Ты действительно хочешь пойти со мной? Подумай как следует. За этими дверями твое доброе имя будет уничтожено!
Боги смеются над молитвами и королей, и пастухов.
Хань Гуан Цзюнь провел столько лет в тяжелом ожидании, но до сегодняшнего дня так и не получил воздания за страдания. Не только у Главы ордена Лань есть причины проявлять беспокойство, даже совершенно посторонние люди прониклись бы состраданием!
Сударь, от графа Монте-Кристо может чего-нибудь требовать только граф Монте-Кристо. Поэтому, прошу вас, ни слова больше. Я делаю что хочу, господин Бошан, и, поверьте, это всегда прекрасно сделано.
Истинно великодушные люди всегда готовы проявить сострадание, если несчастье их врага превосходит их ненависть.
Управляющий ворует, но почему он ворует? Он ворует потому, что у него есть жена, дети, потому что он хочет упрочить положение свое и своей семьи, а главное, он не уверен в том, что никогда не расстанется со своим хозяином, и хочет обеспечить свое будущее.
Слушайте, раз уж мы здесь, зайдем к графу Монте-Кристо, он развлечет вас; он превосходно умеет отвлекать людей от их мыслей, потому что никогда ни о чем не спрашивает; а, по-моему, люди, которые никогда ни о чем не спрашивают, самые лучшие утешители.
Мои бумаги всегда в образцовом порядке, ибо у меня их нет.
Человечества, это сборище грязных, жадных, тупых животных – уничтожает не только себя, но и нас, и никто из наших так называемых «братишек» и «сестренок» не хочет это понять!
Не вы ли сами укоряли меня в пассивности? Не вы ли желали активных дейсвий? И не вы ли вопили от восторга, собираясь на штурм дворца даханавар? Каждый день я слышал об учениках Леди, якобы мешающих вам дышать. Их больше нет. Так чем вы недовольны теперь? Чем ты недоволен, Фарих?
- Лань Чжань? Ты ранен?!
- Разве это возможно?
Самый главный, самый реальный мир живет внутри нас самих, в нашей душе.
Сегодняшние друзья – завтрашние враги.
В конце концов она дошла до того, что стала перечислять в уме имеющиеся у нее преимущества, например, у нее не было волос, так что повыдергивать их или спалить не мог никто.
Всю жизнь я потратил на то, что преодолевал препятствия и сокрушал тех, кто вольно или невольно, намеренно или случайно стоял на моем пути и воздвигал эти препятствия. Редко случается, чтобы то, чего пламенно желаешь, столь же пламенно не оберегали другие люди. Хочешь получить от них желаемое, пытаешься вырвать его у них из рук. И большинство дурных поступков возникает перед людьми под благовидной личиной необходимости; а после того как в минуту возбуждения, страха или безумия дурной поступок уже совершен, видишь, что ничего не стоило избежать его. Способ, которым надо было действовать, не замеченный нами в минуту ослепления, оказывается таким простым и легким; и мы говорим себе: почему я не сделал то, а сделал это?
Ах, господи – что такое, в сущности, жизнь? Ожидание в прихожей у смерти.
Тот, кто родился в порфире и никогда ничего не желал – не знает счастья жизни, так же как не умеет ценить ясного неба тот, кто никогда не вверял свою жизнь четырем доскам, носящимся по разъяренному морю.
Король? Я думал, он философ и понимает, что в политике нет убийств. В политике, мой милый, – вам это известно, как и мне, – нет людей, а есть идеи; нет чувств, а есть интересы. В политике не убивают человека, а устраняют препятствие, только и всего.
Я считал вас отчасти корсиканцем, отчасти контрабандистом, но чрезвычайно искусным управляющим, а теперь вижу, что вы гораздо более разносторонний человек, господин Бертуччо. Вы мне больше не нужны.
Пасть, и узнать о своем падении по телеграфу! Мне было бы легче взойти на эшафот, как мой брат, Людовик XVI, чем спускаться по тюильрийской лестнице под бичом насмешек… Вы не знаете, милостивый государь, что значит во Франции стать посмешищем.
Может быть, мои слова покажутся вам странными, господа социалисты, прогрессисты, гуманисты, но я никогда не забочусь о ближних, никогда не пытаюсь защищать общество, которое меня не защищает и вообще занимается мною только тогда, когда может повредить мне. Если я отказываю и обществу и ближнему в уважении и только сохраняю нейтралитет, они все-таки еще остаются у меня в неоплатном долгу.
Я убедился, что бежать невозможно, предпринимать невозможное – значит восставать против бога.
Никто так не падок на даровые ложи, как миллионеры.
Он мог бы восхищаться и подражать кому угодно, но, как назло, решил последовать по стопам своего дяди Цзян Чэна. Они даже меч вонзают в одно и то же место.
Вэй У Сянь целыми днями потрошил могилы, а Лань Ван Цзи бесконечно нудил под ухом о том, что он выбрал Путь Тьмы, и это рано или поздно разрушит его тело и душу, а иногда даже напрямую пытался препятствовать Вэй У Сяню.
Он был самым сообразительным, самым послушным и самым беспроблемным из них.
- К черту. Вэнь Нин, пойдём!
- Куда?
- Искать неприятности!
Солнце на небесах готовилось показаться из-за горизонта. А земное солнце тем временем стремительно близилось к закату.
Лань Ван Цзи – совсем другое дело. Он даже не должен будет ничего объяснять, напротив, это ему добрые люди объяснят, как ловко злокозненный Старейшина И Лин обманул Хань Гуан Цзюня.
Блонди наклонился и начал покрывать шею пета поцелуями, дразня языком и игриво покусывая. Он был твердо намерен добиться от Рики признания собственной слабости. Монгрел издавал стоны, сгорая от нетерпения, но ослиное упрямство мешало попросить большего. Он судорожно вздохнул, когда Ясон прильнул к нему всем своим разгоряченным от похоти телом. В конце концов, гордый полукровка все же выкинул белый флаг.
— Ясон, пожалуйста...
— Пожалуйста — что? — поинтересовался блонди и собственным телом вдавил монгрела в стену, дразня его рот легким касанием губ. — Скажи мне, Рики. Попроси меня.
— Пожалуйста... на самом деле я хочу... чтобы ты прекратил!
На миг Ясон окаменел, ослепленный вспышкой боли и ярости.
— Сначала позволь мне принести свои извинения.
— Я тебе уже говорил, я не верю извинениям. Они нужны лишь для того, чтобы виновный мог снять с себя часть вины за содеянное, а не для того, чтобы возместить пострадавшей стороне нанесенную обиду.
— Справедливая мысль. Что ж, тогда позволь мне признать, что ты являешься пострадавшей стороной.
— Принято к сведению.
Видишь ли, бывает и так: рана на теле одного, а боль на сердце другого.
Против сокрушительной мощи никакое проворство не выстоит.
Можешь забыть о спокойных вздохах, у тебя ни сна, ни отдыха среди постоянных опасностей и междоусобной возни Матерей Домов.
Одежда мне нужнее, чем золото.
В самом деле, дорогой мой капитан, у меня есть желание лишить вас капитанского чина и пожаловать им мадемуазель де Шамро, которую я обещал сделать настоятельницей монастыря.
Цзинь Лин со своим характером оскорбляет людей, едва раскрыв рот, и ворошит осиное гнездо, едва пошевелив рукой. Цзин И из твоего Ордена называет его «юной госпожой», что, кстати, весьма и весьма верно подмечено. Сколько раз он уже попадал в различные передряги, и если бы мы с тобой не оберегали его, он давно бы испустил дух. Цзян Чэн определенно не из тех, кто разбирается в воспитании детей. А Цзинь Гуан Яо…
И разве могла хоть толика сомнения возникнуть в ослеплённом ненавистью человеке?
Символы дают силу идеям, взывают к сердцам и умам обывателей. Благодаря им абстрактное становится реальностью.
«Колдун колдуну не товарищ» - поговорка, к сожалению, очень распространенная среди волшебников. На самом деле бывают случаи, когда можно и должно полностью довериться коллеге-волшебнику. Например, когда речь не идет о деньгах или когда ваш коллега находится очень далеко от вас и его заклинания на вас повлиять не могут.
Я познакомлюсь с близнецами поближе… Поближе с близнецами - фраза, достойная перца-аэда! Я попробую стать им другом, спутником, немного учителем, немного нянькой; я буду заглядывать им в глаза и вслушиваться в биение сердец, я вытру пену с губ безумного Алкила, я зайду в тайники его души, где по углам копится пыль Тартара, ночным сновидением я приникну к щеке спящего Ификла…
Что ты знаешь, а том, как выглядят сарацины? Ты когда-нибудь видела из дитя мое?
Днем и ночью Атейя будет молить Аллаха сберечь тебя. Поспещи, любимый мой.
Да послушай, Батандо, брось загадывать загадки. Лучше опохмелились. Вот, я принес тебе свежего пива. И растолкуй, почему воевать не придётся?
Вы даже представить себе не можете, насколько унизительно всю жизнь пресмыкаться перед всеми, культивируя в себе ощущение беспомощности.
Было бы ошибкой считать, что все демоны одинаковы. Одни маленькие, другие — высокие, одни желтые, другие — синие, одни противные, другие — очень противные. Некоторые из очень противных — еще и очень шустрые. И если вы встретитесь с таким, думать вообще не надо. В такой ситуации лучше просто бежать, орать благим матом и на бегу составлять завещание.
– Ваше Высочество, многие годы в народе из уст в уста передаётся одна фраза, и каждый воспринимает её как нечто неоспоримое. Но на самом деле она ошибочна, просто никто этого не замечает.
— О какой фразе речь?
— Человек, поднимаясь наверх, становится богом; человек, опускаясь вниз, становится демоном.
Се Лянь, подумав, спросил:
— И в чём ошибочно это суждение?
— Разумеется, оно ошибочно. Запомни: человек, поднимаясь наверх, остаётся человеком; человек, опускаясь вниз, остаётся человеком.
Разве высокомерно чтить тех, кто пожертвовал собой?
Если у Лань Ван Цзи не было манер, то манер в этом мире вообще нигде не существовало.
12345..143Моя жизнь - дерьмовый макмаффин, и я оствила всякие попытки его съесть.