Онлайн чтение книги Приемыш обезьяны
XXVII. ОПЯТЬ ВЕЛИКАН

Перед старомодным домом одного из предместий Балтимора остановился таксомотор.

Мужчина около сорока лет, хорошо сложенный, с энергичными и правильными чертами лица, вышел из автомобиля и, заплатив шоферу, отпустил его.

Минуту спустя, приехавший входил в библиотеку старинного дома.

– А! М-р Канлер! – воскликнул старик, вставая навстречу ему.

– Добрый вечер, мой дорогой профессор! – сказал гость, радушно протягивая ему руку.

– Кто вам открыл дверь? – спросил профессор.

– Эсмеральда.

– В таком случае она сообщит Джэн о вашем приезде, – заявил старик.

– Нет, профессор, – ответил Канлер, – потому что я первоначально хотел повидаться именно с вами.

– А, очень польщен, – сказал профессор Портер.

– Профессор! – начал Канлер с большой осторожностью, старательно взвешивая свои слова. – Я пришел сегодня, чтобы поговорить с вами относительно Джэн. Вам известны мои стремления, и вы были достаточно великодушны, чтобы одобрить мое ухаживание.

Профессор Архимед Кв. Портер вертелся на своем кресле. Этот сюжет разговора был ему всегда неприятен. Он не мог понять – почему. Канлер, ведь, был блестящей партией!

– Но, – продолжал Канлер, – я не могу понять Джэн. Она откладывает свадьбу то под одним предлогом, то под другим. У меня всякий раз такое чувство, что она с облегчением вздыхает, когда я с ней прощаюсь.

– Не волнуйтесь, – сказал профессор Портер, – не волнуйтесь, м-р Канлер! Джэн в высшей степени послушная дочь. Она исполнит то, что я ей скажу.

– Значит, я все еще могу рассчитывать на вашу поддержку? – спросил Канлер с тоном облегчения в голосе.

– Несомненно, милостивый государь, несомненно! – воскликнул профессор Портер. – Как могли вы сомневаться в этом?

– А вот этот юный Клейтон, знаете, – заметил Канлер, – он болтается здесь целые месяцы. Я не говорю, что Джэн им интересуется; но помимо его титула, он, как слышно, унаследовал от отца очень значительные поместья, и не было бы странным, если бы он в конце концов не добился своего, разве только … – и Канлер остановился.

– Ой, ой, м-р Канлер, разве только что?

– Разве только вы нашли бы удобным потребовать, чтобы Джэн и я, мы, повенчались тотчас же, – медленно и определенно договорил Канлер.

– Я уже намекал Джэн, что это было бы желательно! – печально проговорил профессор Портер. – Мы не в состоянии больше содержать этот дом и жить сообразно с требованиями ее положения.

– И что же она вам ответила? – спросил Канлер.

– Она ответила, что еще ни за кого не собирается выходить замуж, – сказал профессор, – и что мы можем перебраться жить на ферму в северном Висконсине, которую ей завещала мать. Ферма эта приносит немножко больше того, что нужно на жизнь. Арендаторы жили на этот доход и могли еще посылать Джэн какую-то безделицу ежегодно. Она решила ехать туда в начале будущей недели. Филандер и м-р Клейтон уже там, чтобы все приготовить к нашему приезду.

– Клейтон поехал туда? – воскликнул Канлер, видимо огорченный. – Отчего мне не сказали? Я тоже с радостью поехал бы и принял все меры, чтобы все устроить удобно.

– Джэн считает, что мы и так уже слишком в долгу у вас, м-р Канлер, – ответил профессор Портер.

Канлер только что собирался возразить, когда раздались из приемной шаги, и Джэн Портер, вошла в комнату.

– О, прошу извинить меня! – воскликнула она, останавливаясь на пороге. – Я думала, что вы один, папа!

– Это только я, Джэн, – заявил Канлер, вставая. – Не хотите ли вы войти и присоединиться к семейной группе? Как раз была речь о вас.

– Благодарю вас, – сказала Джэн Портер, входя и взяв стул, придвинутый для нее Канлером. – Я только хотела сказать папа, что Тобей придет завтра из колледжа и упакует книги. Очень бы я желала, папа, чтобы вы определенно указали, без чего вы можете обойтись до осени! Пожалуйста, не тащите за собою всю библиотеку в Висконсии, как вы бы потащили ее в Африку, если бы я не помешала этому.

– Тобей здесь? – спросил профессор Портер.

– Да, я только что говорила с ним. Он и Эсмеральда заняты теперь своими религиозными диспутами у черной лестницы.

– Ну, ну, – я должен еще повидать его, – крикнул профессор.

– Извините меня, дети, я на минуточку уйду, – и старик поспешно вышел из комнаты.

Как только он ушел настолько, что ничего не смог слышать, Канлер обратился к Джэн Портер.

– Вот что, Джэн, – сказал он грубо. – Долго будете вы еще оттягивать? Вы не отказались выйти за меня замуж, но и не обещали определенно. Я хочу завтра получить разрешение, и тогда, не дожидаясь оглашения, мы могли бы спокойно обвенчаться до вашего отъезда в Висконсин. Обвенчаемся без треска и шума; я уверен, что и вы это предпочтете.

Девушка вся похолодела, но храбро подняла голову.

– Ваш отец желает этого, – добавил Канлер.

– Да, я знаю.

Она говорила почти шепотом.

– Понимаете ли вы, м-р Канлер, что вы меня покупаете? – сказала она, наконец, ровным, холодным голосом. – Покупаете за несколько жалких долларов? Конечно, вы это знаете, Роберт Канлер! Надежда на такое стечение обстоятельств несомненно была у вас на уме, когда вы дали пале денег взаймы на сумасбродную экспедицию, которая чуть было не кончилась так неожиданно блестяще. Но если бы нам повезло, то вы, м-р Канлер, были бы поражены больше всех! Вам и в голову не приходило, что эта затея может оказаться удачной. Для этого вы слишком хороший делец. И не в вашем духе давать деньги на поиски зарытых в землю кладов, или давать деньги взаймы без обеспечения, если вы не имеете каких-нибудь особых видов! Но вы знали, что без обеспечения честь Портеров вернее у вас в руках, чем с обеспечением. Вы знали, что это лучший способ, не подавая и виду, принудить меня выйти за вас замуж. Вы никогда не упоминали о долге. Во всяком другом человеке я сочла бы это за великодушие и благородство. Но вы себе на уме, м-р Роберт Канлер! Я вас лучше знаю, чем вы думаете. Мне, конечно, придется выйти за вас замуж, если не будет другого выхода, но надо нам раз и навсегда понять друг друга.

Пока она говорила, Роберт Канлер попеременно то краснел, то бледнел, а когда она окончила, он встал и с наглой улыбкой на энергичном лице сказал:

– Вы меня удивляете, Джэн. Я думал, что у вас больше самообладания, больше гордости. Конечно, вы правы: я вас покупаю и я знал, что вы это знаете, но я думал, что вы предпочтете делать вид, что это не так. Я хотел думать, что самоуважение и гордость Портеров не допустят вас до признания даже себе самой, что вы продажная женщина. Но пусть будет по вашему, деточка, – добавил он весело. – Вы будете моей, и это все, что мне надо!

Не говоря ни слова, Джэн повернулась и вышла из комнаты.

Джэн Портер не вышла замуж перед своим отъездом с отцом и Эсмеральдой в маленькую висконсинскую ферму, и когда она из вагона отходящего поезда холодно попрощалась с Робертом Канлером, он крикнул ей, что присоединится ним через неделю или две.

На станции их встретил Клейтон и м-р Филандер в огромном дорожном автомобиле, принадлежавшем Клейтону, и они быстро помчались через густые северные леса к небольшой ферме, которую девушка ни разу не посетила после раннего детства.

Домик мызы, стоявший на маленьком пригорке, на расстоянии каких-нибудь ста ярдов от дома арендатора, испытал полное превращение за три недели, проведенные там Клейтоном и м-р Филандером.

Клейтон выписал из отдаленного города целый отряд плотников, штукатуров, паяльщиков и маляров. И то, что представляло собой лишь развалившийся остов, когда они приехали, являлось теперь уютным, маленьким, двухэтажным домиком со всеми современными удобствами, которые можно было достать в такое короткое время.

– Что ж это такое, м-р Клейтон, что вы сделали? – крикнула Джэн Портер. И сердце у нее упало, когда она прикинула в уме вероятный размер сделанных затрат.

– Т-с… – предупредил Клейтон, – не говорите ничего вашему отцу. Если вы не скажете ему, он никогда не заметит, а я просто не мог допустить мысли, чтобы он жил в той ужасной грязи и запустении, которые м-р Филандер и я застали здесь. Я сделал так мало, когда бы мне хотелось сделать так много, Джэн. Ради чего, прошу вас, никогда не упоминайте об этом.

– Но вы знаете, что мы не сможем отплатить вам! – крикнула девушка. – Зачем вы хотите так ужасно меня обязать?

– Не надо, Джэн, – сказал Клейтон печально. – Если бы это было только для вас, поверьте, я не стал бы этого делать, потому что с самого начала знал, как это повредит мне в ваших глазах. Но я просто не мог представить себе дорогого старика живущим в дыре, которую мы здесь нашли. Неужели вы мне не верите, что я это сделал именно для него, и не доставите мне по крайней мере это маленькое удовольствие?

– Я вам верю, м-р Клейтон, – ответила девушка, – потому что знаю, что вы достаточно щедры и великодушны, чтобы сделать все именно ради него, – и, о, Сесиль, я бы хотела отплатить вам, как вы того заслуживаете и как вы сами желали бы!

– Почему вы этого не можете, Джэн?

– Я люблю другого.

– Канлера?

– Нет.

– Но вы выходите за него замуж! Он сказал мне это перед моим отъездом из Балтимора.

Девушка вздрогнула.

– Я не люблю его, – объявила она почти гордо.

– В таком случае из-за денег, Джэн?

Она кивнула.

– Значит, я менее желателен, чем Канлер? У меня денег довольно, более чем достаточно для всяких нужд, – промолвил он с горечью.

– Я не люблю вас, Сесиль, – возразила она, – но я уважаю вас. Если я должна унизить себя торговой сделкой с каким-нибудь мужчиной, я предпочитаю, чтобы это был человек, которого я и без того презираю. Я чувствовала бы отвращение к тому, которому продалась бы без любви, кто бы он ни был. Вы будете счастливее без меня, сохранив мое уважение и дружбу, чем со мною, если бы я стала вас презирать.

Он не стал больше настаивать, но если когда-либо человек таил жажду убийства в груди, то это был Уильям Сесиль Клейтон, лорд Грейсток, когда неделю спустя Роберт Канлер подъехал к домику мызы в своем шестицилиндровом автомобиле.

Прошла неделя без всяких приключений, но напряженная и неприятная для всех обитателей маленького дома висконсинской мызы.

Канлер не переставал настаивать на том, чтобы Джэн немедленно с ним обвенчалась.

Наконец, она уступила просто из отвращения к его беспрерывной и ненавистной докучливости.

Было условлено, что следующим утром Канлер поедет в город и привезет разрешение и священника.

Клейтон хотел уехать, как только узнал о принятом решении; но усталый, безнадежный взгляд девушки удержал его. Он не в силах был ее бросить.

Что-нибудь могло еще случиться, – старался он мысленно утешить себя. А в душе он знал, что достаточно пустяка, чтобы его ненависть к Канлеру перешла в действие.

Рано утром на следующий день Канлер уехал в город.

На востоке, низко над лесом, стлался дым, лес горел уже целую неделю недалеко от них, но ветер все время продолжал быть западным, и опасность им не угрожала.

Около полудня Джэн Портер пошла на прогулку. Она не позволила Клейтону сопровождать ее.

– Мне хочется побыть одной, – сказала она, и он подчинился ее желанию.

Дома профессор Портер и м-р Филандер были погружены в обсуждение какой-то серьезной научной проблемы. Эсмеральда дремала на кухне, а Клейтон, сонный после проведенной без сна ночи, бросился на кушетку в столовой и вскоре погрузился в беспокойный сон.

На востоке черные клубы дыма поднялись выше, неожиданно повернули и стали быстро нестись к западу.

Все ближе подходили они. Семьи арендатора не было, так как был базарный день, и никто не видел быстрого приближения огненного демона.

Вскоре пламя перебросилось через дорогу и отрезало путь позвращения Канлеру. Легкий ветер направил огонь к северу, затем повернул назад, и пламя стало почти неподвижно, будто какая-то властная рука держала его на привязи.

Неожиданно с северо-востока показался бешено мчавшийся большой черный мотор.

Он остановился перед коттеджем. Черноволосый гигант выскочил из него и бросился к двери. Не останавливаясь, вбежал он в дом. На кушетке лежал спящий Клейтон. Человек содрогнулся от изумления, но одним прыжком очутился около спавшего.

Он его резко потряс за плечо и крикнул:

– Боже мой, Клейтон, вы здесь все с ума сошли? Разве вы не знаете, что вы почти окружены огнем? Где мисс Портер?

Клейтон вскочил на ноги. Он не узнал человека, но понял слова и бросился на веранду.

– Скотт! – крикнул он арендатора, и затем, вбегая в комнату: – Джэн! Джэн! Где вы?

В одну минуту сбежались Эсмеральда, профессор Портер и м-р Филандер.

– Где мисс Джэн? – закричал Клейтон, схватив Эсмеральду за плечи и грубо тряся ее.

– О, Габерелле! Масса Клейтон, мисс Джэн пошла прогуляться.

– Она еще не вернулась? – и, не дожидая ответа, Клейтон помчался во двор, сопровождаемый другими.

– В какую сторону пошла она? – спросил черноволосый гигант Эсмеральду.

– Вот по этой дороге! – крикнула испуганная негритянка, указывая на юг, где взор встречал сплошную, высокую стену ревущего пламени.

– Сажайте всех в ваш автомобиль, что стоит под навесом, – закричал незнакомец Клейтону – и везите их по северной дороге. Мой автомобиль оставьте здесь. Если я найду мисс Портер, он нам понадобится. А не найду – никому он не будет нужен. Делайте, как я сказал, – добавил он, заметив, что Клейтон колеблется. И вслед затем они увидели, как гибкая фигура метнулась через поляну к северо-востоку, где лес еще стоял нетронутый огнем.

В каждом из присутствовавших поднялось непостижимое чувство облегчения, будто большая ответственность была снята с их плеч; чувствовалось нечто вроде безотчетной веры в незнакомца: он спасет Джэн Портер, если ее еще можно спасти.

– Кто это? – спросил профессор.

– Не знаю, – ответил Клейтон. – Он назвал меня по имени, и он знает Джэн, потому что назвал ее. И Эсмеральду он назвал по имени.

– В нем что-то поразительно знакомое, – воскликнул м-р Филандер, – а между тем я знаю, что никогда раньше не видел его.

– Да! – крикнул профессор Портер. – В высшей степени замечательно! Кто бы это мог быть, и почему я чувствую, что Джэн спасена теперь, когда он отправился за нею в поиски?

– Не могу сказать вам, профессор, – ответил Клейтон задумчиво, – но я испытываю такое же странное чувство.

– Однако, пойдемте! – воскликнул он, – мы сами должны выбираться отсюда, или будем отрезаны. – И все присутствовавшие поспешили к автомобилю Клейтона.

Когда Джэн Портер повернулась, чтобы идти домой, она испугалась, заметив, как близко подымался теперь дым лесного пожара. Она торопливо пошла вперед, и скоро испуг ее перешел почти в панику. На глазах у нее громадные языки пламени быстро прокладывали себе дорогу между ней и коттеджем. Путь был отрезан!

Джэн свернула в густой кустарник, пытаясь пробить себе дорогу на запад, обойдя огонь, и таким образом добраться до дому.

Но скоро бесплодность ее попыток стала очевидной, она поняла, что ее единственная надежда – повернуть назад на дорогу и бежать к югу по направлению к городу. Она снова бросилась назад. Ей понадобилось не менее двадцати минут, чтобы выбраться на дорогу, – но и за эти двадцать минут огонь успел снова отрезать ей отступление.

Пробежав немного вниз по дороге, ей пришлось остановиться в полнейшем ужасе; перед нею подымалась сплошная стена огня. Полоса пламени перекинулась на полмилю к югу от главного очага пожара, захватив и этот небольшой участок дороги в свои неумолимые объятия.

Джэн Портер поняла, что пробраться через кустарник немыслимо. Уж раз пыталась она это сделать, и ей это не удалось. Теперь она видела ясно, что через несколько минут протянутые с севера и юга горящие щупальцы сольются в сплошную массу волнующегося пламени.

Девушка спокойно стала на колени в пыли дороги и стала просить небо о том, чтобы оно дало ей сил мужественно встретить свою судьбу и чтобы оно спасло отца и друзей от смерти.

Она и не подумала о спасении себя самой, – так очевидно было, что никакой надежды нет и что даже сам бог не мог бы теперь спасти се.

Внезапно она услышала, что кто-то громко зовет ее по имени.

– Джэн! Джэн Портер! – прозвучало сильно и громко, но голос был незнакомый.

– Здесь! Здесь! – крикнула она в ответ. – Здесь! На дороге!

И тогда увидела она, что по веткам деревьев к ней мчится с быстротой белки какая-то исполинская фигура.

Порыв ветра обволок их облаком дыма, и она потеряла из вида человека, который спешил к ней. Но вдруг ее охватила большая рука и подняла куда-то вверх. Она почувствовала напор ветра и изредка легкое прикосновение ветки в быстром полете вперед.

Она открыла глаза.

Далеко под ней расстилались мелколесье и земля.

Вокруг струилась листва.

Гигантская фигура, которая несла Джэн Портер, перепрыгивала с дерева на дерево, и ей казалось, что она в каком-то сне, снова переживает приключение, выпавшее на ее долю в далеких африканских джунглях.

О, если бы это был тот самый человек, который тогда нес ее сквозь запутанную зелень листвы! Но это невозможно. И однако, кто же другой во всем мире достаточно силен и ловок, чтобы делать то, что делает сейчас этот человек?

Она украдкой бросила взгляд на лицо, близко склонившееся к ее лицу, и у нее вырвался слабый, испуганный вздох – это был он.

– Мой возлюбленный! – шепнула она. – Нет, это предсмертный бред!

Должно быть, она сказала это громко, потому что глаза, по временам скользившие по ней, засветились улыбкой.

– Да, ваш возлюбленный, Джэн, ваш дикий, первобытный возлюбленный, явившийся из джунглей потребовать свою подругу – потребовать женщину, которая от него убежала, – добавил он почти свирепо.

– Я не убежала, – прошептала она. – Я согласилась уехать только после того, как целую неделю прождали вашего возвращения.

Они уже выбрались из полосы огня, и он повернул обратно к поляне. Они шли теперь рядом к коттеджу. Ветер опять повернул, и огонь гнало обратно; еще час – и все должно было погаснуть.

– Отчего вы тогда не вернулись? – спросила она.

– Я ухаживал за д'Арно. Он был тяжело ранен.

– Ах, я знала это! – воскликнула она. – А они уверяли, будто вы присоединились к неграм и что вы были из их племени.

Он засмеялся.

– Но вы им не верили, Джэн?

– Нет! Как мне звать вас? – спросила она. – Я не знаю, как вас зовут.

– Я был Тарзан из племени обезьян, когда вы меня впервые узнали, – сказал он.

– Тарзан из племени обезьян? – крикнула она. – Так это была ваша записка, на которую я уезжая ответила?

– Да! Чья же еще она могла быть?

– Я не знала; только она не могла быть вашей: ведь Тарзан, из племени обезьян, писал по-английски, а вы не понимали ни слова ни на каком языке!

Он опять засмеялся.

– Это длинная история: я написал то, чего не мог сказать, а теперь. д'Арно еще ухудшил дело, выучив меня говорить на французском языке вместо английского.

– Идем! – добавил он. – Садитесь в мой автомобиль, мы должны догнать вашего отца; они лишь немного впереди нас. Когда они отъехали, он снова обратился к ней:

– Значит, когда вы написали в записке к Тарзану, что любите другого, вы подразумевали меня?

– Да, – ответила она просто.

– Но в Балтиморе, – о, как я искал вас там, – мне сказали, что вы, быть может, теперь уже замужем! Что человек, по имени Канлер, приехал сюда, чтобы повенчаться с вами! Правда ли это?

– Правда.

– Вы его любите?

– Нет.

– Любите ли вы меня, Джэн? Она закрыла лицо руками.

– Я дала слово другому. Я не могу ответить вам, Тарзан! – крикнула она.

– Вы мне ответили. Теперь скажите мне, как вы решаетесь выйти замуж за человека, которого вы не любите?

– Мой отец ему должен много денег.

В памяти Тарзана неожиданно всплыло письмо, которое он прочел, и имя Роберта Канлера, и то горе, на которое ока намекала в письме и которое он тогда не мог понять. Он улыбнулся.

– Если бы ваш отец не потерял своего клада, вы были бы все же вынуждены сдержать ваше обещание этому Канлеру?

– Я могла бы просить его вернуть мне мое слово.

– А если бы он отказал?

– Я дала свое слово.

С минуту они молчали. Автомобиль бешено мчался по изрытой неровной дороге, потому что огонь снова стал угрожать им справа и новая перемена ветра могла мгновенно перебросить его через этот единственный путь к спасению.

Наконец, они миновали опасное место и Тарзан замедлил ход.

– Предположим, что я его попрошу? – предложил Тарзан.

– Едва ли он согласится исполнить просьбу незнакомца, – ответила девушка, – особенно такого, который сам желает меня получить.

– Теркоз согласился, – мрачно промолвил Тарзан.

Джэн Портер вздрогнула и с испугом взглянула на него.

– Здесь не джунгли, – сказала она, – и вы уже больше не дикий зверь. Вы джентльмен, а джентльмены не убивают хладнокровно и зря.

– Я все еще дикий зверь в душе, – проговорил он тихо, как бы про себя.

Они снова помолчали некоторое время.

– Джэн Портер! – сказал наконец Тарзан, – если бы вы были свободны, вышли бы вы за меня?

Она не ответила сразу, но он ждал терпеливо.

Девушка старалась собраться с мыслями. Что знала она о странном существе, сидящем рядом с нею? Что знал он сам о себе? Кто был он? Кто были его родители?

Даже имя его было отзвуком его таинственного происхождения и его дикой жизни.

У него не было человеческого имени. Могла ли она быть счастлива с мужем, который всю жизнь провел на вершинах деревьев в африканских пустынях, который с детства играл и сражался с антропоидами, вырывая куски из трепещущего бока свежеубитой добычи и вонзал крепкие зубы в сырое мясо, в то время как товарищи его рычали и дрались кругом него за свою часть? Мог ли он когда-нибудь подняться до ее общественного круга? Могла ли она вынести мысль о том, чтобы спуститься до его уровня? Будет ли кто-нибудь из них счастлив в таком ужасном неравном браке?

– Вы не ответили, – сказал он. – Вы боитесь причинить мне боль?

– Я не знаю, что ответить, – печально проговорила Джэн Портер. – Я не могу разобраться в своих мыслях.

– Значит, вы меня не любите? – спросил он ровным голосом.

– Не спрашивайте меня. Вы будете счастливее без меня. Вы не созданы для мелочных ограничений и условностей общества. Цивилизация скоро стала бы вам невыносима, и вы стали бы рваться к свободе вашей прежней жизни – жизни, к которой я так же не приспособлена, как и вы к моей.

– Я думаю, что понял вас, – спокойно ответил он. – Я не буду больше настаивать. Для меня важнее видеть вас счастливой, чем быть счастливым самому. Я сам понимаю теперь, что вы не смогли бы быть счастливой – с обезьяной!

В его голосе прозвучала слабая нотка горечи.

– Не надо, – умоляюще проговорила она. – Не говорите так! Вы не поняли!

Но прежде, чем она успела сказать что-либо дальше, неожиданный поворот дороги привез их в середину маленького лагеря.

Перед ними стоял автомобиль Клейтона, окруженный всем обществом, которое он привез из коттеджа.