Онлайн чтение книги
Портрет А
Из сборника. «Лицом к засовам»{123}
Из цикла «Поэзия — сила»{124}
(пер. А. Поповой)
За дело, я здесь
Толкнул твою дверь и вошел
За дело, я здесь
Внутри
И тебе помогу
Покинутости — конец
Проблемам — конец
Отбросим проблемы — разорванные веревки
Кошмар, который загнал тебя в угол,
исчез
Подставляю плечо
Ты вместе со мной сделаешь первый шаг
По лестнице бесконечной
Которая тебя понесет
Которая тебя вознесет
Поможет прийти к себе
Я тебя успокою
Раскину в тебе скатерти мирной жизни
Пригрею ребенка твоей мечты
Взмах
Взмах пальмовых листьев и прочь хоровод тревожных
видений
Взмах и где твоя снежная бледность
Взмах у твоего очага… в нем заново вспыхнет пламя
За дело, я здесь
Твоим мыслям-стремлениям легче дышать
Твои мысли о беде поредели
Моя сила уже вошла в твое тело
…и лицо у тебя посвежело, морщины ушли
Болезнь к тебе уже не найдет дороги
Лихорадка отступилась
Покой гулких сводов
Покой цветущего луга
В тебе снова наступит покой
Я мчусь к тебе на помощь, как целый полк
Груз слетает с твоих утомленных плеч
Словно облачко дыма с вулкана
И злобные лица вокруг
Змеиные глазки, любители чужих неудач
Тебя уже не увидят
Их больше нет.
Спасательная команда
Работает в тайных глубинах
Как подводное теченье
Как громкая песнь
Эта песнь тебя обнимает
Эта песнь тебя поднимает
В этой песни журчит миллион ручейков
Эту песнь питает усмиренная Ниагара
Эта песнь все целиком для тебя.
Никаких больше тисков
Никаких черных теней
Никаких страхов
Не осталось даже следа
Ничем таким и не пахнет
Где раньше болело, теперь — бинты
Где раньше было раздроблено — все срослось
Где было заражение — новая кровь
Где были засовы, теперь океан открытый
Океан, где ты плывешь и его собой наполняешь,
Безупречный, словно яйцо из слоновой кости.
Я умыл лицо твоей будущей жизни.
Из цикла «Ломти знания»{125}
(пер. О. Кустовой)
Случается, что у директора зоопарка родится сын с ластами вместо ног. Конечно, как всякое несчастье, это — полная неожиданность.
И тем временем, пока ребенка доставляют на Крайний Север, надеясь, что там он окажется в более подходящей среде, семья, и так облеченная некой таинственностью, просто исчезает в ней. Кто может похвалиться тем, что действительно узнал семью директора зоопарка?
* * *
Сколь менее презренны были бы люди, не носи они все на себе лица.
* * *
В восемь лет я все еще хотел, чтобы меня считали растением.
* * *
Не все лошади, обретя вместо хвоста кнут, стали бы кучерами.
* * *
С точки зрения собаки Нью-Йорк должен быть пониже.
* * *
Суметь подобрать духи к собственным утратам.
* * *
Запятые теряются между домов, поэтому их так трудно читать и так утомительно одолевать улицы.
Фразы городов бесконечны, но они завораживают. И из деревень дезертируют некогда отважные землепашцы: им самим теперь хочется разобраться в восхитительно запутанном тексте, о котором все только и говорят — в него так мучительно вчитываться, да и возможно ли вчитаться?
И однако они стараются это сделать, упрямые трудяги, шагая без передышки, впитывая на ходу испарения сточных труб и проказу с фасадов вместо скрытого смысла. С рассудком, затуманенным нищетой и усталостью, блуждают эти люди перед витринами и прилавками, подчас забывая о цели поисков, но никогда — о самих поисках… Так исчезают деревни.
* * *
Все прекрасно, сказал палач. У несчастья цветущий вид.
* * *
Когда петух начнет нестись, заговорит курица.
* * *
Человеческий слух беззащитен. Судя по всему, соседей не предполагалось.
* * *
Ноги не доказывают существование лица, они доказывают существование пляжа.
* * *
Шнурок на ботинке посла рвется лишь перед Их Королевскими величествами.
* * *
Молчаливый в горах, болтлив на равнине.
* * *
Мыло грязь не созерцает.
* * *
Приклеиться может все, даже ветер.
* * *
По его мнению, ночь недостаточно черна. Для него она должна быть беспросветна.
* * *
Комедию для листьев не играют перед деревьями.
* * *
Каждый век служит свою мессу. Чего же ждет этот, чтобы отслужить свою перед громадным алтарем отвращения?
* * *
Кто сможет побрить бритву, уластит ластик.
* * *
Деревья равнодушны к бреду птиц.
* * *
Не дело крокодила кричать: «Осторожно, крокодил!»
* * *
Скрывающий свое безумие умрет немым.
* * *
Дыня пульсировала как сердце.
* * *
Это час ветряных мельниц: их крылья вращает тоска.
* * *
Фаллос в этом веке стал теоретиком.
* * *
Это ложь, даже если правда.
* * *
Страх сразу переходит на ты. Не разговоришься.
* * *
Караваны нуждаются в уважении.
* * *
Нет доказательств, что блоха, живущая на мыши, боится кошки.
* * *
Попади в вены тигра бычья кровь, какие кошмары будут его мучить.
* * *
Изгнавший своего беса докучает своими ангелами.
* * *
Не будь долгов в бедности, было бы слишком одиноко, говорит бедняк в мудрости своей.
* * *
Мухи в паучьей школе не учатся.
* * *
Оставляя след, наносишь рану.
* * *
Зачем въезжать на белом коне, если не собираешься лгать?
* * *
Для безумца ходики тикают иначе.
* * *
Веревке не услышать повешенного.
* * *
Если голова не кружится, карусель не поможет.
* * *
Даже глухие переговариваются.
* * *
Когда глаза не боятся, руки не делают.
* * *
Леса дышат не дыша.
* * *
Запой лист, как будет обескуражена птица.
* * *
Чувствительное сердце слишком страдает, чтобы любить.
* * *
Пусть женятся, когда научатся вместе ткать.
* * *
Ум, чтобы понять, должен узнать грязь. Но прежде, чем запачкаться, он должен быть ранен.
Печалью воздается.
* * *
Дело в том, что присутствие других людей не делает нас гуманнее. Чем больше на земле людей, тем больше ожесточения.
* * *
Нет короля без его отражения.
* * *
На гербах не гравируется людская скромность.
* * *
У микроба нет времени рассмотреть биолога.
* * *
Не стоит гордиться. Когда дышишь, уже идешь на уступку. А за одной уступкой идут под ручку другие. Вот и еще одна. Не надо больше, хватит.
Из цикла «Прощание Анимааруа»{126}
(пер. О. Кустовой)
Прощание Анимааруа
Я шел среди дремоты противоположных миров: сто дорог, но один конец и одно начало.
Так я и путешествовал. Мир пребывал в обломках путей.
Отец и даже слишком. Двенадцать сыновей. Система усложняется. Я схожу с коня. Надо пересаживаться на осла.
Мне в праздник темно. Голый лед чужих слов. В розарии корчусь от боли, но в цистерне мне, как нигде, хорошо.
Пустоты в голове, лицо во тьме, душа иссякла. Сто пунктов зла на один добра, и памяти закрытый клапан, но я гуляю с божком домашним.
Нога моя сочится и гниет: все мои беды от Времени. Я пошел по дурной дорожке, она сужается. Меня поджидают драконы Большой реки. Но тот, кто умеет найти свою жемчужину в мутной воде, всегда выберется из омута.
Научился, забыл. Меня научили узнавать десять вражеских столбов. Перестал различать. Заканчиваю, став перевозчиком покоя.
Перестал смотреть на дорогу с рухнувшими арками мостов. Я совершил путешествие через толщу ила и теперь у цели. Я не спущусь мостить пути. Я у цели, и это звонят мои колокола в подворотне у противника-великана.
Не печальтесь. Все теснее круги летучих мышей, но мои канаты тянутся вдаль. Я успел это сделать. Я поймал момент. Сто раз терял я свою жизнь.
Довольно. Чтобы завтра отправиться через миры, у меня на руках паспорт.
Невозможное возвращение
…и меня постоянно удерживали, и я не мог вернуться к себе на родину. Тянули за полы пальто, висели на складках.
…и меня постоянно удерживали. Жители этой страны были малы. Жители этой страны были глухи.
Надо было стоять в очередях. Нельзя было ошибиться очередью. Надо было миновать свободный проход, оказаться в нужной части своей распавшейся очереди, среди нескончаемых частей других очередей, которые встречались, пересекались, огибали друг друга.
Жителей этой страны было много, чрезвычайно много. Им не было места, им не было дела, покоя им тоже не было. Нескончаемый поток жителей питал все эти очереди.
Надо было, не покидая своего места, отправить вперед весточку. Надо было заранее послать вестника. Он должен был быть послан заранее, чтобы, выйдя из своей очереди в определенный час, в надлежащем месте, которые следовало предвидеть загодя, оказаться перед тем же самым местом, которое занимали раньше.
Жители этой страны были хитры, жители этой страны были расчетливы. Жители этой страны были безбороды.
Надо было внимательно следить за объявлениями, новыми объявлениями, за их сменой. Надо было внимательно выслушивать директивы, следить за их изменениями и за возвращением к прежним директивам. Надо было терпеть. Сдерживаться. Соглашаться. Уметь начинать сначала. И не выказывать пылкости.
…и меня постоянно удерживали вдали от родины. Жители этой страны были замкнуты. Они не были созданы для вопросов. Вопросы проходили над ними, как над стеной.
…и меня постоянно удерживали, не позволяли мне вернуться на родину. Я болел, у меня болела грудь, где большой не спадавший парус влек меня к чудесной подруге, самой тайной, к той, которую нельзя назвать, к той, которую нельзя миновать, к той, что не могла путешествовать, к той, подле которой никогда до конца не испить прохлады.
Жители этой страны были упрямы, им были неведомы страсти. Чтобы понять жителя этой страны, нужно было жить в этой стране. Печален был воздух. Резок свет, мокра земля, глубока скука. Собаки не лаяли, потому что не до лая в теснине.
…и меня постоянно удерживали, мне откладывали возвращение. Из-за деталей. Детали удерживали другие детали, другие детали держали меня из-за своих деталей.
Жители этой страны были низенькими, как их окна, в их жизни не было эха. В любой час пили они снадобья для больных.
Меня удерживали, меня держали в боли, вдали от родины, где ждала меня водопадная дева, тонкая, как ветка, крепкая, как дуб, сложная, как Китай, похожая на лезвие, на луч, что пронизывает лодки, вот какая была эта дева, ангел светлых пропастей.
Жители этой страны были корректны. Они не были плохи. Уклончивы — не поймать. Но и не уклониться.
Очереди продвигались вперед. Очереди не кончались. Корабль не двигался, он не двинется с места, он не сможет уйти в море со мной.
Набережная, уставшая от морского волнения, была темной и влажной…
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления