Онлайн чтение книги Предводитель волков The Wolf Leader
VIII. ПОЖЕЛАНИЯ ТИБО

Заметив, какое впечатление произвел на Ландри вид подходивших к мельнице военных, вдова Поле испугалась не меньше своего подручного.

— О Господи! — сказала она. — Что случилось, бедный мой Ландри?

— Да, в чем дело? — в свою очередь поинтересовался Тибо.

Только у него, когда он задавал этот вопрос, голос слегка дрожал.

— Дело в том, — ответил Ландри, — что в прошлый четверг я встретил в гостинице» Дельфин» вербовщика и в припадке отчаяния поступил на военную службу.

— В припадке отчаяния! — воскликнула мельничиха. — Из-за чего же вы отчаялись?

— Я был в отчаянии, — сделав над собой усилие, сказал Ландри, — потому что любил вас.

— И из-за любви ко мне вы пошли в солдаты, несчастный?

— Разве вы не сказали, что прогоните меня с мельницы?

— Чтобы я прогнала вас?! — спросила мельничиха тоном, который никого не мог обмануть.

— Боже мой! Так вы не собирались меня выгонять?

— Бедный мальчик! — сказала мельничиха, улыбнувшись и пожав плечами.

В другое время Ландри был бы вне себя от радости, но сейчас от этих слов и улыбки его боль только возросла.

— Что ж, — сказал он, — но тогда я, может быть, успею спрятаться.

— Спрятаться! — повторил Тибо. — Уверяю тебя, это совершенно бесполезно.

— Почему бы и нет? — возразила мельничиха. — А я все-таки попытаюсь спрятать его. Пойдем, бедненький Ландри.

И она увела молодого человека, выражая ему по дороге самое горячее сочувствие. Тибо проводил их глазами.

— Для тебя все складывается плохо, дружок Тибо, — сказал он. — К счастью, как бы хорошо она его ни спрятала, у них тонкий нюх и они найдут его.

Тибо и не подозревал, что произнеся эти слова, он высказал новое желание.

Похоже, вдова спрятала Ландри не слишком далеко: она вернулась через несколько секунд.

Возможно, этот ближний тайник был самым надежным.

Через минуту после того, как вернулась запыхавшаяся

вдова Поле, в дверях появился сержант с одним из своих спутников-вербовщиков.

Двое остались снаружи — видимо, на тот случай, если Ландри попытается убежать.

Сержант и вербовщик вошли с видом людей, сознающих, что имеют на это право.

Окинув комнату вопросительным взглядом, сержант поставил правую ногу в третью позицию и поднес руку к шляпе.

Мельничиха не стала дожидаться, пока он к ней обратится: с самой чарующей улыбкой она предложила ему подкрепиться.

От такого предложения вербовщики никогда не отказываются.

Пока они занимались дегустацией вина, мельничиха, сочтя момент подходящим, поинтересовалась, что привело их на койольскую мельницу.

Сержант ответил, что разыскивает молодого мельничного подручного, который пил с ним за здоровье его величества, подписал контракт, а потом исчез и больше не появлялся.

На вопрос об имени и адресе этот юноша ответил, что его зовут Ландри, а живет он у г-жи Поле, вдовы, мельничихи в Койоле.

На основании этого они и пришли за беглецом к г-же вдове Поле, на койольскую мельницу.

Мельничиха была убеждена в том, что солгать не грех, если это ложь во спасение; она принялась уверять, что не знает Ландри, что на койольской мельнице никогда не было человека с таким именем.

Сержант ответил, что у мельничихи самые красивые в мире глаза и очаровательный рот, но для него это не основание верить ей на слово.

Поэтому он объявил прекрасной вдове, что намеревается обыскать ее мельницу.

Обыск начался.

Сержант вернулся через пять минут и попросил у хозяйки ключ от ее комнаты.

Мельничиха была крайне оскорблена такой просьбой.

Но сержант так настаивал, что пришлось дать ему ключ.

Еще через пять минут сержант привел Ландри, держа его за воротник куртки.

Увидев это, вдова страшно побледнела.

Что касается Тибо, то у него сердце выпрыгивало из груди, потому что он догадывался: без вмешательства черного волка сержанту не пришло бы в голову искать Ландри там, где тот скрывался.

— Ну-ну, мой мальчик! — насмешливо воскликнул сержант. — Значит, нам больше нравится служить красоте, чем королю? Это можно понять, но, раз уж тебе посчастливилось родиться во владениях его величества и ты пил за его здоровье, надо чем-то отплатить ему. Вы пойдете с нами, красавчик мой, а когда прослужите несколько лет солдатом французской гвардии, сможете вернуться под прежние знамена. Ну, в путь!

— Но, — сказала сержанту мельничиха, — Ландри еще не исполнилось двадцати лет, его нельзя забирать до этого возраста.

— Это правда, — подтвердил Ландри, — мне еще нет двадцати.

— А когда исполнится?

— Только завтра.

— Хорошо! — согласился сержант. — В таком случае мы уложим вас на ночь на солому, как незрелую грушу, а завтра вы проснетесь спелым.

Ландри заплакал.

Вдова просила, умоляла, заклинала, позволила вербовщикам целовать себя, кротко стерпела грубые насмешки над своим горем и дошла даже до того, что предложила выкупить Ландри за сто экю.

Все было напрасно.

Бедняге связали руки, один из вербовщиков взялся за конец веревки, и четверка отправилась в дорогу; но прежде Ландри успел заверить свою хозяйку в том, что будет вечно любить ее, где бы он ни оказался, и, если ему суждено умереть, умрет с ее именем на устах.

Прекрасная вдова, со своей стороны, перед лицом такой большой беды отбросила ложный стыд и нежно прижала Ландри к своей груди.

Когда маленькое войско скрылось за ивами, мельничиху охватила такая жестокая боль, что она упала в обморок и пришлось уложить ее в постель.

Тибо трогательно о ней заботился.

Сильная привязанность, которую вдова проявила к кузену Ландри, несколько испугала башмачника.

Но он гордился тем, что в корне пресек зло, и продолжал надеяться на успех.

Как только вдова пришла в себя, она стала звать Ландри.

Тибо изобразил глубокое сожаление.

Мельничиха разрыдалась:

— Бедное дитя! — восклицала она, заливаясь горькими слезами. — Что с ним станет, таким нежным и слабым? Чтобы убить его, хватит одной только тяжести ружья и ранца.

Затем она повернулась к гостю:

— Ах, господин Тибо, — сказала она, — это большое горе для меня; вы, наверное, поняли, что я любила его. Он был кроткий, добрый, ни одного недостатка я у него не находила: он не игрок, не пьяница; он никогда бы не стал спорить со мной, никогда не обидел бы меня; как это было приятно после двух ужасных лет, которые я прожила с покойным господином Поле. Ах, господин Тибо, господин Тибо! Как тяжело для бедной, несчастной женщины видеть, что рушатся все ее надежды на спокойное будущее!

Тибо подумал, что ему представился случай объясниться. Видя плачущую женщину, он всегда ошибочно полагал, что она плачет только для того, чтобы ее утешали. Тем не менее он решил идти к цели окольным путем.

— Конечно, я понимаю вашу боль, — ответил он. — Более того, я разделяю ее; вы не можете усомниться в моей привязанности к кузену. Но надо смириться, и, не отрицая достоинств Ландри, я скажу вам: «Ничего не поделаешь, прекрасная мельничиха, надо найти ему достойную замену».

— Достойную замену! — воскликнула вдова. — Это невозможно. Где я найду такого милого и разумного мальчика? Мне так нравилось его свежее румяное лицо и он был такой спокойный, такой уравновешенный! Он день и ночь работал, и при всем этом достаточно было одного взгляда, чтобы заставить его подчиниться. Нет, нет, господин Тибо, со всей искренностью уверяю вас, воспоминание о нем лишает меня желания искать другого, и я вижу — придется мне смириться и на всю жизнь остаться вдовой.

— Глупости! — сказал Тибо. — Ландри был слишком молод.

— Ну и что? Разве это недостаток?

— Кто знает, сохранил бы он в дальнейшем свои приятные свойства? Послушайтесь моего совета, мельничиха, перестаньте горевать; найдите, как я вам сказал, кого-нибудь, кто заставит вас забыть о нем. Вам нужен совсем другой человек, не мальчик, а зрелый мужчина, наделенный всеми достоинствами, о которых вы вздыхаете, утратив Ландри, но при этом достаточно зрелый для того, чтобы вам не приходилось опасаться, что в один прекрасный день, когда ваши несбыточные мечты рассеются, вы окажетесь во власти распутника и грубияна.

Мельничиха покачала головой. Но Тибо продолжал:

— Словом, вам нужен человек, который мог бы внушить вам уважение и вместе с тем сделал бы мельницу доходной. Черт возьми! Только слово скажите, милая хозяйка, и вы немедленно получите кое-что получше того, с чем только что расстались.

— И где я найду такое чудо? — спросила вдова, поднявшись и с вызовом глядя на башмачника.

А тот, неверно истолковав тон, которым мельничиха произнесла последние слова, решил, что случай превосходный, надо воспользоваться им и сообщить о своих намерениях.

— Так вот, красотка Поле, — ответил он. — Говоря, что вам незачем далеко искать такого человека, какой вам нужен, признаюсь, я имел в виду самого себя. Я был бы очень счастлив и очень горд стать вашим супругом. Со мной вам нечего опасаться, — продолжал он (между тем мельничиха все более грозно смотрела на него), что вам будут противоречить: я кроток как ягненок, у меня лишь одно желание и один закон — желание нравиться вам и закон послушания. Что касается вашего благосостояния, у меня есть способы увеличить его: о них я расскажу вам попозже…

Тибо не удалось закончить свою речь

— Довольно! — закричала мельничиха, еще сильнее разъярившись, оттого что долго сдерживалась. — Довольно! Я считала вас его другом, а вы осмелились посягать на его место в моем сердце! Вы стараетесь заставить меня нарушить верность вашему кузену! Вон отсюда, негодяй! Вон отсюда! Если бы я поддалась своему гневу и возмущению, я позвала бы сюда четверых мужчин и велела бы бросить тебя под мельничное колесо!

Тибо хотел было возразить.

Обычно ему хватало доводов, но сейчас он не находил ни единого слова в свое оправдание.

Правда, мельничиха не дала ему на это времени.

Рядом с ней стоял совсем новый красивый кувшин. Схватив его за ручку, она запустила им в голову Тибо.

К счастью для себя, Тибо наклонил голову влево, и кувшин, не задев его, разбился о камин.

Мельничиха с прежней яростью бросила в ту же цель табуретку.

На этот раз Тибо отклонился вправо, и табуретка выбила три или четыре стекла в окне.

Стекла посыпались с грохотом, и с мельницы сбежались работники.

Они застали свою хозяйку швыряющей изо всех сил в Тибо поочередно бутылки, кружки, солонки, тарелки — словом, все, что попадалось под руку.

Хорошо еще, что от бешенства красотка Поле не могла говорить.

Если бы она смогла, она закричала бы: «Убейте его! Уничтожьте этого подлого негодяя!»

Видя, что к мельничихе пришло подкрепление, Тибо хотел бежать и устремился к двери, которую вербовщики, уводя Ландри, оставили открытой.

Но когда он выскочил, почтенная свинья, мирно дремавшая на солнышке, пока ее не разбудил этот ужасный шум, спросонок решив, что на нее покушаются, кинулась прятаться в хлеву и угодила под ноги Тибо.

Тибо потерял равновесие.

Пробежав еще десять шагов, он свалился в грязь и в навоз.

— Иди к черту, проклятая тварь! — завопил он, больно ударившись при падении и разозлившись, оттого что его новая одежда оказалась вся в грязи.

Тибо не успел договорить, как свинья впала в неистовство и принялась носиться по двору, ломая, разбивая и опрокидывая все препятствия, оказавшиеся на ее пути.

Прибежавшие на крик хозяйки мельники и батрачки решили, что во всем виновата свинья, и пустились за ней в погоню.

Но напрасно они старались с ней сладить.

Свинья опрокинула парней и девушек, как раньше — Тибо, пробила перегородку, отделявшую мельницу от шлюза, с такой легкостью, как будто она была бумажной, бросилась под мельничное колесо, и ее поглотил водоворот…

Тем временем мельничиха вновь обрела дар речи.

— Хватайте Тибо! — закричала она, потому что слышала обращенное к свинье проклятие и была поражена скоростью, с которой исполнилось пожелание башмачника.

— Хватайте Тибо! Бейте его! Это чародей! Это колдун! Это оборотень!

Последнее обвинение было самым страшным из всех, какие могут предъявить человеку в наших лесных местах.

Тибо, у которого совесть была не совсем чиста, воспользовался недолгим замешательством слуг, вызванным мельничихиной руганью.

Он пронесся мимо девушек и парней и, пока один искал вилы, другой — заступ, выбежал за ворота мельницы и с легкостью, лишь подтвердившей подозрения прекрасной мельничихи, стал быстро подниматься на отвесную гору, что всегда считалась неприступной, особенно с той стороны, с которой взбирался на нее Тибо.

— Ну что? — кричала мельничиха на своих работников. — Вы уже устали? Вы его отпустили? Не гонитесь за ним? Не нападаете на него?

Но они отвечали, качая головой:

— Э, хозяйка, что же мы можем сделать с оборотнем?