Нет единого. Всяк инаков. Один высок, другой мудр, третий ленив, четвертый отважен. Кто-то здоров, а кто-то болен. Кто-то богат, а кто-то беден. Один справляется, другой нет. Такова жизнь. Можно справиться, только если ты свободен. Они хотят изменить их так, чтобы все стали одинаковыми. Вот только нельзя вытянуть низкого или добавить ума глупцу. Можно лишь подрезать того, кто вырос, оглупить того, кто думает, и разорить богатого. Только таким образом они могут стать единым. Невозможно сделать так, чтобы все стали богатыми. Зато довольно просто всех сделать бедняками. А кому не нравится, тому разбивают голову мотыгой и отдают святой земле.
Будешь стоить ровно столько, сколько сумеешь в своей жизни.
Император без дворца, без армии и без подданных, верящих в его власть, – никто. Обычный человек.
Любой предмет — это времена, события и люди, спрессованные в твёрдую форму и подлежащие размещению среди прочих, себе подобных.
Ей всё равно, сколько человек слышат их ссоры с Лордом, ей всё равно, с кем Слепой, если не с ней, её без разницы, голая она или одетая, девушка она или парень, это стайный зверь, таких выращивает Дом, и Курильщик отчасти прав — Рыжая монстр, как многие из нас, лучшие из нас. Будь я проклят, если попрекну её этим.
И все его победы пахли поражением. Побеждая, он побеждал лишь часть себя, внутри оставаясь прежним.
В любом сне, детка, главное — вовремя проснуться.
— Смирись, Сфинкс. Это ничья в чисто виде. Надо смотреть фактам в лицо. Уметь, не роняя достоинства, склоняться перед обстоятельствами.
— Когда мне понадобится твой совет, я предупрежу заранее.
Что нас заставляет терять голову? — Всего-навсего нарушение биохимического баланса, — считал Элиот.
В шестнадцать лет еще думаешь, будто от отца можно сбежать. Еще не замечаешь в своем голосе его интонаций, не видишь, как повторяешь его походку и жесты, и даже расписываешься, как он. Не слышишь отцовского шепота в голосе своей крови.
Нужно держаться. Пока держишься - есть надежда, что все изменится.
Обвинять других несложно.
" Что же касается того, чтобы вменять научной доктрине ответственность за ее абсурдное истолкование каким-нибудь человеком с неуравновешенной психикой, то это почти то же самое, что обвинять химика, который открыл динамит, в покушениях, совершенных при посредстве этого взрывчатого вещества"
" Известная поговорка гласит, что после любовных наслаждений всякое животное становится печальным"
"Словом, ни разу в жизни этот суровый теоретик страстей, тончайший анатом воли, не посмотрел в лицо живому человеку Из крови и плоти"
Мужчине трудно смириться с мыслью, что никто не продолжит его род.
Что в квартире может быть не так? Не важно, покрыт пол кровью или линолеумом, оклеены стены обоями или покрашены масляной краской — все равно получается клетка для боли.
Ты идиот, Стивен, потому что говоришь о счастье. Мы не созданы радоваться жизни.
У нас у всех это есть эта тёмная сердцевина. Она делает нас людьми. И если мы узнаем, что это, если нам хватит духу поднести ее к себе и признать своей, мы станем больше, чем людьми. Убойный цех — это то место, где мы достигаем совершенства.
В 1599 г. бирманский король Нандабаин умер от приступа сумасшедшего хохота, вызванного известием о том, что город Венеция — республика, управляемая выборным собранием и обходящаяся без короля.
Муся!
Ты довольно часто спрашивала – уж не импотент ли я? Увы, пока что – нет.
А если – да, то этот факт, как минимум, заслуживает комментариев.
Позволь тебе сказать, что импотенцию мою зовут – Елена, Ника, мама. В общем, ясно.
Да, я связан. Но куда серьезней то, что я люблю мои вериги, путы, цепи, хомуты, оглобли или шпоры. Всей душой…
-Я ее люблю. Я дарю ей цветы. Я говорю ей комплименты. Вожу ее по ресторанам. И что же я слышу в ответ? Она говорит, что я паршивый старый негритос. Она требует денег. Она… Мне больно это говорить, но я скажу. Сегодня она плюнула на моего тигренка…
Я приподнял брови.
– На моего веселого парнишку… Я не понял.
– Короче, она плюнула на мой восставший ****. Не знаю, может быть, в России это принято? Но мне стало обидно…
Женщины меня давно уже не интересуют. Лет двадцать пять назад я колебался между женщинами и алкоголем. С этим покончено. В упорной борьбе победил алкоголь.
Рафаэль, не останавливая машины, достал из кармана синий фломастер. Приставил его к своей выпуклой груди, обтянутой нейлоновым джемпером. Быстро нарисовал огромных размеров сердце. И сразу полез целоваться.
Говорят, ребенка обмануть легче всего. Так оно и есть. Легче всего. Но если обмануть его несколько раз, он и сам станет обманывать других, когда подрастет.
Для матери ее дитя останется ребенком всегда, независимо от того, сколько ему лет.
Когда что-то приобретаешь, то, несомненно, что-то теряешь.
Как бы тяжело не казалось вначале, в конце концов все равно придется смириться.
Я не верю в добро, я верю в доброту.
Надежда почти никогда не связана с разумом, она бессмысленна, я думаю, её родил инстинкт.
Разве не лучше некоторым вещам оставаться стертыми из памяти?
Наркотики можно употреблять ради подтверждения радости жизни либо чтобы убежать от ее ужасов. Необходимо проявлять особую чуткость и восприимчивость, чтобы отследить тот момент, когда одно состояние незаметно переходит в другое. Я не позаботился об этом, и для меня настали тяжелые времена.
Должно быть, они и впрямь были тяжелые, потому что я стал писать домой и получать ответные письма. Все семейство писало мне на одном листе бумаги; раньше меня бы это смутило, теперь это каким-то странным образом трогало. Это может показаться безумием, но это обстоятельство возбудило во мне желание быть рядом с ними.
– Я не люблю мороженое.
– Матиас, боюсь, после такого признания мы не можем больше общаться.
Что ж, дети не были бы детьми, если б не справлялись со своей задачей - пугать родителей, верно?
В Интернете все сохраняется навсегда.
Я не замечал счастье не потому, что хотел сберечь, а потому, что боялся его утратить.
Она едет в школу, как и всегда. Отец останавливается на светофоре под мостом корсо Франча. Баби еще толком не проснулась, взгляд рассеян. И тут она видит ее. И не верит своим глазам. Высоко, выше всех других, на белой опоре моста, над всем царит несмываемая надпись. На холодном, голубом, как ее глаза, мраморе, прекрасная, как и мечталось. Сердце отчаянно заколотилось. Кажется, что его слышат все, и все, как она сейчас, смогут прочесть эти слова. Там, высоко, недостижимые. Там, куда забираются только влюбленные: «Ты и я… Три метра над небесами».
Они думали, что никогда не умрут, но так не бывает.
Ах, мне бы такое один инженер сказал, наш, никакой не заморский и никакой не принц....
- Слышал я, что царевна Пампуша у вас - красавица! Круглолицая да румяная. А еще рукодельница и умница. Я давно такую по всему белу свету ищу: чтобы умница была и красавица, а главное, чтобы сердце у нее было доброе и душа чистая, как у ангела.
Кто жалеет розгу, тот портит ребенка.
- Повелеваю! Отныне считать моего сына Птолемея-Цезаря сыном вселенского бога Амона-Ра, как требует того древняя традиция царей Египта!
Хорошо известно, что стоит девушке влюбиться, как все вокруг тут же рвутся сказать ей, что она не права - совершенно, категорически не права, ведь она ничего не знает о любви.
Мы все где-то - настоящие.
Все писатели-фантасты – очень здравомыслящие люди. Они просто развлекают людей. Ну… еще немного экстраполируют реальные житейские проблемы на фантастическую ситуацию – чтобы читать было интереснее. Так что все варианты возможны – и все нереальны.
Осторожней с желаниями - они могут сбыться.
Однако если молодой леди суждено стать героиней, она ею станет, даже несмотря на то, что так оплошали сорок живущих по соседству семейств. Что-нибудь случится, и герой окажется на ее пути.
Есть женщина… Есть песок… Есть пустой бак из-под воды… Есть распустившее слюни животное… Есть солнце… И где-то, — где, он и сам не знает, — есть, конечно, и районы циклонов, и переходные слои между течениями воздушных масс. С какой же стороны подступиться к этому уравнению с множеством неизвестных?
И почему мы всегда влюбляемся не в тех, кто предназначен нам судьбой?
Люди не задумываются о том, что делают, в этом вся проблема.
1..81..143Ну скажи: люди хоть когда-нибудь ладили между собой? Почему мы вечно рвем друг другу глотки?