Глава XXXII. ДЕРЕВНЯ РАЗБЕГАЙ

Онлайн чтение книги Пулковский меридиан
Глава XXXII. ДЕРЕВНЯ РАЗБЕГАЙ

В те же часы, когда все это происходило возле Детского Села и Пулкова и на возвышенном рубеже между ними, в это самое время напряженная боевая деятельность крупных и мелких частей развертывалась и нарастала и в сотне других пунктов: разрывающий грозную цепь славный город, напрягая все силы, двигал к фронту новые и новые полки и рабочие отряды! Они с хода вливались в поредевшие передовые части и продолжали теснить, опрокидывать, неудержимо гнать вперед слабеющего врага.

За день до этого белые солдаты еще ходили по перронам станций Скачки и Горелова — первых за пригородным Лиговом. Деревни Новоселье, Ластиково, Финляндская колония были в их руках. Опасность казалась уже почти непреодолимой…

Но к станции Лигово волнами, подразделение за подразделением, подходили новые свежие полки: 49-й стрелковый, знаменитый в солдатских летописях гражданской войны «битый, мятый сорок девятый, стёбанный, трёпанный» полк сосредоточился в Большом и Малом Горлове и в Порожках. Седьмой — у реки Кикенки; шлиссельбургский рабочий батальон — близ станции Сергиево, которая теперь зовется «Володарской».

Путиловский рабочий батальон, — в нем маршировал теперь по грязным дорогам осени не один десяток ближайших старых друзей Григория Федченки, — 8-й стрелковый, полк московских курсантов, 47-й, 50-й, 51-й стрелковые, 1-й и 2-й запасные полки, все эти части, вливавшиеся в состав 6-й стрелковой дивизии, накатывались с каждым часом на пригородные холмы и останавливались, задержанные ими, как волны грозного наводнения…

Три бронепоезда стояли под парами в Лигове. Четвертый то и дело выходил то по направлению на Дудергоф и Гатчино, то по Ораниенбаумской ветке… Между железной дорогой и приморским шоссе развернулись на позициях многочисленные батареи. Наконец на самом море можно было видеть дымовые султаны двух кораблей: это бросили якоря западнее границы Петроградского морского порта «Севастополь» и эскадренный миноносец «Инженер-механик Дмитриев».

В эти тревожные дни каждый человек и каждая часть были на счету. Все снималось с мест. Все стремилось к фронту, что только могло итти на врага. Именно поэтому и то военно-морское училище, где теперь среди других занимался курсант Павел Лепечев, прекратило на время свою работу и образовало «Ударный отряд морских курсантов». Бок о бок с 4-м Экспедиционным отрядом моряков Балтики курсанты заняли фронт возле так называемой «Стрельнинской колонии» и, действуя в тесном соприкосновении с остальными частями, двинулись к Красносельским высотам…

Весь день 22 октября — пестренький осенний день, когда небо то затягивается быстро бегущими низкими тучами, то вдруг освещается жидким янтарным светом холодного солнца, — весь день все кругом грохотало: справа, слева, далеко и близко шли бои.

Наступая на Красное, моряки и морские курсанты поднялись до деревень Наккорово, Аннино, Пески… Здесь их встретил ураганный пулеметный огонь, кинжальный огонь, с ближних дистанций…

Огонь велся с чрезвычайной яростью. Наши части залегли. Поддержанные броневиками, белые перешли в контратаку… Началось замешательство, потом — отход… Но в этот миг на помощь черным бушлатам и гимнастеркам москвичей со стороны Сергиева уже спешили люди в рабочих пиджачках, в путиловских и шлиссельбургских кепках… Пиджаки, бушлаты и гимнастерки смешались в одном порыве. К вечеру положение перестало внушать тревогу. Моряки и курсанты снова перешли в наступление…

Уже в глубокой тьме рота, в которой числился курсант Лепечев, получила задание — произвести разведку в направлении на Ропшу. Штабы получили сведения, заставлявшие насторожиться: по шоссе, ведущему к фронту из этого местечка, чувствовалось какое-то движение.

Отряд, не успев как следует отдохнуть после напряжения дневных боев, снялся и двинулся в темноту. Около деревни Земерязи взводу Лепечева было приказано продвинуться вперед и прощупать ближайшие окрестности Деревень Велигонт и Разбегай…

— Вот что, товарищ, Лепечев, — сказал командир роты (десять дней назад он преподавал Лепечеву тактику), — бери бойцов и скрытно произведи поиск сюда вот и сюда… Тут что-то есть! Обнаруживать себя без крайней необходимости не следует, но, если дойдет до дела, — дерись… Разведка боем имеет свои достоинства: помнишь позапрошлое наше занятие… А кроме того — слышал, что в соседних частях говорят: «Ребята, флотские подошли! Матросы рядом с нами встали! Ну, за этими, как за каменной стеной! Эти — просоленные, и засол крепкий». Сам понимаешь, какую это на нас ответственность налагает…

Ночь была глухой и черной — настоящая октябрьская волчья темнота. Неба совсем не ощущалось — такие по нему неслись низкие и непроницаемые тучи. Ни впереди, ни позади — ни одной отметины, ни огонька, ни признака того, что где-то тут сосредоточены люди, сотни и тысячи людей.

Посмотришь вперед, в сторону врага, кажется: да чепуха это все! Никого нет и не может быть там, в холодных чернилах осенней полночи, в пустых полях, в покинутых жителями деревеньках… Если бы был хоть один человек — неужели же этого нельзя было бы заметить?

Но остановишься, обернешься назад, туда, где заведомо затаились твои друзья, твои боевые товарищи, и видишь — и там такая же пустота, тот же дикий перебег ветра по голым полям, та же тьма и безмолвие… Значит — нельзя верить этому всему…

Когда впереди на чуть заметном просвете неба замаячили крыши Разбегая, Лепечев остановил взвод и вдвоем с огромным хмурым белорусом Мулярчиком двинулся дальше ползком по сырым канавам.

Не доходя сажен пятидесяти до деревенской околицы, они залегли: впереди послышалась человеческая речь, какой-то скрип…

Деревня лежала от Лепечева к западу. Дорога через нее проходила с юга на север. И после четверти часа неподвижного наблюдения ему стало ясно: оттуда, от Ропши, с великими предосторожностями втягивается в Разбегай и, поводимому, останавливается в нем на ночевку какая-то крупная вражеская часть.

Посовещавшись с товарищем, Павел отправил его, также ползком, обратно, к взводу: надлежало срочно известить о слышанном командира отряда… Сам же он сошел с дороги в сторону, продвинулся несколько южнее, наткнулся на небольшой овражек, шаг за шагом прошел по нему, приближаясь все больше и больше к шоссе, и наконец оказался в густых ольховых кустах под невысоким мостиком на той дороге, по которой двигалась неизвестная часть.

Противник передвигался очень осторожно, стремясь во что бы то ни стало сохранить в тайне свой марш. Но все же здесь, в глубоком своем тылу, он, очевидно, не опасался чужого глаза. Солдаты, идя, разговаривали, правда вполголоса… Иногда слышался окрик: «Кто курит! Сказано — не курить, господа…»

Лепечев замер на дне своего овражка, услышав это «господа». Значит он наткнулся на один из отборных белых полков, видимо, состоящий в большинстве своем из юнкеров и офицеров…

Чужие ноги равномерно топали у него над головой. Иногда на него сыпалась сквозь щели моста дорожная труха… Ничего, ничего, ваши благородия! Ничего, посидим, подождем! И не по стольку сиживали…

— Валерий! — проговорил внезапно совсем над ним молодой еще звонкий голос. — А Виктора Вишнецова рота — тоже с нами в этот Разбегай идет?

— Ну да, в Разбегай! — ответил ему такой же молодой басок. — Держи карман! Их батальон в какой-то, чёрт бы его драл, Велигонт, тут же, рядом… Тоже — названьице! Будут там броневиков ждать…

Осторожно выбравшись из олешняка и лозняка, Павел Лепечев сначала шаг за шагом, а под конец чуть ли не бегом достиг места, где он оставил своих, и, сняв их с постов, повел к штабу.

* * *

Сведения, поступившие от его взвода и от других разведывательных партий, были сопоставлены и изучены. Стало ясно, что времени нельзя терять ни минуты… Надо или немедленно отходить на более прочно подготовленные рубежи, или действовать, памятуя, что «промедление — смерти подобно…». Командир и комиссар отряда морских курсантов предпочли второй путь. Было решено произвести молниеносный и неожиданный удар обрушиться на врага, как снег на голову, и разгромить его еще до того, как обеим сторонам станет в точности известна сила и численность противника.

И опять — та же непроглядная тьма, те же где вспаханные, где шуршащие щетиной жнива вязкие от осенних дождей поля… Холодная вода хлюпает под ногами. Лозовые кусты стегают по лицу мокрыми голыми прутьями. Пахнет где грибом, где недавно замоченным и разостланным по пожне мужицким льном, где болотной ржавчиной… Кажется — только волкам и жить в этой глуши, в этой осени, в этой пропитанной влагой непрогляди. А вот — поди ж ты, как мила она твоему сердцу, как до боли сжимает его даже самая мимолетная мысль о разлуке, об утрате этого всего — Родины!

Теперь Павел шел не один. За ним двигались в черной ночи бесшумные незримые тени в черных бушлатах. Моряку труднее, чем пехотинцу: на ногах — не высокие сапоги, а ботинки; широкие брюки намокают. Днем черная одежда выдает издали… Правда, ночью это не так уж заметно…

Совершенно скрытно отряд приблизился почти вплотную к плетням на разбегайских огородах. Последние полверсты кто пробирался по овражкам, кто просто полз по земле по-пластунски. Потом залегли в полном молчании.

Над смутными очертаниями деревни, над купами каких-то берез или лип возле ее усадеб, над влажной колеей дороги нависла глубокая тревожная тишина… И — ни огонька, ни движения, ни даже тявканья собаки… Может быть, это хорошо; может быть, они спят там, на спокойной ночевке?..

А может быть — наоборот: они тоже выслали разведку, перехитрили нас, затаились еще глуше, еще плотнее, и…

Тишина… Тишина… И внезапно, как удар грома, как ночной вихрь, стремительный бросок вперед; в темноте, в никому не известные деревенские улицы, между чьими-то гумнами, среди каких-то сараев, по грядам огородов, по воде никогда не виданных чужих луж…

Жалко стукнул, почти не раскатившись, одинокий выстрел белого часового… Поздно! Поздно, голубчики! Поздно, сукины дети!

Страшны такие короткие, яростные схватки в ночи… Кто-то выскакивает из темной бани под вязовым деревом… Выстрел, вскрик… Дальше, дальше…

Топот ног раздается по улице, тяжелое дыхание… Затрещал плетень, плеснула вода… Хриплое ругательство: «Врешь, не уйдешь, беляк проклятый!», «Товарищи, товарищи! Справа в прогон побежали! Сюда, сюда!», «Господа офицеры! Ливенцы, ливенцы, стыдитесь…»

И потом все покрывающее, вдвойне страшное в непроглядном мраке: «Полундра, братишки! Ур-р-рааа!»

За какие-нибудь полчаса роты лучшего ливанского офицерского полка Юденича, нашедшие ночное пристанище в деревнюшке Разбегай, были уничтожены почти начисто. Мало кто сумел прорваться сквозь курсантские цепи, добежать по буеракам до соседнего Велигонта, сея там ужас, панику, переполох: «Моряки! Матросы… Все погибло…»

Еще меньшее число испуганных, бледных, вывалянных в грязи, изодранных на деревенских изгородях людей попало в плен… Их колотила та же знакомая уже Лепечеву лихорадка, озноб, в каком бился месяца два назад потомок адмирала Нэпира на Кронштадтском рейде… С ужасом водили они тяжелые одурелые глаза вслед за каждым проходящим курсантом: «Моряки! Красная Балтика… Ну, кончено…»

Над деревней Разбегай занимался рассвет. Комиссар отряда вызвал к себе политруков и особо отличившихся курсантов: надо было немедленно укрепить занятый пункт. Трудно было сомневаться: остатки ливенцев постараются взять реванш, отомстить за поражение.

Так оно и случилось. Когда стало достаточно светло, белые пошли в контратаку. Но силы их были уже надорваны, моральное состояние снизилось, порыв с каждым новым отпором иссякал все скорее.

И вскоре штаб смог донести высшему командованию, что правый фланг советских войск, наступавших на Красное Село, обеспечен надежно и окончательно.

После полудня Павел Лепечев сидел на камне за одним из сараев, дышал всей грудью и смотрел вперед. Ни одного выстрела больше. Никакого движения на той стороне. Неужели — произошел перелом? Неужели — начинается их поражение?

Он сидел, радуясь законному, с боя взятому краткому отдыху, ничтожной передышке; а восточнее фронт рычал попрежнему; там курилась дымом пологая Каграссарская высота. Там развертывались другие, но тоже связанные с этими в одну прочную цепь события…


Читать далее

ПРОЛОГ 07.04.13
Глава I. САМОКАТЧИК ФЕДЧЕНКО 07.04.13
Глава II. ГОРОД ВЕЧЕРОМ 07.04.13
Глава III. У ПОПКОВОЙ ГОРЫ 07.04.13
Глава IV. БЕЛОЙ НОЧЬЮ 07.04.13
Глава V. ПРИЯТЕЛИ 07.04.13
Глава VI. ПОБЕГ 07.04.13
Глава VII. ТЫЛ И ФРОНТ 07.04.13
Глава VIII. ВЗВОД В ЛЕСУ 07.04.13
Глава IX. В КОПОРСКОМ ЗАМКЕ 07.04.13
Глава X. ПЕЩЕРА ЗА АГНИВКОЙ 07.04.13
Глава XI. ПАНТЕЛЕЙМОНОВСКАЯ, 7 07.04.13
Глава XII. ПОДСТУПЫ К ПИТЕРУ 07.04.13
Глава XIII. ПОРОХ И ЧЕРЕМУХА 07.04.13
Глава XIV. ВЕРНЫЙ ПУТЬ 07.04.13
Глава XV. КОМЕНДАНТ НЕКЛЮДОВ 07.04.13
Глава XVI. БОЛЬШОЕ И МАЛОЕ 07.04.13
Глава XVII. НА ФРОНТ! 07.04.13
Глава XVIII. КРАСНАЯ ГОРКА 07.04.13
Глава XIX. ОТЕЦ И СЫН 07.04.13
Глава XX. ДВА ФРОНТА 07.04.13
Глава XXI. ОДИН ИЗ ДВУХСОТ 07.04.13
Глава XXII. ЧЕТЫРЕ ПИСЬМА 07.04.13
Глава XXIII. НАД РЕЧКОЙ ВИДЛИЦЕЙ 07.04.13
Глава XXIV. НА ВЗМОРЬЕ 07.04.13
Глава XXV. КОГДА ЛЕТО НА ИСХОДЕ 07.04.13
Глава XXVI. РЫБА ПИРАЙА 07.04.13
Глава XXVII. СЛЕДЫ 07.04.13
Глава XXVIII. ЯМБУРГ — ШУЛКОЛОВО 07.04.13
Глава XXIX. ЗЕМЛЯ И НЕБО ПЕТРА ГАМАЛЕЯ 07.04.13
Глава XXX. В ОКТЯБРЕ 07.04.13
Глава XXXI. ПУЛКОВСКИЙ БОЙ 07.04.13
Глава XXXII. ДЕРЕВНЯ РАЗБЕГАЙ 07.04.13
Глава XXXIII. КАГРАССАРЫ 07.04.13
Глава XXXIV. БАБКА ДОМНА 07.04.13
Глава XXXV. МАМА! 07.04.13
Глава XXXVI. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ 07.04.13
Глава XXXII. ДЕРЕВНЯ РАЗБЕГАЙ

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть