Судейского одного, который против нее высказался, в барана она обратила, и теперь тот так бараном и ведет дела.
Прежде же поклянусь тебе Солнцем, этим всевидящим божеством, что рассказ мой правдив и достоверен.
Клянусь Геркулесом, ты даже понятия не имеешь, что только предвзятые мнения заставляют нас считать ложным то, что ново слуху, или зрению непривычно, или кажется превышающим наше понимание; если же посмотреть повнимательнее, то обнаружишь, что это все не только для соображения очевидно, но и для исполнения легко.
Человек любит свою смерть не видя ее, в каждом из поступков, подводящих его к собственному необходимому уничтожению.
– Ребенок?! – Молча смотрю на Князя, тот повторно выдает перл: – У тебя есть ребенок?!
Мексиканские страсти отдыхают! Бабули, чья память хранит воспоминания о «Просто Марии», умильно вытирая слезы, потянулись вперед, мужикам явно стало скучно, молодежь все еще ждет клубнички. Почему-то я брякнула:
– Ну да… – и добавила: – Твой.
Аншлаг в глазах бабулек! Искреннее сочувствие всей мужской составляющей собственно Князю, оторопелый вид у молодежи.Но Стужев отреагировал достойно, хмуро вопросив:
– И сколько ему?
– Три года! – бодро ответила я.
Задумчивый Князь – не менее задумчиво:
– Почти четыре года назад… да, я тогда пил много… Это фактически сразу после аварии…
Полный аншлаг! Я такого жадного внимания никогда не наблюдала! Бабули затаили дыхание, женщины жаждали продолжения, девушки приглядывались к Князю, мужики чисто из солидарности продолжали ему сочувствовать, маршрутчики смирились и устроили остановку на три метра дальше.
– Кажется, я вспомнил, – продолжал «вспоминать» Князь, – ты тогда еще по ночам подрабатывала на Тверской…
Вот гад гадский.
– Ну да, – нагло отвечаю, – и пожалела тебя, болезного. Видишь, чем все закончилось? Нельзя быть доброй к людям, ох нельзя!
Князь усмехнулся и с некоторым восторгом протянул:
– Ведьма ты, Марго, я даже почти поверил.
– Что значит «почти поверил»? – возмутилась я. – Алименты платить кто будет?
И тут в толпе послышалось:
– Все, попал пацан.
«Усталость тела, – говорил Леонид, – не должна мешать ходу размышлений».
Зло от невежества заполняет собой всю Землю; она калечит душу, заточенную в теле.
*** ВОТ МАЛЕНЬКИЙ ФАКТ ***
Когда-нибудь вы умрете.
Когда нас бьют без причины, мы должны отвечать ударом на удар — я уверена в этом, — и притом с такой силой, чтобы навсегда отучить людей бить нас.
и дьявол взял над ними власть и украсил в их глазах их поступки.
Сяо Най любое место превращает в достопримечательность. Причём не внешностью, а натурой.
Умереть - это ничего; ужасно - не жить.
Смерть - прекрасный выход из положения. Бог лучше нас знает, что нам надобно.
Все преступления взрослых людей берут свое начало в бродяжничестве детей.
Ребенок, нарушивший молчание, должен был сделать "крест языком". Где? На полу. Он лизал пол. Прах, это завершение всех земных радостей, призван был карать эти бедные розовые лепесточки за то, что они шелестели.
Покуда не попробовал, никто не докажет мне, что я не могу.
Арго - ужасно! Ведь это язык галер, каторги, тюрем, всего самого отвратительного, что только есть в обществе!
В хаосе чувств и страстей, стоящих на защите баррикады, есть всего понемногу: тут и смелость, и молодость, и гордость, энтузиазм, идеалы, убежденность, горячность, азарт и в особенности мерцающие лучи надежды.
Не терплю, когда от меня чего-то ждут. У меня сразу же появляется желание сделать все наоборот.
Измена слуги хозяину начинается с любопытства.
Особенностью Жана Вальжана было то, что он всегда имел при себе, если можно так выразиться, две сумы: в одной из них заключались мысли святого, в другой - опасные таланты каторжника. Он пользовался то одной, то другой, смотря по обстоятельствам.
Увидеть - всё равно что полакомиться.
- Ну что ж! - сказала она. - Продадим остальное.
Несчастная стала публичной женщиной.
«Ну что я, я умру». Раньше, чем другие, – это несомненно. Но ведь всем известно, что жизнь не стоит того, чтобы цепляться за нее. В сущности, не имеет большого значения, умрешь ли ты в тридцать или в семьдесят лет, – в обоих случаях другие-то люди, мужчины и женщины, будут жить, и так идет уже многие тысячелетия. Все, в общем, ясно. Я умру – именно я, теперь или через двадцать лет. Но всегда, к смущению моему, меня охватывала яростная вспышка радости при мысли о возможности прожить еще двадцать лет. Оставалось только подавить этот порыв, представив себе, что за мысли были бы у меня через двадцать лет, когда мне все-таки пришлось бы умереть. Раз уж приходится умереть, то, очевидно, не имеет большого значения, когда и как ты умрешь. А следовательно (помни, какой вывод влечет за собою это слово!), следовательно, я должен примириться с тем, что мне откажут в помиловании.
Я не считаю себя глупее других, но всегда, когда я имею дело с Шерлоком Холмсом, меня угнетает тяжелое сознание собственной тупости.
«Книги — только одно из вместилищ, где мы храним то, что боимся забыть»
Но что есть вина в наши дни? Слово, которое ничего не стоит. Виновны все, и не виновен никто. Никого не спасет изменение показаний, ибо не хватит ни людей, ни бумаги, ни перьев, ни у кого не достанет ни терпения, ни спокойствия, чтобы записать показания всех свидетелей и собрать все факты. Да и свидетели тоже виновны. День за днем мы являемся свидетелями преступлений друг друга. Ты сегодня никого не убил? Но скольких ты оставил умирать?
Смерть достоверна, жизнь неверна
И если все принимают ложь, навязанную партией, если во всех документах одна и та же песня, тогда эта ложь поселяется в истории и становится правдой.
- Мать выбирала для Джейн платья, книги, шляпки и мысли.
Узы дружбы гораздо сильнее связи кровной или родственной, ибо друзьями мы имеем таких, каких выбрали сами, а родственников, каких дает судьба.
Мой грех состоял не в чем-то определенном, а в том, что я дал руку дьяволу. Теперь дьявол не отпускает мою руку, теперь враг не отступает от меня.
Страх ранит глубже, чем меч.
Плакать не плохо, пока ты плачешь, но рано или поздно слезы заканчиваются и тогда надо решать, что же делать
Но если вы плакали когда-нибудь всю ночь, пока у вас не осталось ни единой слезинки, вы знаете, что под конец вас охватывает какое-то оцепенение, чувство, что никогда больше ничего хорошего не случится.
Когда ты взрослый, о тебе некому позаботиться, надо справляться самому, самому разбираться с этим миром. Работать и оплачивать счета, пользоваться зубной нитью и вовремя приходить на встречи, стоять в очередях и заполнять бланки, вставлять вилки в розетки и собирать мебель, менять летнюю резину и вовремя заряжать телефон, выключать кофеварку и записывать детей на занятия в бассейн. Утром, едва мы открываем глаза, жизнь уже стоит наготове, чтобы обрушить на нас очередную лавину «надо сделать!» и «не забудь!». Мы не успеваем подумать, вздохнуть, как просыпаемся и сразу пытаемся прорваться сквозь эту кучу дел, потому что завтра на нас свалится новая. Иногда мы останавливаемся и оглядываемся вокруг – на рабочем месте, во время родительского собрания или просто на улице – и с ужасом понимаем, что все остальные точно знают, чем они занимаются. И только нам все время приходится притворяться. У остальных на все хватает денег, у них все под контролем и на все остаются силы. Дети у остальных давно научились плавать.
А мы не готовы быть взрослыми. Нас следовало остановить на ближних подступах.
Такие вещи нам неподвластны – как любовь. Наверное, это правда: до определенного возраста ребенок любит отца и мать безрассудно и безусловно, только за то, что они – его родители. Родители, братья и сестры будут любить тебя всю оставшуюся жизнь – по той же причине. Так в чем же правда? Нет никакой правды. Мы знаем о Вселенной только то, что она безгранична; мы знаем о Боге только то, что ничего не знаем. Единственное, что мама-пастор требовала от своей семьи: делать все, что от них зависит. Посадить яблоню, даже если знаешь, что завтра настанет конец света. Спасать тех, кого можно спасти.
Наши дети – это не наши дети, они сыновья и дочери жизни со всей ее тоской.
«Знаете, Зара, самое странное в страхе то, что мы пытаемся избавиться от хаоса с помощью хаоса. Оказавшись в отчаянном положении, мы не
отступаем, а продолжаем двигаться вперед с еще большей скоростью. Мы строим свою жизнь на том месте, где другие разбились о стенку. Чем ближе к этой стенке мы сами, тем больше надеемся пройти сквозь нее. Чем она ближе, тем упрямее мы верим, что придут самые невероятные решения и чудесным образом спасут ситуацию, тогда как те, кто наблюдает за нами со стороны, ждут… удара».
Уметь спать – не пустяшное дело: чтобы хорошо спать, надо бодрствовать в течение целого дня.
Я люблю того, кто бросает золотые слова впереди своих дел и исполняет всегда еще больше, чем обещает: ибо он хочет своей гибели.
"Говорить комплименты" той, которую любишь, - это первая форма ласки, робко испытывающее себя дерзновение. Комплимент - это нечто похожее на поцелуй сквозь вуаль.
Поистине страсть к завоеваниям — дело естественное и обычное; и тех, кто учитывает свои возможности, все одобрят или же никто не осудит; но достойную осуждения ошибку совершает тот, кто не учитывает своих возможностей и стремится к завоеваниям какой угодно ценой.
...человек, искренне стремящийся быть полезным другим, обладает огромным преимуществом: у него мало конкурентов
- Ты умеешь делать снежных ангелов? - спросила Эльса.
- Мне шестьдесят четыре года, - рявкнул Альф.
- Ну и что, - сказала Эльса.
- Мне шестьдесят четыре года! Но так было не всегда. Конечно, умею, твою мать!
И они стали делать снежных ангелов. Девяносто девять штук.
Они умрут, потому что этот "океан" существует? Тогда я уничтожу этот "океан".
Для того, чтобы представить себе человека совершенно свободного, не подлежащего закону необходимости, мы должны представить его себе одного вне пространства, вне времени и вне зависимости от причин.
- Тот, кто легкомысленно относиться к своему благу, редко отличается заботливостью о других.
- Плохо же ты разбираешься в людях, если не знаешь, до чего могут довести честолюбие и мстительность.
1..7891011..144- Великие мира сего легко забывают услуги маленьких людей.