Онлайн чтение книги Для фортепиано соло. Новеллы Pour piano seul
В новую школу. © Перевод. Ю. Рац, 2011

Автомобиль легко катил к вокзалу; сидящему в нем маленькому Алену было радостно: он прежде никогда не уезжал из дома, и мысль о том, что он поступит интерном в школу высоко в горах, совсем не омрачала его настроения. Товарищи рассказывали ему, что учиться там гораздо легче, чем в лицее. Ален видел директора, господина Бензо, когда тот приезжал в Париж. Директор выглядел добряком, и Ален сразу почувствовал к нему доверие.

— Вы знаете, папа, он сказал, что зимой после обеда занятий нет и ученики катаются на лыжах или на коньках.

— Надеюсь, что ты хоть немного займешься латынью, — вздохнул господин Шмит, — тебе это совсем не помешает.

На перроне, стоя у новеньких сверкающих вагонов, Ален запел от радости. Он очень гордился своим бежевым костюмом, коричневыми перчатками, кожаным чемоданом, а в особенности тем, что отправляется в путешествие вдвоем с отцом.

— А что мы будем делать в поезде, папа?

— Для себя я взял работу, малыш… А ты? Если хочешь, я куплю тебе книжку с картинками… Ты ничего не захватил почитать?

— Нет, папа, но это не важно… Я буду гулять по коридору… буду смотреть в окно…

Он убежал, а через две минуты вернулся очень возбужденный:

— Папа! Я нашел себе товарища! Его зовут Жан-Луи Дюжаррик. Они с матерью совсем недалеко от нас, через три купе.

— Он тоже едет в школу?

— Да, но в другую: его школа называется «Монастырская».

— Жаль, что он учится не у господина Бензо, вас было бы двое французов. Но вы сможете иногда видеться… А сейчас иди к нему и поиграйте, пока мы едем.

Бертран Шмит любил детей, но не мог скрыть своего нетерпения, когда они мешали ему работать. Ален, увидев знакомое ему отсутствующее выражение на лице отца, поспешил исчезнуть. Поезд с мерным постукиванием мчался вперед. Каждый раз, когда господин Шмит отрывал глаза от работы, его рассеянный взгляд падал на обоих мальчиков, которые прогуливались взад и вперед по коридору, а за окном в это время проплывали телеграфные столбы, холмы и реки. Час спустя Ален вернулся очень взволнованный:

— Папа, вы знаете, что сказал мне Жан-Луи? Ему очень плохо в этой школе… старшие ученики очень злые и отбирают у него все: книжки, конфеты, а если он не отдает, его бьют или прижимают к стене так сильно, что он начинает задыхаться…

— А почему же он не сопротивляется?

— Но, папа, он там — единственный француз… Он умолял свою маму не посылать его больше в эту школу, просил оставить его дома в Париже, но она не хочет, потому что недавно вышла замуж за одного русского, которого обожает, — за полковника Кирилина… и Жан-Луи ей мешает.

Отец с изумлением взглянул на него:

— Кто рассказал тебе эту историю?

— Жан-Луи.

— Жан-Луи не должен говорить о своих родителях в таком тоне.

— В каком тоне, папа? Он мне сказал, что очень любит свою маму, и она его тоже раньше любила, а когда умер его отец, она сначала очень о нем заботилась… Но сейчас она влюблена.

— Не говори слов, смысла которых ты не понимаешь. Как она выглядит, эта мадам Дюжаррик?

— Но, папа, теперь ее зовут не мадам Дюжаррик, а мадам Кирилина… Она очень красивая. Хотите, я провожу вас к ней в купе? Это совсем рядом.

— Подожди минутку, малыш.

— Папа, как вы думаете, старшие ученики в школе господина Бензо будут меня бить?

— Я уверен, ты дашь сдачи. Впрочем, господин Бензо показался мне достаточно энергичным человеком, он, должно быть, поддерживает дисциплину в своей школе… Ну, беги к своему другу.

В Дижоне господин Шмит вышел на перрон, чтобы немного размяться; дети уже были там. Жан-Луи оказался красивым мальчуганом с большими грустными глазами.

— Папа, познакомьтесь с Жаном-Луи.

Бертран Шмит попытался дать несколько советов:

— Если старшие вас притесняют, попробуйте сблизиться с ними, подружиться… Думаю, на самом деле они не такие уж злые.

— Эти типы в школе? — сказал Жан-Луи. — Да им совершенно наплевать на меня… Если не живешь по их правилам, они объявляют тебе бойкот…

Перед отправлением поезда Ален вошел в купе к отцу.

— Знаете, папа, что говорил мне Жан-Луи, когда вы к нам подошли?.. Он говорил: «Я так не хочу возвращаться в эту проклятую школу, что готов броситься под колеса, но сам я не смогу… Толкни меня, Ален, ты мне окажешь большую услугу, а я тебе за это оставлю все свое состояние…» Ведь вы знаете, у него умер папа и оставил ему состояние… Но я не согласился.

— Надеюсь, что так… Твой друг, похоже, сошел с ума…

— Нет, он нормальный… Вы знаете, папа, он говорит, что если бы его мама понимала, каково ему там живется — эти взбучки от старших, и как по ночам он плачет в подушку, — она бы ни за что не отправила его туда!

— А ну-ка, проводи меня к этой даме.

Госпожа Кирилина оказалась красавицей. Нежным голосом она высказала несколько тонких и грустных замечаний о детях. Бертран сел и больше уже не вставал. Пришедший метрдотель взял все четыре билета, и путешественники пообедали вместе. Дети молчали и слушали, как их родители упоминают названия каких-то книг, имена музыкантов. Они чувствовали себя забытыми. Время от времени Жан-Луи смотрел на Алена, и его глаза, казалось, говорили: «Видишь, какая она…» Обед закончился, и Бертран машинально вошел в купе следом за госпожой Кирилиной, а дети остались играть в коридоре.

— Наши мальчики так подружились, — заметила она. — Надеюсь, они там смогут хоть изредка видеться.

Минуту он колебался, затем сказал:

— Прошу меня простить, что говорю с вами о вещах, которые меня мало касаются, но, случайно услышав признания вашего сына, считаю своим долгом… Вы, по-видимому, не представляете себе его душевного состояния. Знаете, что он сказал моему?

Госпожа Кирилина, казалось, была потрясена… А в это время пейзаж за окном постоянно менялся: холмы уступали место высоким горам, дубы — елям, дома сменялись швейцарскими шале, а речки — стремительными горными потоками.

— Боже мой! — вздохнула она. — Это просто ужасно… Бедный мальчик… Я, конечно, видела, что ему не нравится в этой школе, но думала, что причина в его лени… а еще больше — в его ревности… Потому что он ненавидит моего мужа, но ведь он не прав, думая что я могу одна в доме без мужчины. Да и ему скоро пригодится мужская поддержка…

— Разумеется, — согласился Бертран, — но ваш сын еще ребенок, он не может рассуждать здраво.

Ее глаза были полны слез.

— Что же мне делать? — спросила она. — Вы думаете, я должна отвезти его обратно в Париж и отказаться от своего намерения? Мой муж так рассердится… Он говорит, что я слишком избаловала Жана-Луи и что он войдет в жизнь совершенно неподготовленным… Думаю, он прав. У Жана-Луи слишком богатая фантазия… С тех пор как я вышла замуж, он воображает себя жертвой… Это неправда, совершенная неправда, но если ребенок однажды что-то вбил себе в голову…

Госпожа Кирилина с сыном вышли на две или три станции раньше. Когда поезд снова тронулся, Ален некоторое время молчал.

— Папа, — спросил он наконец, — если старшие ученики действительно такие злые, я вам телеграфирую, и вы приедете за мной, правда?