Онлайн чтение книги Пробитое пулями знамя
24

Не дождавшись возвращения Веры, Лебедев из нарядной сам вышел в цех — поискать Савву. Время дорого! Нужно немедленно принимать окончательное решение. Заговура раскисает совсем. Еще больше тревожит поведение Буткина…

Как все произошло? С прибытием первого эшелона Зубицкого рота Заговуры ушла в пустые мастерские. Это он, Заговура, дал гудок, сзывая рабочих. Там он произнес речь, убеждая всех, что мастерские неприступны и стойкая их оборона заставит власти принять все требования восставших. Людей увлекли его слова. Они обещали более легкий путь к победе, чем призыв Лебедева на этом митинге — соединить свои силы с восставшими в Красноярске. Люди готовы были сразиться с врагом, но не где-то в неизвестности, уезжая в далекий город. Другое дело — тут вот, на привычном месте. И тогда выступил Буткин. Предложил разойтись по домам, через представителей вести переговоры. Гнев охватил рабочих: «Как! Испугаться Зубицкого? Разойтись сейчас по домам? Поднять без боя руки вверх? Отказаться от всего, что нами уже захвачено, взято? Нет! Правильны слова Заговуры: построить баррикады, стоять до конца!»

И вот сам же Заговура теперь отказывается от обороны, готов сдаться, а Буткин, оставшись вместе со всеми в мастерских, сеет разлад и неверие: «Не надо было браться за оружие!»

Лебедев дернул пряжку, затягивая ремень потуже. Сдаваться? Нет, никогда! Только прорыв! Выйти, вырваться из этого кольца! Теперь люди поняли свою ошибку. Как горько, что это уже после жертв, которых могло и не быть!

«Но где же Савва Трубачев? Куда девалась Вера?»

Лебедев пошел вдоль баррикады. Савва все время стоял здесь. Куда бы это мог парень уйти? Дружинники, старательно целясь, стреляют. Тревога Заговуры еще не сказалась среди них. Нет никакой сумятицы. День близится к вечеру. В разбитые окна видно серое небо. Это не тучи, а морозная мгла. К ночи она плотнее ляжет на землю. Продержаться бы до ночи… Продержимся!

Вот Лиза Коронотова. В коротком полушубке, с закутанной в суконную клетчатую шаль головой. Укрывшись за толстыми листами котельного железа, она стоит и тоже стреляет из револьвера. Рядом с нею укреплено красное знамя восстания. Недавно пуля сбила его с крыши. Но подбежала Дарья и тут же подняла, а Лиза укрепила его у себя на баррикаде. Молодец! Не боится, что солдаты после этого стали стрелять в ее окно особенно яростно.

Лебедев взобрался на баррикаду, в узкую щель между брусьями бросил взгляд на площадку перед мастерскими, откуда вели огонь по окнам солдаты Зубицкого. Теперь они держат себя еще осторожнее, их напугала меткая стрельба дружинников. Одни отползли в канаву, за обратный скат невысокой насыпи, другие укрепились за штабелями шпал, за перевернутыми вагонетками. На рельсах лежит человек. Женщина… Пуховая шаль, завязанная под мышками, темно-синяя юбка, подшитые валенки… Что… что такое?.. Да это же Вера!.. Морозный воздух острой болью резнул Лебедеву горло, на мгновение задернул серым туманом глаза. Убили… Hp как, зачем она оказалась там? И Лебедеву вдруг припомнились испуг и тревога, отразившиеся на лице Веры, когда Порфирий предложил послать Савву. Да, конечно, она тогда еще задумала оберечь любимого от опасности. И вот… Бедная девушка!

Лебедев перебрался по брусьям к Лизе; она стояла здесь и должна была все видеть.

Лиза повернула к Лебедеву лицо, запорошенное железной окалиной, и тут же пригнулась: пуля ударила в лист железа, осыпав их обоих ржавчиной.

В который раз так… — испуганно проговорила она.

И, не дожидаясь расспросов Лебедева, сама взволнованно стала рассказывать, как Вера выбежала из пролома, постояла возле угла депо, оглянулась…

…Сердце у меня так и оборвалось. Крикнуть бы ей: «Воротись! Куда ты?» Все равно не услышит. И все тут, которые были рядом со мной, тоже… Ой, Василий Иванович, гляньте…

Дверь цеха распахнулась. Лавутин со двора втащил Савву, крепко держа парня за руку у плеча. Савва вырывался, выдергивал руку, кричал:

Гордей Ильич… Гордей Ильич, пусти!.. Пусти, я пойду. Может, она жива еще…

Лавутин не выпускал его, подтягивал к себе, убеждал:

Не смей! Не смей, говорю! Сам только зря погибнешь…

Лебедев быстро спустился вниз. Такое страшное горе у человека! Савва вовсе не владеет собой и способен бог знает на что. Какие слова найдешь, чтобы утешить его, ободрить? Ничем, никак не утешишь. Но вокруг тесное кольцо осады, и пули просверливают баррикады, смерть грозит многим. Сейчас нужны мужество и мужество, воля… Савву может привести в себя только приказ.

Опомнись!.. Слушай меня… Савва рванулся и от Лебедева.

Егор Иванович, не держи…

Стой! Я приказываю тебе!

Сжатым кулаком Савва потер лоб, протянул руку к Лебедеву:

Егор Иваныч, дай хоть вынести ее…

Ты видишь — сейчас невозможно. Тебя сразу убьют…

Снова распахнулась дверь, и в клубах белого пара вбежал Заговура. Лебедев бросился к нему.

Что случилось? Заговура постукивал зубами.

Нам все равно не удержаться… Прибыл еще эшелон… Нужно вступить в переговоры… Я не хочу этого делать без вас, но я… — Он тонко с отчаянием вскрикнул: — Я должен!

Вы должны продержаться до темноты. Не дать им ворваться во двор. Если у вас есть совесть! Если вы не предатель! — Лебедев оттеснил его к стене, схватил за портупею, тряхнул: — Заговура, через два часа наступит темнота, и мы вырвемся!

Заговура сунул руку в карман шинели, выхватил комок бумаги.

Вот… сейчас перебросили оттуда… Зубицкий в последний раз предлагает… обещает солдатам прощение… просить о прощении, если… сдадимся… Иначе — военно-полевой суд, — он кусал свои побелевшие, сохнущие губы, — солдатам скрыться невозможно… И тогда всем расстрел или каторга…

Заговура! Мы вырвемся и будем продолжать борьбу!

Прострочила по стене снаружи пулеметная очередь. Заговура молча потряс головой. Лебедев понял: он все равно сдастся — теперь или через два часа. А без его роты попытка соединить свои силы с восставшими в Красноярске бессмысленна. Значит, только уход в подполье, в конспирацию… А сейчас — продержаться до темноты.

Савва, ты слышал? Ты понял? Заговура сдается! Пойди приготовь шесть человек. Каждому топор, лом — что найдется. Как смеркнется, ступайте в конец двора, к паровозному кладбищу. Все соберемся — сразу проделать в заборе проходы. Будем прорываться.

Савва смотрел перед собой каким-то отсутствующим взглядом, хотя и силился понять, что говорит ему Лебедев. Автоматически повторял за ним:

Да… да… я понимаю… шесть человек… в заборе проходы… прорываться… Я сделаю, Егор Иванович…

Лебедев коротким порывистым движением обнял его и отпустил.

Савва, тяжело, я знаю. Не вздумай самовольничать. За жизнь всех людей сейчас отвечаешь. За революцию. — Лебедев сделал шаг к двери. — Заговура, идемте.

Куда?

Во двор. Проверять наружную оборону. Вы должны быть вместе со мной. — На ходу он жестко прибавил: — Чтобы вы не подняли белого флага.

Морозная мгла уже наполняла углы двора, а дальше, за забором, лежала серой неподвижной толщей. Ночь будет — хоть глаз коли. Хорошо! Стрельба стала реже. Видимо, Зубицкий выжидает ответа Заговуры. Сколько времени будет он выжидать? Засветло штурмовать он не станет. Зачем ему нести лишние потери? Впотьмах легче подойти к забору, взломать его и потом ворваться во двор и в мастерские. Надо опередить расчеты Зубицкого.

В каменных кладовых прямо на полу пылали костры из вагонных досок. Туда, сменяясь на баррикадах через каждый час, бегали греться осажденные. Особенно сильно зябли дружинники и солдаты из роты Заговуры, те, кто держал оборону снаружи корпуса главного цеха, у проходной, у вспомогательных цехов, препятствуя осаждающим взломать забор. На кострах в котлах и ведрах женщины таяли засыпанный паровозной гарью снег: Зубицкий приказал перекрыть трубы, и мастерские остались без воды. Дружинники подходили, черпали чем придется эту мутную жидкость, пили и сплевывали, когда на зубы попадались угольки. Шутили, смеялись: «Есть снег — мы и без воды проживем». Но лица у всех были измученные — видно, что люди держатся крайним напряжением воли.

Лебедев с Заговурой обошли все посты, все баррикады, построенные во дворе. Дружинники спрашивали:

Как там, не сымает осаду Зубицкий?

Они и сами теперь понимали: если Зубицкий не уйдет, им здесь гибель. А сдаться — позор, измена делу революции. И только ли позор? Тогда их всех перепишут и будут судить. Выходит, предать революцию, стать на колени — и потом все же на каторгу!

И когда Лебедев говорил каждому:

Как стемнеет, идем на прорыв, — лица рабочих сразу светлели.

Вот это правильно! Эх, Егор Иванович, сразу бы нам послушать тебя…

На баррикадах, которые защищала рота Заговуры, солдаты слушали Лебедева,' хмуро отмалчиваясь. Заговура прежде успел им внушить, что есть только одно спасение — сдаться. Кто-то даже спросил:

А когда поднимать белый флаг будем? Лебедев ответил:

Не будем!

Заговура, все время молчавший, сказал:

Когда уйдут те… кто не хочет сдаваться.

И Лебедев почувствовал, что эти слова Заговуре дались нелегко. Обезволенный страхом, он все же не хотел стать подлецом.

Они обошли весь двор и вернулись в здание главного цеха. Здесь их нагнал Буткин.

Лебедев, я все же не могу молчать! Долго вы будете продолжать это безумство? — выкрикнул он, забегая вперед и становясь на пути. — Я спрашиваю: долго?

Лебедев даже не замедлил свой шаг, хотя в голову ему так и ударило бешенство. Ответил он совершенно спокойно:

Пока не выведу отсюда людей. Вы, если хотите, тоже можете сдаться. А истерики прекратите немедленно. Я требую.

Буткин проводил его ненавидящим взглядом.

На короткое время в нарядной собрался комитет. Обсудили только подробности: как сгруппироваться, идя на прорыв, и как потом рассыпаться по пустырю, и кому уходить на нелегальные квартиры. Все остальное было ясно.

После всех слова попросил Заговура. Он сидел согнувшись, руки его лежали на коленях, и пальцы все время подергивались.

Товарищи, я прошу… поверить… понять… законы к военнослужащим строже, чем к гражданским… И только потому…

Он не договорил, отвернулся. И никто на его слова не отозвался.

Лебедев встал, посмотрел в другой конец нарядной, где на скамьях лежали забинтованные люди. Перевязки были закончены, и Мирвольский с матерью переходили от одного раненого к другому, успокаивали, давали лекарства. Иван Герасимович в уголке на спиртовке кипятил хирургические инструменты.

Ну, а как же нам быть с товарищами, которые сами не смогут идти? — спросил Лебедев. — Унести?

Мирвольский поднял голову, передал склянку с лекарством Ольге Петровне, а сам быстро подошел к Лебедеву.

Нет, нельзя, — сказал он вполголоса, чтобы не услышали раненые, — этим людям нужно лежать в больнице. Постоянное наблюдение. Раны очень тяжелые.

— А что… ты предлагаешь, Алексей? Мирвольский потеребил промоченные кровью полы халата.

Мы останемся с ними. Перевезем в больницу. — Он помолчал: — Я позабочусь, чтобы они смогли скрыться, когда для них это будет можно и если понадобится.

Лебедев пожал ему руку и вышел. Остальные комитетчики его уже дожидались.

Сумерки сгущались быстро. Они опускались сверху, с блекнущего неба, а от земли им навстречу поднимался плотный морозный туман. На станции вспыхнули электрические фонари — желтые пятна с радужными кольцами и колючками коротких лучей вокруг них. За забором нечасто пощелкивали выстрелы и красные мечи прокалывали мглу. Зубицкий давал понять: он ждет. Такой же редкой стрельбой отвечали баррикады. И это значило: «А мы не сдаемся!»

Вернулся из разведки Порфирий. Приглядываясь и прислушиваясь, он изнутри обошел вокруг всего забора. Похоже, что Зубицкий готовит удар со стороны главного входа, через проходную. Там, в ближнем переулке, слышно, топчется много солдат, сильно скрипит снег под их сапогами. За паровозным кладбищем на пустыре стоит по-прежнему редкая цепь. Видимо, Зубицкий считает, что у восставших может быть только два решения: сидеть в мастерских или сдаться.

Через полчаса двинемся, — сказал Лебедев.

Он распорядился натаскать досок под стену одной из каменных кладовых, стоявших в противоположном от пустыря конце двора, полить доски мазутом. Зажечь этот костер, когда люди соберутся к забору. Пламя костра озарит пустую часть двора и этим еще плотнее сделает темноту вдали от огня. А главное, озадачит Зубицкого: «Что это значит? — пожар?» И на время прикует к себе взгляды его солдат. А нескольких минут уже достаточно, чтобы выломать доски в заборе и выйти на пустырь.

Стало совсем темно. Один за другим потянулись в дальний конец двора дружинники, к ним присоединилось несколько солдат из роты Заговуры. Оставшиеся поддерживали стрельбу. Иззябшая, сползла с баррикады Лиза. Стала навивать на древко полотнище знамени.

Оторви, — сказал ей Лебедев. — Удобнее нести. Запомни, Лиза: ты будешь беречь это знамя и потом, когда разойдемся.

Лиза тихо сказала:

Сберегу.

Пошли Терешин с Лавутиным и с ними последняя группа дружинников. Воткнутые в земляной пол, в разных концах мастерских горели два дымных факела. Они почти не освещали цех, только слабые багровые тени от них медленно и словно безнадежно переползали по опустевшим баррикадам и по иссеченной пулями штукатурке стен. Буткин молча стоял на пороге нарядной. Лебедев оставил цех последним.

Он догнал товарищей на половине пути. Шли медленно, осторожно разваливая снег ногами, чтобы он меньше скрипел.

Наконец все собрались во дворе в назначенном месте. Савва и с ним еще шесть человек стояли уже наготове, всунув ломы и топоры в щели забора.

Прошло еще несколько минут, и вдалеке, по ту сторону корпуса мастерских, стало вспухать желтое зарево, плотнее сдвигая мрак у забора, где стояли дружинники.

Лебедев подал команду, и Савва нажал ломом. Захрустели доски. На пустыре за паровозным кладбищем участилась стрельба. Там услышали какой-то необычайный треск, но не поняли, что это значит. Стреляли наугад, сквозь тьму и морозный чад не видя цели.

Дружинники пролезли в проломы и потекли к пустырю, навстречу выстрелам, прижимаясь к длинным вереницам мертвых паровозов, к скатам ржавых колес. Пули летели высоко, но иногда вдруг вспарывали сугробы, бросая людям в лицо снежную пыль.

Низко пригибаясь к земле, Лебедев с Порфирием и Лизой шли впереди. За ними и по сторонам от них шуршали шаги, словно струилась по снежному полю поземка.

У тендера последнего паровоза они все трое постояли минутку, прижимаясь к холодному железу. Впереди пустырь, открытое поле. Горит греющий красный огонек на семафоре. Из глухой черноты взблескивают выстрелы. Теперь уже вовсе близкие, но по-прежнему беспорядочные и неуверенные. Здесь самая большая опасность — стоит оцепление.

— Бегом! — шепнул Лебедев. — С ходу прорвемся, сомнем!

Порфирий пронзительно свистнул. Это был для дружинников сигнал прорыва. Заранее договорились прорываться молча, не открывая огня. Чем меньше будет здесь стрельбы, тем позже дойдет тревога до Зубицкого.

Тьма сразу вся на широком пространстве наполнилась топотом ног. Сухой морозный воздух перехватывал дыхание у бегущих, щипал в гортани. Чаще загремели выстрелы. Послышались вскрики. Лавиной рабочие налетели на цепь солдат, подмяли их. Возникли короткие схватки, борьба врукопашную. Лебедев споткнулся, и его обогнал Порфирий. Блеснул близкий огонь, но пуля никого из них не задела. Порфирий свалил стрелявшего, выхватил у него винтовку и побежал дальше. Не отставая, держались рядом Лебедев и Лиза. А за ними, теперь раздробившись на группы, бежали дружинники. Вырвался бас Лавутина:

— Ах, чтоб тебя!..

И тонкий вскрик. Кого-то он сшиб, подмял на пути.

Над снежным полем в плотном морозном тумане мелькали неясные тени.

Солдаты Зубицкого растерялись. Стреляли во все стороны, на шум, как попало, может быть, даже друг в друга…

А дружинники, прорвавшись через оцепление, уходили все дальше и дальше в открытое поле, за семафор, через железнодорожные пути, в темные переулки рабочего поселка.


Читать далее

1 09.04.13
2 09.04.13
3 09.04.13
4 09.04.13
5 09.04.13
6 09.04.13
7 09.04.13
8 09.04.13
9 09.04.13
10 09.04.13
11 09.04.13
12 09.04.13
13 09.04.13
14 09.04.13
15 09.04.13
16 09.04.13
17 09.04.13
18 09.04.13
19 09.04.13
20 09.04.13
21 09.04.13
22 09.04.13
23 09.04.13
24 09.04.13
25 09.04.13
26 09.04.13
27 09.04.13
28 09.04.13
29 09.04.13
30 09.04.13
31 09.04.13
32 09.04.13
33 09.04.13
34 09.04.13
35 09.04.13
36 09.04.13
37 09.04.13
38 09.04.13
39 09.04.13
40 09.04.13
1 09.04.13
2 09.04.13
3 09.04.13
4 09.04.13
5 09.04.13
6 09.04.13
7 09.04.13
8 09.04.13
9 09.04.13
10 09.04.13
11 09.04.13
12 09.04.13
13 09.04.13
14 09.04.13
15 09.04.13
16 09.04.13
17 09.04.13
18 09.04.13
19 09.04.13
20 09.04.13
21 09.04.13
22 09.04.13
23 09.04.13
24 09.04.13
25 09.04.13
26 09.04.13
27 09.04.13
28 09.04.13
29 09.04.13
30 09.04.13
31 09.04.13

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть