желание грохнуть меня, она это сделает что спереди, что сзади. Ведь это так просто – убить кого-то, а она убивала, и, наверное, часто.

Освещенный участок туннеля остался позади. Я вставил батарейку в фонарик, включил. Тусклый свет все лучше, чем ничего.

Гнетущее ощущение, всегда сопровождающее меня при входе в темноту, исчезло. Идти стало веселей. Мрак порождает чудовищ не хуже, чем сон разума, а если учесть, что мысли иногда материализуются, кто знает, какое из порождений твоей фантазии вдруг выскочит из-за поворота. При свете меньше лезет в голову всякой дряни.

Я зачем-то потрогал щеку. Не брился уже несколько дней. С бородой вроде сподручней, но у меня давний пунктик насчет бритья. Обязательно скоблюсь перед выходом на поверхность. Суеверие, что ли.

У каждого из нас свои тараканы. Кто-то иконку с собой носит, Димка Ботвинник «счастливые» носки надевает, я вот небритым наверх не выхожу. Правда, щетина быстро отрастает.

Девушка поравнялась со мной. Шла мерной походкой, как молодой выносливый человек, полный жизненной энергии. Эх, какие ее годы! И какие мои!

– Так и будем молчать? – спросил я и очень удивился, услышав ответ.

Думал, меня не удостоят. Все поведение девушки говорило об этом. Держалась она независимо. Пожалуй, даже слишком. Возможно, в ее глазах я был комком грязи, случайно оказавшимся на жизненном пути.

– А о чем говорить-то?

О, уже лучше! Идти молча в темном и мрачном туннеле довольно скучно. Возникает вполне нормальное человеческое желание перекинуться парой слов, поточить лясы, потравить анекдоты. Надо нáчать, а потом углýбить, как говаривал один нехороший политик. Впрочем, хороших политиков не бывает по определению. Есть сволочи и очень большие сволочи. Тот политик, как мне кажется, относился ко второй категории.

– Начнем с погоды. Сегодня холодно и сыро. Как всегда, разумеется.

– Верно, холодно и сыро, – машинально кивнула девушки.

Вот и ладушки, первый пункт программы выполнили, о погоде перетерли. Можно двигаться дальше.

– Давай знакомиться. Меня зовут Александр, можно просто Саша, – добавил я. – А тебя как?

– А тебе какое имя нравится… Саша? – спокойно спросила она.

Я понял, к чему она клонит, и решил, что нашел беспроигрышный вариант. Вдруг зацеплю, вызову на откровенность? Задетый за живое человек не всегда следит за языком и может непроизвольно проговориться.

Я наморщил лоб, вспоминая.

– Мне в детстве кино нравилось про трех мушкетеров. У Д’Артаньяна там любовь была большая, ее звали Констанцией. С тех пор это мое любимое женское имя.

Я откровенно дурачился. Вот уж не ожидал, что так на меня подействует общество очаровательной девушки и, вместо серьезных разговоров, буду глупо хохмить, как Толик.

– Ну, так и зови меня Констанцией, – фыркнула девушка. – Красиво.

Не получилось задеть. Обидно, но не смертельно.

Я продолжил:

– Знаешь, имя, конечно, красивое, но выговаривать его долго. Так что от Констанции я воздержусь. Мне еще диснеевский мультик (ты наверняка не знаешь, что это такое) нравился. «Лило и Стич». Раз тебе все равно, давай буду звать Лило?

– Лило так Лило, – согласилась девушка. – Зови. Ничего не имею против.

Непрошибаемая она. Даже для тяжелой артиллерии.

– Тогда слушай меня, Лило, сразу двумя ушами слушай. Путь нам предстоит неблизкий и, если честно, трудный. До ближайшей станции мы с грехом пополам доберемся. Мне там бывать приходилось. Скажу сразу – ничего интересного ты не увидишь. Передохнем и двинем дальше. Теперь главное: на рожон не лезь, мужиков других не цепляй. Я ведь понимаю, что от таких красивых кругом одни проблемы.

– Я тут при чем? – удивилась она.

– Да при том. Было бы неплохо, если бы ты личико свое от чужих взглядов прятала. Придурков на свете полным-полно, кто знает, кому что приспичит? Так что шапочку на глаза надвинь, воротник подними и не фасонь. Если получится – походку смени на что-то менее завлекающее. Можешь чуток горбиться. От тебя не убудет. Если почуешь неприятности, просигналь мне. Буду регулировать.

– Все? – сквозь зубы процедила девушка.

Она порядком разозлилась, но понимала, что правда за мной.

Я пояснил:

– В этом туннеле тропа хоженая, особо опасаться не стоит, а вот перед следующими я тебе другой инструктаж по тэбэ устрою. Там все правила кровью написаны, Лило.

– Ты бы мне лучше оружие дал, – заявила девушка. – Гарантирую, что процентов девяносто твоих проблем как рукой снимет.

– Насчет этого я подумаю, – сказал я. – Заслужишь мое доверие, будет тебе почет, уважение и оружие. Пока потерпи.

– Как скажешь, – пожала плечами девушка. – Только, случись что, моя помощь тебе бы не помешала. Да и мне бы безопасней было. Что-то твой вид не кажется мне геройским. Как за каменной стеной я себя не чувствую.

– Первое чувство обманчивое, – ухмыльнулся я.

– Возможно, – пробормотала девушка и гордо подняла голову: – Теперь я кое-что скажу тебе, Саша. Девушка я простая, обхожденьем не испорченная, однако постоять за себя смогу. Не хочешь давать мне оружие – не надо. Сама возьму.

И она поиграла у меня перед носом вороненым стволом «Макарова».