Онлайн чтение книги Полный набор. Великая миссия.
Глава 10

Дим. Попаданец

И что мне теперь делать с отключившейся ушастой? И как хотя бы понять, это просто обморок или что-то серьезное? Стоит доставать из аптечки нашатырь или лучше не надо? Вдруг он на эльфов действует так, как на людей кокаин или, что еще хуже, цианид. Или вообще превращает в оборотней.

Кладу эльфийку поудобнее на ее одеяло. Проверяю пульс. Пульс есть, но сколько там у эльфов должно быть ударов в минуту, не представляю. Дыхание тоже есть, но опять же, каким оно должно быть, не знаю. Как для человека, дышит слишком редко, но я и в человеческом-то не большой специалист. Так что решаю ничего медицинского не делать. Заодно разглядываю ушастую более подробно. Действительно очень красивая, рука так и тянется потрогать ухо. А что? Где-то читал, что человека можно вывести из обморока, ущипнув за ухо, только не помню, за мочку или за раковину. Вот и проверил, оба варианта результатов не дали, хотя возможно потому, что я все проделал слишком нежно. Но эльфийка выглядит такой хрупкой и беззащитной, как очень дорогая фарфоровая кукла, так что возникает невольный страх разбить или сломать.

Ночевать явно в очередной раз придется на поле боя, в окружении покойников. А это означает много, много дров. Но сначала выбрать место получше, перетащить туда вещи, эльфийку и, наверное, трупы эльфов, не для того ушастая их так аккуратно сложила, чтоб они достались стервятникам. Хорошо хоть, весят меньше, чем орки, надеюсь, что меньше.

Все перетаскиваю на новое место. Ушастая оказалась совсем, совсем легкой, за что удостоилась аккуратного обращения и удобного места на одеялах. Эльфы тоже не такие уж и тяжелые, тем более что тащить – не нести, сложил их в ряд, чуть в стороне, пусть пока так полежат. Нескольких нашедших свой конец слишком близко к выбранному мной месту орков оттаскиваем уже вместе с Дрейком. Есть у него на сбруе специальное кольцо, пристегиваю к нему карабин с длинным поводком, а другим концом цепляю труп. Светка так на санках каталась, а летом на велосипеде. Туша орка, конечно, не велосипед, но вместе справляемся.

Теперь в лес за дровами, вот только надо решить вопрос: оставлять Дрейка охранять ушастую или брать с собой? Не хотелось бы ходить одному, с арбалетом наготове много дров не наготовишь (каламбур, однако), но и эльфийку оставлять без защиты тоже не хочется, стервятники уже слетаются, кричат, совершенно не стесняясь. Решаю оставить пса, быстро собрать первую охапку дров, разжечь костер – не полезут же падальщики к огню, когда вокруг и так еды навалом, – а потом уже ходить с сенбернаром за дровами посерьезней. Может, и несколько бревен притащить получится. А бревна в нашем положении самое оно, положишь вместе штуки три, на всю длину под них и между ними дров помельче насуешь и поджигаешь с одного конца, так и горит всю ночь. Уже пробовал, мне понравилось, но там я ночлег устраивал рядом с поваленными деревьями, а тут их еще найти и притащить нужно.

Палатку ставил уже в свете костров и фонаря, который налобник. Вымотался, как собака, собака тоже. Ушастую запихивал в палатку, вообще особо не церемонясь и не разглядывая, хотя до этого и любовался ее беззащитной красотой, положил на ее же одеяло, а укрыл своим спальным мешком. О том, чтобы стащить с нее на ночь кольчугу, даже не думал, обойдется, не подумала снять заранее, значит, сама виновата, пусть теперь спит в броне. Чувствовал, что если сейчас лягу, то до утра не проснусь, и ни крики падальщиков, ни лай Дрейка меня не разбудят, поэтому постелил себе у костра. Сил не было даже пошутить на тему, какой я, оказывается, джентльмен – в моей палатке спит ушастая эльфийка, а я добровольно стелю себе снаружи. Хотя так устал, что окажись мы с ней в двуспальной кровати, все равно пришлось бы остаться джентльменом.

Много раз просыпался, добавлял дров в костры и снова засыпал, несмотря на крики в ночи, лай Дрейка и множество горящих глаз за пределами освещенного огнем пространства. В очередной раз проснулся уже утром и увидел сидящую напротив эльфийку.

– Доброе утро, дорогая! А где же завтрак? – очень хотел сказать, но не сказал я – кто их знает, этих эльфиек, как у них с чувством юмора.

Эледриэль. Светлая эльфийка

Просыпаюсь от чувства ужасного дискомфорта. Что же его могло вызвать? Нет, не крики падальщиков и не непонятный, не поддающийся определению запах.

Кольчуга! Это надо же додуматься – лечь спать в броне! И сколько же для этого вина нужно было выпить?

Постепенно понимаю, что вино тут ни при чем. Да и не могло оно быть причиной, ни разу я до такого состояния не напивалась, при котором можно не помнить, что и как было вчера. Да что там до беспамятства, просто до потери контроля тоже не напивалась, я вообще много не пью (как, впрочем, и все маги). Вспоминаю вчерашние события (надеюсь, что вчерашние, ведь после магического истощения можно проваляться очень долго). Черные орки, закончившиеся стрелы, погибшие друзья, странный человек, магический ритуал и темнота…

И где я теперь? Судя по всему, в шатре у человека. Где же еще?

Я спала в шатре у человека?! А где он сам?

Человека рядом нет, и это хорошо. Проверяю под одеялом, тоже нет, хотя это уже ребячество. Прислушиваюсь к себе, вроде все в порядке, кроме того, что все тело болит и ноет, но это после того, что было, вполне ожидаемо. А кольчуга вместо ночной рубашки вполне себе неплохая идея, очень даже хорошая. Похоже, что человек даже не пытался ее с меня снимать.

Странный у него шатер (или это скорее палатка?), где тут выход, неужели та щелка снизу? Нет, я, конечно, в нее вылезу, но вот как меня хозяин шатра через эту щель затащил, а потом еще вылез сам, мне непонятно. Другого выхода не видно, шнурков и застежек тоже. Или, может, он сначала положил меня, а потом поставил сверху свою палатку? От человека всего можно ожидать. Решаю воспользоваться уединением и привести себя в порядок. Снимаю разрезанную в нескольких местах оружием орков рубашку, мифриловую кольчугу, тонкий поддоспешник. Морщусь, представив, что бы было, если бы на мне был не мифрил, а обычная броня. Кольчугу и поддоспешник решаю не надевать, пускай они легкие и тонкие и по сравнению с обычными почти не стесняют движений, но нужно дать телу от них отдохнуть, особенно после такой ночи. Восстанавливаю с помощью бытовой магии прорехи на рубашке, затягиваю специальные шнурки и подгоняю ее под размер без кольчуги. Немного самолечения магией жизни, еще немного косметической магии, уж ею-то владеет любая эльфийка. Штаны и рубашка изрядно помяты и кое-где в пятнах крови, а сапоги вымазаны не только кровью, но и вообще непонятно чем. Какой ужас, я что, так вчера перед человеком и щеголяла, как последняя оборванка? Этому не может быть оправданием даже тысяча черных орков! Еще чуть магии, и одежда в порядке. Теперь я готова хоть на прием к лесному лорду. Ну, к лорду в походной одежде – это я, пожалуй, загнула, но не сомневаюсь, что выгляжу хорошо. Я всегда выгляжу хорошо!

Извиваясь змеей, вылезаю из палатки. Собака ведет ухом, открывает один глаз и тут же закрывает обратно. Ну, с ней все понятно – сплю в хозяйском шатре, значит, считай, имущество, а не угроза, хотя вообще-то собака странная, нет в ней той щенячьей радости, которую испытывают любые собаки при встрече с эльфами. Человек лежит на подстилке у догорающего костра, плохо укрытый наполовину съехавшим, наполовину свернувшимся одеялом. Наверное, всю ночь охранял и заснул. Неожиданно понимаю, что его забота мне приятна. Вот никогда бы не подумала. С другой стороны, мне и сравнивать не с чем, посторонние обо мне пока не заботились.

Догорает не только этот костер, но еще несколько вокруг, а также есть еще штук пять уже догоревших. Он что, пол-леса тут за ночь сжег, защищаясь от падальщиков?! Хватило бы одного простенького амулета. Неужели у него нет? У всех путешествующих по лесу есть, да я сама такой сделаю без труда. Палатка стоит на другом конце поляны, подальше от места боя и основных трупов, все мои вещи рядом, и даже тела друзей перенесены под защиту костров, за что человеку еще одно огромное спасибо.

Человек просыпается, открывает один глаз и смотрит на меня, ну прямо как его пес, о чем-то думает, улыбается своим мыслям, потом открывает второй глаз и садится.

– Доброе утро, ушастая, – говорит он, портя все хорошее впечатление, которое уже сложилось о нем.