Онлайн чтение книги Поклонники змеи
XXIV. Человеческое жертвоприношение

После бегства из тюрьмы Порт-о-Пренса прошло уже два дня, за время которых Марселен и Флореаль ни на минуту не расставались.

Несмотря на очевидную услугу, которую оказал ему молодой негр, и преданность, которую он выказал, рискуя своей жизнью, чтобы спасти его, Флореаль питал к нему инстинктивное чувство недоверия и отвращения. Ничто в глазах его не оправдывало таких чувств, но тем но менее он решил неусыпно следить за малейшими движениями юноши, хотя открыто всегда высказывал ему полное доверие и каждый раз советовался с ним, как бы обезопасить успех заговора, который, как нам известно, должен был вспыхнуть в ночь с 25 на 26 декабря разом на всем острове. Со своей стороны, и Марселен, потому ли, что он замечал недоверие Флореаля-Аполлона, или по какой другой причине, чувствовал себя неспокойно, был печален и угрюм. Однако он употреблял все усилия, чтобы скрыть от зорких глаз Флореаля свое действительное настроение, и казался веселым; он сочувственно относился ко всем кровавым затеям своего товарища и готовился принять деятельное участие в ежегодном празднике Вуду, который на этот раз должен был послужить сигналом для восстания.

Утром 25 декабря Марселену удалось на несколько минут скрыться от подозрительных взглядов царя Вуду. Дело было так.

Они только что покинули Хереми, где навещали нескольких заговорщиков, и направлялись к себе в горы. По дороге Марселен заметил несколько зрелых плодов гуявы, и так как от долгого пути на открытом солнце его стала мучить жажда, то он остановился сорвать несколько освежающих плодов.

Так как тропинка, которой они шли, была очень узка, то они принуждены были идти друг за другом. Случайно или намеренно Марселен оказался позади Флореаля-Аполлона; он сорвал несколько плодов и начал есть. В то же время он быстро сорвал с шеи бумажный платок, – необычайная роскошь для простого негра, – сделал на нем три узла и, скатав в комок, бросил его в середину кустарника.

В это время к нему присоединился Флореаль-Аполлон. Не слыша за собой шагов юноши, он с содроганием оглянулся; но, увидев его спокойно поедающим плоды, ни слова не сказал и сам подошел к нему. Освежившись плодами, они снова пустились в путь.

Едва они удалились, как кусты тихо раздвинулись. Оттуда вышел человек; внимательно оглянувшись кругом и не замечая ничего подозрительного, он нагнулся и поднял брошенный Марселеном платок, который внимательно рассмотрел, прежде чем сунуть в карман. Это быль Жюль Дювошель – господин Марселена.

В тот же день, к семи часам вечера, Вуду, мужчины и женщины, стали стекаться со всех сторон на обычное место своих собраний; они собирались обыкновенно поодиночке или небольшими кучками по два-три-четыре человека; все были вооружены: кто ножом, кто саблей, кто ружьем, кто топором, а многие имели только одну окованную железом палку.

Правительство так тщательно сохраняло в тайне плен, а потом и бегство Флореаля-Аполлона, что ни один слух не дошел до населения. Сами Вуду решительно ничего не знали о тех страшных опасностях, которым подвергался их царь, а Флореаль-Аполлон, со своей стороны, считал бесполезным, в видах поддержания своего престижа, рассказывать им об аресте. Поэтому все сходились беззаботно, вполне уверенные в своей безопасности и в успехе восстания.

Вскоре до полутора тысяч Вуду собралось у подножия пика Куридас; разбившись на небольшие кучки, они с воодушевлением рассуждали о восстании, с нетерпением ожидая начала празднества.

Флореаля-Аполлона еще не было. У клетки, заключавшей священную змею, стояла только одна Розеида Сумера – мамаша, или царица Вуду. Около нее лежали на земле связанные веревками два ребенка, четырех или пяти лет. Несчастные дети невыносимо страдали и тяжело стонали, но толпа не обращала на них никакого внимания. Невдалеке находился стол, заваленный бананами; тут же, на большом костре, кипел котел с водою. По всей долине были разложены, на некотором расстоянии друг от друга, костры, бросавшие яркий свет на поклонников змеи. Глубокое молчание царило на этом собрании.

Вдруг раздались резкие удары в бамбулу – и церемония началась. В то же время у клетки появились два новых человека. Это были Флореаль-Аполлон, царь Вуду, и Марселен, оби , признанный таковым поклонниками змеи.

Несмотря на все свои усилия сохранять хладнокровие, юноша невольно испытывал нервную дрожь; лицо его приняло пепельно-серый цвет; глаза кидали порою беспокойные взгляды. Он был в обыкновенном костюме, но только, в качестве оби , надел на себя крест-накрест широкую голубую ленту.

По сигналу, данному бамбулой, все присутствующие встали полукругом перед двумя вождями. Флореаль поднял свой скипетр; раздался второй удар бамбулы. Вуду приблизились ближе к клетке, на которую тотчас же вошел Флореаль-Аполлон, между тем как Розеида Сумера с одной стороны, а Марселен – с другой, положили руки на клетку, как бы желая поддержать ее.

Царь Вуду обвел проницательным взглядом собрание, и улыбка гордого торжества озарила его мрачное лицо.

– Дети змеи, – проговорил он громким голосом, слышным во всех концах поляны, – сегодня, двадцать пятого декабря, один из самых торжественных наших дней. Каждый год в этот день мы обыкновенно собираемся и приносим жертву, угодную нашему богу Вуду. Но нынче наше собрание имеет двоякую цель: теперь мы не только отпразднуем великий праздник, но и дадим сигнал к нашему освобождению. С пика Куридас, у подножия которого мы собрались теперь, этот сигнал пробежит, подобно огненной змее, по всему острову и призовет наших братьев к оружию, чтобы сбросить наконец ненавистное правительство и заменить его Пурра, святой религией наших африканских отцов.

Восторженные крики прервали оратора. Флореаль жестом остановил толпу, как по волшебству воцарилось опять молчание. Царь Вуду продолжал:

– На этот раз мы принесем нашему богу не одну жертву, а целых две: одну в начале церемонии, а другую – в конце; потом, исполнив этот великий обряд и вкусивши мяса своих жертв, мы налетим, подобно стае коршунов, на жилища наших тиранов с криками: «Свобода!» и «Вуду!» и будем безжалостны к ним, как безжалостны они теперь к нам!

– Свобода! Вуду! – неистово заревела толпа.

Раздались удары в бамбулу – и Вуду выстроились в одну линию.

В это время какой-то человек почтительно приблизился к Флореалю-Аполлону и, наклонившись, прошептал ему на ухо несколько слов. Это был полковник Бразье, адъютант президента республики, но в каком ужасном виде! В полуизорванной одежде, с исцарапанными руками, с лицом, покрытым потом; видно было, что он долго бежал по лесу.

Флореаль выслушал его, потом отвечал с пренебрежительной улыбкой:

– Вы с ума сошли, полковник! Я уверен, что президент Жефрар ничего не подозревает, а все солдаты в настоящее время мирно спят в своих казармах, но пробуждение их будет ужасно.

– Клянусь вам честью, Флореаль, что мои сведения безусловно верны, – настойчиво продолжал полковник, – напротив, не только все солдаты на ногах, но они теперь уже занимают все горы.

– Повторяю вам, полковник, – что вы или сошли с ума или изменник, – отвечал свысока Флореаль; – я сам только что был на равнине и не заметил ничего подозрительного. А ведь мои глаза, полагаю, не хуже ваших! – Потом, обращаясь к юноше, прибавил, – а как вы думаете, Марселен? Вы ведь все время были со мною!

– По-моему, полковник ошибается, – хладнокровно отвечал тот, – солдаты – не кроты, чтобы могли скрыться под землею, и не рыбы, чтобы уйти под воду! Если бы они действительно находились там, где находятся теперь, по словам полковника, они непременно попались бы нам по пути и, стало быть, были бы замечены нами.

– Вы скоро раскаетесь в своем заблуждении, Флореаль! – печально отвечал полковник.

– Ну хорошо, – нетерпеливо прервал его царь Вуду, – я беру на себя все последствия! А теперь, – ни слова об этом!

– Слушаю, – отвечал Бразье, незаметно пожав плечами и, опустив голову, медленно удалился.

– Пусть начинают! – приказал Флореаль-Аполлон, снова поднимая свой скипетр.

Раздались опять мерные удары в бамбулу, и все присутствующие закружились около клетки со священной змеей под пение гимна. После этого они снова встали перед клеткой и в глубоком молчании ожидали продолжения церемонии. Тогда началась ужасная сцена, которая могла бы показаться читателю совершенно невероятной, если бы она не была целиком занесена в отчет «Гаитянского Вестника» (Moniteur Haitians) 20 и 27 февраля 1864 года, когда в верховном суде Порт-о-Пренса разыгрался последний акт этой удивительной драмы.

– Дети змеи, – вскричал вдруг шипящим голосом Флореаль, – помолимся богу Вуду, а чтобы умилостивить его, принесем ему жертву!

– Жертву! Жертву! – хором повторили все Вуду.

Из толпы выгнали нисколько человек и молча окружили стол. Это были – Франсуа Герье, Конго Пелле, Жанна Пелле, Жюльен Николя, Нереина Франсуа и Бейяр Проснер.

– Начинайте! – хладнокровно произнес Флореаль, сходя с клетки.

Герье Франсуа наклонился и хватил одного из двух детей, ближайшего к нему.

Но в тот момент, как Вуду выпрямился, Марселен, не спускавший с него глаз, кинулся к нему и с такою силою сжал ему руки, что несчастный с криком боли выпустил ребенка.

– Не эту! – глухим угрожающим тоном произнес Марселен.

Герье Франсуа машинально поднял тогда другую девочку, не рассуждая о том, что заставило поступить юношу таким образом. В это время к ним подошел Флореаль-Аполлон и, бросив на него мрачный взгляд, подозрительно спросил:

– Зачем ты заставил Франсуа Герье оставить этого ребенка?

– У тебя, видно, короткая память, царь Вуду! – надменно отвечал юноша.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Взгляни на эту девочку!

– Ну?

– Разве ты не узнаешь ее? Не ты ли поклялся отдать ее в мое полное распоряжение, чтобы я принес ее в жертву? Отвечай! – вскричал юноша с выражением неумолимой ненависти.

– Правда, – холодно отвечал Флореаль-Аполлон, обманутый выражением лица Марселена, – я и забыл об этом! – и он медленно возвратился к жертвенному столу.

Вуду, удивившиеся сначала поступку Марселена и начавшие уже бросать на него подозрительные взгляды, совершенно удовлетворились этим объяснением и приветствовали его радостными криками.

Таким образом, этот случай, только благодаря присутствию духа юноши, не имел для него роковых последствий.

Церемония продолжалась.

Ребенка, назначенного для жертвоприношения, совершенно раздели и положили на стол. Франсуа Герье схватил его за ноги и держал неподвижно, в то время как Флореаль-Аполлон сдавил ему бока, а Розеида Сумера, царица Вуду, душила его руками. Несчастная девочка мучилась некоторое время в ужасных конвульсиях, но ее мучения не вызвали ни малейшего чувства сострадания у жестоких убийц. Наконец девочка превратилась в труп.

Раздались учащенные удары в бамбулу – и Вуду, все более и более возбуждаясь, снова запели свой гимн и неистово закружились вокруг стола.

Жанна Пелле подала царю Вуду нож. Последний, хладнокровно попробовав его острие, одним ударом отрубил голову ребенка, которую Розеида Сумера схватила за волосы и, произнеся несколько таинственных слов, бросила в котел с водою.

Между тем Флореаль-Аполлон рассек тем же ножом грудь своей жертвы и, вынув внутренности, стал разрубать маленький труп на куски величиною не больше ореха; Конго Пелле тщательно собирал в это время стекавшую кровь в чашу.

Пение и пляска не прерывались. Наконец Флореаль-Аполлон поднял свой скипетр. Мгновенно воцарилась мертвая тишина и каждый встал на своем месте. Царь Вуду, царица и лица, окружавшие стол, взяли тогда по куску тела и съели его, а потом отпили по очереди из чаши крови. Вслед за тем все они отошли в сторону, и, по знаку Флореаля-Аполлона, на стол набросилась толпа остальных поклонников змеи. С жадностью кинувшись на эту ужасную трапезу, они с рычанием диких зверей вырывали друг у друга еще теплые куски тела несчастной жертвы.

Но так как маленького тельца оказалось мало для этих озверевших людей, уже вкусивших крови, то они стали с неистовым криком требовать другой жертвы.

– Хорошо, – проговорил Флореаль-Аполлон, по-видимому с наслаждением наблюдавший за этой кровавой сценой людоедства, – Конго Пелле, принесите другую жертву!

Бросились искать маленькую девочку, но тщетно: во время смятения, последовавшего за закланием первого ребенка, она куда-то исчезла. Вуду с недоумением переглянулись.

– Дети змеи, разве между нами есть предатели? – вскричал Флореаль страшным голосом и обвел подозрительным взглядом окружавших его лиц.

В это время Вуду, вытащив из котла голову маленькой девочки, растаскивали ее по частям и с жадностью пожирали.

– Где же Марселен? – вскричал Флореаль, бросая кругом себя молниеносные взгляды.

Никто не отвечал: Марселен также исчез. Царь Вуду понял тогда все. Яростный рев, похожий на рев тигра, вырвался из его груди.

– А, полковник Бразье был прав, нам изменили! К оружию!

Но толпа Вуду, опьяненная запахом крови жертвы, не слышала ничего и продолжала неистово реветь «Жертву! Жертву!!»

Началось смятение. Тщетно Флореаль и ого ближайшие помощники старались восстановить порядок: их увещания тонули в хаосе дикого рева возбужденной толпы.

Флореаль подозвал полковника Бразье.

– Вы были правы, полковник, – печально произнес он, – нам изменили! По крайней мере, зажгите скорее сигнал.

Полковник немедленно удалился.

В это время вблизи послышались крики «ура», и самые храбрые Вуду задрожали от ужаса. Вслед за криками раздалась дробь барабана и чей-то властный голос скомандовал: «Пли!». Раздался страшный залп, уложивший около сотни метавшихся в беспорядке Вуду.

На опушке леса появились солдаты с самим президентом во главе. Вуду были окружены со всех сторон.

– В штыки! – скомандовал президент.

Солдаты ринулись вперед, и началось ужасное побоище.

– Бейте без милосердия этих диких зверей! – кричали офицеры, первыми подавая пример подчиненным. Глазам солдат представилось удивительное, невероятное зрелище: многие поклонники змеи, вместо того чтобы искать спасения в бегстве, бросились на трупы своих павших товарищей и с ревом диких зверей стали сосать кровь, струившуюся из их ран. Несчастные без сопротивления давали себя убивать на их трупах.

Между тем Флореаль-Аполлон, сражавшийся с мужеством отчаяния, увидев, что сопротивление бесполезно и что дело его все равно проиграно, с бешенством проложил себе дорогу среди врагов и бросился к потайному ходу, известному, как он думал, только ему одному, которым он думал достичь своего убежища. Но в тот момент, когда он, достигнув подножия пика, хотел было нажать потайную пружину, скала внезапно повернулась и из отверстия появился отряд вооруженных людей во главе с Дювошелем и Марселеном.

– Изменник! – яростно завопил Флореаль и, подняв нож, бросился на юношу.

Но он не успел привести в исполнение свой кровавый замысел; на него сразу накинулось несколько человек и в один миг обезоружили его.

– Не сметь убивать его! – крикнул Дювошель солдатам, которые сгоряча тут же было хотели прикончить злодея.

Те с большим неудовольствием опустили оружие. Тогда плантатор обратился к полковнику Бразъе, который находился тут же под охраною двух солдат.

– Вы мой пленник!

– Ошибаетесь, – хладнокровно возразил тот и, выхватив в мгновение ока из-за пояса пистолет, выстрелом раздробил себе череп.

– Тем лучше, – пробормотал плантатор, – по крайней мере, несчастный избавил себя от палача!

Между тем побоище продолжалось. Испуганные, совершенно растерявшиеся поклонники змеи и не думали защищаться; а разгоряченные солдаты не давали никому пощады.

Наконец генерал Жефрар приказал прекратить это избиение. Несколько сот трупов уже устилали землю.

Пленных было очень немного. Дювошель захватил, только двух, но зато самых важных, именно: Флореаля-Аполлона и Розеиду Сумеру, царицу Вуду.

Солдаты захватили в плен Франсуа Герье, Жанну Пелле и Бейяра Проспера. Наконец, третий отряд, под командою Шовелена, привел с собою Конго Пелле, Жульена Николя и Нереину Франсуа.

По странной игре случая, в которой нельзя не видеть перста Провидения, в плен были захвачены именно те восемь злодеев, которые участвовали в убийстве ребенка – дочери несчастной Клары, так как именно она и принесена была ими в жертву богу Вуду, и которые больше всего наелись мясом бедной жертвы. Все они теперь были закованы в кандалы и посажены под строгий караул.

После битвы, прежде чем дать сигнал к обратному отступлению, президент Жефрар собрал около себя старших офицеров и плантаторов, принимавших участие в битве.

– Господа, – сказал он многозначительным тоном, – запомните хорошенько мои слова! Здесь не было никакого политического заговора. Что подумали бы о нас цивилизованные нации, если бы они хоть на одно мгновение могли подозревать, что участь нашего государства в продолжение часа зависела от этих презренных дикарей, убежище которых мы разрушили сейчас?! Наверное, подумали бы, что мы возвратились к временам варварства, вы понимаете меня? Повторяю, здесь не было заговора против правительства! Мы явились сюда только за тем, чтобы истребить шайку гнусных людоедов, к счастью, еще незначительную. Я требую, чтобы об этом говорили везде именно в таком смысле. Слышите, господа? – проговорил он, обводя блестящим взглядом своих слушателей.

Те, вполне убежденные словами президента, обещали беспрекословно повиноваться ему. Генерал Жефрар продолжал:

– Судебный процесс над этими презренными, захваченными нами в плен, должен вестись именно в этом духе. И без того будет тяжело признать для нашей страны ужасный факт людоедства! О прочем же ни слова! Пусть эта ужасная тайна умрет вместе с нами!

Слушатели еще раз отвечали обещанием повиноваться. Подобно своему президенту они прекрасно понимали, какое ужасное впечатление произведет в Европе разоблачение этих фактов и какие нарекания поднимутся против республики, где возможны такие дела в просвещенный XIX век. Распустив после этого свое собрание, генерал Жефрар приказал зарыть трупы убитых, разрушить убежище Вуду, а затем велел солдатам возвратиться в Порт-о-Пренс.

Судебный процесс прошел очень скоро и продолжался всего два дня: 4-го февраля 1864 года открылось судебное заседание по этому процессу, а 5-го числа того же месяца дело было кончено; все восемь обвиняемых были присуждены к смертной казни.

Никто из них даже не пробовал защищаться; с упорством фанатиков они признались во всех своих преступлениях. Через несколько дней они были расстреляны.

Благодаря предосторожностям президента Жефрара, европейская пресса, даже часть ее, наиболее осведомленная о делах на Гаити, была введена в заблуждение и смешала «поклонников змеи» с обыкновенными преступниками; чудовищный факт людоедства был сочтен ею делом нескольких безумцев, увлеченных невежеством и фанатизмом. О широких замыслах поклонников змеи, мечтавших водворить свой дикий культ на всем острове, не было и помину. К счастью, истину не удалось скрыть и, она наконец всплыла на свет Божий.