Человек есть нечто, что нужно преодолеть (Der Mensch ist Etwas, das überwunden werden soll).
Человек - это канат, протянутый между животным и Сверхчеловеком, это канат над пропастью. (Der Mensch ist ein Seil, geknüpft zwischen Tier und Übermensch — ein Seil über einem Abgrunde).
Что падает, то нужно ещё толкнуть! (Was fällt, das soll man auch noch stossen!).
Церковь - это род государства, притом - самый лживый (Kirche - antwortete ich, das ist eine Art von Staat, und zwar die verlogenste).
Быть великим - значит давать направление (Größe heißt: Richtung-geben).
Самые ошибочные умозаключения людей суть следующие: вещь существует, следовательно, она имеет право на это (Die gewöhnlichsten Irrschlüsse der Menschen sind diese: eine Sache existiert, also hat sie ein Recht).
В конце концов никто не может из вещей, в том числе и из книг, узнать больше, чем он уже знает.
Мой способ возмездия состоит в том, чтобы как можно скорее послать вслед глупости что-нибудь умное: таким образом, пожалуй, можно ещё догнать её.
Дорого искупается - быть бессмертным: за это умрёшь не раз живьём.
Они вбили гвозди в мою бессмертную душу, и она разучилась летать.
Поистине, человек - это грязный поток (Wahrlich, ein schmutziger Strom ist der Mensch).
"Счастье придумано нами", - говорят последние люди, и моргают ("Wir haben das Glück erfunden“ - sagen die letzten Menschen und blinzeln).
Мечта, если дать ей волю, всегда одолеет реальность. Ведь и самое безнадежное дело нетрудно выиграть перед несуществующим трибуналом!
Ещё не бывало случая, чтобы влюбленный предоставил часовым стрелкам мирно идти своим путём.
От всякой беды есть два лекарства - время и молчание.
Я любитель привидений, я никогда, не слышал, чтобы мертвецы за шесть тысяч лет наделали столько зла, сколько его делают живые за один день.
– Разрешите показать вам мою галерею: все старые картины знаменитых мастеров, с ручательством за подлинность; я не люблю новых.
– Вы совершенно правы, у них у всех один большой недостаток: они ещё не успели сделаться старыми.
Итак, моя дочь, ты поставлена перед трагическим выбором. С этой минуты ты лишаешься одного из родителей. Твоя мать не желает видеть тебя, если ты не пойдешь за мистера Коллинза, а я больше никогда на тебя не взгляну, если ты вздумаешь с его предложением согласиться.
Был ли он животным, если музыка так волновала его?
- Он хорошо делает, что валяется у его ног. Короли подобны Юпитеру Критскому - у них уши только в ногах.
Мужчина и женщина наедине не подумают читать "Отче наш"
Простонародье, особенно времен средневековья, является в обществе тем же, чем ребенок в семье. До тех пор, пока оно пребывает в состоянии первобытного неведения, морального и умственного несовершеннолетия, о нем, как о ребенке, можно сказать: В сем возрасте не знают состраданья.
Это Квазимодо, горбун! - закричали все в один голос. Квазимодо кривоногий, Квазимодо одноглазый! Слава! Слава!
- Берегитесь, беременные женщины! - орали школяры.
- И те, которые желают забеременеть! - прибавил Жоаннес.
- О противная обезьяна! - говорила одна.
- Такая же злая, как и уродливая! - прибавляла другая.
- Дьявол во плоти, - вставляла третья.
...
- О, мерзкая харя!
- О, гнусная душа!
- Фу!
- Ничего не поделаешь, капитан, - заметил один из стрелков, - пташка упорхнула, нетопырь остался.
Он окрестил своего приемыша и назвал его "Квазимодо". По-латыни "как будто бы", "почти". Квазимодо, одноглазый, горбатый, кривоногий, был лишь "почти" человеком.
Вы умеете так любезно исправлять свои ошибки, что хочется поблагодарить вас за то, что вы их совершили.
Я совсем не горд, я счастлив, а счастье, очевидно, ослепляет еще больше, чем гордость.
Преданность - так для приличия называют честолюбие, питающее надежды на будущее.
Nil sapientiae odiosius acumine nimio.
Но единственное я усвоил с детства: если женщина внезапно расплачется - нужно дать ей поесть чего-нибудь сладкого, и тогда ее настроение моментально улучшится.
У героя не спрашивают, откуда он родом!
Хорошая ложь состоит как минимум из половины правды. Идеальная — из правды, лишь приправленной капелькой выдумки и намёков.
Абсолютная искренность у людей встречается так же часто, как и третья рука.
Меня обвиняли во многих вещах, но никогда — в разумности.
- Джинни, ты куда? - крикнул Гарри, на которого набросилась с объятиями вся команда, не дав ему спуститься на землю.
Но Джинни пролетела мимо и с жутким треском врезалась в площадку комментатора. Под визг и хохот толпы команда гриффиндорцев приземлилась возле кучи досок, под которыми слабо барахтался Захария. Гарри слышал, как Джинни преспокойно объясняет разгневанной Макгонагалл:
- Извините, профессор, забыла затормозить.
... - Но я ещё не встречал другого такого прирождённого таланта по части зельеварения! - сказал Слизнорт, взирая на Гарри благожелательными, хотя и несколько воспалёнными глазами. - Просто какой-то инстинкт, совсем как у его матушки! На моей памяти таких учеников с такими способностями раз-два и обчёлся. Я вам говорю, Сивилла, даже Северус...
И тут, к ужасу Гарри, Слизнорт протянул руку и невесть откуда подтащил к себе Снегга.
Одно непроизнесённое слово порой ценнее, чем всё золото мира.
У здешних людей кости из камня. Мы — как горы, что стоят, даже если в них бьют молнии и веют ветры. Мы не сражаемся с миром, мы ему сопротивляемся. Мир может приходить к нам с разными несчастьями, пожаром, голодом, лавиной, болезнью, демонами, валить нас с ног, но мы встаём и делаем что нужно. Этому нас научили горы. Те, кто жил здесь и у кого не оказалось каменных костей, — ушли или вымерли. Остались лишь мы.
Мы не сражаемся, чтобы погибнуть героической смертью, — но сражаемся, чтобы наш враг погиб хоть как-то. А потому не называй нас детьми или дураками, потому что — да, мы чувствуем страх, но это такой страх, который заставляет нас точить оружие и следить за окрестностями.
Устав Горной Стражи обязывает лейтенанта обращаться с поднимающей дух речью к своим людям раз в три дня. Благодаря этому мы не замечаем, как скверно нам платят за паршивую работу. Вернее — не замечали бы, если бы наш командир был в этом получше.
Будь внимателен, когда пинаешь камень на горной тропе: можешь вызвать лавину.
... На пороге, сурово глядя на Гарри сверху вниз, стоял Хагрид, и выглядел он довольно устрашающе, несмотря на фартук в цветочек.
- Я преподаватель! - загремел он. - Преподаватель, Поттер! Как ты смеешь грозиться, что выломаешь мне дверь?
- Простите, сэр, - сказал Гарри с нажимом на последнее слово и убрал волшебную палочку за пазуху.
Хагрид остолбенел.
- С каких это пор ты меня "сэром" называешь?
- С тех пор, как вы называете меня "Поттер".
Значит, так: один рывок — «всё хорошо»; два — «я что-то нашёл»; три — «вытягивайте меня»; верёвка откушена — «что-то меня сожрало, не входите сюда». Запомнил?
Ложь — это оружие, которым мы пытаемся кого-нибудь ранить… или броня, под которую мы прячемся.
- А что это вообще такое? - сказал Фред, прищурясь на картину Добби. - Похоже на гиббона с двумя фингалами.
- Это Гарри! - сказал Джордж, тыча пальцем. - Так на обороте написано.
- Ну, вылитый, - улыбнулся Фред.
Гарри запустил в него новым дневником. Тот врезался в стену, упал на пол, раскрылся и радостно изрёк: "Кончил дело - гуляй смело".
...
- Снегг? - тупо повторил Гарри.
- Профессор Снегг, - поправила миссис Уизли. - Иди скорее, он говорит, у него мало времени.
- Чего ему надо от тебя? - обескураженно спросил Рон, когда мать вышла из комнаты. - Ты вроде ничего не сделал.
- Нет! - с возмущением сказал Гарри, тщетно пытаясь сообразить, какое им совершено преступление, если Снегг гнался за ним аж до площади Гриммо.
- Ты бормотал во сне.
- Правда?
- Ага. "Грегорович". Ты всё время повторял: "Грегорович".
Очков на Гарри не было, лицо Рона расплывалось перед ним.
- А кто этот Грегорович?
- Откуда мне знать? Это же ты называл его имя.
Гарри потёр лоб, размышляя. У него было смутное представление, что он слышал это имя прежде, но где - Гарри вспомнить не мог.
-Думаю, Волан-де-Морт ищет его.
- Не повезло мужику, - с пылом произнёс Рон.
Всегда называй вещи своими именами. Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит.
- Ты никогда раньше не применял непростительных заклятий, правда, мальчик? - крикнула она уже нормальным голосом, без сюсюканья. - Ты должен по-настоящему хотеть, чтобы они подействовали, Поттер! Надо хотеть причинить боль и получать от этого удовольствие, а праведный гнев - это для меня пустяки!
1..1617181920..143- Эй! - Рон с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, как пьяный, и хихикая, побрёл к Гарри. - Эй, Гарри! Там, внутри, мозги - вот чудеса, а?
- Уйди с дороги, Рон, ложись на пол...
Но Рон уже направил палочку на аквариум.
- Честно, Гарри, там мозги... гляди... акцио, мозг!
Все, кто был в комнате, на мгновение застыли. Гарри, Джинни, Невилл и все пятеро Пожирателей смерти невольно повернулись к аквариуму, и тут из зелёной жидкости, словно рыба, выпрыгнул мозг, на секунду он повис в воздухе, а затем поплыл к Рону.