Онлайн чтение книги Ледяная тюрьма Prison of Ice
13 ч. 07 мин

Криофобия. Боязнь льда.

Обстоятельства, сложившиеся так, как они сложились, оказались много трагичнее привычных, то есть тех, в которых Рита Карпентер обыкновенно была вынуждена давить в себе приступы криофобии.

Одни куски тороса крошились и понемногу отваливались, тогда как другие самым причудливым образом меняли свои очертания – таково было воздействие цунами. Теперь совсем еще недавно выглядевшая незыблемой ледяная стена походила скорее на крепостные ворота: в ледяном валу образовался пролом, или, можно сказать, пещера, уводившая в толщу огромного тороса метров на двенадцать и раздававшаяся в ширину метров на девять. Высота провала достигала кое-где шести метров, не доходя в других местах и до трех, так что архитектоника не лишена была изысканности: одна сторона ворот имела гладкую скошенную поверхность, а вторая складывалась из бесчисленных булыжников и осколков льда, заполнявших пустоты между этими ледяными булыжниками. В итоге возникала прочная, потому что огромные и крошечные куски льда удерживали друг друга, мозаика из белых пятен почти одинакового тона, своей зловещей красотой заставившая Риту вспомнить старинный фильм «Кабинет доктора Калигари», изобиловавший кадрами, изображавшими страшные пейзажи.

Она помедлила на входе в это холодное убежище: ей не хотелось, да нет, она сопротивлялась самой мысли о необходимости переступить, вслед за Францем Фишером, порог, потому что была во власти неразумного, беспричинного чувства, говорившего ей, что путь, который ей предстояло пройти, уведет ее не только на пару метров вперед, но и, одновременно, в прошлое, вспять, в ту самую зиму, когда ей было шесть лет от роду и, еще, грохот и рев, и смерть, и погребение заживо в белой могиле…

Стиснув стучавшие друг о друга зубы и изо всех сил пытаясь задавить острый и едва не ввергающий в паралич страх, Рита вошла под ледовые своды. За спиной неистовствовала буря, но тут, в этих белых стенах, по ее ощущению, было сравнительно тихо, и даже можно было перевести дух, радуясь избавлению от укусов ветра и снега.

Посветив фонариком, Рита обследовала боковые стены и купол, пытаясь отыскать трещины или какие-то иные знамения, предупреждающие о том, что какой-то участок свода вот-вот рухнет. Пока что пещера выглядела вполне надежно, хотя еще один прилив цунами мог бы без труда обрушить и этот свод.

– Опасно, – произнесла она, не в силах скрыть в своем голосе нотки нервозности.

Франц не спорил:

– Но выбирать не из чего.

Все три надувные жилища были уничтожены. Пребывание на открытом ветру пространстве в течение достаточно продолжительного периода времени грозило переохлаждением организма. Причем гипотермия могла бы подкрасться незаметно, исподтишка, нимало не считаясь с их утепленными полярными костюмами и штормовками на меху. Потому острая нужда в укрытии взяла верх над опасностью, которая могла грозить им в пещере.

Все же они покинули свое убежище, чтобы вернуться в него вместе с коротковолновой радиостанцией. Аппарат поставили у дальней стены. Франц протянул провода от приемопередатчика через всю пещеру и подключил их к зажимам запасного аккумулятора, стоявшего на уцелевшем снегоходе. Рита включила станцию: шкала настройки засияла свечением цвета морской волны. Шорох статических разрядов и унылые посвистывания наполнили пространство пещеры, отражаясь от ледяных стен и поднимаясь под высокие своды.

– Работает, – произнесла с облегчением Рита. Натянув капюшон поглубже, так, чтобы была прикрыта шея, Франц сказал:

– Пойду погляжу, может, еще что найдется. – Оставив фонарик Рите, он вышел в метель, вобрав голову в плечи и наклонив ее вперед, готовясь встретиться с бушевавшим за воротами ветром.

Не успел Франц выйти за порог, как послышался сигнал срочной передачи: в эфир вышел Гунвальд, вызывавший всех со станции Эджуэй.

Рита рухнула на колени перед приемопередатчиком и поспешила подтвердить прием вызова.

– Какая радость слышать твой голос, – заговорил Гунвальд. – Все ли целы?

– Лагерь погиб, но мы с Францем в порядке. Отыскали укрытие в ледяной пещере.

– А Харри и остальные?

– Нам неизвестно, что с ними, – отвечала она и, пока произносила эти слова, в груди стало тесно от внезапно охватившей ее тревоги. – Их не было в лагере, они доделывали кое-какие мелочи. Подождем их еще четверть часа, а потом надо будет, если они не появятся, пойти на поиски. – Она замолчала в нерешительности, а потом откашлялась. – Дело в том… короче, мы дрейфуем.

На мгновение Гунвальд, похоже, потерял дар речи. Потом, справившись с собой, спросил:

– Ты точно знаешь?

– Сначала мы обратили внимание на ветер, он теперь дует с другой стороны. Потом уже посмотрели на компас, потом на еще один компас.

– Подожди минутку, – сказал Ларссон с хорошо различимым в голосе беспокойством. – Дай подумать.

Несмотря на шторм и сильные возмущения магнитосферы, как правило, сопутствующие дурной погоде, голос Ларссона звучал чисто, а все им сказанное было понятно. Но до станции отсюда по прямой, по воздуху, так сказать, было пока километров шесть с половиной. А вот как буря разыграется на славу, да и айсберг отнесет подальше на юг, наверняка со связью у них будут серьезные нелады. И Гунвальд, и Рита понимали, что связь скоро оборвется, но никто даже словом не обмолвился об этом.

Ларссон спросил:

– А большой он, этот ваш айсберг? Как ты думаешь?

– Совсем ничего про это не знаю. У нас еще не было возможности произвести хоть какую-то разведку. Пока что мы заняты тем, что ищем уцелевшие вещи. Копаемся в развалинах лагеря, чтобы спасти хоть что-то.

– Но если айсберг невелик… – голос Гунвальда заглушили статические помехи. Но он, похоже, и без того сходил на нет.

– Не поняла тебя. Повтори.

Шорохи статических разрядов.

– Гунвальд, ты меня слышишь?

Его голос возник снова:

– …Если этот ваш айсберг – не очень большой… Харри и остальные, быть может, и не дрейфуют вместе с вами.

Рита прикрыла глаза:

– Хотела бы я, чтобы так оно и было.

– Но так это или же совсем по-другому, положение далеко не безнадежно. Погода все еще не настолько испортилась, чтобы помешать мне выйти на спутниковой связи на базу ВВС США в Туле. А когда я оповещу военных летчиков, они смогут связаться с тральщиками МГГ. С теми кораблями ООН, что дожидаются несколько южнее.

– И что потом? Какой капитан, если только у него с головой все в порядке, поведет корабль в бурю, навстречу дурному зимнему шторму? Нормальный человек догадается, что и нас он так не спасет, а уж свой траулер со всей командой и собой в придачу точно погубит.

– Знаешь, на военной базе в Туле есть современный самолет, самой свежей разработки, поисковый. И еще у них там навалом разных вертолетов, которые никакой погоды не признают.

– Не изобрели еще такого самолета, который пробился бы через бурю, как та, что сейчас бушует у нас. Я уже не говорю про то, что на айсберг летчику надо еще посадить свою машину. А тут ветры на любой вкус.

Радиостанция только покряхтывала, да иногда попискивала или присвистывала. Но Рита чувствовала, что связь не оборвалась, что Гунвальд на том конце канала и никуда не пропал.

«Да, – подумала она. – У меня-то тоже нет слов».

Она поглядела вверх, туда, где прижатые друг к другу ледяные балки и булыжники образовывали в совокупности нечто вроде стрельчатого свода. Снег и ледяная пыль все-таки проникали через эту кровлю – были, значит, трещины, пусть небольшие и немногочисленные.

Наконец швед заговорил:

– Ладно, насчет самолета ты, пожалуй, права. Но все равно, нельзя терять надежду.

– Согласна.

– Потому что… ну… послушай, Рита, этот шторм должен когда-то кончиться… через трое-четверо суток.

– Или чуть позже, – опять согласилась она.

– У вас не так много еды.

– Если вообще есть хоть какая-то. Но пища не имеет такого уж важного значения, – сказала Рита. – Без еды можно протянуть и подольше, чем четверо суток.

И он, и она знали, что грозит им вовсе не голодная смерть. Самое главное – это пробирающий до костей, неусыпный холод.

Гунвальд сказал:

– Греться можно в снегоходах. По очереди. Как у вас с топливом?

– Да хватило бы на обратный путь. Если бы на эту станцию Эджуэй была дорога. Но не больше. А если больше, то совсем ненамного. Хватит, чтобы гонять двигатели пару часов. Но не на несколько суток.

– Ну, тогда…

Молчание. Статические разряды.

Он прорезался снова через несколько секунд:

– …Дозвонюсь до Туле все равно. Пусть знают. Может, они найдут ответ, который мы не замечаем. Они не так переживают, а чтобы решить задачку, лучше от нее отстраниться.

Она поинтересовалась:

– Эджуэй хотя бы цел?

– Полный порядок.

– А ты?

– Ни единой царапины.

– Приятно слышать.

– Буду жить. И ты тоже, Рита.

– Постараюсь, – отвечала она. – Я очень буду стараться.