Онлайн чтение книги Королева теней Queen of Shadows
Глава 8

Манона Черноклювая, наследница клана Черноклювых ведьм, владелица славного меча, именуемого Рассекателем ветра, хозяйка боевого дракона Аброхаса и, что важнее всего, главнокомандующая воздушной армии адарланского короля, сидела сейчас за черным стеклянным столом и смотрела на грузного человека напротив. В ней все кипело, но она была вынуждена держать себя в узде.

За те недели, что Манона и половина легиона Железнозубых находились в Морате – горной крепости герцога Перангтона, – ее отношение к герцогу не стало лучше. И у ее ведьм из отряда Тринадцати – тоже. И потому Астерина, стоявшая у темной каменной стены, держала руки вблизи эфесов своих парных мечей, а Соррель замерла у двери. По той же причине Васта и Линна несли караул за дверью.

Герцог либо не замечал состояния собеседницы, либо не обращал внимания. Он вспоминал о существовании Маноны, лишь когда отдавал ей приказы по части обучения ее воздушного воинства. Все остальное время он был сосредоточен исключительно на армии смертных, стоящей лагерем у подножия гор. От тех смертных очень странно пахло. Интересовали герцога и обитатели подземных пещер, откуда постоянно доносились крики, рев и стоны. Пещеры представляли собой настоящий лабиринт, вырезанный в недрах горы. Манона никогда не спрашивала, кого содержат в этих катакомбах или что там творится. Правда, Тени (так называли ведьм-близняшек ее отряда) передавали ей слухи о каменных алтарях, залитых кровью, и застенках, где темнее, чем в сердце самой Тьмы. Если все это никаким боком не касалось легиона Железнозубых, Маноне было все равно. Пусть смертные играют в богов.

Сколько Манона помнила, на эти дурацкие встречи Перангтон являлся не один. С ним всегда была красивая черноволосая женщина, которая не отходила от него ни на шаг, словно привязанная к нему невидимой цепью.

Сейчас взгляд Маноны был устремлен на нее, а не на карту. Герцог указывал места, где Железнозубым надлежит провести воздушную разведку. Кальтэна – так звали эту женщину.

Кальтэна всегда молчала. Ее взгляд упирался в пол. Ее горло было стянуто черным ожерельем, больше напоминающим ошейник. Этот ошейник заставлял Манону держаться подальше. Точнее, запах, что исходил от него. Для ведьм люди вообще пахли не лучшим образом. Но этот запах был каким-то нечеловеческим. А от Кальтэны пахло все сильнее и сильнее. Так пахнет в темных, забытых всеми богами углах. Так пахнет на кладбище, когда там копают землю для могилы.

– На следующей неделе я жду донесений о дикарях, что живут в Белоклычьих горах, – сказал герцог.

Его ухоженные усы цвета ржавчины совсем не вязались с темными, зловещего вида доспехами. Этот человек одинаково уверенно держался на заседаниях королевского совета и на полях сражений.

– Что именно нам искать? – равнодушно спросила Манона, которую утомлял этот разговор.

Она постоянно напоминала себе, какая это честь – быть главнокомандующей и вести в бой армию Железнозубых. Даже если пребывание в Морате больше смахивало на наказание, а ее бабушка – верховная ведьма клана Черноклювых – до сих пор ничего не сообщала ей о дальнейших действиях. Но пусть и смертные не забывают: Железнозубые – союзники Адарлана, а не служанки на побегушках у короля.

Герцог рассеянно поглаживал худенькую руку Кальтэны. Следы многочисленных ссадин, особенно заметных на белой коже, вряд ли были результатом несчастного случая.

И этот широкий красный шрам возле локтя. Припухлость говорила о его недавнем происхождении.

Женщина с удивительным спокойствием относилась к подобным ласкам герцога. Не вздрогнула она и когда его толстые пальцы коснулись шрама. Шрам герцог тоже погладил.

– Мне нужен подробный список их поселений, – сказал герцог. – Численность каждого. Основные перевалы, по которым они ходят через горы. Себя не обнаруживать и в сражения не вступать.

Манона была способна вытерпеть все, связанное с их прозябанием в этой дыре, но только не такой приказ. «В сражения не вступать». Это что же – никаких развлечений? Они не увидят умирающих смертных, не вдохнут ни с чем не сравнимый запах свежей крови?

Помещение, где происходила встреча, имело лишь одно высокое узкое окно. Вид оттуда загораживали многочисленные каменные башни Мората. Маноне было тесно в этой комнатенке; особенно рядом с герцогом и его сломленной женщиной.

– Будет исполнено, – сказала Манона и встала.

– Ваша милость, – произнес герцог.

Манона замерла, встав вполоборота к Перангтону.

Глаза у герцога были не совсем человеческими.

– Главнокомандующая, при обращении ко мне следует добавлять «ваша милость».

Манона с трудом сдержалась, чтобы не выдвинуть железные зубы.

– Это для людей вы герцог. Но не для меня. И уж тем более никакая не «моя милость».

Астерина замерла.

Герцог Перангтон громко расхохотался. Кальтэна оставалась бесстрастной, будто не слышала этого разговора.

– Белая демонесса, – произнес герцог, оглядывая Манону с ног до головы.

Его глаза скользили по ней слишком уж смело и нагло. Будь на месте Перангтона кто-то другой, она железными ногтями выцарапала бы ему глаза, позволив немного повопить от боли. А потом железными зубами впилась бы в горло.

– Иногда я думаю, уж не собираетесь ли вы повернуть вашу армию против людей и захватить нашу империю?

– Для меня бесполезны земли, где живут люди.

Манона сказала ему сущую правду. Им не нужны земли смертных. Другое дело – Западный край, где некогда процветало славное Ведьмино королевство. Но до тех пор, пока не окончится война, затеянная адарланским королем, и пока его враги не будут разбиты, ведьмам не позволят вернуть себе потерянную родину. К тому же проклятие крошанских ведьм, не признающих за ними права на Ведьмино королевство, действует до сих пор. За пятьсот лет кланы Железнозубых так и не сумели одолеть проклятие последней крошанской королевы. Умирая, та прокляла Железнозубых, сказав, что они никогда не будут владеть Западным краем.

– Бесполезны, – повторил за Маноной герцог. – И за это я ежедневно благодарю богов.

Он махнул рукой:

– Можешь идти.

Манона смерила его взглядом. Может, убить герцога прямо за столом? Интересно было бы посмотреть, это встряхнет Кальтэну? Но тут она увидела, как Астерина слегка переместила ногу. Своевременное предупреждение, сродни негромкому покашливанию.

Манона молча вышла, оставив герцога наедине с его безгласной любовницей.

Манона шла по узким коридорам Моратской крепости. Рядом – ее заместительница Астерина, а на шаг позади – Соррель. Васта и Линна замыкали процессию.

Из узких, словно бойницы, окошек лились лучи заходящего солнца. Вместе с ним долетали крики, рычание, хлопанье крыльев. И конечно, неумолчные звуки кузнечных молотов, ударяющих по металлу.

В крепости были места, куда ведьм не допускали. Сейчас они как раз проходили мимо одного такого – входа в башню, где обосновался герцог. У темной каменной двери стояло шестеро караульных. Запахи, проникавшие сквозь дверь, казались Маноне острыми когтями, царапающими ей спину. Она и две ее заместительницы старались отойти к противоположной стене. Астерина решила взять реванш и блеснула перед караульными своими железными зубами. Ее золотистые волосы, стянутые на лбу грубым кожаным обручем, красиво переливались в свете факелов.

Но караульные лишь моргнули. У них не перехватило дыхание. Манона понимала: причина такой стойкости вовсе не в выучке солдат. От них тоже исходило странное зловоние.

Манона оглянулась через плечо на Васту. Та ухмылялась каждому караульному и слуге, попадавшимся навстречу. Ее рыжие волосы, кожа кремового оттенка и черные глаза с золотистыми крапинками завораживали большинство мужчин. Такими же завороженными были те, кого Васта избирала для телесных утех. Даже когда пускала им кровь (ей нравилось смотреть, как смертные истекают кровью), они не спохватывались. Но караульные у входа в башню герцога не клюнули и на Васту.

Заметив, что Манона смотрит на нее, Васта вопросительно изогнула темно-рыжие брови.

– Собери остальных, – велела ей Манона. – Настало время охоты.

Васта кивнула и свернула в темный боковой коридор, позвав с собой Линну. Та лишь улыбнулась Маноне и поспешила вслед за Вастой.

Манона с заместительницами поднялись в полуразрушенную башню, где расположился отряд Тринадцати. Днем их драконы восседали на толстых бревнах, торчащих из стен башни. Они дышали свежим воздухом и поглядывали на военный лагерь смертных, развернутый далеко внизу. На ночь драконы заползали внутрь своего гнезда, где их на всякий случай приковывали к стенам.

Это было удобнее, чем запирать драконов внизу, где в вонючих клетках томились остальные животные воздушной армии. Скученность приводила к дракам, порою достаточно свирепым, которые калечили драконов и портили им крылья. Драконы отряда Тринадцати выдержали там лишь одну ночь – первую и последнюю. Аброхас обезумел и едва не разнес клетку. За ним взбудоражились и собратья. Казалось, они разнесут крепость. Через час Манона и ее отряд Тринадцати обосновались в этой башне вместе со своими животными. Похоже, Аброхас тогда рассвирепел даже не из-за тесноты, а все из-за того же запаха.

Здесь, в гнезде, драконов окружали только знакомые запахи. Не все приятные, но настоящие. Странное зловоние сюда не долетало. Не успевало, уносимое ветром прочь.

Под сапогами ведьм поскрипывала солома. Сквозь пролом в крыше долетал свежий ветер. Кровлю проломил дракон Соррели. Латать пробоину не стали. Пусть драконы дышат воздухом, а Аброхас любуется звездами. Он любил смотреть на звезды.

Посреди помещения, служившего гнездом, стояли корыта с мясом и зерном. Корм приносили люди. Драконы к нему не притрагивались. Служитель, приставленный к гнезду, менял сено. Едва увидев железные зубы Маноны, он опрометью выскочил из помещения. Но остался запах его страха – липкий, как масляное пятно.

– Четыре недели, – буркнула Астерина, поглядывая на бледно-голубую кожу своей драконихи, оседлавшей насест. – Четыре недели мы просто бездельничаем. Зачем нас сюда пригнали? Когда мы начнем воевать?

Куда ни ткнись – везде ограничения, от которых ведьмы скрежетали железными зубами. Летать им разрешали только в темноте, чтобы никто не узнал о существовании воздушной армии. Добавить к этому странное зловоние, исходящее от смертных, сплошной камень вокруг, кузницы, громаду крепости с насквозь продуваемыми коридорами. Каждый день неумолимо истончал терпение Маноны. Даже горная цепь, на которой стояла Моратская крепость, представляла собой сплошной камень. Здесь почти не ощущалась наступившая весна. Одним словом, гиблое место. Но бабушка хорошо научила Манону держать свои мысли и настроения при себе.

– Мы начнем воевать, когда получим приказ, – сказала она Астерине, любовавшейся закатным солнцем.

Вскоре солнце скроется за зубчатыми пиками, они оседлают драконов и взмоют к небесам.

– А если ты, Астерина, собралась обсуждать приказы или сомневаться в их правильности, я охотно найду тебе замену.

– Ничего я не обсуждаю, – возразила Астерина. Она была способна дольше остальных ведьм выдерживать суровый взгляд Маноны. – Сидим тут, как куры на жердочках, и ждем, когда герцог пошлет нас на очередное никчемное задание. Мы понапрасну растрачиваем свои навыки. Мне иногда так и хочется располосовать его жирное брюхо.

– Астерина, советую тебе воздержаться от таких желаний, – негромко произнесла Соррель.

Вторая заместительница Маноны, смуглая, коренастая и чем-то похожая на стенобитный таран, всегда следила за вспышками Астерины. Если Астерина была огнем, Соррель напоминала прочные каменные стены очага, не позволяющие пламени вырваться наружу. Так у них повелось с самого детства.

– Адарланский король не отнимет у нас драконов. Особенно сейчас, – продолжала неуемная Астерина. – Мы вполне могли бы переместиться повыше в горы и устроить лагерь там. Хотя бы не нюхали человеческое зловоние. Нам бесполезно здесь торчать.

Соррель предостерегающе заурчала. Манона слегка качнула подбородком – приказ закрыть рот. Подошла к Астерине почти вплотную.

– Мне еще только не хватало, чтобы этот смертный боров усомнился в надежности моих Тринадцати. Изволь держать себя в узде. И если я услышу, как ты ведешь подобные речи с разведчицами…

– Неужели ты думаешь, что я сплетничаю с подчиненными о начальстве? – удивилась Астерина, щелкнув железными зубами.

– Я думаю, что ты… что все мы устали торчать в этом дерьмовнике. Отсюда невольное ослабление бдительности. А у тебя есть склонность сначала выпаливать то, что на уме, и лишь потом думать о последствиях.

Астерина всегда была такой. Манона ценила ее неукротимость, поэтому сто лет назад и сделала своей первой заместительницей. Огонь Астерины, камень Соррели и… лед Маноны.

Солнце почти село. В гнезде появлялись остальные ведьмы отряда Тринадцати. Едва взглянув на Манону и Астерину, они благоразумно отводили глаза. Васта даже пробормотала молитву Трехликой богине.

– Я всего лишь хочу, чтобы Тринадцать… чтобы все Черноклювые завоевали славу на поле боя, – сказала Астерина, по-прежнему выдерживая взгляд Маноны.

– Обязательно завоюем, – пообещала Манона, нарочно произнеся это громко, чтобы слышали остальные. – А пока держи себя в рамках, иначе останешься на земле, пока я не сочту тебя достойной снова летать с нами.

Астерина опустила глаза:

– Главнокомандующая, твоя воля – моя воля.

В устах другой ведьмы, даже Соррели, эти слова прозвучали бы вполне нормально. Казалось бы, уместный, почтительный ответ. Однако никто из остальных ведьм отряда Тринадцати не осмелился бы произнести их с таким выражением, как Астерина.

Манона стремительно повернулась. Настолько стремительно, что Астерина не успела отступить. Пальцы Маноны обхватили горло двоюродной сестры. Железные ногти впились в нежную кожу под ушами.

– Должна напомнить тебе, Астерина, что самовольный выход из строя не прощается никому. – Ногти Маноны вонзились глубже, и по золотистой коже Астерины покатились капельки голубой крови. – Ты не исключение.

Манона словно забыла, что они целый век сражались бок о бок, что Астерина была ее ближайшей родственницей и ожесточенно защищала право Маноны стать наследницей верховной ведьмы. Манона была готова сбросить Астерину с пьедестала и опустить до состояния полного ничтожества. Все это провинившаяся прочла в глазах главнокомандующей.

Взгляд Астерины задержался на кроваво-красном плаще Маноны. Этот плащ бабушка Маноны приказала внучке взять у пойманной крошанской ведьмы. Но прежде Манона перерезала крошанке горло. Это было на Омаге, когда отмечали вступление Маноны в должность главнокомандующей воздушной армии. Красивое лицо своевольной Астерины похолодело.

– Я поняла, – тихо сказала она.

Манона разжала пальцы, стряхнула с ногтей кровь Астерины и повернулась к ведьмам отряда Тринадцати. Те застыли возле своих драконов.

– Вылетаем. Незамедлительно.

Аброхас занимал почти весь насест. Дла Маноны оставалась узенькая тропка. Один неверный шаг, и она рискует отправиться в последний полет, из которого уже не вернется. Отогнав пугающую мысль, Манона полезла в седло. Аброхас ерзал под нею и дергал спиной.

Внизу перемигивались огни бесчисленных армейских костров. Ветер поменял направление и теперь приносил на вершину башни удушливый дым кузниц, который заслонял любимое Аброхасом звездное небо. Дракон сердито зарычал.

– Знаю, что ты проголодался, – сказала Манона. – Я сама голодная.

Она приладила особую повязку, защищавшую глаза от ветра. Проверила стропы, которые надежно удерживали ее в седле. Астерина и Соррель уже оседлали своих драконов и теперь смотрели в ее сторону, ожидая сигнала к вылету. Раны на шее двоюродной сестры успели затянуться.

Чтобы подняться в воздух, драконам вначале требовалось камнем упасть вниз, некоторое время лететь мимо остроконечных скал и только потом, когда откроется просвет, вырваться на простор и набрать высоту. Возможно, для того эти смертные дурни и поставили условие, чтобы каждая всадница на своем драконе совершила перелет с одного склона Омаги на другой. Это было необходимое упражнение, чтобы моратские кручи не сделались помехой. Благодаря приобретенным навыкам, драконы могли взлетать даже с нижних ярусов крепости.

В лицо Маноны ударял холодный, зловонный ветер, набиваясь в нос. Из недр соседней горы донесся хриплый, умоляющий крик, потом все стихло. Пора вылетать. Даже если охота не принесет им пищу, провести несколько часов вдали от зловония смертных – и то благо.

Ноги Маноны сжали чешуйчатые, покрытые шрамами бока Аброхаса. Его крылья, подлатанные паучьим шелком, отражали свет солдатских костров и казались золотистыми.

– Полетели, Аброхас, – шепнула Манона.

Дракон шумно вздохнул, плотно сложил крылья и камнем упал с насеста.

Он любил это делать, кувыркаясь в воздухе, словно смертельно раненный. Похоже, у Аброхаса было весьма своеобразное чувство юмора.

Помнится, когда Аброхас сделал это в первый раз, Манона накричала на него. Теперь он проделывал свой трюк ради развлечения. Остальные драконы были крупнее его, и потому им приходилось сначала подпрыгивать, отлетать на некоторое расстояние и только потом падать. Иначе их массивные тела могли напороться на ближайшую скалу.

Манона привыкла к кувырканиям Аброхаса и теперь не закрывала глаз. Ветер ударял по ним с разных сторон, но тепло драконьего тела приятно согревало ее. Маноне нравилось следить за испуганными лицами смертных. Наверняка эти людишки думали, что дракон сейчас заденет за стены крепости или за острые черные скалы. Но это был лишь умелый маневр, а потом…

Аброхас расправил крылья и взмыл в воздух. Окружающий мир качнулся, после чего стал стремительно удаляться. Неистовый крик дракона отразился от каждого камня Моратской крепости. Ему вторили крики остальных драконов отряда Тринадцати. Смертный слуга, что поднимался на одну из башен с корзиной яблок, от страха выронил свою ношу. Яблоки красно-зеленым каскадом устремились по винтовой лестнице вниз, ударяясь о щербатые ступени. Вскоре эти звуки потонули в несмолкаемой песне кузнечных молотов.

Аброхас набирал высоту, удаляясь от мрачной армии смертных и острых пиков, окружавших крепость. За ним следом, выдерживая аккуратный клин, летели остальные драконы.

Манона испытывала странное возбуждение. Она любила, когда в воздухе находился только ее отряд. Отборные ведьмы, воительницы, способные уничтожать целые города. Аброхас летел быстро. Наконец горы остались позади. Внизу потянулась равнина. Они приближались к пойме реки Акант.

Большинство смертных бежали из этих мест. Кто-то стал невольной жертвой боевых действий. Кого-то убили ради развлечения – охотиться на двуногую дичь всегда интереснее. Но были и упрямцы, не желавшие покидать родные края. Главное – знать, где их искать.

Полет продолжался. Луна поднималась все выше. Растущую луну называли Серпом Старухи. Отличное время для охоты, если суровая богиня окажется благосклонна. Хотя время новолуния – Тени Старухи – всегда было предпочтительнее.

Правда, свет Серпа позволял лучше осматривать местность, чем сейчас и занималась Манона. Смертные любили селиться близ воды, и потому она направила Аброхаса к озеру, которое заметила еще несколько недель назад, но так и не удосужилась разведать.

Быстрые, словно тени, ведьмы отряда Тринадцати скользили над темной землей.

Впереди блеснула водная гладь. Аброхас стал плавно снижаться. Вскоре они уже скользили над озером. Манона любовалась их отражением. Особенно был красив ее развевающийся красный плащ, похожий на кровавую дорожку.

Сзади послышался возглас Астерины. Манона обернулась. Ее заместительница взмахнула руками и откинулась назад, почти улегшись на спину своей драконихи. Ветер играл золотистыми волосами Астерины. Только она умела летать с таким неистовым самозабвением, целиком отдаваясь необузданной радости полета.

Манона подозревала, что Астерина по ночам летает одна, причем без всякого седла. Главнокомандующая нахмурилась. Слава Тьме, что Матерь Черноклювых (так именовалась ее бабушка) этого не видит, иначе досталось бы не только Астерине. Бабушкины ногти вонзились бы в шею Маноны за то, что она допускает подобные вольности своих подчиненных. И за то, что не очень-то хочет бороться с подобными нарушениями дисциплины.

Манона заметила небольшой крестьянский дом, а рядом – поле, обнесенное изгородью. В окошке горел неяркий свет. За домом виднелись постройки из белого как снег камня. Вероятно, хлев. Еще лучше.

Манона направила Аброхаса прямо к дому. Его обитатели явно слышали хлопанье могучих крыльев и, если у них хватало мозгов, должны были бы спрятаться.

Детей не трогать. Таково было неписаное правило отряда Тринадцати, хотя другие кланы его не очень-то соблюдали. Особенно Желтоногие. Зато со взрослыми обоего пола можно недурно развлечься, когда хочется развлечений.

А Манона, после разговора с герцогом и взбрыкивания Астерины, просто нуждалась в развлечении.