Онлайн чтение книги Повесть об укротителе
КРОШКА

В двадцатых годах в Ленинграде был зоомагазин немецкой фирмы Гагенбека. Огромный зоологический сад Гагенбека находился в Гамбурге, а своих торговых агентов фирма имела во многих странах мира. В ленинградском зоомагазине торговал Карл Шюлер, солидный, рыжеволосый, конопатый мужчина с большим горбатым носом и объемистым животом, охваченным жилетом, К взрослым посетителям Карл Шюлер относился весьма предупредительно и вежливо, а мальчишек не любил. Суетливой, шумной толпой они осаждали его магазин и мешали спокойно вести торговлю.

Николай Павлович приехал на гастроли в Ленинград и вместе с Марией Павловной пошел в зоомагазин.

Карл Шюлер сразу догадался, что к нему пришли надёжные покупатели, и любезно раскланялся:

— Прошу, господа, прошу.

И, обернувшись к ребятишкам, повысил голос:

— У меня не выставка, а торговля! Ви мешай мне работать. Прошу прочь!

Поклонившись Ладильщиковым ещё раз, Карл Шюлер продолжал с улыбкой:

— Пожалуйста, господа, проходите. Что вам угодно?

— Нам хотелось бы посмотреть удава, — сказал Николай Павлович.

— Пожалуйста, прошу пройти за меня.

Они вошли вслед за Шюлером в небольшую жарко натопленную комнату.

— Как в бане, — заметил Николай Павлович.

— Удавы любят жаркий климат, — пояснил Шюлер,

— Да-да, мы знаем, — проговорила Мария Петровна.

На полу, около стен, стояли дырчатые ящики, в которых, свернувшись кольцами, лежали светло- и темно-серые удавы разной толщины. Некоторые из них были толщиной даже в человеческое бедро. По их телу шли красивые узоры бурого, красного, жёлтого цвета с тёмной каймой, как будто кто-то нарочно их так разрисовал.

В родных джунглях такая природная раскраска хорошо маскирует их под листву, корни и цветы.

Все удавы были неподвижны, с закрытыми глазами.

— Они немного спят, — пояснил Шюлер, — а ночью шевелятся. Ночные хищники. Какого, господа, вы хотели бы купить?

— Надо посмотреть., — сказал Николай Павлович.

— Вот тигровый питон, самый красивый и самый могучий. Длиной четыре метра и два сантиметра, а вес его шестьдесят четыре с половиной килограмма. Четыре пуда! Хорошо живет в неволе и ест по десять кроликов один раз в месяц.

— Он, наверно, дорого стоит? — спросила Мария Петровна.

— Да, немного дорого. А вот обыкновенный удав, поменьше и подешевле. Извините, господа, для чего вам нужен удав?

— Для дрессировки, — сказал Николай Павлович.

— О-о, это очень трудная работа. Змея человека не понимает и не привыкает к нему. У нее, как сказать… ну, слабый мозг, пресмыкающееся.

— Да-да, — подтвердил Николай Павлович, — но все-таки я хочу попробовать с ним бороться,

— О, это очень интересно! — воскликнул Шюлер. — Пожалуйста, господа, я рекомендую вам мадагаскарского питона. Он ещё молодой, почти крошка— два метра семьдесят пять сантиметров и не очень тяжёлый — только пятьдесят килограммов, И кушает совсем мало: только пять кроликов!

Малагаскарским «крошкой» Ладильщиковы залюбовались. Блестящее тело его переливалось всеми цветами радуги. На кольцах тела покоилась треугольная головка.

— О, господа, — продолжал Карл Шюлер, — я восхищаюсь вами! Это будет очень оригинальный номер — борьба человека с удавом!..

— Откройте ящик, — попросила Мария Петровна.

— Нельзя, мадам, может укусить… — предупредил Карл Шюлер,

— Маша, будь осторожнее, — сказал Николай Павлович.

— Ничего, я привыкла к ним в зоопарке. Откройте. Карл Шюлер приоткрыл крышку, и Мария Петровна слегка дотронулась пальцами до головы удава. Питон мгновенно проснулся и пронзил ей палец острым зубом, словно иглой.

— Ой! — вскрикнула Мария Петровна, отдернув руку. Карл Шюлер хлопнул крышкой.

— Ай, мадам, я вас предупредил… Он нервный… Кнабен озорники, кричат… А вы неосторожны. Айн минутен!

— Маша, я говорил тебе… — с упреком сказал Николай Павлович, — больно?

— Ещё бы, — с обидой сказала Мария Петровна, зажимая палец другой рукой.

Удав зашевелился, в его открытых глазах темнели вертикальные зрачки, как у кошки.

— У, злюка… — промолвила. Мария Петровна.

Карл Шюлер принес бинт, ваты и йоду. Николай Павлович выдавил из ранки кровь и, пропитав место укуса йодом, забинтовал палец.

— Это не ядовито, но опасно, — сказал Карл Шюлер, — у питона грязные зубы и может заразить кровь… Какого же, господа, вы решили взять?

— Мадагаскарского, — ответила Мария Петровна.

— Но он вас, мадам, укусил. Он злой.

— Маша, может, другого подберем, — предложил Николай Павлович.

— Нет, именно этого. Он мне нравится. Красивый и не очень тяжелый.

Мария Петровна хотела еще сказать «и не очень дорогой», но воздержалась.

— Пожалуйста, мадам, вы очень настойчивый человек. Это очень хорошо. Куда прикажете доставить?

— Мы его сами возьмем, — сказала Мария Петровна. — Зер гут. Пожалуйста, мадам.

Передавая Марии Петровне белый пакет с узорчатым вензелем фирмы Гагенбека, Карл Шюлер сказал;

— Инструкция, как ухаживать за питоном, кормить, беречь.

— Спасибо, господин Шюлер, мы знаем… — попыталась отказаться Мария Петровна, но продавец настоял на своем.

— У нас, мадам, такой порядок — точность и аккуратность. Заходите, пожалуйста, еще. У нас большой выбор животных. Мы продаем с гарантией: не понравится товар — заменим, Ауфвидерзеен!

Ладильщиковы наняли извозчика, погрузили ящик с удавом и поехали на станцию. В тот же день вечером Мария Петровна уехала с живой покупкой в Москву, домой, а Николай Павлович остался в Ленинграде для выступлений на летней эстраде.

Мария Петровна назвала удава Крошкой, но этот «малютка» в первый же день у Ладильщиковых показал себя силачом. Зная, что удавы очень любят тепло, Мария Петровна и Клавдия Никандровна поставили ящик с Крошкой на горячую лежанку, придавив крышку ящика двумя двухпудовыми гирями. «Вот теперь уж не вырвется», — проговорила Клавдия Никандровна. Но через некоторое время они, находясь в гостиной, вздрогнули от сильного грохота, потрясшего весь пол в доме. Испуганные, они бросились в кухню. Ящик был открыт, гири валялись на полу, а Крошка лежал во всю длину около двери, открыв рот и шевеля лепесточками языка. «Ох, наверно, перегрелся, бедный…» — промолвила Мария Петровна. «Ну и силёнка у змея… — проговорила Клавдия Никандровна, — не приведи господь с таким заниматься…»

Крошка очень любил купаться. Мария Петровна ставила возле его ящика корыто с теплой водой и, открыв крышку, отходила. Удав выползал из ящика и с головой опускался в воду, оставляя снаружи только две маленькие дырочки-ноздри, через которые он дышал. От удовольствия удав высовывал раздвоенный лепесточками язычок и шевелил им в воде. Теплая ванна доставляла ему наслаждение, и он подолгу нежился в воде. Мария Петровна гладила его рукой, приговаривая: «Крошка, Крошка».

После ванны Крошка становился живее. Он ползал по комнате, а когда в окно светило солнце, удав заползал на подоконник и грелся. Снаружи около окна собирались ребятишки и, тыча пальцами в стекло, говорили с восхищением и страхом:

— Гляди, какой толстый! Такой, небось, схватит, и не никнешь.

— А он слова понимает? — спросил маленький мальчуган.

— Это ж тебе не собака, — авторитетно пояснил ему Леня Левкович, — та все понимает, а это — ползучая тварь.

Крошку раздражали зеваки. Он поднял голову и пополз по стеклу вверх, изгибая шею наподобие буквы S. Это было тревожным признаком, но об этом ребята не знали. Удав бросился на ребят. Стекло треснуло, и со звоном посыпались осколки. Ребята вскрикнули и отпрянули от окна. Поцарапав себя до крови, Крошка опустился на подоконник и притих.

После этого случая он уже не бросался и лежал спокойно, а ребята не прилипали к окну.

В ящик Мария Петровна поставила плоский закрытый бачок, наполненный тёплой водой. Крошка обвивался кольцами вокруг этой грелки и дремал, нежился.

Прошло две недели, и удав ни разу не попросил есть. Он был сыт. Кормить его надо было один раз в месяц.

И вдруг Крошка занемог. Кожа у него потемнела и зашелушилась, глаза помутнели, и весь он стал вялым, малоподвижным.

— Ой, Маша, как бы змей не пропал… — встревожилась Клавдия Никандровна, — такие деньги за него отдали.

— Нет, мама, это он так перед линькой.

Мария Петровна опустила удава в теплую ванну, после чего он стал ещё более скучным и на голове у него вздулась кожа. А на другой день ранним утром Клавдия Никандровна заглянула в ящик и замерла: рядом с Крошкой лежала другая змея! Откуда же она взялась? «Господи…» — проговорила Клавдия Никандровна и заспешила в спальню.

— Маша, Маша, — будила она невестку, — вставай! Там еще одна змея появилась…

Мария Петровна спросонья не совсем разобрала, что ей сказала свекровь. Обеспокоенная, Маша вскочила. Подбежала к ящику и… заулыбалась.

— Мама, да это он костюм сменил.

В ящике лежала длинная, чуть примятая, пустая кожа удава, а рядом с ней, свившись кольцом, лежал Крошка, сизовато, металлически поблескивая, красиво обновленный, преображенный. Глаза открыты. Временами Крошка открывал рот и высовывал раздвоенный язычок.

— Ах ты, мой милый Крошка, — ласково проговорила Мария Петровна, — кушать хочешь… Сейчас я тебя покормлю…

Мария Петровна принесла из сарая пять живых кроликов. Но чтобы не видеть мучений кроликов, когда их будет заглатывать Крошка, Мария Петровна оглушила их ударом по носу. Одного за Другим Крошка медленно заглотнул кроликов и, потолстевший, впал в сонное состояние.

Постепенно Крошка привык к Марии Петровне, и ей казалось, что он узнает её по голосу и по прикосновению рук. Она стала класть его к себе на плечи, как горжетку, и носить по комнате, ухватив его рукой около головы. Шея — самое уязвимое место у питона, и, держась за неё, можно предохранить себя от опасности сдавливания. Иногда Крошка обвивал тело хозяйки спиральными кольцами. Кажется, ему нравилось греться на тёплом теле человека, и он не пытался ни кусать, ни душить свою хозяйку. Мария Петровна знала, что нельзя выдрессировать удава так, как дрессируют собак, медведей, львов, но приучить его к определенным движениям, пожалуй, можно. Она делала плавные движения, похожие на танец, и Крошка вслед за её движениями то обвивал её, то разматывался, заползая на плечи.

Клавдия Никандровна смотрела на эти упражнения невестки с удавом и сокрушенно говорила:

— Ох, плохие игрушки со змеем, Маша… Дьявол! Того и гляди задушит.

Приехал с гастролей Николай Павлович и, «поработав» с удавом, сказал:

— Маша, надо бы Крошку приучить к другим животным. Он будет у меня в смешанной группе,

— Не знаю как. Животные боятся его. — Давай приучим пока к Тобику.

— Попробуем. Вряд ли что получится.

Действительно, все животные — кошка, собака, волк и даже Мишук — при первой встрече с удавом фыркали и уходили от него.,

Как-то раз Мария Петровна выпустила Крошку, и тот полез к окну. Щенок Тобик взвизгнул и спрятался за ноги хозяйки, словно прося у нее защиты от ползущего чудовища.

— Эх ты, трусишка… — сказала Мария Петровна, беря на руки беленького щенка, — привыкай, дурачок. Вместе выступать будете.

После нескольких таких встреч с Крошкой Тобик уже не боялся удава и спокойно расхаживал по комнате, когда змея грелась на подоконнике. Щенки глупы и доверчивы.

Копаясь как-то в огороде, Николай Павлович услышал крик мальчишек, заглядывавших в окно дома.

— Дядя Коля! Дядя Коля! Крошка Тобика схватил! Душит! Скорей!

Когда Крошка пополз на подоконник, Тобик, находившийся в комнате, прыгнул к удаву и залаял. Крошка мгновенно схватил зубами щенка за нос и, быстро закрутившись вокруг него, стал душить.

Николай Павлович вбежал в комнату с железной лопатой. У щенка глаза пучились, он хрипел, а лапки судорожно дергались, и все его тело стало вдруг вытянуто-длинным. Николай Павлович бросил лопату на пол и хотел ухватить удава за шею, но она была так спрятана в могучих кольцах, что добраться до нее было невозможно, Николай Павлович попытался уцепиться за толстые упругие кольца, стремясь их сдавить и ослабить, но руки скользили, а напряжение колец еще более усиливалось.

— Крошка! Крошка! — кричал Ладильщиков, но удав не слушался его, не понимал и медленно втягивал голову щенка в свою непомерно открытую пасть, Тобик уже не хрипел.

В комнату вбежала Мария Петровна,

— Коля! Ошейник! Ошейник! — закричала она, — Давай кусачки!

На шее щенка был медный ошейник, который угрожал удаву смертью.

Ухватившись за задние лапы щенка, Мария Петровна стремилась хоть на короткое время задержать Тобика, которого медленно и неумолимо заглатывал Крошка, Шея питона вздулась большим зобом. Николай Павлович подбежал с кусачками и сильным напряжением рук перекусил медный ошейник на шее уже задушенного щенка. Мария И Николай облегченно вздохнули: Крошка спасён!