Онлайн чтение книги Предводитель волков The Wolf Leader
XV. СЕНЬОР ДЕ ВОПАРФОН

В «Золотом дельфине» Тибо заказал самый лучший ужин, какой только смог вообразить.

Можно было приказать подать его в отдельный кабинет, но тогда Тибо не испытал бы наслаждения от своего превосходства над другими.

Заурядные посетители должны были видеть, как он ест цыпленка и матлот из угря по-матросски.

Он хотел, чтобы другие гуляки завидовали человеку, наливающему себе вино из трех бутылок в три стакана разной формы.

Окружающие должны были слышать, каким высокомерным тоном он отдавал распоряжения и какой серебряный звон издавали его пистоли.

Едва он сделал свое первое распоряжение, как сидевший в самом темном углу со своей бутылкой вина человек в сером повернулся, как обычно оборачиваются на звук знакомого голоса.

В самом деле, этот человек был приятелем Тибо, мы хотели сказать — собутыльником.

С тех пор как Тибо перестал быть башмачником, работающим днем, и сделался ночным вожаком волчьей стаи, у него появилось немало приятелей такого рода.

Увидев Тибо, серый быстро отвернулся к стене.

Но недостаточно быстро, потому что Тибо успел узнать метра Огюста Франсуа Левассера, камердинера сеньора Рауля де Вопарфона.

— Эй, Франсуа! — крикнул Тибо. — Что ты там сидишь в углу с надутой физиономией, словно монах в Великий пост, вместо того чтобы честно и открыто, как делаю я, ужинать на виду у всех?

Франсуа не ответил на обращение, только сделал Тибо рукой знак молчать.

— Молчать? Чтобы я молчал? — удивился Тибо. — А если я не хочу молчать? Если я хочу говорить? Если мне скучно ужинать одному? Если я желаю сказать тебе: «Друг Франсуа, подойди ко мне: я приглашаю тебя поужинать со мной…»? Ты не идешь? Нет? Что ж, тогда я сам подойду к тебе.

Тибо встал и, провожаемый взглядами всех посетителей, подошел и так хлопнул своего друга Франсуа по плечу, что чуть не покалечил его.

— Притворись, что ты обознался, Тибо, или я потеряю место из-за тебя; ты разве не видишь, что на мне не ливрея, а серый, как эта стена, сюртук? Я здесь по любовным делам моего хозяина и жду записку, которую должен ему отнести.

— Это другое дело, и я прошу тебя простить мне мою нескромность. Все-таки я очень хотел бы поужинать с тобой.

— Нет ничего проще: вели подать себе ужин в отдельный кабинет, а я скажу трактирщику, чтобы он, когда появится еще один серый, такой же как я, провел его к нам — между друзьями нет секретов.

— Хорошо! — согласился Тибо.

Он подозвал хозяина и велел отнести ужин на второй этаж, в комнату с окнами на улицу.

Франсуа устроился так, чтобы издали увидеть, как тот, кого он ждет, спустится с горы Ферте-Милон.

Тибо заказал для себя одного такой обильный ужин, что его вполне должно было хватить для двоих.

Пришлось спросить только еще одну или две бутылки вина.

Тибо взял у метра Маглуара лишь два урока, но хороших урока, и воспользовался ими.

Скажем еще, что Тибо хотел кое о чем забыть и рассчитывал на помощь вина.

Так что для него было большой удачей встретить друга, с которым можно было бы поговорить.

В том состоянии сердца и ума, в каком находился наш герой, пьянеют от разговоров не меньше, чем от вина.

Поэтому, едва закрыв дверь и усевшись, Тибо надвинул поглубже шляпу, чтобы Франсуа не заметил изменившегося цвета его волос, и завязал разговор, смело взяв быка за рога.

— Ну вот, друг Франсуа, теперь ты объяснишь мне смысл нескольких непонятных для меня слов, не так ли?

— Нет ничего удивительного в том, что ты их не понял, — самодовольно откинувшись на спинку стула, ответил Франсуа. — Мы, слуги знатных господ, говорим на придворном языке, которым владеют не все.

— Нет, но если нам объяснить, мы поймем.

— Превосходно! Спрашивай, я отвечу тебе.

— Я тем более на это надеюсь, что беру на себя обязанность смачивать твои ответы — им будет легче выходить. Во-первых, что значит «серый»? До сих пор я считал, что это попросту осел.

— Сам ты осел, друг Тибо, — Франсуа рассмешило невежество башмачника. — Нет, «серый»— это ливрейный лакей, временно переодетый в серый сюртук, чтобы не узнали ливрею, пока он караулит за колонной или сторожит у дверей.

— Значит, сейчас ты в карауле, бедняга Франсуа? И кто должен тебя сменить?

— Шампань — тот, который служит у графини де Мон-Гобер.

— Так, понятно. Твой хозяин, сеньор де Вопарфон, влюблен в графиню де Мон-Гобер. Ты ждешь письма от дамы, и его принесет тебе Шампань.

— Optime! 2Превосходно! (лат.) — как говорит учитель младшего брата господина Рауля.

— Счастливчик этот сеньор Рауль!

— Еще бы! — выпятив грудь, подтвердил Франсуа.

— Черт возьми! Графиня — такая красотка!

— Ты ее знаешь?

— Я видел ее на охоте вместе с его высочеством герцогом Орлеанским и госпожой де Монтессон.

— Друг мой, знай, что надо говорить не «охота», а «облава».

— О, — отозвался Тибо, — я не вникаю в такие тонкости. За здоровье сеньора Рауля!

Едва поставив свой стакан на стол, Франсуа увидел Шампаня, и у него вырвалось восклицание.

Открыв окно, он окликнул третьего собутыльника.

Шампань обладал быстротой соображения лакея из хорошего дома: он сразу же поднялся наверх.

Как и его товарищ, он был одет в серый сюртук.

Шампань принес письмо.

— Ну, что? — спросил Франсуа, увидев письмо от графини де Мон-Гобер в руках Шампаня. — Свидание состоится сегодня вечером?

— Да, — радостно ответил Шампань.

— Тем лучше, — весело откликнулся Франсуа. Это общее счастье господ и слуг удивило Тибо.

— Вы так радуетесь любовным победам хозяина? — спросил он у Франсуа.

— Дело не в этом; когда господин барон Рауль де Вопарфон занят — я свободен!

— И ты пользуешься своей свободой?

— Еще бы! — Франсуа приосанился. — Пусть я камердинер, но и у меня есть свои делишки, и я умею провести время.

— А вы, Шампань?

— Я? — новоприбывший рассматривал на свет рубиновую жидкость в своем стакане. — Я тоже надеюсь своего не упустить…

— Ну, за вашу любовь! — произнес Тибо. — Раз у каждого есть своя любовь.

— За вашу! — хором ответили оба лакея.

— О, я, — проговорил башмачник с выражением глубокой ненависти ко всему роду человеческому, — я единственный, кто сам никого не любит и кого не любит никто.

Два человека с удивлением уставились на Тибо.

— О, значит, правда то, — спросил Франсуа, — что поговаривают о вас в наших краях?

— Обо мне?

— Да, о вас, — подтвердил Шампань.

— Значит, в Мон-Гобере говорят то же, что и в Вопарфоне?

Шампань кивнул.

— Ну, и что же говорят? — поинтересовался Тибо.

— Что вы оборотень, — ответил Франсуа. Тибо расхохотался.

— Что ж, есть у меня хвост? И когти? И морда у меня волчья?

— Так мы же только повторили, что о вас рассказывают, — возразил Шампань, — мы не говорим, что это так и есть.

— Во всяком случае, — продолжал Тибо, — признайте, что оборотни пьют хорошее вино.

— Ей-Богу, да! — согласились лакеи.

— За здоровье дьявола, который посылает его, господа! Оба гостя, державшие стаканы в руке, опустили их на стол.

— Ну, в чем дело? — спросил Тибо.

— Пейте за его здоровье с кем-нибудь другим, — ответил Франсуа, — только не со мной.

— И не со мной, — добавил Шампань.

— Что ж, — сказал Тибо, — тогда я один выпью все три стакана.

Он так и поступил.

— Друг Тибо, — сказал лакей барона, — нам пора.

— Что, уже? — спросил Тибо.

— Мой хозяин ждет меня, и я уверен — с нетерпением… Где твое письмо, Шампань?

— Вот оно.

— Простимся с нашим другом и пойдем каждый по своим делам или к своим удовольствиям, а Тибо оставим развлекаться или заниматься делом.

С этими словами Франсуа подмигнул приятелю, который в ответ тоже подмигнул.

— Но мы же не разойдемся, не выпив по последней? — сказал Тибо.

— Только не из этих стаканов! — Франсуа указал на те, из которых Тибо пил за здоровье врага рода человеческого.

— Уж очень вы брезгливы; позовите ризничего и велите ополоснуть их святой водой.

— Нет; но чтобы не отказывать другу, мы позовем слугу и велим принести другие стаканы.

— Так, значит, эти, — Тибо начинал пьянеть, — годятся только на то, чтобы кинуть их в окно? Иди к черту! — пожелал он.

Стакан, посланный по такому адресу, прочертил в воздухе светящийся след, который погас, как гаснет молния.

Вслед за первым Тибо запустил в окно второй стакан.

За вторым последовал третий.

Полет третьего сопровождался сильным раскатом грома.

Тибо закрыл окно и сел на свое место, пытаясь придумать, как объяснить это чудо своим приятелям.

Но его приятели исчезли.

— Трусы! — проворчал Тибо.

И стал искать на столе стакан, чтобы выпить. Стаканов больше не было.

— Ну и что, — сказал Тибо, — подумаешь беда! Буду пить прямо из бутылки, только и всего!

Сказано — сделано: Тибо закончил свой ужин, запивая его вином прямо из бутылки, что отнюдь не способствовало равновесию его и так уже изрядно пошатнувшегося рассудка.

В девять часов Тибо позвал хозяина, расплатился и вышел.

Он был настроен против всего человечества.

Мысль, от которой он хотел отделаться, преследовала его.

Чем больше проходило времени, тем дальше была от него Аньелетта.

Значит, у каждого была нежная подруга — жена или любовница.

Этот день, полный для него ярости и отчаяния, для всех остальных был днем счастья и радости.

В этот час каждый — сеньор Рауль, Франсуа и Шампань, два жалких лакея, — шел за сияющей звездой счастья.

Только он один брел, спотыкаясь, во тьме ночи.

На нем лежит проклятие.

Но, раз он проклят, у него остаются радости осужденного, и он решил заявить о своем праве на эти удовольствия.

Вот какие мысли вертелись в голове Тибо; громко богохульствуя и угрожая Небу кулаком, он шел по лесной дороге, ведущей прямо к его хижине; до нее оставалось не более ста шагов, когда сзади послышался стук копыт.

— А, вот сеньор де Вопарфон отправился на свидание, — сказал Тибо. — Я от души посмеялся бы, господин Рауль, если бы сеньор де Мон-Гобер застал вас у своей жены! Это прошло бы не так, как с метром Маглуаром, и вам пришлось бы обменяться ударами шпаг.

Занятый мыслями о том, что произойдет, если граф де Мон-Гобер застанет у своей жены барона де Вопарфона, Тибо, шедший посреди дороги, недостаточно быстро отскочил в сторону, и всадник, которому этот мужлан мешал проехать, вытянул его плеткой, крикнув при этом:

— Посторонись, мерзавец, если не хочешь, чтобы я раздавил тебя!

Еще не протрезвевший Тибо почувствовал одновременно ожог удара плеткой и холод грязной воды, в которую он упал, сбитый с ног конем.

Всадник ускакал.

Тибо, разъярившись, привстал на одно колено и показал кулак удалявшейся тени.

— Черт возьми! Хоть бы раз в жизни двадцать четыре часа побыть знатным сеньором, как вы, господин Рауль де Вопарфон, а не башмачником Тибо, как я; иметь доброго коня, а не ходить пешком; стегать попавшегося на дороге простолюдина; волочиться за прекрасными дамами, обманывающими своих мужей, как делает графиня де Мон-Гобер!

Едва Тибо договорил, как конь барона Рауля споткнулся, всадник вылетел из седла и откатился на десять шагов.